– Еще бы не помнить! – вставил Турецкий. – Получалось, что и Сосновский, и Голушко просто две невинные, оклеветанные следствием Красные Шапочки.
– Да, именно так. Уже после того, как ты, Саша, уехал в санаторий, из Берна была получена копия нотариально заверенной доверенности, подтверждающей, что господин Йеме действует в интересах Сосновского и Голушко.
– Так это же новые обстоятельства по делу! – воскликнул Турецкий.
– Да. Но мне дали понять, что следствие по делу Аэрофлота будет закрыто. Это вопрос ближайших дней. Миллионы украденных у России долларов в страну не вернутся, а главный фигурант так и не станет обвиняемым. В связи с этим очень важно выяснить, причастен ли Сосновский к гибели самолета. Мне не дает покоя визит Сомовой. Я звонил ей после катастрофы, выражал соболезнование. Она была очень резка. Считает, что мы, вернее, я не уберег ее мужа от гибели.
– А про финансовые расписки покойного мужа она ничего больше не рассказывала? – осведомился Турецкий.
Меркулов отрицательно качнул головой.
– Я так и думал. Госпожа Сомова, даже тогда, когда пришла к тебе за помощью, обманула тебя, говоря о стоимости «консультативных услуг» своего супруга. Так что не терзайся, Костя. Они сами выбирают свою дорогу. А что касается обстоятельств гибели самолета, то наш дорогой Семен Семенович Моисеев, у которого мы со Славой только что побывали, вспомнил интересную байку. Расскажи, Слава.
Грязнов пересказал Косте рассказ Моисеева.
– Помнишь, Костя, последние слова пилота? Про завтрак? Слава, прочти-ка еще раз, – попросил Турецкий.
Грязнов нацепил очки, извлек из папки листок, прочитал:
– «… Сейчас нас кормить будут. Лидусик хавку принесла. До связи. Привет семье».
– Борт вышел на связь за восемь минут до взрыва, так?
Грязнов сверился с бумагами:
– Так.
– Разговор продолжался две-три минуты. Это можно выяснить до секунд. То есть взрыв произошел практически сразу после того, как команде принесли завтрак. Разогретый в духовке… А завтраки расфасованы в контейнеры из фольги.
Меркулов повернулся к Грязнову:
– Надо связаться с воронежским УВД, пусть ищут следы взрывчатки в духовых шкафах.
Слава молча кивнул.
– Первое, что мы должны выяснить, – это причина взрыва на борту лайнера. Поэтому сейчас многое зависит от того, что нам сообщат из Воронежа.
– Я еду к себе, – Грязнов поднялся, – свяжусь с Куприяновым, он завтра утром в составе правительственной комиссии летит в Воронеж. Напрошусь с ним.
– Что ж, разумно. Думаю, начальник Следственного управления МВД не откажет начальнику МУРа. А ты, Александр?
– Я бы тоже со Славой смотался. Пока дело не заведено, что мы здесь можем? А там, на месте, может, что и найдется.
– Ладно, тебя все равно не остановишь, езжай, – усмехнулся Меркулов.
– Я бы и Зуева прихватил.
– И весь следственный отдел?
– Отдел мне не нужен, сами расследовать умеем. А криминалист лишним не будет.
Глава 7. ПЕРВЫЙ СЛЕД
Вертолет МЧС совершил посадку прямо на совхозном поле поселка Малаховка, соседствующего с тем, на который упала основная часть обломков ТУ-154. На землю, помимо членов государственной комиссии, которую возглавлял начальник Следственного управления МВД Петр Николаевич Куприянов, спустились прокурор-криминалист Альберт Александрович Зуев, Грязнов и Турецкий.
Первое, что ударило в ноздри, – запах крови и гари.
Впереди, метрах в ста, возвышались дымящиеся груды искореженного алюминия, фигуры копошащихся вокруг людей, солдаты с автоматами по периметру поля.
Навстречу к ним спешил немолодой мужчина в запыленной милицейской форме.
– Полковник Водейко, начальник УВД Воронежской области, – представился он.
– Здравствуйте, полковник. Вы здесь за старшего? – спросил Куприянов.
– Так точно.
Группа двинулась в сторону дымящихся обломков.
– Докладывайте, – на ходу бросил Куприянов.
– С момента катастрофы прошло сорок шесть часов. Получив сообщение о катастрофе, мы тотчас выехали сюда, на место происшествия. Однако у нас тут неделю дожди проливные шли. Дорогу к Малаховке размыло в хлам, прошу прощения. «Уазики» с криминалистами и пожарные машины пришлось буквально волоком тащить. Легковушки вообще застряли. Когда прибыли на место, кабина пилотов, двигатель и топливный бак еще вовсю полыхали. Заливали пеной из четырех брандспойтов. Пену использовали, чтобы не испортить перед экспертизой остатки топлива.
– Правильно, – на ходу одобрил Куприянов.
– Пока тушили пожар, были вызваны грейдеры. Далее, вокруг места происшествия выставили оцепление. Когда грейдеры засыпали гравием и разровняли дорогу, приехали наши спасатели, судмедэксперты и криминалисты. По сути, полным ходом работы развернулись сегодня в семь утра.
– Ясно.
Они уже подошли к месту катастрофы. Между дымящимися обломками находились фрагменты человеческих тел. Турецкому бросились в глаза лежавшие около них окровавленные мужские ступни в кожаных штиблетах, женская кисть в золотых кольцах; чуть дальше – нечто, какой-то окровавленный кусок тела, в котором с трудом определялся торс женщины в форменном синем пиджаке.
«Стюардесса, – подумал Турецкий – Может быть, та самая Лида, которая принесла пилотам завтрак. О господи!»
Он полез за сигаретами. Стоявший рядом мрачный Грязнов уже дымил своей.
– Впечатляет, – только и вымолвил он.
Молоденькие солдаты-срочники собирали останки в большие черные, зеленые, белые полиэтиленовые пакеты.
– Трупы, которые можно опознать визуально, складываем по одному в черные пакеты! – кричал в рупор серый от пыли и гари капитан. – Крупные фрагменты тел собираем в мешки зеленого цвета. Все, что не определяется как отдельный фрагмент тела, собираем в белые мешки.
То, что не определялось как отдельные фрагменты, представляло собой сплошное кровавое месиво, которое загружалось в мешки совковыми лопатами. Солдаты, выполнявшие эту работу, то и дело отскакивали в сторону, наклоняясь над землей в желудочных спазмах.
– Прекратить блевать! – кричал ополумевший от страха перед прибывшим высоким начальством капитан. – Вы мне все поле заблюете!
– Прекратите кричать на людей! – рявкнул на него Грязнов, швыряя окурок. – Где там наш Зуев, не видишь? – Это уже Турецкому.
– Вон он, с местными криминалистами, – указал глазами Турецкий.
Они направились к небольшой группе мужчин, среди которых без труда определялась долговязая фигура Зуева, державшего в руках лист бумаги.
Еще во время полета Грязнов и Турецкий поделились своей версией о причине катастрофы с Куприяновым. Тот отнесся к предположению о заминированных завтраках скептически, но препятствовать поиску соответствующих улик не стал. Проинструктированный Грязновым Зуев как раз объяснил трем местным кадрам, откомандированным в его распоряжение, необходимость тщательного обследования духовных шкафов.
– Особенно важно найти задние и боковые стенки. Духовки, трансформированные взрывной волной или ударом о землю, должны выглядеть примерно так. Смотрите пункт "а".
Зуев ткнул карандашом в бумажный лист. Воронежские коллеги уткнулись в рисунок под указанной буквой.
– Искореженный корпус, дверцы. Шкафы могут быть вообще сжаты в гармошку. А то, что нас интересует, – это шкаф или шкафы без передней дверцы. Или отдельно задняя и боковые части. На них должны быть следы окалины. Смотрим рисунок "б". Помним, что взрыв – это экзотермическая химическая реакция. Ищем следы этой реакции…
Работы на совхозном поле продолжались до позднего вечера. Солдаты из оцепления вежливо, но непреклонно сдерживали все накапливающуюся толпу родственников погибших, которые приезжали по восстановленной дороге целыми зафрахтованными автобусами.
Плач, стоны, крики – все это поднималось над полем волной многомерного человеческого горя. Горя столь осязаемого, что людям, работавшим здесь в эту «черную субботу», становилось физически трудно дышать. То и дело отъезжали и подъезжали машины «скорой помощи». Осипший полковник Водейко то и дело обращался к гражданам с просьбой не мешать работе экспертов и спасателей. Но толпа истаяла только к позднему вечеру, когда последние останки жертв авиакатастрофы были вывезены грузовиками в воронежский морг.
К этому времени были найдены «черные ящики», взяты на экспертизу образцы топлива, масляные насосы двигателей. Были тщательно обследованы остатки самого двигателя, кабины пилотов, шасси и другие фрагменты лайнера. Были найдены и несколько духовых шкафов. Но то, что было нужно Турецкому и Грязнову – задняя или боковые стенки духовки со следами экзотермической химической реакции, – найти не удалось.
Потом была почти бессонная ночь в гостиничном номере. Конечно, они крепко выпили, иначе невозможно было пережить этот день. Пили втроем, взяв в компанию Алика Зуева. Пили поначалу почти молча или говоря на другие, посторонние темы.
Только к утру, когда воронежские петухи уже начали подавать голоса, Грязнов мрачно произнес:
– Я без этой чертовой стенки отсюда не уеду. Пока мы ее не нашли, версия зависает. И не отбросишь, и не докажешь. Будет мучить как зубная боль.
– Да может, причина совсем в другом, – откликнулся Зуев. – Может, двигатели барахлили. Вон когда под Иркутском самолет грохнулся, так там масляные насосы двигателей были неисправны.
– Ну так там двигатели и отказали. А здесь взрыв был, – буркнул Грязнов.
– Завтра «черный ящик» расшифруют, глядишь, что-нибудь прояснится, – проговорил Альберт.
– Не завтра, а сегодня, – поправил Турецкий. – Слава прав, давайте еще раз туда съездим. Мало ли куда могло эту стенку отбросить?! Может, в деревню. Малаховка эта в километре от поля. Или в лес. Там ведь лесок неподалеку. Нужно все обшарить.
– Еще речка за деревней протекает, – сообщил Зуев. – Мне мужики рассказывали.
– Надо и речку прошерстить, – серьезно ответил Слава.
– Ладно, решение принято, едем! Только нужно все же поспать хоть пару часов. Все равно раньше семи машину никто не даст, – урезонил друга Александр.
– Мне с вами? – спросил Зуев.
– Нет, Алик, ты лучше в лабораторию езжай, к криминалистам. Держи руку на пульсе. Мы уж с Вячеславом Ивановичем управимся. Что нужно искать, мы уяснили.
…И вот воскресенье приближалось к полудню, милицейский «уазик» все перемещался по Малаховке, останавливаясь у каждой избы. За рулем сидел участковый Митяй, молодой, веснушчатый парень, ужасно гордый тем, что участвует в спецоперации, проводимой московскими генералами, среди которых сам начальник МУРа! Будет, понимаешь, что внукам рассказать! Генералы распространяли вокруг себя легкий, но до боли знакомый запах перегара – сразу видно, настоящие мужики!
Деревня представляла собой скорее хутор – добротные избы, окруженные обширными подворьями и огородами, находились друг от друга на весьма приличном расстоянии.
– Вообще-то вряд ли мы чего найдем, – как свой со своими, говорил Митяй. – Я ж вам, Вячеслав Иванович, докладывал, что еще в четверг, когда эта махина с неба грохнулась, я все дворы обошел. Все, что попадало, изъял, по мешкам рассовал, потом воронежским криминалистам, когда дорогу восстановили, все и сдал. Под расписку… Все чин-чинарем. Там же и руки-ноги в подворья свалились, и чемоданы всякие. Тряпье, деньги обгорелые. Валютные бумажки, тоже обгорелые. Чего только не было! Мы с батяней – я его в помощники взял – всю деревню обошли. Люди все-все поотдавали. Это же у всех такой стресс был, мама не горюй! Бабы такой вой подняли, будто у каждой родственник погиб. Так что в первом порыве народ все, что сверху попадало, все сдал. Я уж своих знаю…
– Да ты вообще молодец, Дмитрий, – похвалил парня Грязнов. – Стоп. А это чья хата? Мы здесь еще не были.
– Это дом Кузьмича, – проговорил Митяй, останавливая машину возле калитки, врезанной в высокий, сплошной дощатый забор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40