Возраст, стаж работы, послужной список – благодарности или наоборот. Работа эта кропотливая, долгая, но нужная для следствия. Вот вы, юноша, ею и займетесь. Ваше имя?
– Кирилл Безухов, – звонко выпалил стажер. – Кирилл Сергеевич, – поправился он и покраснел.
– Вопросы есть, Кирилл Сергеевич?
– А что, мы прямо сейчас и поедем? Это надолго? Я бы маме…
– Значит, так, юноша, – оборвал его Турецкий. – Есть такая притча буддийская, разрешаю послушать. В буддийский монастырь пришел человек, желающий стать монахом. Он увидел, что монахи моются прямо в фонтане, расположенном во дворе монастыря. На улице было холодно, и пришедший спросил находившегося рядом учителя: «Вода, наверное, очень холодная?» Как это часто бывает в буддийских монастырях, учитель ничего не ответил. Он просто зачерпнул из фонтана ведро воды и вылил на спрашивающего.
Находящиеся в кабинете мужчины прыснули. Юноша отчаянно покраснел.
«Вот так– то! Мы тоже владеем буддийским фольклором!» -послал Турецкий мысленный привет Семену Семеновичу Моисееву.
– Вопросы есть, Кирилл Сергеевич?
– Вопросов нет, – ответил стажер.
– Вот и хорошо. Еще одно: нужно ознакомиться с медицинскими картами работников Шереметьева. Поговорить с психологом. Наверняка в их штате имеется психологическая служба. Нас интересуют люди неуравновешенные, склонные к необдуманным поступкам. А также обиженные жизнью или начальством.
– Ты думаешь… – спросил было догадливый Левин.
Раздались позывные внутренней связи.
– Саня, зайди, есть новости, – услышал Турецкий голос Кости.
– Буду через пять минут.
Турецкий положил трубку.
– Что я думаю, это мы потом обсудим. А сейчас – по коням. Старший по группе – Левин. Держи со мной связь, Олег. Как только появится что-либо интересное, сообщай немедленно. Я буду у Меркулова. Все, совещание закончено. Подключайте оперативников – и вперед.
Среда, двадцать девятое августа, оказалась для сотрудников аэропорта Шереметьево днем весьма напряженным. Прошла почти неделя после потрясшей всех катастрофы, первые эмоции по этому поводу улеглись. Люди недоумевали, почему правоохранительные органы в лице транспортной прокуратуры не проводят дознания.
И вот началось.
Вскоре после полудня в служебных помещениях, на летном поле, в кабинетах администрации появились представители законности. В лице сотрудников самой Генпрокуратуры.
Начальник отдела кадров, женщина предбальзаковского возраста с волосами, выкрашенными в ярко-рыжий цвет, дабы скрыть намечавшуюся на висках седину, удивленно подняла брови, увидев в кабинете совсем молодого человека, почти юношу, с трогательно торчащими в стороны ушами.
Юноша предъявил служебное удостоверение, согласно которому являлся сотрудником грозного ведомства, воцарившегося в Шереметьеве, и попросил для ознакомления личные дела сотрудников аэропорта.
– Всех? – изумилась начальник отдела кадров.
– Всех, – нахмурив светлые брови, ответил юноша.
– Что ж, давайте знакомиться, – улыбнулась ему женщина. – Ада Григорьевна Кашкина.
– Кирилл Сергеевич Безухов, – отрекомендовался он.
Женщина невольно рассмеялась, подумав о том, что фамилия совершенно не соответствует облику юноши: именно уши и были главной составляющей его внешности.
– В чем дело? – напрягся Кирилл.
– Ничего, извините. Просто у вас такая литературная фамилия…
– Приступим к делу, – все хмурился стажер, извлекая из дипломата ноутбук. – Вы разрешите через ваш сетевой фильтр подключиться?
– Конечно! Однако, какой у вас компьютер замечательный! С чего начнем?
– С летного состава, – подумав, ответил Кирилл.
Женщина пододвинула к себе один из длинных деревянных ящиков, наполненных картонными карточками с фотографиями в верхнем левом углу.
– Алексеев Андрей Степанович, – начала она.
– Позвольте мне, – перебил ее стажер, пододвигая картотеку к себе.
В это время Олег Николаевич Левин знакомился с личным составом пищеблока. Первым обстоятельством, с которым столкнулся Левин, было отсутствие руководителя данного подразделения – Александры Борисовны Небережной. Правда, Небережная отсутствовала вполне законно – очередной отпуск. Разговор шел с заместителем Небережной – Светланой Степановной Лынченко. Они расположились в кабинете Небережной. Левин разглядывал фотографию под стеклом письменного стола. На фотографии была изображена привлекательная пухленькая молодая женщина с разбросанными по плечам каштановыми волосами.
– Что ж, начнем. – Левин оторвал взгляд от фото, включил диктофон. – Расскажите, пожалуйста, Светлана Степановна, как проходит комплектация питания на самолеты? Каков режим доставки продуктов на борт? Делается ли это непосредственно перед рейсом или порядок иной?
Светлана Степановна добросовестно рассказывала.
– …Затем ящики с контейнерами загружаются в холодильники. На ночь. А рано утром грузчики развозят их по бортам. Первые рейсы бывают очень рано. Во Владивосток, например, в семь утра самолет идет. Так что питание готовится накануне.
– То есть продукты для рейса номер 2318 на Ларнаку укомплектовывались накануне, в среду?
– Да.
– А когда начался отпуск у Александры Борисовны?
– Два дня назад, в понедельник.
– То есть в среду она была на службе? Работами руководила она?
– Да, последний день.
– Почему – последний?
– У нее отгулов скопилось много. Вот она и попросила два отгула. В четверг и в пятницу.
– Я вас правильно понял, что Небережная была последний раз на работе в прошлую среду, двадцать второго августа? – переспросил Левин.
– Да.
Левина почему-то обеспокоило исчезновение начальницы накануне взрыва. Хотя, скорее всего, это обычное совпадение. Или какое-нибудь сто десятое правило Паркинсона: неприятности случаются в отсутствие начальства. Тем не менее…
– Вообще, с кем Александра Борисовна здесь… дружит, что ли?
– Она ни с кем здесь не дружит, она начальник, мы подчиненные.
– Но все-таки. Коллектив исключительно женский. Насколько я понимаю, вы все работаете вместе не один год. Неужели она ни с кем ничем не делится?
– Ну почему… Делится, конечно. Со мной, например.
– И зачем ей понадобились отгулы, она не говорила?
– Кажется, она собиралась к кому-то на дачу.
– А к кому?
– Я не в курсе.
– А какие у нее вообще планы на отпуск были?
– Она собиралась поехать к матери в Житомир.
– Когда?
– По-моему, в понедельник. Да, она говорила, что взяла билет на понедельник.
– То есть должна уже до мамы добраться?
– Наверное, – пожала плечами Лынченко.
– А можно ей позвонить?
– Куда? В Житомир?
– Да.
– Она телефон не оставляла.
– Как же так? А если у вас что-нибудь случится здесь…
– Она нам его не оставляла, обещала сама звонить. А вообще этот телефон должен быть в первом отделе. Это общий порядок: руководитель каждого подразделения, отбывая в отпуск, оставляет телефон для связи.
– Вы разрешите? – Левин потянулся к телефону внутренней связи. – Дима? Нужно связаться с руководителем пищеблока отдела гражданских перевозок, Небережной Александрой Борисовной (надо же, тезка Турецкого, про себя заметил Левин). Она в отпуске. Уехала к матери в Житомир. Телефон для связи должен быть в первом отделе. И отзвонись сразу. Жду.
Он продолжил:
– Светлана Степановна, а как прошел тот день – среда, двадцать второе? Было ли что-нибудь необычное или все как всегда?
Женщина задумалась.
Что– то долго ты думаешь, голубушка! Неспроста.
Левин был прав. Лынченко думала о том, рассказывать ли следователю о визите Сашиного хахаля? Подставлять приятельницу не хотелось.
– Знаете, не помню.
– Как же так? На следующий день произошла катастрофа, погибли люди. В том числе гендиректор вашей компании, а вы не помните, что было накануне?
– А какая связь?
– Давайте договоримся: вопросы задаю я! – жестко произнес Левин. – О! Вот и звонок. Сейчас узнаем, как ваша начальница отдыхает.
Левин включил мобильник. Он слушал собеседника довольно долго, разглядывая поверхность стола, за которым они сидели.
– Звоните домой, – коротко приказал он и отключил трубку.
– Расскажите, Светлана Степановна, что вы знаете о личной жизни Небережной? Кстати, это ее фотография под стеклом?
– Да.
– Я приобщаю ее к делу. Продолжим. Она замужем? Дети есть?
– Нет, она в разводе. Бездетная.
– У нее кто-нибудь есть? Друг, приятель. Она с кем-нибудь встречается?
– Ну… как вам сказать…
– Говорите как есть.
– Кажется, да.
Сотовый Левина снова зазвонил.
– Дима? Слушаю. Так… Хорошо, я перезвоню.
Он поднял глаза на Лынчено:
– Светлана Степановна! Я вам напоминаю, что у нас не беседа под чаек. По факту авиакатастрофы возбуждено уголовное дело. Дача ложных показаний, введение следствия в заблуждение, короче, воспрепятствование производству предварительного следствия – это уголовно наказуемое деяние. Так что извольте отвечать на мои вопросы полностью, четко и ясно. Что вам известно о личной жизни Небережной? Есть ли у нее друг, любовник?
– У нее много… То есть я хочу сказать, Александра женщина видная и свободная. У нее бывали связи и бывают. Из друзей… Есть один! – как бы вспомнила она. – Зубной врач. Вернее, протезист. Они давно знакомы, несколько лет. Саша у него зубы лечила.
– Как зовут?
– Глеб. Фамилию не знаю.
– Вы его видели? Где он работает?
– Не знаю. Правда! Саша его скрывала. Он звонит сюда довольно часто, но видеть – нет, не видела.
– Он знает, что Небережная в отпуске?
– Да. Он звонил неделю назад, я с ним разговаривала. Александра была в бухгалтерии. Я ему сказала, что она пошла за отпускными.
– Еще о чем говорили?
– Еще…
Женщина задумалась:
– Он сказал, что собирается пригласить Сашу в театр. На четверг. Чтобы она ему непременно перезвонила.
– А почему он вам об этом говорил? Вы же не дружите семьями.
– Он боялся, видимо, что она не перезвонит. Так бывало, что она от его звонков попросту отмахивалась. Поэтому сказал про театр. А я сказала, что Саши в четверг не будет. Что она за город собирается.
– Что же вы за приятельницу решаете? Да еще рассказываете о ее планах постороннему человеку.
– Ничего я за нее не решала. Знала, что Саша за город собиралась. Так она сама об этом говорила. А про Глеба… Какой же он посторонний? Он ее пять лет выхаживает. Замуж не один раз звал. Мне его жалко, честно говоря. Я к Саше хорошо отношусь, но Глеба она замучила своими… приключениями. Особенно последнее…
– Что это значит? У нее кто-то появился?
– Она рассказывала, что познакомилась с мужчиной. Она им очень увлеклась.
– Когда познакомилась?
– Недавно, недели две-три назад.
– Что вы о нем знаете?
– Зовут Эдиком. Кажется, агент по недвижимости.
– Где они познакомились?
– Случайное знакомство. Он подвозил ее домой.
– Откуда?
– Она возвращалась после работы. Саша часто задерживается, поэтому порой ловит частные машины, чтобы домой добраться. Ну вот, и с ним также. Вышла после работы, стала голосовать, он и остановился.
– А какая машина, не знаете?
– Иномарка. Кажется, «форд». Да, точно.
– Вы его видели, этого Эдика? – наугад спросил Левин.
– Да, один раз.
– Где и когда?
Женщина шумно вздохнула и произнесла:
– Он приходил сюда, к нам в цех. Это было как раз в среду. Когда Александра работала последний день перед отпуском.
– Еще раз: назовите дату, когда мужчина по имени Эдик был здесь, в пищеблоке отдела пассажирских перевозок? – не веря своим ушам, переспросил Левин.
– Это было двадцать второго августа, в среду, – глядя на настенный календарь, ответила Лынченко.
– В какое время?
– Я не видела, когда он пришел, так как ходила по просьбе Александры Борисовны в администрацию за приказом на квартальную премию. Когда вернулась, он уже был в фасовочном зале.
– Когда вы вернулись?
– Примерно за пятнадцать минут до окончания смены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Кирилл Безухов, – звонко выпалил стажер. – Кирилл Сергеевич, – поправился он и покраснел.
– Вопросы есть, Кирилл Сергеевич?
– А что, мы прямо сейчас и поедем? Это надолго? Я бы маме…
– Значит, так, юноша, – оборвал его Турецкий. – Есть такая притча буддийская, разрешаю послушать. В буддийский монастырь пришел человек, желающий стать монахом. Он увидел, что монахи моются прямо в фонтане, расположенном во дворе монастыря. На улице было холодно, и пришедший спросил находившегося рядом учителя: «Вода, наверное, очень холодная?» Как это часто бывает в буддийских монастырях, учитель ничего не ответил. Он просто зачерпнул из фонтана ведро воды и вылил на спрашивающего.
Находящиеся в кабинете мужчины прыснули. Юноша отчаянно покраснел.
«Вот так– то! Мы тоже владеем буддийским фольклором!» -послал Турецкий мысленный привет Семену Семеновичу Моисееву.
– Вопросы есть, Кирилл Сергеевич?
– Вопросов нет, – ответил стажер.
– Вот и хорошо. Еще одно: нужно ознакомиться с медицинскими картами работников Шереметьева. Поговорить с психологом. Наверняка в их штате имеется психологическая служба. Нас интересуют люди неуравновешенные, склонные к необдуманным поступкам. А также обиженные жизнью или начальством.
– Ты думаешь… – спросил было догадливый Левин.
Раздались позывные внутренней связи.
– Саня, зайди, есть новости, – услышал Турецкий голос Кости.
– Буду через пять минут.
Турецкий положил трубку.
– Что я думаю, это мы потом обсудим. А сейчас – по коням. Старший по группе – Левин. Держи со мной связь, Олег. Как только появится что-либо интересное, сообщай немедленно. Я буду у Меркулова. Все, совещание закончено. Подключайте оперативников – и вперед.
Среда, двадцать девятое августа, оказалась для сотрудников аэропорта Шереметьево днем весьма напряженным. Прошла почти неделя после потрясшей всех катастрофы, первые эмоции по этому поводу улеглись. Люди недоумевали, почему правоохранительные органы в лице транспортной прокуратуры не проводят дознания.
И вот началось.
Вскоре после полудня в служебных помещениях, на летном поле, в кабинетах администрации появились представители законности. В лице сотрудников самой Генпрокуратуры.
Начальник отдела кадров, женщина предбальзаковского возраста с волосами, выкрашенными в ярко-рыжий цвет, дабы скрыть намечавшуюся на висках седину, удивленно подняла брови, увидев в кабинете совсем молодого человека, почти юношу, с трогательно торчащими в стороны ушами.
Юноша предъявил служебное удостоверение, согласно которому являлся сотрудником грозного ведомства, воцарившегося в Шереметьеве, и попросил для ознакомления личные дела сотрудников аэропорта.
– Всех? – изумилась начальник отдела кадров.
– Всех, – нахмурив светлые брови, ответил юноша.
– Что ж, давайте знакомиться, – улыбнулась ему женщина. – Ада Григорьевна Кашкина.
– Кирилл Сергеевич Безухов, – отрекомендовался он.
Женщина невольно рассмеялась, подумав о том, что фамилия совершенно не соответствует облику юноши: именно уши и были главной составляющей его внешности.
– В чем дело? – напрягся Кирилл.
– Ничего, извините. Просто у вас такая литературная фамилия…
– Приступим к делу, – все хмурился стажер, извлекая из дипломата ноутбук. – Вы разрешите через ваш сетевой фильтр подключиться?
– Конечно! Однако, какой у вас компьютер замечательный! С чего начнем?
– С летного состава, – подумав, ответил Кирилл.
Женщина пододвинула к себе один из длинных деревянных ящиков, наполненных картонными карточками с фотографиями в верхнем левом углу.
– Алексеев Андрей Степанович, – начала она.
– Позвольте мне, – перебил ее стажер, пододвигая картотеку к себе.
В это время Олег Николаевич Левин знакомился с личным составом пищеблока. Первым обстоятельством, с которым столкнулся Левин, было отсутствие руководителя данного подразделения – Александры Борисовны Небережной. Правда, Небережная отсутствовала вполне законно – очередной отпуск. Разговор шел с заместителем Небережной – Светланой Степановной Лынченко. Они расположились в кабинете Небережной. Левин разглядывал фотографию под стеклом письменного стола. На фотографии была изображена привлекательная пухленькая молодая женщина с разбросанными по плечам каштановыми волосами.
– Что ж, начнем. – Левин оторвал взгляд от фото, включил диктофон. – Расскажите, пожалуйста, Светлана Степановна, как проходит комплектация питания на самолеты? Каков режим доставки продуктов на борт? Делается ли это непосредственно перед рейсом или порядок иной?
Светлана Степановна добросовестно рассказывала.
– …Затем ящики с контейнерами загружаются в холодильники. На ночь. А рано утром грузчики развозят их по бортам. Первые рейсы бывают очень рано. Во Владивосток, например, в семь утра самолет идет. Так что питание готовится накануне.
– То есть продукты для рейса номер 2318 на Ларнаку укомплектовывались накануне, в среду?
– Да.
– А когда начался отпуск у Александры Борисовны?
– Два дня назад, в понедельник.
– То есть в среду она была на службе? Работами руководила она?
– Да, последний день.
– Почему – последний?
– У нее отгулов скопилось много. Вот она и попросила два отгула. В четверг и в пятницу.
– Я вас правильно понял, что Небережная была последний раз на работе в прошлую среду, двадцать второго августа? – переспросил Левин.
– Да.
Левина почему-то обеспокоило исчезновение начальницы накануне взрыва. Хотя, скорее всего, это обычное совпадение. Или какое-нибудь сто десятое правило Паркинсона: неприятности случаются в отсутствие начальства. Тем не менее…
– Вообще, с кем Александра Борисовна здесь… дружит, что ли?
– Она ни с кем здесь не дружит, она начальник, мы подчиненные.
– Но все-таки. Коллектив исключительно женский. Насколько я понимаю, вы все работаете вместе не один год. Неужели она ни с кем ничем не делится?
– Ну почему… Делится, конечно. Со мной, например.
– И зачем ей понадобились отгулы, она не говорила?
– Кажется, она собиралась к кому-то на дачу.
– А к кому?
– Я не в курсе.
– А какие у нее вообще планы на отпуск были?
– Она собиралась поехать к матери в Житомир.
– Когда?
– По-моему, в понедельник. Да, она говорила, что взяла билет на понедельник.
– То есть должна уже до мамы добраться?
– Наверное, – пожала плечами Лынченко.
– А можно ей позвонить?
– Куда? В Житомир?
– Да.
– Она телефон не оставляла.
– Как же так? А если у вас что-нибудь случится здесь…
– Она нам его не оставляла, обещала сама звонить. А вообще этот телефон должен быть в первом отделе. Это общий порядок: руководитель каждого подразделения, отбывая в отпуск, оставляет телефон для связи.
– Вы разрешите? – Левин потянулся к телефону внутренней связи. – Дима? Нужно связаться с руководителем пищеблока отдела гражданских перевозок, Небережной Александрой Борисовной (надо же, тезка Турецкого, про себя заметил Левин). Она в отпуске. Уехала к матери в Житомир. Телефон для связи должен быть в первом отделе. И отзвонись сразу. Жду.
Он продолжил:
– Светлана Степановна, а как прошел тот день – среда, двадцать второе? Было ли что-нибудь необычное или все как всегда?
Женщина задумалась.
Что– то долго ты думаешь, голубушка! Неспроста.
Левин был прав. Лынченко думала о том, рассказывать ли следователю о визите Сашиного хахаля? Подставлять приятельницу не хотелось.
– Знаете, не помню.
– Как же так? На следующий день произошла катастрофа, погибли люди. В том числе гендиректор вашей компании, а вы не помните, что было накануне?
– А какая связь?
– Давайте договоримся: вопросы задаю я! – жестко произнес Левин. – О! Вот и звонок. Сейчас узнаем, как ваша начальница отдыхает.
Левин включил мобильник. Он слушал собеседника довольно долго, разглядывая поверхность стола, за которым они сидели.
– Звоните домой, – коротко приказал он и отключил трубку.
– Расскажите, Светлана Степановна, что вы знаете о личной жизни Небережной? Кстати, это ее фотография под стеклом?
– Да.
– Я приобщаю ее к делу. Продолжим. Она замужем? Дети есть?
– Нет, она в разводе. Бездетная.
– У нее кто-нибудь есть? Друг, приятель. Она с кем-нибудь встречается?
– Ну… как вам сказать…
– Говорите как есть.
– Кажется, да.
Сотовый Левина снова зазвонил.
– Дима? Слушаю. Так… Хорошо, я перезвоню.
Он поднял глаза на Лынчено:
– Светлана Степановна! Я вам напоминаю, что у нас не беседа под чаек. По факту авиакатастрофы возбуждено уголовное дело. Дача ложных показаний, введение следствия в заблуждение, короче, воспрепятствование производству предварительного следствия – это уголовно наказуемое деяние. Так что извольте отвечать на мои вопросы полностью, четко и ясно. Что вам известно о личной жизни Небережной? Есть ли у нее друг, любовник?
– У нее много… То есть я хочу сказать, Александра женщина видная и свободная. У нее бывали связи и бывают. Из друзей… Есть один! – как бы вспомнила она. – Зубной врач. Вернее, протезист. Они давно знакомы, несколько лет. Саша у него зубы лечила.
– Как зовут?
– Глеб. Фамилию не знаю.
– Вы его видели? Где он работает?
– Не знаю. Правда! Саша его скрывала. Он звонит сюда довольно часто, но видеть – нет, не видела.
– Он знает, что Небережная в отпуске?
– Да. Он звонил неделю назад, я с ним разговаривала. Александра была в бухгалтерии. Я ему сказала, что она пошла за отпускными.
– Еще о чем говорили?
– Еще…
Женщина задумалась:
– Он сказал, что собирается пригласить Сашу в театр. На четверг. Чтобы она ему непременно перезвонила.
– А почему он вам об этом говорил? Вы же не дружите семьями.
– Он боялся, видимо, что она не перезвонит. Так бывало, что она от его звонков попросту отмахивалась. Поэтому сказал про театр. А я сказала, что Саши в четверг не будет. Что она за город собирается.
– Что же вы за приятельницу решаете? Да еще рассказываете о ее планах постороннему человеку.
– Ничего я за нее не решала. Знала, что Саша за город собиралась. Так она сама об этом говорила. А про Глеба… Какой же он посторонний? Он ее пять лет выхаживает. Замуж не один раз звал. Мне его жалко, честно говоря. Я к Саше хорошо отношусь, но Глеба она замучила своими… приключениями. Особенно последнее…
– Что это значит? У нее кто-то появился?
– Она рассказывала, что познакомилась с мужчиной. Она им очень увлеклась.
– Когда познакомилась?
– Недавно, недели две-три назад.
– Что вы о нем знаете?
– Зовут Эдиком. Кажется, агент по недвижимости.
– Где они познакомились?
– Случайное знакомство. Он подвозил ее домой.
– Откуда?
– Она возвращалась после работы. Саша часто задерживается, поэтому порой ловит частные машины, чтобы домой добраться. Ну вот, и с ним также. Вышла после работы, стала голосовать, он и остановился.
– А какая машина, не знаете?
– Иномарка. Кажется, «форд». Да, точно.
– Вы его видели, этого Эдика? – наугад спросил Левин.
– Да, один раз.
– Где и когда?
Женщина шумно вздохнула и произнесла:
– Он приходил сюда, к нам в цех. Это было как раз в среду. Когда Александра работала последний день перед отпуском.
– Еще раз: назовите дату, когда мужчина по имени Эдик был здесь, в пищеблоке отдела пассажирских перевозок? – не веря своим ушам, переспросил Левин.
– Это было двадцать второго августа, в среду, – глядя на настенный календарь, ответила Лынченко.
– В какое время?
– Я не видела, когда он пришел, так как ходила по просьбе Александры Борисовны в администрацию за приказом на квартальную премию. Когда вернулась, он уже был в фасовочном зале.
– Когда вы вернулись?
– Примерно за пятнадцать минут до окончания смены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40