— Я не понял, Владимир Альбертович, кто вам позволил разблокировать дисководы? — угрожающе произнес Глеб.
— Почему ты в метро, Глеб? Где твоя «Нива»? — растерянно произнес я.
— Вай, какой мужчина, загляденье! — Зейнаш надела на Спозаранника тюбетейку и чмокнула растерянного Глеба в щеку, оставив яркий отпечаток губ.
— С этими людьми невозможно договариваться, — вскочил с места Григорий Яковлевич Измаилович и тряхнул седоватой гривой. — Они не настоящие цыгане! — почему-то при этом он тыкал пальцем в Спозаранника.
Грянул оркестр, затянул «цыганочку»…
— Эх-ма! — выскочил в середину прохода Рустам Голяк и, отбросив костыли, пустился в пляс. — Да Голяк цыганочку лучше вас всех танцует! А вы ущербные и завистливые люди! Надо же такое написать: Голяк — сутенер!
Вокруг Рустама Голяка, весело перемигиваясь, отплясывали полковники Барахта, Груздев и Лейкин.
— Молчать, цыганские рожи! — крикнул опер Муравин. Но музыка зазвучала громче.
— Памагице, пжал-ста, — тянули Муравина за китель цыганята.
Зейнаш кружила по узкому проходу, сцепившись локтями с Барсовым и Езидовым. Леня и Макс были в восторге.
Через весь вагон прыгал вприсядку зампрокурора Мельничук.
— Почему здесь посторонние? — холодно взглянула на меня Лариса Павловна Смирнова.
И веселье оборвалось…

***
Я со стоном перевернулся на бок.
Сено кололось. Ребра ныли. Запястья сдавливали наручники. И никаких поводов для радости не было — безнадега полная.
Лязгнул затвор. Чья-то тень метнулась ко мне. «Ну вот и все…» — прикрыл я глаза.
Тень отомкнула «браслеты» и прошептала мне голосом Зейнаш:
— А ну-ка, вставай…
Мы молча бежали по лесу, изредка застывая и прячась за деревья. Табор остался вдалеке.
— Сейчас мы выйдем на шоссе, а дальше ты сам доберешься, Володя…
Я остановился и взял Зейнаш за плечи:
— Так ты знаешь, кто убил Гиви?
— Этих людей уже нет в таборе. Ахмат, Заур и Бекматжан вчера улетели в Одессу.
— А где их мотоциклы, «харлеи»?
— На дне озера, к которому ты ходил за водой.
— Скажи самое главное. Кто заказал Вертухадзе — Армавирский или Дед Омар?
— Я не знаю этих людей, — искренне ответила Зейнаш. — Я знаю только, что Гиви недавно кинул наших земляков — таджиков. Они вместе торговали гашишем, Гиви был их представителем в Питере. Гиви утаил целую партию гашиша, сказал, что его менты конфисковали. Таджики поручили троим нашим ребятам проверить эту информацию и разобраться с Гиви. Вот они и разобрались… Но Файзулло, наш барон, узнав об этом, потребовал, чтобы они покинули табор. Мы не хотим быть связанными с криминалом.
— У этих троих есть паспорта, фамилии, отчества?
— Вот, здесь все написано, — протянула мне Зейнаш клочок бумажки. — Теперь ты сможешь получить повышение по службе.
— Но я не мент, Зейнаш, я журналист…
— Не ври мне, Володя. — Ее смеющиеся глаза блеснули во тьме.
Я припал к губам Зейнаш и почувствовал, что никуда не поеду… Но поцелуй был недолгим.
— Все, Володя, уходи. Деньги на попутную машину есть?
— Кажется, да. Позвонишь мне как-нибудь?
— Ни к чему это.
Но я на всякий случай продиктовал свой телефон.
— Зейнаш, а ты не боишься? Тебя не накажут за то, что ты выпустила меня и наговорила мне лишнего?
— Нет, потому что Файзулло — мой отец… Прощай, Володя!
Зейнаш исчезла, я даже не услышал ее шагов. Была — и нету.
Через полчаса мне удалось остановить «КамАЗ», и за сотню рублей я добрался до города. Как раз к открытию метро.
— Слава Богу, — появилась на пороге заспанная Аня. Ощупав меня, она повисла на моей шее. — Жив, невредим… Прежде чем пойдешь в душ, признайся — крутил романы с цыганками?
— Пытались меня соблазнить, Анюта, — улыбнулся я. — Ох, как пытались…
Анька издала негодующий возглас и дернула меня за ухо:
— Они же все грязные, немытые…
Сейчас побежишь к венерологу за справкой!
— …Но я не поддался! Чист я перед тобой, Анюта.
На душе было легко оттого, что не пришлось врать.

***
— Володя, — схватила меня за руку в коридоре Агеева. — Это был ты, в метро, или нет?
— Как вы молодо выглядите, Марина Борисовна, — ловко ушел я от ответа.
Агеева так и просияла:
— Да, представь себе, золотое армирование пошло мне на пользу! А заодно мы с Зудинцевым и Кашириным разоблачили хирурга-афериста…
— Мои поздравления, — отвесил я поклон.
— Володя, я не успокоюсь, — продолжала Агеева теребить меня за рукав. — Ведь это ты просил милостыню в метро?
— Да, понимаете ли, зарплата кончилась решил малость подработать… — признался я.
— Я сойду с ума, — прошептала Агеева. — Такое сходство!
— Вай, люди добрые, сами мы не местные! — воскликнул я.
— Я сойду с ума, — оглянувшись, повторила Марина Борисовна.
Навстречу попался хмурый Обнорский.
— Так, вернулся… В твое отсутствие Шах два убийства проморгал. Угадай-ка, Володя, кто за это будет отвечать?
«Может, надо было в таборе остаться?» — подумал я.
— Володя, Спозаранник снова заблокировал наши дисководы, — пожаловалась Завгородняя.
— Ничего, мы их опять разблокируем, — успокоил я Свету, садясь за компьютер.
Заглянул Спозаранник:
— Владимир Альбертович, я знаю от оперов, что вам удалось продвинуться в расследовании убийства Вертухадзе… Считаю, что мы должны совместными силами подготовить материал для «Явки с повинной»
— Так точно, Глеб Егорыч, — согласился я, не отрывая взгляд от экрана.
И что, интересно, я опишу в материале? Как мы с 3ейнаш ходили по вагонам метро?
— Володя, тебя, — протянула мне трубку Света.
Это был Макс Езидов. Сегодня они вместе с опергруппой приехали в Шушары, но табора уже не было — остались одни угли от костров. Я предложил Езидову пошарить на дне озера — авось найдет что-то интересное… А заодно продиктовал ему данные трех киллеров — цыган-люли, вылетевших два дня назад в Одессу.
Езидов отнесся к моей информации с недоверием, но на всякий случай записал ее.

***
Пошарить на дне озера опера смогли только через пару недель — до этого у них не было времени. Три «харлея-дэвидсона» лежали там, как новенькие, будто только что из магазина.
А через месяц прокурор Степан Степанович Цымбалюк созвал пресс-конференцию.
— Благодаря высокому профессионализму наших оперативников из УУР, РУБОП и УССМ на прошлой неделе в Одессе были задержаны трое преступников, граждан Таджикистана, подозреваемых в тройном убийстве у гостиницы «Прибалтийская»…
Минут десять Степан Степанович нахваливал работу оперативно-следственной бригады, а также коллег из прокуратур Украины и Таджикистана.
— Степан Степанович, можно вопрос? — поднялась бойкая девочка с телевидения. — А что известно о заказчиках убийства Гиви Вертухадзе, и правда ли, что следствие разрабатывает версию о причастности к этому убийству предпринимателя Гурджиева?
— Я обещаю, что в скором времени имена заказчиков будут названы, — обнадежил Цымбалюк. — Не исключено, что мы предъявим обвинение именно Гурджиеву.
Я тихо встал и направился к выходу.
Ничего интересного здесь я больше не услышу…

***
Когда Аня и Антошка уже спали, а я сидел на кухне, листая свои бумаги, зазвонил телефон. Был час ночи.
— Улыбочку ты у меня просил, я поняла, меня ты не узнал… — услышал я знакомый голос.
— Зейнаш! — вскрикнул я.
В трубке зазвучал звонкий переливчатый смех, а затем раздались гудки.
ДЕЛО О ВЗБЕСИВШЕМСЯ ВРАЧЕ

Рассказывает Максим Кононов
"Кононов Максим Викторович, 1967 года рождения, разведен, имеет на иждивении дочь 9 лет.
До работы в Агентстве занимался коммерцией, знаком со структурой мелкого бизнеса, неплохо ориентируется в теневой экономике. Склонен к нестандартному мышлению, неплохо владеет журналистским стилем, правда, присутствует некий крен в «желтизну». Иногда злоупотребляет спиртными напитками, однако на рабочей дисциплине это серьезным образом пока не отражалось…"
Из служебной характеристики
Кое— как выбравшись из переполненного вагона, я поспешил к эскалатору. «Блин, вот обязательно надо этому Спозараннику, чтобы я был в Агентстве ни свет ни заря! -клокотало в душе. — Ну какая разница, приеду я к 10.00 или на час позже. Ведь ничего же не случилось! Да даже если бы и случилось, это проблема репортеров, а не расследователей! Вот зануда!»
Я все-таки опоздал. На целых семь минут! Спозаранник, наверное, караулил меня у входа в Агентство. Потому что первый, кого я увидел, входя в наш офис на улице Зодчего Росси, был именно Глеб Егорыч.
— Вы опоздали, Максим Викторович, — без всяких эмоций констатировал Глеб, — хотя я вас в пятницу предупреждал. Мне придется составить докладную записку руководству.
— Глеб, ну что ты придираешься?
Не так уж я и опоздал, всего на пять минут. — Я еще старался сдерживаться, чтобы не высказать Спозараннику все, что я думаю о нем самом, о его занудстве, идиотизме, педантичности и о его дурацких записках.
Глеб ничего не ответил, развернулся и ушел в свой кабинет, наверное, писать очередную кляузу. Ну и хрен с ним. Я зашел в кабинет расследователей, поздоровался с ребятами и пошел в репортерский отдел узнать, что новенького случилось в городе за минувшие выходные. В репортерском царила обычная утренняя суета: Соболин с всклокоченными волосами носился от одного телефона к другому, Завгородняя, сидя на столе с задранной чуть ли не до пояса юбкой и покачивая ножкой, ворковала с каким-то ментовским чином, Шах что-то строчил на компьютере, стажерка Оксана, чуть не сбив меня с ног, умчалась в коридор с криком:
«У меня в районе заказуха! Срочно надо ехать! Где машина?!!» В общем, все как обычно. Кроме репортеров в кабинете сидел Гвичия, задумчиво созерцая коленки Завгородней.
— Привет, Князь, — подошел я к бывшему десантнику. — Ты решил перейти к репортерам?
— А? — попытался отвлечься Зураб от ножек Завгородней. — Конечно, пойдем покурим!
Покурить нам не удалось: в дверях появился Спозаранник, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
— Максим Викторович, вам придется срочно ехать в порт, — безапелляционно заявил Глеб Егорович. — Ваша задача выяснить, сколько получили докеры за то, чтобы объявить о начале забастовки.
— А если им никто не платил? Вдруг они сами так решили? — попытался я отмазаться от не очень приятной поездки.
— Не говорите ерунду, — поморщился Спозаранник, — докеры и так получают около тысячи долларов в месяц.
Чтобы они забастовали — профсоюзам явно заплатили изрядную сумму. По нашим сведениям, забастовка напрямую связана с переделом порта. Леха Склеп и так уже имеет там изрядный процент, но он мечтает получить единоличный контроль над портом. Вместо того, чтобы пререкаться, вам бы следовало уже быть там. Мне эти сведения нужны как можно быстрее.
Делать нечего, придется ехать. При мысли о том, что мне опять придется спускаться в этот ад, именуемый «Петербургским метрополитеном», появилось острое желание принять на грудь граммов этак триста. Мысль, конечно, заслуживала внимания, но пришлось ее временно отложить, а то могли появиться и другие мысли, к примеру — на фига мне эти докеры, Спозаранник и его дурацкие задания. А это уже попахивало не просто докладной…
За всеми этими размышлениями я и не заметил, как подошел к станции «Гостиный двор». Подумав немного, решил идти на станцию «Невский проспект», авось там народу поменьше.
Однако и здесь толпа была изрядная.
Плюнув на возможность потерять пуговицы на рубашке, я протолкался к самому краю, чтобы уж наверняка попасть в вагон.
Непрерывно сигналя, из-за поворота показался поезд. Стоящие у кромки люди инстинктивно попытались слегка отодвинуться. И в этот момент кто-то резко ударил меня под коленки, а затем толкнул вперед.
Потеряв равновесие, я не смог удержаться и рухнул вниз. На мое счастье, до поезда оставалось еще несколько метров, и я успел скатиться и лечь между рельс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30