Тем более что Анька мне ни разу не изменяла — я в этом уверен. Была у нее какая-то история с Колей Повзло, но, как я понял, чисто платоническая. Уж я-то свою Анютку знаю…
А как же Зейнаш? Это совсем другое.
Я на работе. Это называется «оперативное внедрение». Ведь только от Зейнаш я могу узнать, кто все-таки убил Гиви Вертухадзе.
Звонок мобильного. Что за бред — откуда, у кого? Зейнаш осторожно высвободила руку и достала из сумочки миниатюрную «трубку».
— Да, папа. Возвращаемся…
Я снова взял руку девушки в свою.
— Все, приехали, — тронула Зейнаш водителя за плечо. — Дальше мы пойдем сами.
Мужик глянул на нас с опаской и, едва закрылась дверь, рванул по шоссе.
А мы пошли по тропинке — туда, откуда доносился дымок, где мигали огоньки табора.
— Улыбочку ты у меня просил… — напевала девушка и кружилась, пританцовывала, уводя меня в лес.
— Вы всегда были мусульманами, Зейнаш? — зачем-то спросил я, не в силах разобраться в своих чувствах.
— Нет, конечно. Когда много веков назад арабы пришли к нам насаждать ислам, наше племя им сопротивлялось.
Нас пытали, убивали, все соседние племена давно уже стали магометанами, а мы по-прежнему поклонялись своему верховному богу Ахура-Мазде. И поэтому нам приходилось все время скитаться, убегать от преследователей. Соседи нам помогали едой и деньгами за то, что мы оставались верны своей религии. Но прошло время, и все цыгане-люли постепенно стали мусульманами. А скитаемся мы уже просто так, по привычке.
Ни таджики, ни цыгане нас не считают своими. Мы везде для всех чужие…
Я остановился, чтобы дать девушке прикурить, и прикоснулся к ее щеке.
Зейнаш вздохнула:
— Тебе надо уходить, Володя. Прямо сейчас.
— Но зачем, Зейнаш? Я не хочу. Мне некуда идти…
— Не рассказывай сказки. — Зейнаш глянула мне в глаза, а мне показалось — в душу. Необъяснимый страх сковал мое тело. — Не рассказывай сказки, не надо, — повторила Зейнаш. — Полтабора знает, что ты мент, который ищет убийц Гиви Вертухадзе.
Я молчал, судорожно ища слова.
Свет фонарика полоснул по глазам.
— Зейнаш, мугат зан! — раздался мужской крик.
Прямо на меня смотрело дуло. Прежде чем я что-то подумал — сработала моя нога. Пистолет вылетел из руки цыгана в белой рубахе, тот взвыл и громко, по-русски, вспомнил чью-то мать. Сзади кто-то накинул мне на голову холщовый мешок, а дальше мои ребра затрещали под градом ударов.
Что— то взволнованно говорила Зейнаш, но мужчины ее грубо обрывали.
А затем кто-то защелкнул на моих запястьях «браслеты». Кто-то резко поднял меня с земли. Шли очень долго, меня подгоняли пинками. Я все время спотыкался и пару раз больно ударился о сучья.
Затем я услышал лязг двери, меня куда-то затолкнули и бросили на охапку сена.
С трудом я стянул закованными руками с головы мешок. Вдохнул аромат сена и задремал. Знал бы я, чем это все кончится, поумерил бы свое любопытство…
***
День не заладился с самого начала.
Я никак не мог открыть в своем компьютере дискету. Потом оказалось, что это Спозаранник распорядился заблокировать у всех дисководы.
— Глеб, ты обалдел? — заорал я, едва он появился в кабинете.
— Владимир Альбертович, можете жаловаться в письменном виде шефу.
Пока я отвечаю за реструктуризацию, мои приказы не обсуждаются, — отчеканил Спозаранник.
Совсем крыша у парня поехала…
Пришлось высвистывать своего знакомого компьютерщика Витю из фирмы, которая располагалась по соседству.
Он тут же разблокировал дисковод сначала мне, а потом всему репортерскому отделу. Слух об этом дошел до Спозаранника, и он вмиг появился на пороге, гневно сверкая очками и раздувая ноздри.
— Все претензии в письменном виде, Глеб Егорыч, — отмахнулся я от Спозаранника, едва он открыл рот.
Как яростно скрипело перо Спозаранника, слышали все мы, хоть кабинет Глеба был от нас далеко. Ничего, пусть пишет, шеф все равно в командировке.
— Володя, ты скоро? — заглянула в кабинет жена.
— Сейчас, — кивнул я, отправляя выпускающему последнюю информацию. Мы с Анютой сегодня обещали забрать Антошку из детского сада пораньше и сводить его в зал игровых автоматов.
Анна пошла собираться, а у меня зазвонил мобильник.
— Соболин, есть новость, — услышал я голос знакомого опера из главка, Коли Бахтина. — У гостиницы «Прибалтийская» лежат три трупа.
— Чьи? — подскочил я.
— Если подсуетишься — узнаешь. Десять минут, как их изрешетили… Все наши уже выехали во главе с Езидовым.
И РУБОП там будет, и УССМ. Даже генерал Павлинов обещал подъехать. Но я тебе ничего не говорил!
— Само собой. Век не забуду, Колян, я твой должник.
Некстати, конечно… Но деваться некуда — надо ехать.
— Начальник уже в курсе? — ехидно поинтересовался Шах, надкусывая свежий беляш.
— Про убийство? Конечно, вот выезжаю на место, — отбрил я нахала.
— Чьи трупы-то, хоть знаешь?
Я внимательно глянул на Шаха:
— Ну говори, Витек, не тяни…
— Значит, так — Гиви Вертухадзе, вор в законе, раскоронованный три года назад за растрату общака. Причем к его раскоронованию приложил руку сам Дед Омар, на минуточку…
Новость об убийстве разнеслась по Агентству, наш кабинет стал заполняться народом.
— Труп номер два, — продолжил Шах, Камилла, любовница Гиви.
И труп номер три — некто Резо, законный муж Камиллы и телохранитель Гиви.
— Живут же люди, — восхищенно протянул Макс Кононов. — Прямо шведская семья…
— Какая шведская, дорогой! — воскликнул Зураб. — Все грузины так живут испокон веков…
— Откуда ты, Витек, все знаешь? — поинтересовался я.
Шах загадочно усмехнулся. Черт, умеет же Витек находить источники.
— Готов об заклад побиться — это Жора Армавирский! — убежденно заявил Зудинцев. — Больше некому.
Я посмотрел на Анюту — она стояла в плаще у двери. Почему-то она ужасно побледнела при слове «Армавирский».
Или мне показалось?
— Значит, так, — продолжал разглагольствовать Зудинцев. — Помните, как мы в Рыбацком двух черных освобождали, которых якобы Армавирский похитил?
— Разве такое забудешь, — кивнул я. — Ну и что, при чем тут Гурджиев?
— Так вот, те мальцы, которых мы тогда в руки РУБОПу передали, — это ребята из команды Вертухадзе. Я потом от своих оперов об этом узнал. Опера этих мальцов кололи, но ни один из них Гиви не заложил. Отсюда какой вывод? Гиви был причастен к аресту Армавирского. К тому же, говорят, у Гиви были какие-то связи с Литейным — явно люди оттуда попросили его помочь Армавирского упрятать. А Жора — тезка мой, Армавирский, — говорят, человек очень мстительный и обид не прощает…
— Ань, что с тобой? — подбежал я к жене. Анюта достала платок, бальзам, потерла виски. — Ты расстроилась, что мне надо на выезд? Но больше некому, все остальные на заданиях. Объясни Антошке…
— Конечно, — устало улыбнулась Анюта и прикоснулась губами к моей щеке. Какая-то она сегодня странная…
***
Участок площади перед «Прибалтийской» был огорожен. Хорошо еще, что в толпе оперативников я разглядел рыжую голову Макса Езидова, начальника убойного отдела главка. Стоило мне помахать ему рукой — и меня пустили к месту убийства. Правда, смотреть было не на что. Трупы лежали под белыми простынями. Езидов о чем-то озабоченно спорил с Леней Барсовым и Вадиком Резаковым из РУБОПа. Когда же я подошел к ним, они вмиг замолчали.
— Колитесь, ребята, — без обиняков начал я. — Кому помешал бедный Гиви больше — деду Омару или Жоре Армавирскому?
— Слишком много знаешь для репортера, — усмехнулся Езидов.
— Что ж делать! Поскольку наши оперативники потрясающе некомпетентны — приходится их просвещать, — с достоинством отпарировал я.
Так, слово за слово, я потихоньку выяснил у ребят, что трое киллеров — смуглых, восточного типа мужчин — скрылись на вишневой «шестерке», затем бросили ее неподалеку, подожгли и пересели в белую «девятку». «Шестерку» опера сразу «пробили» — числится в угоне.
А вот «девятка» может вывести на их след.
В нескольких шагах от нас переругивались три полковника. Одного, полноватого, седого, я знал — это был Серафим Данилович Лейкин, замначальника РУБОПа.
— Что за «полканы» с Лейкиным сцепились? — кивнул я в сторону спорщиков.
— Барахта, замначальника угрозыска, да Груздев, замначальника УССМ, — пояснил Вадик Резаков. — Не могут решить, кому убийство раскрывать. Каждый кричит, что у него работы выше крыши.
— К твоему сведению, мы должны заниматься иностранными гражданами! — тыкая пальцем в грудь Барахте, орал полковник Груздев.
— А то ты не знаешь, что Грузия уже давно суверенное государство, — зло щурился полковник Барахта.
— Суверенное, хуеренное, — посмеивался полковник Лейкин. — Это вы меж собой разбирайтесь, но наше ведомство здесь точно ни при чем.
Внезапно все три «полкана» замолчали и вытянулись. К ним неторопливо подошел моложавый человек в штатском с непокрытой головой — зампрокурора Мельничук. А вслед за ним… Господи, вот счастье-то — «следачка» Смирнова.
Та самая, из-за которой я чуть не развелся с Анькой. А точнее — Анька чуть не ушла от меня.
Все потому, что был у меня с Ларисой Смирновой пару лет назад мимолетный роман. Он бы закончился сам собой, никто б не узнал. Но Анька, голова садовая, зачем-то заказала за свои деньги «наружку» за Смирновой.
И узнала не только о встречах Л арки со мной, но и кое-что еще из жизни «следачки-важнячки». Это «кое-что» вполне тянуло на статью. Не в «Явке с повинной» — на статью УК! Короче, из-за этой идиотской видеокассеты, на которой была записана встреча Ларисы Смирновой с судьей Горячевым, бандюганы украли нашего Антошку. Правда, ненадолго, Антошка вернулся невредимый… У нас был тогда с Анютой трудный период в жизни, слава Богу, что он закончился.
И вот — Ларка здесь. Только об этой встрече я и мечтал!
— Поступим таким образом, — негромко сказал Мельничук. — Лариса Павловна Смирнова возглавит оперативно-следственную бригаду, в которую войдут представители УУР, РУБОП и УССМ. Всем все ясно?
— Так точно, — вытянулись по струнке полковники.
Ребята беззлобно хохотнули.
— Почему посторонние? — подойдя к нам, ледяным тоном спросила Ларка Смирнова у оперов.
Ой— ой-ой, Ларочка, а ты, похоже, давно без мужика…
— Это ж пресса, — заступился за меня Езидов.
— Посторонние, пожалуйста, за ограждение, — приказала Ларка.
Ну ни фига себе! Иногда я понимаю женоненавистника Спозаранника. Точно, отвергнутая женщина хуже крокодила.
Спорить я не стал. Но прежде чем уйти, отвел Езидова в сторону.
— Отвечу только на один вопрос, — заявил Макс.
— Правда, что стреляли из «аграма»?
— Отвечу — да.
— Не тот ли это «аграм», из которого убили Старовойтову?
— А это уже второй вопрос, — ехидно ответил Макс.
— Тогда задаю третий: какой номер у той белой «девятки», на которой скрылись киллеры?
— Ну ты даешь, Володя! — развел руки Езидов. — Разве ж я могу такие тайны раскрывать? Извини, брат, меня не поймут…
***
Отхлебывая из чашки кофе и набирая на компьютере текст об убийстве у «Прибалтийской», я слушал вполуха телевизор.
— Оба-на!
«…Некоторые информагентства успели высказать версию о знакомстве убитого у „Прибалтийской“ вора в законе Гиви Вертухадзе с известным предпринимателем Георгием Гурджиевым. Как известно, в прошлом году Гурджиев был обвинен в похищении двух лиц армянской национальности. Позже выяснилось, что это похищение организовали члены одной из этнических группировок, непосредственно связанные с Гиви Вертухадзе. Гурджиев был отпущен из-под стражи, обвинение с него было снято. Таким образом, у Гурджиева могли быть основания для предъявления претензий господину Вертухадзе…»
Каждая фраза Виолетты звучала как приговор. Хороша она все же на экране… Кто, интересно, ей информацию сливает?
«Как раз в момент убийства в гостинице „Прибалтийская“ проходил конгресс по инвестициям с участием Георгия Гурджиева…»
Так— так, а я об этом не знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
А как же Зейнаш? Это совсем другое.
Я на работе. Это называется «оперативное внедрение». Ведь только от Зейнаш я могу узнать, кто все-таки убил Гиви Вертухадзе.
Звонок мобильного. Что за бред — откуда, у кого? Зейнаш осторожно высвободила руку и достала из сумочки миниатюрную «трубку».
— Да, папа. Возвращаемся…
Я снова взял руку девушки в свою.
— Все, приехали, — тронула Зейнаш водителя за плечо. — Дальше мы пойдем сами.
Мужик глянул на нас с опаской и, едва закрылась дверь, рванул по шоссе.
А мы пошли по тропинке — туда, откуда доносился дымок, где мигали огоньки табора.
— Улыбочку ты у меня просил… — напевала девушка и кружилась, пританцовывала, уводя меня в лес.
— Вы всегда были мусульманами, Зейнаш? — зачем-то спросил я, не в силах разобраться в своих чувствах.
— Нет, конечно. Когда много веков назад арабы пришли к нам насаждать ислам, наше племя им сопротивлялось.
Нас пытали, убивали, все соседние племена давно уже стали магометанами, а мы по-прежнему поклонялись своему верховному богу Ахура-Мазде. И поэтому нам приходилось все время скитаться, убегать от преследователей. Соседи нам помогали едой и деньгами за то, что мы оставались верны своей религии. Но прошло время, и все цыгане-люли постепенно стали мусульманами. А скитаемся мы уже просто так, по привычке.
Ни таджики, ни цыгане нас не считают своими. Мы везде для всех чужие…
Я остановился, чтобы дать девушке прикурить, и прикоснулся к ее щеке.
Зейнаш вздохнула:
— Тебе надо уходить, Володя. Прямо сейчас.
— Но зачем, Зейнаш? Я не хочу. Мне некуда идти…
— Не рассказывай сказки. — Зейнаш глянула мне в глаза, а мне показалось — в душу. Необъяснимый страх сковал мое тело. — Не рассказывай сказки, не надо, — повторила Зейнаш. — Полтабора знает, что ты мент, который ищет убийц Гиви Вертухадзе.
Я молчал, судорожно ища слова.
Свет фонарика полоснул по глазам.
— Зейнаш, мугат зан! — раздался мужской крик.
Прямо на меня смотрело дуло. Прежде чем я что-то подумал — сработала моя нога. Пистолет вылетел из руки цыгана в белой рубахе, тот взвыл и громко, по-русски, вспомнил чью-то мать. Сзади кто-то накинул мне на голову холщовый мешок, а дальше мои ребра затрещали под градом ударов.
Что— то взволнованно говорила Зейнаш, но мужчины ее грубо обрывали.
А затем кто-то защелкнул на моих запястьях «браслеты». Кто-то резко поднял меня с земли. Шли очень долго, меня подгоняли пинками. Я все время спотыкался и пару раз больно ударился о сучья.
Затем я услышал лязг двери, меня куда-то затолкнули и бросили на охапку сена.
С трудом я стянул закованными руками с головы мешок. Вдохнул аромат сена и задремал. Знал бы я, чем это все кончится, поумерил бы свое любопытство…
***
День не заладился с самого начала.
Я никак не мог открыть в своем компьютере дискету. Потом оказалось, что это Спозаранник распорядился заблокировать у всех дисководы.
— Глеб, ты обалдел? — заорал я, едва он появился в кабинете.
— Владимир Альбертович, можете жаловаться в письменном виде шефу.
Пока я отвечаю за реструктуризацию, мои приказы не обсуждаются, — отчеканил Спозаранник.
Совсем крыша у парня поехала…
Пришлось высвистывать своего знакомого компьютерщика Витю из фирмы, которая располагалась по соседству.
Он тут же разблокировал дисковод сначала мне, а потом всему репортерскому отделу. Слух об этом дошел до Спозаранника, и он вмиг появился на пороге, гневно сверкая очками и раздувая ноздри.
— Все претензии в письменном виде, Глеб Егорыч, — отмахнулся я от Спозаранника, едва он открыл рот.
Как яростно скрипело перо Спозаранника, слышали все мы, хоть кабинет Глеба был от нас далеко. Ничего, пусть пишет, шеф все равно в командировке.
— Володя, ты скоро? — заглянула в кабинет жена.
— Сейчас, — кивнул я, отправляя выпускающему последнюю информацию. Мы с Анютой сегодня обещали забрать Антошку из детского сада пораньше и сводить его в зал игровых автоматов.
Анна пошла собираться, а у меня зазвонил мобильник.
— Соболин, есть новость, — услышал я голос знакомого опера из главка, Коли Бахтина. — У гостиницы «Прибалтийская» лежат три трупа.
— Чьи? — подскочил я.
— Если подсуетишься — узнаешь. Десять минут, как их изрешетили… Все наши уже выехали во главе с Езидовым.
И РУБОП там будет, и УССМ. Даже генерал Павлинов обещал подъехать. Но я тебе ничего не говорил!
— Само собой. Век не забуду, Колян, я твой должник.
Некстати, конечно… Но деваться некуда — надо ехать.
— Начальник уже в курсе? — ехидно поинтересовался Шах, надкусывая свежий беляш.
— Про убийство? Конечно, вот выезжаю на место, — отбрил я нахала.
— Чьи трупы-то, хоть знаешь?
Я внимательно глянул на Шаха:
— Ну говори, Витек, не тяни…
— Значит, так — Гиви Вертухадзе, вор в законе, раскоронованный три года назад за растрату общака. Причем к его раскоронованию приложил руку сам Дед Омар, на минуточку…
Новость об убийстве разнеслась по Агентству, наш кабинет стал заполняться народом.
— Труп номер два, — продолжил Шах, Камилла, любовница Гиви.
И труп номер три — некто Резо, законный муж Камиллы и телохранитель Гиви.
— Живут же люди, — восхищенно протянул Макс Кононов. — Прямо шведская семья…
— Какая шведская, дорогой! — воскликнул Зураб. — Все грузины так живут испокон веков…
— Откуда ты, Витек, все знаешь? — поинтересовался я.
Шах загадочно усмехнулся. Черт, умеет же Витек находить источники.
— Готов об заклад побиться — это Жора Армавирский! — убежденно заявил Зудинцев. — Больше некому.
Я посмотрел на Анюту — она стояла в плаще у двери. Почему-то она ужасно побледнела при слове «Армавирский».
Или мне показалось?
— Значит, так, — продолжал разглагольствовать Зудинцев. — Помните, как мы в Рыбацком двух черных освобождали, которых якобы Армавирский похитил?
— Разве такое забудешь, — кивнул я. — Ну и что, при чем тут Гурджиев?
— Так вот, те мальцы, которых мы тогда в руки РУБОПу передали, — это ребята из команды Вертухадзе. Я потом от своих оперов об этом узнал. Опера этих мальцов кололи, но ни один из них Гиви не заложил. Отсюда какой вывод? Гиви был причастен к аресту Армавирского. К тому же, говорят, у Гиви были какие-то связи с Литейным — явно люди оттуда попросили его помочь Армавирского упрятать. А Жора — тезка мой, Армавирский, — говорят, человек очень мстительный и обид не прощает…
— Ань, что с тобой? — подбежал я к жене. Анюта достала платок, бальзам, потерла виски. — Ты расстроилась, что мне надо на выезд? Но больше некому, все остальные на заданиях. Объясни Антошке…
— Конечно, — устало улыбнулась Анюта и прикоснулась губами к моей щеке. Какая-то она сегодня странная…
***
Участок площади перед «Прибалтийской» был огорожен. Хорошо еще, что в толпе оперативников я разглядел рыжую голову Макса Езидова, начальника убойного отдела главка. Стоило мне помахать ему рукой — и меня пустили к месту убийства. Правда, смотреть было не на что. Трупы лежали под белыми простынями. Езидов о чем-то озабоченно спорил с Леней Барсовым и Вадиком Резаковым из РУБОПа. Когда же я подошел к ним, они вмиг замолчали.
— Колитесь, ребята, — без обиняков начал я. — Кому помешал бедный Гиви больше — деду Омару или Жоре Армавирскому?
— Слишком много знаешь для репортера, — усмехнулся Езидов.
— Что ж делать! Поскольку наши оперативники потрясающе некомпетентны — приходится их просвещать, — с достоинством отпарировал я.
Так, слово за слово, я потихоньку выяснил у ребят, что трое киллеров — смуглых, восточного типа мужчин — скрылись на вишневой «шестерке», затем бросили ее неподалеку, подожгли и пересели в белую «девятку». «Шестерку» опера сразу «пробили» — числится в угоне.
А вот «девятка» может вывести на их след.
В нескольких шагах от нас переругивались три полковника. Одного, полноватого, седого, я знал — это был Серафим Данилович Лейкин, замначальника РУБОПа.
— Что за «полканы» с Лейкиным сцепились? — кивнул я в сторону спорщиков.
— Барахта, замначальника угрозыска, да Груздев, замначальника УССМ, — пояснил Вадик Резаков. — Не могут решить, кому убийство раскрывать. Каждый кричит, что у него работы выше крыши.
— К твоему сведению, мы должны заниматься иностранными гражданами! — тыкая пальцем в грудь Барахте, орал полковник Груздев.
— А то ты не знаешь, что Грузия уже давно суверенное государство, — зло щурился полковник Барахта.
— Суверенное, хуеренное, — посмеивался полковник Лейкин. — Это вы меж собой разбирайтесь, но наше ведомство здесь точно ни при чем.
Внезапно все три «полкана» замолчали и вытянулись. К ним неторопливо подошел моложавый человек в штатском с непокрытой головой — зампрокурора Мельничук. А вслед за ним… Господи, вот счастье-то — «следачка» Смирнова.
Та самая, из-за которой я чуть не развелся с Анькой. А точнее — Анька чуть не ушла от меня.
Все потому, что был у меня с Ларисой Смирновой пару лет назад мимолетный роман. Он бы закончился сам собой, никто б не узнал. Но Анька, голова садовая, зачем-то заказала за свои деньги «наружку» за Смирновой.
И узнала не только о встречах Л арки со мной, но и кое-что еще из жизни «следачки-важнячки». Это «кое-что» вполне тянуло на статью. Не в «Явке с повинной» — на статью УК! Короче, из-за этой идиотской видеокассеты, на которой была записана встреча Ларисы Смирновой с судьей Горячевым, бандюганы украли нашего Антошку. Правда, ненадолго, Антошка вернулся невредимый… У нас был тогда с Анютой трудный период в жизни, слава Богу, что он закончился.
И вот — Ларка здесь. Только об этой встрече я и мечтал!
— Поступим таким образом, — негромко сказал Мельничук. — Лариса Павловна Смирнова возглавит оперативно-следственную бригаду, в которую войдут представители УУР, РУБОП и УССМ. Всем все ясно?
— Так точно, — вытянулись по струнке полковники.
Ребята беззлобно хохотнули.
— Почему посторонние? — подойдя к нам, ледяным тоном спросила Ларка Смирнова у оперов.
Ой— ой-ой, Ларочка, а ты, похоже, давно без мужика…
— Это ж пресса, — заступился за меня Езидов.
— Посторонние, пожалуйста, за ограждение, — приказала Ларка.
Ну ни фига себе! Иногда я понимаю женоненавистника Спозаранника. Точно, отвергнутая женщина хуже крокодила.
Спорить я не стал. Но прежде чем уйти, отвел Езидова в сторону.
— Отвечу только на один вопрос, — заявил Макс.
— Правда, что стреляли из «аграма»?
— Отвечу — да.
— Не тот ли это «аграм», из которого убили Старовойтову?
— А это уже второй вопрос, — ехидно ответил Макс.
— Тогда задаю третий: какой номер у той белой «девятки», на которой скрылись киллеры?
— Ну ты даешь, Володя! — развел руки Езидов. — Разве ж я могу такие тайны раскрывать? Извини, брат, меня не поймут…
***
Отхлебывая из чашки кофе и набирая на компьютере текст об убийстве у «Прибалтийской», я слушал вполуха телевизор.
— Оба-на!
«…Некоторые информагентства успели высказать версию о знакомстве убитого у „Прибалтийской“ вора в законе Гиви Вертухадзе с известным предпринимателем Георгием Гурджиевым. Как известно, в прошлом году Гурджиев был обвинен в похищении двух лиц армянской национальности. Позже выяснилось, что это похищение организовали члены одной из этнических группировок, непосредственно связанные с Гиви Вертухадзе. Гурджиев был отпущен из-под стражи, обвинение с него было снято. Таким образом, у Гурджиева могли быть основания для предъявления претензий господину Вертухадзе…»
Каждая фраза Виолетты звучала как приговор. Хороша она все же на экране… Кто, интересно, ей информацию сливает?
«Как раз в момент убийства в гостинице „Прибалтийская“ проходил конгресс по инвестициям с участием Георгия Гурджиева…»
Так— так, а я об этом не знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30