Он снова покачал головой.
– Нет, эта женщина вдова, и ей нужны деньги на жизнь.
– Я могла бы платить ей часть того, что буду получать сама.
– Просто так она денег никогда не возьмет – только за работу; люди здесь гордые. Не переживай особенно – она будет приходить лишь два раза в неделю на пару часов. Пока она будет убираться, ты всегда сможешь загорать на пляже.
Он перевел скорость на меньшую, и джип, взревев, продолжил подъем по склону холма.
Глава 9
Майкл в очередной раз кролем проплывал бассейн, размеренно разрезая воду руками. Он не слышал, как открылись ворота, не увидел, как джип въехал во двор. Кризи вынул из машины чемодан и сумку, взял Леони под руку и повел ее к бассейну. Майкл, оттолкнувшись от его стенки, поплыл в обратном направлении. Они стояли и смотрели на его точные движения. На полпути к противоположному краю он их заметил, но не сбился с ритма.
Подплыв к тому месту, где они стояли, он высунулся из воды и уперся локтями в край бассейна.
– Сколько? – спросил Кризи.
Паренек взглянул на него темными глазами, сиявшими на смуглом лице. С черных как вороново крыло волос стекала вода.
– Сто двадцать, – чуть задыхаясь ответил он. – Завтра я побью тебя хоть на две, хоть на четыре длины, хоть на всю сотню.
Леони повернулась к Кризи и взглянула ему в лицо. Впервые она увидела его улыбку.
– Давай поспорим, – сказал он.
Майкл улыбнулся в ответ.
– Я там в погребе порылся, под твоим кабинетом, где вино хранится – французское и итальянское. Названия со всех этикеток переписал. Отец Мануэль в этом неплохо разбирается. Я ему этот список показал, и он сказал, что все вина хорошие, но лучшее – «Шато Марго», и спросил еще, в какой год оно было сделано. Я на следующий день проверил. Когда я ему сказал, что в семьдесят первом, он закатил глаза и облизнул губы… Так что если спорить, так уж на бутылочку «Шато Марго» семьдесят первого года.
– Ты что, сам ее всю выпить собираешься?
Майкл снова улыбнулся.
– Я ее отдам отцу Мануэлю, но если он со мной не поделится, я с ним больше разговаривать не буду.
Кризи кивнул и сделал жест в сторону женщины.
– Это Леони… моя жена.
Мальчик подтянулся, выбрался из бассейна и протянул ей руку.
Она пожала ее и тихо проговорила:
– Здравствуй, Майкл. Неужели ты и вправду переплыл бассейн сто двадцать раз?
Он посмотрел ей прямо в глаза и сказал:
– Да, у меня нет привычки врать.
Взглянув на Леони, Кризи заметил на ее лице немного смущенное выражение. Тогда он сделал жест в сторону ворот и сказал парнишке:
– Майкл, отнеси пока что багаж в мою спальню, а я покажу Леони дом.
Он взял ее под руку, и они отошли от бассейна.
* * *
Она заговорила лишь после того, как Майкл ушел в селение и они уютно устроились под деревянным навесом, увитым виноградом.
– Ты оказался прав в отношении двух вещей. Этот дом станет для меня убежищем на полгода. Он очень мне понравился. У твоей жены был чудесный вкус. Как это ни странно, я чувствую себя здесь в безопасности. Мне нет никакого дела до того, что люди на острове будут обо мне думать. А судачить они могут обо всем, что им взбредет в голову. Кроме того, ты был прав в отношении Майкла… Во мне он наверняка не разбудит материнского инстинкта… думаю, ни в одной другой женщине тоже. – Она улыбнулась, но улыбка ее была печальной. – Он мне напоминает такую же глыбу льда, как и ты.
Кризи отпил пива, но ничего не ответил. Тогда Леони продолжила:
– Мне действительно необходимо спать с тобой в этой огромной постели?
Кризи кивнул.
– Если ты не будешь со мной спать, об этом непременно догадается женщина, которая приходит убирать. Она обязательно будет подмечать твои волосинки на подушке, обращать внимание на то, как разложены в комнате твои вещи… И будет делать это совершенно непроизвольно. А стоит ей догадаться, что мы с тобой спим в разных комнатах, и тут же все жители острова будут это знать. После того как комиссия утвердит усыновление – а это должно произойти в течение нескольких недель, – ты сможешь спать в другой спальне.
Он отпил еще глоток пива и продолжил:
– Я говорил уже, что у тебя нет причин для беспокойства. Я знаю, что способен на многое, но насильником мне раньше бывать никогда не доводилось.
Вопрос сам собой сорвался у нее с языка:
– Я, наверное, совсем тебе не нравлюсь?
Пожав плечами, он ответил:
– Я считаю тебя неплохой актрисой. Кстати, ты умеешь готовить?
Она подняла голову и ухмыльнулась, но доброй ее ухмылку назвать было нельзя.
– Да, Кризи, готовить я умею. Мне говорили, что получается у меня совсем неплохо. Хотя, конечно, это зависит о того, кто ест мою стряпню. Что ты особенно любишь?
– Самая простая еда, – он указал на большую каменную жаровню с решеткой, стоявшую около стены сада. – Я люблю бифштексы, рубленое мясо, поджаренное на огне. Мне нравится жаркое, особенно из говядины. Когда мы проезжали через город, я показал тебе мясную лавку. Если ее хозяин не будет давать тебе лучшее мясо на острове, скажи ему, что я не поленюсь к нему зайти, вырезать у него самые вкусные куски из тела и поджарить их на жаровне.
– Надеюсь, это ему и так известно.
* * *
В воскресенье, как обычно, Кризи пошел к Шкембри: Пол, Лаура и Джойи ждали его к обеду.
Он вошел в дом со странным чувством неуверенности к беспокойства. Для Кризи приготовили его обычное место за столом. Дело было не только в том, что он пришел в семью Нади, и не в том, что эти люди дважды выхаживали его после тяжелейших ранений, – просто он испытывал к ним глубочайшее уважение.
Они всегда говорили, что думали, особенно Лаура, и то, как они думали, ему всегда нравилось. Кризи прекрасно понимал, что сам по себе факт его женитьбы лишь пять месяцев спустя после гибели их дочери должен был обидеть этих людей до глубины души. Он ни секунды не сомневался, что все их друзья уже высказали им глубокое сочувствие, хоть Шкембри были людьми сильными и не нуждались ни в чьей жалости.
Однако приняли его так, будто ничего не произошло. Они обсуждали ранний урожай помидоров и аграрную политику нового правительства. О его новой жене, равно как и о предстоящем усыновлении Майкла, никто и словом не обмолвился. Все было так, словно он никуда не уезжал.
После позднего обеда он остался с Полом и Джойи во дворе. Юношу он воспринимал скорее как сына, чем как шурина. Он слегка его дразнил расспросами о девушке, за которой тот ухаживал вот уже около года. По обычаям гоцианцев юноша должен ухаживать за девушкой долгие месяцы. Если же он приводил ее в свой дом или появлялся в доме ее родителей, значит, дело приобретало серьезный оборот. Спустя еще несколько месяцев они обручались, и тогда давать задний ход уже было никак нельзя – обязательства, данные при обручении, нарушить невозможно. После этого, еще через год, устраивали грандиозную свадьбу.
– Как там Мария поживает? – спросил Кризи.
Джойи пожал плечами.
– С ней все в порядке.
– Вчера в Рабате я видел ее родителей. Пропустил по стаканчику с ее отцом. Хорошие они люди… достойная семья.
Джойи снова пожал плечами, но ничего на этот раз не сказал.
– У них отличный дом. Ты видел их дом, Джойи?
– Конечно.
– А был уже там?
Джойи заерзал на стуле.
– Нет.
Пол еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. Кризи подлил ему и Джойи вина и задумчиво сказал:
– Дом у них просто отличный, и дочка симпатичная. Я в пятницу ее с друзьями в «Глиниглз» встретил. Тот полицейский – Марио, из кожи вон лез, чтобы ей понравиться. Ты же знаешь Марио, правда?.. Высокий парень такой, представительный, с черными усами.
Джойи что-то хмыкнул, взял со стола пустой графин из-под вина и пошел на кухню.
Пол мягко усмехнулся.
– Если бы я такое сказанул, он потом несколько дней на меня дулся бы.
– Она прекрасная девушка, Пол, и из хорошей семьи. Вся беда в том, что у Джойи в голове сейчас только предстоящее лето да танцы в дискотеках с блондинистыми туристочками.
Пол кивнул.
– Ты прав. В июле и августе мы дома его почти не видим, а отец Марии после десяти вечера ее никуда не выпускает. Ну и как нам быть?
Кризи неспешно ответил:
– Я все думаю, Пол, о том старом разрушенном доме, который стоит на краю твоей земли. Еще дядя твой его хотел как-то использовать. Скажи-ка ты Джойи, чтобы он начал его восстанавливать. Он умеет работать по камню. Объясни, что хочешь этот дом продать. Цены на старые дома сейчас прилично подскочили, потому что их стали скупать иностранцы. Если его восстановить и отремонтировать, ты не меньше тридцати тысяч фунтов получишь, а то и больше. А я в этом деле ему с удовольствием помогу, как в добрые старые времена, когда мы все вместе ограду твою каменную перекладывали.
Пол улыбнулся.
– Тогда, по-твоему, он всерьез о семье задумается?
Кризи кивнул:
– Пол, настало время вам с Лаурой снова внуков заводить.
После того как Кризи с Джойи ушли в «Глиниглз» пропустить еще по стопочке, Лаура вышла во двор, села с мужем за стол и позволила себе выпить первый за день стакан вина.
– Она неплохо готовит, Пол.
Пол уставился на жену непонимающим взглядом. Лаура пояснила свою мысль:
– Он раньше в два раза больше ел. Должно быть, она его хорошо кормит.
– Я так думаю, это уже кое-что, – без особого энтузиазма отозвался Пол.
– Да, – твердо сказала Лаура. – Это уже неплохо.
Глава 10
Он совершенно не был похож на главаря террористической организации. Скорее напоминал удачливого биржевого спекулянта или жулика, играющего по крупному.
Ахмед Джибриль сидел в своем богато обставленном и надежно охраняемом кабинете в самом сердце Дамаска. Роста он был небольшого, основательно заплыл жиром и весь лоснился. На нем опрятно сидели серые брюки, синий двубортный клубный пиджак с серебряными пуговицами и кремовая рубашка с коричневатым галстуком.
Родился он в 1937 году в деревушке Язур, близ Яффы, в существовавшем тогда Палестинском государстве. Всю свою жизнь он боролся за то, чтобы вернуться в родную деревню, земли которой отошли к Израилю после его создания. Когда Ахмеду исполнилось девятнадцать, он пошел служить в сирийскую армию. Благодаря неуемным амбициям и целенаправленности он быстро делал карьеру и вскоре получил чин капитана инженерных войск. Скорее всего не случайно его страстью были взрывчатые вещества: его с полным основанием можно было бы назвать экспертом по разрушению.
В середине шестидесятых, когда Сирия планировала вторжение в Израиль, правительство страны финансировало создание нескольких террористических организаций. В их состав вошли многие офицеры-палестинцы, служившие в сирийских вооруженных силах, и в том числе Ахмед Джибриль. Какое-то время он служил вместе с Джорджем Хабашем в рядах Фронта национального освобождения Палестины, однако позже, отколовшись от него, создал собственную группировку: Фронт национального освобождения Палестины – Генеральное командование (ФНОП-ГК). Его жена Самира возглавляла женский комитет этой группировки, а оба их сына, Джихад и Халед, занимали в ней руководящие посты.
Благодаря мощной финансовой поддержке Сирии и других стран довольно скоро ФНОП-ГК превратилась в наиболее подготовленную террористическую группировку на Ближнем Востоке.
Она взяла на себя ответственность за взрыв самолета компании «Свиссэйр», совершавшего 330-й рейс между Цюрихом и Тель-Авивом. Именно боевики Джибриля вполне могли подложить бомбу на самолет австрийской авиалинии, летевший из Франкфурта в Вену, пилот которого успел сделать аварийную посадку. Взрывы в воздухе гражданских самолетов стали своего рода фирменным знаком группировки Ахмеда Джибриля. В 1986 году на одной из пресс-конференций он с гордостью заявил, что ни один пассажир самолетов, которые совершают рейсы между Соединенными Штатами и Израилем, не будет чувствовать себя в безопасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49