Мистер Дурн? — спросил инспектор Квин. — Проходите, проходите! Мы вас задержим не более минуты.
Эдит Даннинг остановилась у порога.
— Давайте побыстрее, — произнесла она с металлической интонацией. — Гульда плохо себя чувствует, мы должны побыстрее проводить ее домой.
Гендрик Дурн сделал два шага от дверей. Инспектор смотрел на него дружелюбно, но не без удивления. Живот Дурна безобразно выпирал, поэтому казалось, что он скорее плывет, чем идет. Жирное лицо сияло как луна и было покрыто розовыми веснушками, образующими широкую красноватую луковицу на кончике носа. Он был совершенно лысым.
— Да-с! — сказал он. — Гульда должна немедленно лечь в постель. Что за дурацкая возня? До сих пор мы ничего не знаем.
— Подождите, — сказал инспектор успокаивающе. — Проходите, прошу вас. Дверь необходимо закрыть. Садитесь, пожалуйста!
Эдит Даннинг не сводила прищуренных глаз с инспектора. Она села на стул, пододвинутый ей Джонсоном, и положила руки на колени. Гендрик Дурн проплыл до другого стула и, кряхтя, попытался в него втиснуться. Это удалось ему лишь частично.
Инспектор затянулся щепоткой табака и чихнул.
— А теперь, сэр, — начал он вежливо, — один вопрос, и вы свободны. У вас есть представление, кто имел причины убить вашу сестру?
Толстяк вытер-щеки шелковым платком. Его глаза бегали от инспектора к полу и обратно.
— Я... затрудняюсь... Это ужасный удар для всех нас. Кто может знать? Абби была странная женщина, очень странная женщина...
— Послушайте, — сказал инспектор, — вам должно быть многое известно о ее личной жизни: ее враги, ее друзья. Не могли бы вы предложить нам возможную линию расследования?
Дурн продолжал вытирать лицо. Его глаза блуждали, ни на минуту не оставаясь в покое. Казалось, перед тем, как высказать, он взвешивал каждую мысль.
— Ну что же, — наконец выдавил он из себя, — что-то есть... Но не здесь! — Он тяжело встал со стула. — Не здесь!
— Ах, вот как! Вам что-то известно,—мягко сказал инспектор. — Очень интересно, наверно. Выкладывайте, мистер Дурн, сейчас же, выкладывайте, или мы вас не отпустим!
Девушка, сидевшая рядом с толстяком, нетерпеливо задвигалась на стуле.
— Ради бога, мистер Дурн, давайте уйдем отсюда!
В коридоре раздался шум, и дверь от удара ногой резко открылась. Все обернулись и увидели Моргауса, который, шатаясь, поддерживал высокую молодую женщину. Ее глаза были закрыты, голова опущена на грудь. С другой стороны ее крепко держала сестра.
Лицо молодого юриста было багровым от гнева. Его глаза метали молнии.
— Так, так, — затараторил инспектор. — Это и есть мисс Дурн?
А мы только что собирались...
— Да, вы только что собирались, — заорал Моргаус, — а давно пора. Это что такое — испанская инквизиция? Я требую разрешения отвезти мисс Дурн домой! Это скандал! Это преступление! Да отойдите вы...
Он грубо оттолкнул Эллери, старавшегося помочь сестре усадить Гульду Дурн на стул. Сестра поднесла к носу Гульды флакон с нашатырным спиртом. Эдит Даннинг склонилась над Гульдой, слегка ударяя ее по щекам.
— Гульда! —звала она. — Гульда! Перестань глупить, прекрати! Веки девушки задергались, глаза открылись. Она откинулась назад, пытаясь уклониться от флакона. Затем слегка повернула голову, увидела Моргауса.
— О, Фил!.. Она... она... — дальше Гульда не могла вымолвить ни слова, ее голос заглушили рыдания. Она протянула руки к Моргаусу.
Сестра, Эдит, Моргаус, Эллери — все брбсились к ней. Лицо Моргауса смягчилось, он наклонился и что-то шепнул Гульде.
Гендрик Дурн почти не смотрел на племянницу, пока ее приводили в чувство. Видимо, это ему надоело, и он завизжал:
— Давайте уйдем. Вы видите, что девушка...
Эллери быстро посмотрел на него.
— Мистер Дурн, что вы хотите сказать? Вы вспомнили кого-нибудь, кто имел злые намерения? Пожалуйста, после обеда сегодня у меня дома. Теперь — нет!
Эллери и инспектор обменялись взглядами. Инспектор любезно улыбнулся.
— Хорошо, Дурн, сегодня после обеда у вас дома. Но прошу не забыть об этом, Томас! Пошлите кого-нибудь с мистером Дурном, мисс Дурн и мисс Даннинг.
— Я тоже пойду с ними! — крикнул Моргаус, направляясь к двери. — И нам не потребуется ваш сыщик, всюду сующий нос. Мисс Даннинг, поддержите Гульду!
— Ничего подобного, мистер Моргаус, — возразил инспектор. — Вам придется немного задержаться. Вы нам нужны.
Моргаус опешил, их взгляды встретились. Ища поддержки, он оглянулся, но встретил суровые лица полицейских. Он пожал плечами и принялся помогать рыдавшей девушке встать. Затем помог ей добраться до двери.
Они держались за руки до тех пор, пока Гендрик Дурн, Эдит Даннинг и сыщик не вышли в коридор. Последовало рукопожатие, девушка шагнула через порог, и Моргаус остался один в дверях. Печальным взглядом он проводил компанию, удалявшуюся по коридору, и нехотя закрыл дверь.
— Ну что же, — сказал он с горечью, — вот и я. Что вам от меня угодно? Прошу не задерживать меня слишком долго.
Они сели. Сыщики из городского управления и местного отделения по знаку инспектора вышли в коридор. Вели прислонился своей широкой спиной к двери и скрестил руки на груди.
Эллери зажег сигарету и глубоко затянулся, смотря на ее тлеющий конец.
— Мистер Моргаус! Давно вы являетесь поверенным в делах мисс Дурн?
— Вот уже несколько лет, — вздохнул Моргаус. — Мой отец вел ее дела до меня. Покойная была клиенткой нашей семьи.
— Вы в курсе ее дел как личных, так и служебных?
— Доподлинно.
— Какие были отношения между мисс Дурн и ее братом Гендриком? Ладили они? Расскажите нам все, что вам известно про него.
Моргаус сделал гримасу, выражавшую отвращение.
— Вам многое придется услышать. Но прошу иметь в виду, что некоторые вопросы, о которых я буду говорить, основываются лишь на моем личном мнении. Гендрик паразит до мозга костей. Он никогда в жизни не ударил пальцем о палец. Может быть, поэтому он такой толстый... Он страдает многими пороками: азартные игры, женщины...
— Женщины? — Эллери съязвил: — Мне как-то трудно себе представить...
— Вы, вероятно, плохо знаете женщин, — продолжал Моргаус. — Все дамы Бродвея знают этого «плейбоя». Он неплохо жил на 25 тысяч долларов дохода в год, которые ему обеспечивала Абби.
Сам он ничего не зарабатывал и, если Абби не давала денег, сидел без гроша.
— У него разве нет собственных денег? — спросил инспектор.
— Ни единого цента. Видите ли, все огромное состояние заработала Абби. У нее был талант к финансовым операциям. Да, она была удивительная женщина.
— Были ли у Гендрика неприятности с властями, темные делишки или что-нибудь в этом роде? — спросил старик. — Вероятно, ему приходилось платить за молчание некоторым из своих дам?
Моргаус заколебался.
— Я, по правде сказать, этого не знаю.
— А каковы были взаимоотношения между Гендриком и миссис Дурн?
— Весьма холодные. Абби была не из тех, кого можно водить за нос. Она прекрасно видела, что он вытворяет.
— А как насчет миссис Дурн и Гульды?
— О, они были по-настоящему привязаны друг к другу! — не задумываясь, ответил Моргаус. — Гульда была гордостью и радостью Абби. Но Гульда всегда была умеренна и скромна.
Безусловно, она не жила, как могла бы себе это позволить одна из самых богатых наследниц в мире. Да, она очень скромна... Вы же ее видели.
— Скажите, Гульда знает о репутации своего дяди?
— Полагаю, что да. Но это, вероятно, причиняло ей большую боль. Она никогда об этом никому ни слова не говорила, даже... — Моргаус запнулся,— даже мне.
— Скажите, пожалуйста, сколько лет молодой леди?
— Гульде? О, девятнадцать или двадцать.
Эллери повернулся к доктору Минчену, тихо сидевшему в дальнем углу помещения.
— Джон, кажется, мы натолкнулись на один из редких феноменов. Сегодня утром ты сказал, что Абби было за семьдесят.
— Ну да. Что ты имеешь в виду? Эллери многозначительно поднял палец.
— Миссис Дурн, вероятно, была удивительной женщиной. Кстати, что случилось с покойным мистером Дурном? Когда он умер? Как ты знаешь, я не слежу за объявлениями.
— Около пятнадцати лет тому назад, — вставил Моргаус. — Мистер Квин, на что вы намекаете?
— Мой дорогой Моргаус, — улыбнулся Эллери, — все-таки несколько странно... Уж слищком большая разница в возрасте между матерью и дочерью!
Моргаус казался разгневанным.
— Послушайте! — вмешался инспектор. — Это нас никуда не приведет. Я хотел бы побольше узнать о той женщине, о Фуллер, которая сидит сейчас в амфитеатре. Каково было ее официальное положение в доме Абби Дурн?
— Она была экономкой Абби. Они прожили около четверти века вместе и всегда ссорились.
— Из-за чего? Моргаус пожал плечами.
— Об этом, пожалуй, никто не знает. В минуты раздражения Абби часто говорила, что избавится от нее, но почему-то никогда этого не делала. Привычка, наверное...
— Что представляет собой прислуга?
— Обычные люди. Я уверен, Для вас ничего интересного нет.
— Мы, кажется, дошли, — произнес Эллери, — до той стадии расследования, когда становится необходимым задавать вопросы, касающиеся завещания. Вооружайтесь вашей манерой выражаться юридически и выкладывайте, Моргаус.
— Боюсь, — ответил Моргаус монотоннее обычного, — что ничего тайного в этом завещании нет. Все абсолютно открыто и законно. Почти весь капитал переходит к Гульде. Гендрик получает солидную сумму под опекой. Этого хватит ему до конца жизни, если только он не попытается осушить запас спиртных напитков всего
Нью-Йорка. Сара Фуллер тоже получает порядочную сумму. Конечно, будут щедро вознаграждены и слуги. Но вы, возможно, будете удивлены, джентльмены, услышав, что доктор Жаннэ дважды упоминается в завещании.
— Ах вот как! — насторожился инспектор.
— Для него выделены две суммы. Одна из них ему лично. Ведь Жаннэ находится на содержании Абби с момента совершеннолетия. Вторая предназначена для финансирования научной работы, которую ведут совместно доктор Жаннэ и Кнейзел.
— Продолжайте! Продолжайте! —попросил инспектор. —Кто такой Кнейзел? Я впервые о нем слышу.
Доктор Минчен придвинулся вместе со стулом.
— Моритц Кнейзел ученый. Он работает вместе с Жаннэ над какой-то проблемой, связанной с металлами. У них на этом этаже имеется специально оборудованная лаборатория. Заслуга в создании лаборатории принадлежит доктору Жаннэ. Кнейзел работает там день и ночь.
— Точнее, над чем они там работают? Минчен смутился.
— Я полагаю, что этого никто не знает, кроме Кнейзела и Жаннэ. Но они молчат. В лаборатории никто никогда не был. Там массивная металлическая дверь с сейфовским замком, толстые стены и нет окон. Имеется всего два ключа к входной двери. К тому же надо знать комбинацию цифр замка. Жаннэ категорически запретил всем входить в лабораторию.
— Сверхтайна, — проворчал Эллери. — Алхимики изобретают золото!
Инспектор спросил Моргауса:
— Вы что-нибудь знаете обо всем этом?
— Ничего касающегося их работы. Но я думаю, вы заинтересуетесь маленьким фактом, который мне известен.
— Минуточку! — инспектор пальцем подозвал Вели. — Пошлите кого-нибудь за этим Кнейзелом. Нам нужно с ним поговорить. Пусть подождет в наркозной, пока я его не позову.
Вели вышел в коридор.
— А теперь, мистер Моргаус, вы собирались сказать... Моргаус продолжал:
— Видите ли, Абби, несмотря на свое старое доброе сердце и мудрую седую голову, все-таки оставалась женщиной. Очень изменчивой, инспектор. Поэтому я не особенно удивился, когда две недели назад она мне приказала составить новое завещание.
— О боже! — простонал Эллери. — Это дело просто перенасыщено профессиональными тонкостями. Сначала анатомия, потом металлургия, а теперь правосудие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Эдит Даннинг остановилась у порога.
— Давайте побыстрее, — произнесла она с металлической интонацией. — Гульда плохо себя чувствует, мы должны побыстрее проводить ее домой.
Гендрик Дурн сделал два шага от дверей. Инспектор смотрел на него дружелюбно, но не без удивления. Живот Дурна безобразно выпирал, поэтому казалось, что он скорее плывет, чем идет. Жирное лицо сияло как луна и было покрыто розовыми веснушками, образующими широкую красноватую луковицу на кончике носа. Он был совершенно лысым.
— Да-с! — сказал он. — Гульда должна немедленно лечь в постель. Что за дурацкая возня? До сих пор мы ничего не знаем.
— Подождите, — сказал инспектор успокаивающе. — Проходите, прошу вас. Дверь необходимо закрыть. Садитесь, пожалуйста!
Эдит Даннинг не сводила прищуренных глаз с инспектора. Она села на стул, пододвинутый ей Джонсоном, и положила руки на колени. Гендрик Дурн проплыл до другого стула и, кряхтя, попытался в него втиснуться. Это удалось ему лишь частично.
Инспектор затянулся щепоткой табака и чихнул.
— А теперь, сэр, — начал он вежливо, — один вопрос, и вы свободны. У вас есть представление, кто имел причины убить вашу сестру?
Толстяк вытер-щеки шелковым платком. Его глаза бегали от инспектора к полу и обратно.
— Я... затрудняюсь... Это ужасный удар для всех нас. Кто может знать? Абби была странная женщина, очень странная женщина...
— Послушайте, — сказал инспектор, — вам должно быть многое известно о ее личной жизни: ее враги, ее друзья. Не могли бы вы предложить нам возможную линию расследования?
Дурн продолжал вытирать лицо. Его глаза блуждали, ни на минуту не оставаясь в покое. Казалось, перед тем, как высказать, он взвешивал каждую мысль.
— Ну что же, — наконец выдавил он из себя, — что-то есть... Но не здесь! — Он тяжело встал со стула. — Не здесь!
— Ах, вот как! Вам что-то известно,—мягко сказал инспектор. — Очень интересно, наверно. Выкладывайте, мистер Дурн, сейчас же, выкладывайте, или мы вас не отпустим!
Девушка, сидевшая рядом с толстяком, нетерпеливо задвигалась на стуле.
— Ради бога, мистер Дурн, давайте уйдем отсюда!
В коридоре раздался шум, и дверь от удара ногой резко открылась. Все обернулись и увидели Моргауса, который, шатаясь, поддерживал высокую молодую женщину. Ее глаза были закрыты, голова опущена на грудь. С другой стороны ее крепко держала сестра.
Лицо молодого юриста было багровым от гнева. Его глаза метали молнии.
— Так, так, — затараторил инспектор. — Это и есть мисс Дурн?
А мы только что собирались...
— Да, вы только что собирались, — заорал Моргаус, — а давно пора. Это что такое — испанская инквизиция? Я требую разрешения отвезти мисс Дурн домой! Это скандал! Это преступление! Да отойдите вы...
Он грубо оттолкнул Эллери, старавшегося помочь сестре усадить Гульду Дурн на стул. Сестра поднесла к носу Гульды флакон с нашатырным спиртом. Эдит Даннинг склонилась над Гульдой, слегка ударяя ее по щекам.
— Гульда! —звала она. — Гульда! Перестань глупить, прекрати! Веки девушки задергались, глаза открылись. Она откинулась назад, пытаясь уклониться от флакона. Затем слегка повернула голову, увидела Моргауса.
— О, Фил!.. Она... она... — дальше Гульда не могла вымолвить ни слова, ее голос заглушили рыдания. Она протянула руки к Моргаусу.
Сестра, Эдит, Моргаус, Эллери — все брбсились к ней. Лицо Моргауса смягчилось, он наклонился и что-то шепнул Гульде.
Гендрик Дурн почти не смотрел на племянницу, пока ее приводили в чувство. Видимо, это ему надоело, и он завизжал:
— Давайте уйдем. Вы видите, что девушка...
Эллери быстро посмотрел на него.
— Мистер Дурн, что вы хотите сказать? Вы вспомнили кого-нибудь, кто имел злые намерения? Пожалуйста, после обеда сегодня у меня дома. Теперь — нет!
Эллери и инспектор обменялись взглядами. Инспектор любезно улыбнулся.
— Хорошо, Дурн, сегодня после обеда у вас дома. Но прошу не забыть об этом, Томас! Пошлите кого-нибудь с мистером Дурном, мисс Дурн и мисс Даннинг.
— Я тоже пойду с ними! — крикнул Моргаус, направляясь к двери. — И нам не потребуется ваш сыщик, всюду сующий нос. Мисс Даннинг, поддержите Гульду!
— Ничего подобного, мистер Моргаус, — возразил инспектор. — Вам придется немного задержаться. Вы нам нужны.
Моргаус опешил, их взгляды встретились. Ища поддержки, он оглянулся, но встретил суровые лица полицейских. Он пожал плечами и принялся помогать рыдавшей девушке встать. Затем помог ей добраться до двери.
Они держались за руки до тех пор, пока Гендрик Дурн, Эдит Даннинг и сыщик не вышли в коридор. Последовало рукопожатие, девушка шагнула через порог, и Моргаус остался один в дверях. Печальным взглядом он проводил компанию, удалявшуюся по коридору, и нехотя закрыл дверь.
— Ну что же, — сказал он с горечью, — вот и я. Что вам от меня угодно? Прошу не задерживать меня слишком долго.
Они сели. Сыщики из городского управления и местного отделения по знаку инспектора вышли в коридор. Вели прислонился своей широкой спиной к двери и скрестил руки на груди.
Эллери зажег сигарету и глубоко затянулся, смотря на ее тлеющий конец.
— Мистер Моргаус! Давно вы являетесь поверенным в делах мисс Дурн?
— Вот уже несколько лет, — вздохнул Моргаус. — Мой отец вел ее дела до меня. Покойная была клиенткой нашей семьи.
— Вы в курсе ее дел как личных, так и служебных?
— Доподлинно.
— Какие были отношения между мисс Дурн и ее братом Гендриком? Ладили они? Расскажите нам все, что вам известно про него.
Моргаус сделал гримасу, выражавшую отвращение.
— Вам многое придется услышать. Но прошу иметь в виду, что некоторые вопросы, о которых я буду говорить, основываются лишь на моем личном мнении. Гендрик паразит до мозга костей. Он никогда в жизни не ударил пальцем о палец. Может быть, поэтому он такой толстый... Он страдает многими пороками: азартные игры, женщины...
— Женщины? — Эллери съязвил: — Мне как-то трудно себе представить...
— Вы, вероятно, плохо знаете женщин, — продолжал Моргаус. — Все дамы Бродвея знают этого «плейбоя». Он неплохо жил на 25 тысяч долларов дохода в год, которые ему обеспечивала Абби.
Сам он ничего не зарабатывал и, если Абби не давала денег, сидел без гроша.
— У него разве нет собственных денег? — спросил инспектор.
— Ни единого цента. Видите ли, все огромное состояние заработала Абби. У нее был талант к финансовым операциям. Да, она была удивительная женщина.
— Были ли у Гендрика неприятности с властями, темные делишки или что-нибудь в этом роде? — спросил старик. — Вероятно, ему приходилось платить за молчание некоторым из своих дам?
Моргаус заколебался.
— Я, по правде сказать, этого не знаю.
— А каковы были взаимоотношения между Гендриком и миссис Дурн?
— Весьма холодные. Абби была не из тех, кого можно водить за нос. Она прекрасно видела, что он вытворяет.
— А как насчет миссис Дурн и Гульды?
— О, они были по-настоящему привязаны друг к другу! — не задумываясь, ответил Моргаус. — Гульда была гордостью и радостью Абби. Но Гульда всегда была умеренна и скромна.
Безусловно, она не жила, как могла бы себе это позволить одна из самых богатых наследниц в мире. Да, она очень скромна... Вы же ее видели.
— Скажите, Гульда знает о репутации своего дяди?
— Полагаю, что да. Но это, вероятно, причиняло ей большую боль. Она никогда об этом никому ни слова не говорила, даже... — Моргаус запнулся,— даже мне.
— Скажите, пожалуйста, сколько лет молодой леди?
— Гульде? О, девятнадцать или двадцать.
Эллери повернулся к доктору Минчену, тихо сидевшему в дальнем углу помещения.
— Джон, кажется, мы натолкнулись на один из редких феноменов. Сегодня утром ты сказал, что Абби было за семьдесят.
— Ну да. Что ты имеешь в виду? Эллери многозначительно поднял палец.
— Миссис Дурн, вероятно, была удивительной женщиной. Кстати, что случилось с покойным мистером Дурном? Когда он умер? Как ты знаешь, я не слежу за объявлениями.
— Около пятнадцати лет тому назад, — вставил Моргаус. — Мистер Квин, на что вы намекаете?
— Мой дорогой Моргаус, — улыбнулся Эллери, — все-таки несколько странно... Уж слищком большая разница в возрасте между матерью и дочерью!
Моргаус казался разгневанным.
— Послушайте! — вмешался инспектор. — Это нас никуда не приведет. Я хотел бы побольше узнать о той женщине, о Фуллер, которая сидит сейчас в амфитеатре. Каково было ее официальное положение в доме Абби Дурн?
— Она была экономкой Абби. Они прожили около четверти века вместе и всегда ссорились.
— Из-за чего? Моргаус пожал плечами.
— Об этом, пожалуй, никто не знает. В минуты раздражения Абби часто говорила, что избавится от нее, но почему-то никогда этого не делала. Привычка, наверное...
— Что представляет собой прислуга?
— Обычные люди. Я уверен, Для вас ничего интересного нет.
— Мы, кажется, дошли, — произнес Эллери, — до той стадии расследования, когда становится необходимым задавать вопросы, касающиеся завещания. Вооружайтесь вашей манерой выражаться юридически и выкладывайте, Моргаус.
— Боюсь, — ответил Моргаус монотоннее обычного, — что ничего тайного в этом завещании нет. Все абсолютно открыто и законно. Почти весь капитал переходит к Гульде. Гендрик получает солидную сумму под опекой. Этого хватит ему до конца жизни, если только он не попытается осушить запас спиртных напитков всего
Нью-Йорка. Сара Фуллер тоже получает порядочную сумму. Конечно, будут щедро вознаграждены и слуги. Но вы, возможно, будете удивлены, джентльмены, услышав, что доктор Жаннэ дважды упоминается в завещании.
— Ах вот как! — насторожился инспектор.
— Для него выделены две суммы. Одна из них ему лично. Ведь Жаннэ находится на содержании Абби с момента совершеннолетия. Вторая предназначена для финансирования научной работы, которую ведут совместно доктор Жаннэ и Кнейзел.
— Продолжайте! Продолжайте! —попросил инспектор. —Кто такой Кнейзел? Я впервые о нем слышу.
Доктор Минчен придвинулся вместе со стулом.
— Моритц Кнейзел ученый. Он работает вместе с Жаннэ над какой-то проблемой, связанной с металлами. У них на этом этаже имеется специально оборудованная лаборатория. Заслуга в создании лаборатории принадлежит доктору Жаннэ. Кнейзел работает там день и ночь.
— Точнее, над чем они там работают? Минчен смутился.
— Я полагаю, что этого никто не знает, кроме Кнейзела и Жаннэ. Но они молчат. В лаборатории никто никогда не был. Там массивная металлическая дверь с сейфовским замком, толстые стены и нет окон. Имеется всего два ключа к входной двери. К тому же надо знать комбинацию цифр замка. Жаннэ категорически запретил всем входить в лабораторию.
— Сверхтайна, — проворчал Эллери. — Алхимики изобретают золото!
Инспектор спросил Моргауса:
— Вы что-нибудь знаете обо всем этом?
— Ничего касающегося их работы. Но я думаю, вы заинтересуетесь маленьким фактом, который мне известен.
— Минуточку! — инспектор пальцем подозвал Вели. — Пошлите кого-нибудь за этим Кнейзелом. Нам нужно с ним поговорить. Пусть подождет в наркозной, пока я его не позову.
Вели вышел в коридор.
— А теперь, мистер Моргаус, вы собирались сказать... Моргаус продолжал:
— Видите ли, Абби, несмотря на свое старое доброе сердце и мудрую седую голову, все-таки оставалась женщиной. Очень изменчивой, инспектор. Поэтому я не особенно удивился, когда две недели назад она мне приказала составить новое завещание.
— О боже! — простонал Эллери. — Это дело просто перенасыщено профессиональными тонкостями. Сначала анатомия, потом металлургия, а теперь правосудие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29