Репортеры всю ночь дежурили у главного полицейского здания. Выходящих сотрудников осаждали вопросами:
- Скажите, это правда, что Жаннэ арестовали за убийство старухи?
Но никто ничего не знал. Во всяком случае, никто не хотел обсуждать этот вопрос.
Комиссар полиции и мэр поздно ночью во вторник после ознакомления с донесениями инспектора Квина отказались говорить с представителями прессы.
За неимением официальных заявлений газеты цитировали сообщение Харпера.
В редакции газеты Харпера раздавались непрерывные звонки по поводу достоверности источника статьи, наделавшей столько шума. Однако там никто ничего не мог сказать.
В 9.00 инспектору Квину доложили, что звонил доктор Жаннэ. Хирург просил соединить его с инспектором. Вместо инспектора его соединили с дежурным лейтенантом. Тот вежливо сообщил, что инспектор находится на совещании и вызвать его оттуда никак нельзя. Жаннэ разразился громкими ругательствами. Он кричал в трубку, что репортеры все утро не дают ему покоя, желая получить интервью.
— Вы мне вот что скажите, — зарычал он, — сообщение этой газеты — правда?
Лейтенант крайне сожалел, что ничего не знал и ничем не мог помочь Жаннэ. Тогда разгневанный хирург прокричал, что закроется в своем кабинете в больнице и никого принимать не будет. Он так был разозлен, что его голос трудно было разобрать. В заключение Жаннэ так бросил трубку на крючок, что треск оглушил лейтенанта.
Этот разговор был дословно передан инспектору, который загадочно улыбнулся и дал указание сержанту Вели не пускать ни одного репортера в стены «Голландской мемориальной больницы». Затем позвонил окружному прокурору:
— От Свенсона все еще ни слова?
— Ни звука. Все-таки еще рано. Как только он позвонит, я вам сообщу.
— Генри, вы подумали о моих рекомендациях, касающихся этого ничтожества Моргауса?
Самсон закашлялся.
— Я готов пойти с вами в огонь и воду, и вы это знаете. Но боюсь, что придется оставить Моргауса в покое.
— Вы что-то запели по-иному, Генри!
— Я вас все еще поддерживаю, Квин, — произнес Самсон. — Но, поостыв после первой горячки, я еще раз проанализировал всю ситуацию. Послушайте, Квин, он действовал абсолютно в рамках закона! Этот пункт завещания Дурн касался не части ее имущества, а личных документов. Поэтому Моргаус не обязан был ждать, пока завещание будет оформлено, чтобы получить право уничтожить документы. Это совсем разные вопросы. Вы же не можете указать причину, по которой документы должны были быть сохранены, не так ли?
Инспектор устало ответил:
— Если вы имеете в виду, смогу ли я доказать, что документы содержали улики, я отвечаю: «Нет».
— В таком случае я сожалею, Квин. Я ничего не могу сделать. Инспектор медленно положил трубку, расправил газету Харпера на письменном столе и позвонил сержанту Вели:
— Томас, принесите мне парусиновые туфли, которые мы нашли в телефонной будке.
Вели принес. Старик бросил туфли на стекло, покрывавшее стол, и долго на них смотрел. Затем он повернулся к Вели:
— Вам что-нибудь говорят эти чертовы туфли, Томас? Потерев свою гранитную челюсть, великан ответил:
— Они говорят немного. Ну... у них порван шнурок... И тот, кто носил эти туфли, взял лейкопластырь и склеил разорванные половинки.
—Да, значит это непостижимо моему уму. — Инспектор выглядел несчастным. — Эллери зря не скажет, Томас. В этих туфлях есть что-то такое, что рассказывает важные вещи. Оставь их тут. Возможно, меня осенит идея.
Вели вышел из кабинета, оставив инспектора в глубоком раздумье перед двумя вполне невинными на вид белыми парусиновыми туфлями. Едва Эллери выполз из постели и принял душ, раздался звонок, и Джуна впустил доктора Джона Минчена.
— Привет! Ты что, никогда не видишь восхода солнца? Эллери плотнее запахнул полы халата.
— Сейчас только 9.15. Я до полуночи не спал, все думал. Минчен скорчил смешную физиономию, садясь в кресло.
— По дороге в больницу я решил зайти узнать новости из первых рук. Скажи, статья про Жаннэ в сегодняшней утренней газете достоверна?
— В какой газете, какая статья? — спросил флегматично Эллери, садясь завтракать. — Покушаешь со мной, Джон?
— Спасибо, я уже завтракал. — Минчен пристально посмотрел на Эллери. — Ты что, не знаешь? В утреннем выпуске газет напечатано, что доктор Жаннэ будет сегодня арестован за убийство старухи.
— Что ты говоришь? — Эллери откусил кусок бутерброда. — Современная пресса, несомненно, замечательная вещь!
Минчен покачал головой.
— Я вижу, что никакой информации сегодня не получу. Но все это кажется слишком уж глупым, Эллери. Бедный Жаннэ, наверное,, с ума сходит от бешенства... Как можно заподозрить его в убийстве своей благодетельницы? — Он выпрямился в кресле. — Слушай, видимо, я тоже получу свою долю известности, так?
— Что ты имеешь в виду?
— Как коллегу Жаннэ и его соавтора по книге «Врожденная аллергия» пресса, естественно, заметит и меня.
О, я бы не беспокоился об этом, Джон. И забудь, пожалуйста, Жаннэ, с ним ничего не случится... Сколько времени вы работали вместе над вашим чудесным творением?
— Не так много. Видишь ли, написать книгу несложно. А вот собрать материалы, медицинские факты, статистику — это гигантский труд. Жаннэ потребовались годы, чтобы собрать истории болезней. Они, между прочим, представляют большую научную ценность. И если что-нибудь случится с Жаннэ, я бы хотел их унаследовать... Тем более что они не представляют интереса для людей, не сведущих в этих вопросах.
Эллери аккуратно вытер губы.
— Естественно, нет. Кстати, если не секрет, какая у вас договоренность с Жаннэ о финансовой стороне дела? Вы равные партнеры?
Минчен покраснел.
— Он настаивал на этом, хотя его участие значительно больше, чем мое. Мне даже было стыдно. Жаннэ был очень порядочным в этом деле, Эллери.
— Рад это слышать,,— Эллери встал и направился в спальню. — Дай мне пять минут одеться, Джон, и я тебя провожу. Извини, пожалуйста.
Он исчез в соседней комнате. Минчен встал и принялся шагать по гостиной. Остановившись перед камином, он стал с любопытством рассматривать над каминной полкой пару скрещенных сабель. Услышав позади себя шуршание, Минчен обернулся и увидел улыбающегося Джуна.
— Привет, малыш! Откуда эти сабли?
— Это подарок папе Квину от одного человека, — Джуна с достоинством выпятил грудь. — Этот человек из Европы...
— Джон! — прокричал Эллери из спальни. — Как давно ты знаком с доктором Даннингом?
— С тех пор, как работаю в больнице. А почему ты интересуешься?
— Просто любопытствую... Что интересного ты знаешь про нашу галльскую амазонку — доктора Пеннини?
— Весьма мало. Она не очень приветлива, Эллери. Никогда с нами не общается, если только есть предлог избежать этого. Кажется, где-то у нее есть муж.
— Правда? А чем он занимается?
— Не знаю. Я его никогда не встречал и не говорил о нем с Пеннини.
Минчен слышал, как Эллери энергично суетился в спальне. Он сел, задумавшись с какой-то тревогой над вопросами Эллери. — Ты знаком с Кнейзелом? — снова послышался голос Эллери.
— Он настоящий медведь по отношению к работе. Всю свою жизнь он проводит в этой лаборатории.
— Он и Абби Дурн дружили?
— Думаю, что он встречался с ней через Жаннэ всего несколько раз. Я уверен, что близко он с ней не был знаком.
— А как насчет Эдит Даннинг? Она дружит с Гаргантюа? — Ты имеешь в виду Гендрика Дурна? Вот странный вопрос, Эллери! — Минчен засмеялся. — У меня не хватает фантазии представить, даже закрыв глаза, нашу молодую вертушку в объятиях пузатого Гендрика.
— Так что, между ними ничего нет?
— Если ты подозреваешь, что там что-нибудь есть, то ты, пожалуй, просто спятил с ума.
— Как знать! — засмеялся Эллери, появляясь одетым у дверей. * — Подожди, я возьму шляпу, пальто и трость, и мы можем идти.
Они пошли вниз по Бродвею, ведя непринужденный разговор о прошлых совместных похождениях. Касаться дела Дурн Эллери более не захотел.Он вдруг остановился:
— Совсем забыл. Хотел купить у моего букиниста книжонку о венских методах борьбы с преступностью. Который теперь час?
Минчен посмотрел на часы:
— Только 10.00.
— Так ты прямо поедешь в больницу? —- Да, я, пожалуй, возьму такси.
— Хорошо, Джон. Я через полчаса буду в больнице. Пока. Они расстались. Эллери быстро зашагал в переулок, а Минчен остановил такси и сел в него.
Он все же пришел! Способ завуалированной Публикации никогда еще не срабатывал гак быстро, как в среду утром. Худощавый мужчина, одетый в темную одежду, прошел мимо полицейского управления и стал нервно рассматривать номера зданий. Было видно, что он плохо ориентировался в этом районе. Дойдя до дома № 137, он украдкой скользнул взглядом по всем его десяти этажам и, убедившись, что в нем находилась контора окружного прокурора, поправил воротник своего черного пальто и решительно вошел в здание.
Загадочный, неуловимый Свенсон! Эта новость молниеносно распространилась повсюду. От клерка в кабинете окружного прокурора она перелетела через мост в старое закопченное здание уголовного суда, а оттуда через мост Вздохов в недра городской тюрьмы. И каждый надзиратель тюрьмы, каждый сыщик полицейского управления, каждый регулиров-
щик уличного движения в радиусе четырех кварталов, каждый лоточник и бездельник, находившийся поблизости, услышал сенсацию через пять минут после того, как на шестом этаже дома № 137 Свенсон вышел из лифта в сопровождении двух полицейских и исчез в кабинете окружного прокурора Самсона.
Десять минут спустя, ровно в 9.45, Свенсон сидел в окружении сосредоточенных лиц. Среди них были: окружной прокурор, его заместитель Тимоти Кронин, а также несколько его помощников. Инспектор Квин слегка улыбался. Он появился со свойственной ему быстротой. Сержант Вели был молчаливым и угрюмым, как всегда. Комиссар полиции сидел немного в стороне и молча'наблю-дал. До этого момента Свенсон заговорил лишь раз. Он произнес глубоким баритоном, неожиданным для человека столь хрупкого телосложения: «Я Томас Свенсон».
Окружной прокурор почтительно наклонил голову и указал на стул. Свенсон тихо сел, глядя с подозрением на собравшихся. У него были тусклые голубые глаза и темные ресницы.
Когда все расселись и за стеклянной дверью замерла фигура полицейского, окружной прокурор спросил:
— Мистер Свенсон, почему вы пришли сюда сегодня утром? Свенсон казался удивленным.
— Я полагал, что вы хотите меня видеть.
— Вот как! Значит, вы читаете газеты? — быстро спросил Самсон. Новоявленный улыбнулся
— О, да. Может быть, будет лучше, если я сраэу внесу ясность. Но прежде всего, джентльмены, хочу сказать, что отдаю себе отчет, что вы меня подозреваете, разыскиваете.
Нам очень приятно слышать, что вы «отдаете себе отчет» в этом.
Самсон взглянул на него сурово.
— Вам многое придется объяснить, мистер Свенсон. Вы стоили городу кучу денег.
— По правде говоря, сэр, у меня были неприятности личного порядка. Все это для меня является своего рода трагедией. Видите ли, у меня была уважительная причина не появляться. Кроме того, я не верил, что доктор Жаннэ замешан в убийстве миссис Дурн. В газетах даже намека не содержалось на такой факт...
— Вы ничего не объяснили, — разочарованно сказал Самсон. — Что же скрывалось за вашей игрой в прятки?
— Знаю, знаю. — Свенсон стеснительно опустил глаза. — Мне очень тяжело. Если бы не было известия, что доктора Жаннэ собираются арестовать за преступление, которого, я точно «знаю, он не совершал, я бы сегодня не явился. Но я не могу этого допустить, будучи убежденным в его полной невиновности.
— Были ли вы в кабинете доктора Жаннэ между 10.30 и 10.45 в понедельник утром?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29