— У меня никогда ничего не теряется!
— Неужели? — изумилась Аня.
— Никогда, — гордо повторила пани. — Я, конечно же, расстраиваюсь не из-за посуды. Что уж там чашка — пустяки! Только, видите ли, просто удивительно все это! Понимаете, со мной обычно в жизни ничего странного не случается. И когда вдруг случается — я теряюсь!
Аня вежливо кивнула:
— Ну, конечно, милая пани Черникова, я отлично вас понимаю….
— И ведь я пересчитываю чашки не потому, что… — Хозяйка «Королевского сада» запнулась, подыскивая слова. — А просто потому… Ну, не знаю, как вам и объяснить! Я просто люблю порядок, вы понимаете?
Аня вежливо кивнула. А про себя усмехнулась: пани Черникова была в точности как ее замечательная, ухоженная и аккуратная страна, где все делалось по порядку и по ранжиру. В самом деле, если бы кофейники пани Черниковой, стоящие на полке всегда носиками на север, вдруг однажды встали носиками в разные стороны, — это означало бы, что мир перевернулся! Пани Черникова, разумеется, пересчитывала чашки потому, что любила порядок… И еще потому, что так делали ее мать, ее бабушка и прабабушка; и ее прапрабабушка, вне всякого сомнения, делала точно так же.
Молодой человек, явно скучавший, слушая этот разговор — «Тоже мне происшествие! — было написано на его лице. — Чашка исчезла!» — невежливо зевнул.
— Пожалуй, пора прогуляться… — заметил он.
— В такую погоду? — удивилась Аня.
— Ничего, я морозоустойчивый, а также, впрочем, жаростойкий… И вообще пуленепробиваемый!
— Даже так?
— И только так! И вообще я такую погоду люблю.
Ветрище что надо. Как раз для кайтсерфинга.
— А это еще что такое?
— Неужели не знаете? — И стараясь быть понятным для столь отсталой части человечества, молодой человек снисходительно объяснил:
— Один из способов использовать движущую силу ветра для активного времяпрепровождения…
— Какой-то новый и модный вид спорта?
— Может, и модный, но уж никак не новый! Знаете, однажды — довольно уже давно! — китайский император Хо А Ким попросил своего придворного мастера воздушных змеев сделать такого змея, чтобы все соседи удивились. Когда через два года змей был готов, император сел в карету, поднял змея — и больше правителя никто не видел! После чего о воздушных змеях надолго забыли.
— А теперь вспомнили?
— Молодой и активно развивающийся вид спорта!
С помощью змея можно кататься по воде, на сноуборде, хоть на телеге по асфальту…
Светлова с интересом слушала молодого человека, у которого — это было заметно — только и забот в жизни было, что придумать, на какой «доске» еще покататься…
Под завывания ветра за окном Симпатичный поднялся с дивана.
— Надеюсь, мы вас все-таки еще увидим… — заметила Анна. — В отличие от этого императора… Как его?
— Хо А Ким.
— Вот-вот…
Симпатичный рассмеялся и вышел из гостиной.
— Вот так… Все «хи-хи» да «ха-ха», а потом вдруг " оказывается, что у мадам Черниковой пропадают чашки из буфета, — неодобрительно заметила ему вслед Вронская.
— Он вам не нравится? — поинтересовалась Аня.
— Мне? — Вронская пыхнула сигареткой. — В общем, ничего не имею против — паренек скорее даже симпатичный… Даже очень симпатичный! Но мне, — она заговорщически понизила голос, — не нравится, когда кое-кто выходит из чужой комнаты…
— Вы это видели?
— Своими глазами!
— Он выходил из чужой комнаты?
— Именно.
— Был в гостях?
— Ничего подобного! Могу поклясться: хозяйки комнаты в тот момент в ней не было.
— Даже так? Поклясться?
— Именно! Стала бы я иначе волноваться… У вас случайно ничего не пропало?
— Да как будто бы нет. Все на месте. — Аня подумала про Кита, свое главное сокровище.
— У меня тоже — ничего! — разочарованно заметила Вронская. — Даже серьги с бриллиантиками на месте.
— Ну вот видите! Вам могло показаться, что этот молодой человек выходит из чужой комнаты… Вдруг ошиблись?
— Да что я, слепая? И ничего такого я себе в тот вечер не позволила, — парировала Вронская, оценив Анин намек. Все в «Королевском саду» уже знали, что мадам Вронская не прочь ближе к вечеру пропустить рюмочку-другую, а также третью и четвертую…
— А кто-нибудь в отеле поднимал шум из-за кражи денег или драгоценностей? — спросила Светлова.
— В том-то и дело, что нет, — так же разочарованно вздохнула Вронская.
— Ну, вот видите, — снова попробовала развеять ее подозрения Аня.
— А я вот думаю: может, он фетишист?
— Фетишист?
— Ну да… Это такое, знаете ли, отклонение…
Своего рода сексуальное извращение. Когда мужчины крадут у объекта страсти белье, колготки… Я даже спросила у мадам Гоцци…
— Ах, вот, значит, что…. Значит, это на колготки мадам Гоцци он покушался? — Светлова постаралась сохранить серьезный вид, чтобы не обижать собеседницу. — Право же, необычный какой-то у него объект страсти… Странный, однако, у вашего подозреваемого выбор и странный вкус…
— А что вы хотите?! Если он и вправду извращенец, то ему все равно! — убежденно парировала Вронская. — Хоть бы мадам Гоцци сто лет исполнилось…
Ему все равно!
— То есть вы хотите сказать, лишь бы были колготки?
— Разумеется! — убежденно воскликнула полька.
— Ну, что же, пожалуй… Не стану спорить. К счастью, мне почти ничего не известно о личной жизни фетишистов.
— Ну вот! — победоносно заключила Вронская, подразумевая, по всей видимости, что уж ей-то тут равных нет.
— Кстати, а они, эти фетишисты, не могут за окнами подглядывать? Скажем, наблюдать, как объект страсти переодевается и все такое? — вдруг припомнив «зайчика», поинтересовалась Светлова.
— О-о! Да они все могут! — Вронская явно была фетишистах самого скверного мнения.
— Любопытно… — заметила Аня. — Сколько нового можно узнать.., в таком тихом местечке, как отель «Королевский сад». Так что же, вы не договорили: что ответила вам мадам Гоцци?
— Увы… Когда я спросила ее, не пропало ли у нее что-нибудь из личных.., ну, так сказать, очень личных вещей.., интимных.., она сказала то же, что и вы.
— Что именно?
— Что я ошиблась… И никто к ней в номер, разумеется, не заходил.
Вронская вздохнула, махнула огорченно рукой и наполнила свою опустевшую рюмочку кофейным ликером.
Несколько раз за вечер Светлова навещала спящего Кита. Поправляла сползшее одеяло, убеждалась, что все о'кей и мальчишка крепко спит, и снова возвращалась к камину.
В один из таких визитов к спящему сыну Анна столкнулась в полуосвещенном коридоре с пани Черниковой. Она на ходу любезно улыбнулась хозяйке «Королевского сада». И на какую-то долю мгновения что-то показалось Светловой необычным в торопящейся пани-хозяйке отеля…
Но вечер был слишком приятным, чтобы обращать внимание на мелочи. Ирландский ликер «Бейлис» был, как и полагается «Бейлису», на высоте; ветер за окном завывал особенно протяжно, придавая теплу камина особый шарм — мол, нам особенно тепло, когда на улице так холодно…
Короче, приятный вечер у камина закончился далеко за полночь.
Самыми стойкими полуночниками оказались Аня и мадам Вронская.
Где-то в половине первого ночи наступил момент, когда они остались в гостиной совсем одни.
И Светлова тоже засобиралась.
— Спокойной ночи! — попрощалась она с полькой.
Всю ночь Ане казалось сквозь сон, что она слышит какие-то чужие, непривычные для их отельчика голоса, звук автомобильных двигателей, шум останавливающихся у ворот отеля машин. Все это отчего-то связывалось у нее во сне с замкнутым, озабоченным лицом пани Черниковой, проскользнувшей накануне вечером мимо нее в коридоре.
Но все эти странные ночные звуки перекрывал сильный, почти ураганный шум ветра, и наутро Анна решила, что ночные голоса ей либо приснились, либо почудились.
Утром она все равно проснулась рано. Внутренние часы работали отлаженно — Ане хотелось проснуться раньше сына, чтобы успеть спокойно заняться собой и позавтракать.
Удивительно… Но в пустынном зале, где все было готово для завтрака, опять находилась одна мадам Вронская. Светловой очень хотелось поинтересоваться: уходила ли на ночь мадам к себе в номер? Но Вронская ее опередила.
— Поздравляю… — буркнула полька, едва Анна села за свой стол.
— Поздравляете?
— Угу… Представьте, голубушка, у нас мертвец!
— Как вы, извините, сказали? Мертвец?
— Ну да! Труп… Понимаете?
— Не очень. В каком смысле «у нас»?
— В самом прямом! У нас в отеле! В номере.
— Какой ужас… Кто-то умер?
— Ну уж это я не знаю, умер или что…
— Что значит — «или что»?
— Или помогли умереть…
— Час от часу не легче… Но кто же это?
Светлова оглядела пустующие столики, перебирая в уме своих соседей по отелю.
Вронская сделала страшное лицо:
— Вы не поверите! Это мадам Гоцци!
— Какой ужас! Неужели сердце?
Вронская уклончиво пожала плечами.
— А ведь бедняжка вела такой правильный и здоровый образ жизни! Эти долгие прогулки на гору… — посетовала Анна.
— А я всегда говорила, что все это чушь! Этот ваш самый здоровый образ жизни! Вот я курю, а, как видите, жива и здорова… А ваша мадам Гоцци! С ее правильным образом жизни, представьте, окочурилась!
В это время дверь отворилась, и в зал спустилась, гордо, как статуя, неся свою, как всегда, аккуратно причесанную голову, мадам Гоцци. Вежливо им кивнула и, пробормотав приветствие, проследовала за свой стол в дальнем углу зала.
Пару минут Вронская ошеломленно разглядывала появившуюся «покойницу», лихорадочно поправляя свои многослойные одежды и шали, которые вечно сползали с нее, как шелуха со старой луковицы.
Наконец полька, видимо, пришла в себя. Она наклонилась к Ане и страстно зашептала:
— Но я сама видела! Сама видела, как ночью приезжала полиция и «Скорая помощь»!
— Точно?
— Да я же не слепая! И как они выносили из номера мадам Гоцци полностью закрытые носилки, я тоже видела! Я сама лично слышала, о чем они говорили. Это был мертвец! Речь шла об умершем.
— Вы уверены?
— Да я же не глухая! Я слышала, о чем толковала с полицейскими пани Черникова. У нее ведь, у нашей хозяйки, шурин в полиции… И, насколько я поняла, она договорилась с ними, чтобы труп забрали из отеля ночью. Не тянули до утра. В общем, сделала все для того, чтобы избежать огласки. Впрочем, все это описано у вашего соотечественника Ивана Бунина — в его рассказе…
— «Господин из Сан-Франциско»?
— Угу… Сами знаете, что такое для отеля — покойник в номере!
Да, теперь Светлова поняла, отчего ночной шум связывался у нее во сне с замкнутым, озабоченным лицом пани Черниковой, проскользнувшей накануне вечером мимо нее в коридоре. Обычно до автоматизма любезная и улыбчивая хозяйка отеля пролетела тогда мимо Анны, даже не взглянув на нее, сурово и напряженно сжав губы в ниточку. И не потрудилась ответить на Анину улыбку.
Теперь с некоторым запозданием Светлова пришла к выводу, что именно это и показалось ей накануне вечером необычным. Именно это посчитала она той странной «мелочью», на которую не хотелось обращать внимание, чтобы не портить себе настроение.
Между тем мадам Вронская, презрев все правила приличия, ошеломленно рассматривала «покойницу»
Гоцци, которая как ни в чем не бывало, расправившись с апельсиновым соком, принялась за яйцо всмятку.
Аня, впрочем, тоже не оставила без внимания мадам Гоцци. И надо отдать той должное: выглядела она под этими любопытствующими перекрестными взорами абсолютно невозмутимой. Да и вообще совершенно не была похожа на человека, которого ночью выносили из номера на носилках.
В это время дверь снова отворилась, и на пороге появился Симпатичный. И — о ужас — со ставшей уже привычной в это утро фразой на устах:
— Представьте, милые дамы, у нас мертвец!
— Вы не уточните, о ком именно идет речь? — осторожно поинтересовалась Аня, опасливо оглядываясь на мадам Гоцци.
— Вы его не знаете!
— А вы?
— И я его не знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— Неужели? — изумилась Аня.
— Никогда, — гордо повторила пани. — Я, конечно же, расстраиваюсь не из-за посуды. Что уж там чашка — пустяки! Только, видите ли, просто удивительно все это! Понимаете, со мной обычно в жизни ничего странного не случается. И когда вдруг случается — я теряюсь!
Аня вежливо кивнула:
— Ну, конечно, милая пани Черникова, я отлично вас понимаю….
— И ведь я пересчитываю чашки не потому, что… — Хозяйка «Королевского сада» запнулась, подыскивая слова. — А просто потому… Ну, не знаю, как вам и объяснить! Я просто люблю порядок, вы понимаете?
Аня вежливо кивнула. А про себя усмехнулась: пани Черникова была в точности как ее замечательная, ухоженная и аккуратная страна, где все делалось по порядку и по ранжиру. В самом деле, если бы кофейники пани Черниковой, стоящие на полке всегда носиками на север, вдруг однажды встали носиками в разные стороны, — это означало бы, что мир перевернулся! Пани Черникова, разумеется, пересчитывала чашки потому, что любила порядок… И еще потому, что так делали ее мать, ее бабушка и прабабушка; и ее прапрабабушка, вне всякого сомнения, делала точно так же.
Молодой человек, явно скучавший, слушая этот разговор — «Тоже мне происшествие! — было написано на его лице. — Чашка исчезла!» — невежливо зевнул.
— Пожалуй, пора прогуляться… — заметил он.
— В такую погоду? — удивилась Аня.
— Ничего, я морозоустойчивый, а также, впрочем, жаростойкий… И вообще пуленепробиваемый!
— Даже так?
— И только так! И вообще я такую погоду люблю.
Ветрище что надо. Как раз для кайтсерфинга.
— А это еще что такое?
— Неужели не знаете? — И стараясь быть понятным для столь отсталой части человечества, молодой человек снисходительно объяснил:
— Один из способов использовать движущую силу ветра для активного времяпрепровождения…
— Какой-то новый и модный вид спорта?
— Может, и модный, но уж никак не новый! Знаете, однажды — довольно уже давно! — китайский император Хо А Ким попросил своего придворного мастера воздушных змеев сделать такого змея, чтобы все соседи удивились. Когда через два года змей был готов, император сел в карету, поднял змея — и больше правителя никто не видел! После чего о воздушных змеях надолго забыли.
— А теперь вспомнили?
— Молодой и активно развивающийся вид спорта!
С помощью змея можно кататься по воде, на сноуборде, хоть на телеге по асфальту…
Светлова с интересом слушала молодого человека, у которого — это было заметно — только и забот в жизни было, что придумать, на какой «доске» еще покататься…
Под завывания ветра за окном Симпатичный поднялся с дивана.
— Надеюсь, мы вас все-таки еще увидим… — заметила Анна. — В отличие от этого императора… Как его?
— Хо А Ким.
— Вот-вот…
Симпатичный рассмеялся и вышел из гостиной.
— Вот так… Все «хи-хи» да «ха-ха», а потом вдруг " оказывается, что у мадам Черниковой пропадают чашки из буфета, — неодобрительно заметила ему вслед Вронская.
— Он вам не нравится? — поинтересовалась Аня.
— Мне? — Вронская пыхнула сигареткой. — В общем, ничего не имею против — паренек скорее даже симпатичный… Даже очень симпатичный! Но мне, — она заговорщически понизила голос, — не нравится, когда кое-кто выходит из чужой комнаты…
— Вы это видели?
— Своими глазами!
— Он выходил из чужой комнаты?
— Именно.
— Был в гостях?
— Ничего подобного! Могу поклясться: хозяйки комнаты в тот момент в ней не было.
— Даже так? Поклясться?
— Именно! Стала бы я иначе волноваться… У вас случайно ничего не пропало?
— Да как будто бы нет. Все на месте. — Аня подумала про Кита, свое главное сокровище.
— У меня тоже — ничего! — разочарованно заметила Вронская. — Даже серьги с бриллиантиками на месте.
— Ну вот видите! Вам могло показаться, что этот молодой человек выходит из чужой комнаты… Вдруг ошиблись?
— Да что я, слепая? И ничего такого я себе в тот вечер не позволила, — парировала Вронская, оценив Анин намек. Все в «Королевском саду» уже знали, что мадам Вронская не прочь ближе к вечеру пропустить рюмочку-другую, а также третью и четвертую…
— А кто-нибудь в отеле поднимал шум из-за кражи денег или драгоценностей? — спросила Светлова.
— В том-то и дело, что нет, — так же разочарованно вздохнула Вронская.
— Ну, вот видите, — снова попробовала развеять ее подозрения Аня.
— А я вот думаю: может, он фетишист?
— Фетишист?
— Ну да… Это такое, знаете ли, отклонение…
Своего рода сексуальное извращение. Когда мужчины крадут у объекта страсти белье, колготки… Я даже спросила у мадам Гоцци…
— Ах, вот, значит, что…. Значит, это на колготки мадам Гоцци он покушался? — Светлова постаралась сохранить серьезный вид, чтобы не обижать собеседницу. — Право же, необычный какой-то у него объект страсти… Странный, однако, у вашего подозреваемого выбор и странный вкус…
— А что вы хотите?! Если он и вправду извращенец, то ему все равно! — убежденно парировала Вронская. — Хоть бы мадам Гоцци сто лет исполнилось…
Ему все равно!
— То есть вы хотите сказать, лишь бы были колготки?
— Разумеется! — убежденно воскликнула полька.
— Ну, что же, пожалуй… Не стану спорить. К счастью, мне почти ничего не известно о личной жизни фетишистов.
— Ну вот! — победоносно заключила Вронская, подразумевая, по всей видимости, что уж ей-то тут равных нет.
— Кстати, а они, эти фетишисты, не могут за окнами подглядывать? Скажем, наблюдать, как объект страсти переодевается и все такое? — вдруг припомнив «зайчика», поинтересовалась Светлова.
— О-о! Да они все могут! — Вронская явно была фетишистах самого скверного мнения.
— Любопытно… — заметила Аня. — Сколько нового можно узнать.., в таком тихом местечке, как отель «Королевский сад». Так что же, вы не договорили: что ответила вам мадам Гоцци?
— Увы… Когда я спросила ее, не пропало ли у нее что-нибудь из личных.., ну, так сказать, очень личных вещей.., интимных.., она сказала то же, что и вы.
— Что именно?
— Что я ошиблась… И никто к ней в номер, разумеется, не заходил.
Вронская вздохнула, махнула огорченно рукой и наполнила свою опустевшую рюмочку кофейным ликером.
Несколько раз за вечер Светлова навещала спящего Кита. Поправляла сползшее одеяло, убеждалась, что все о'кей и мальчишка крепко спит, и снова возвращалась к камину.
В один из таких визитов к спящему сыну Анна столкнулась в полуосвещенном коридоре с пани Черниковой. Она на ходу любезно улыбнулась хозяйке «Королевского сада». И на какую-то долю мгновения что-то показалось Светловой необычным в торопящейся пани-хозяйке отеля…
Но вечер был слишком приятным, чтобы обращать внимание на мелочи. Ирландский ликер «Бейлис» был, как и полагается «Бейлису», на высоте; ветер за окном завывал особенно протяжно, придавая теплу камина особый шарм — мол, нам особенно тепло, когда на улице так холодно…
Короче, приятный вечер у камина закончился далеко за полночь.
Самыми стойкими полуночниками оказались Аня и мадам Вронская.
Где-то в половине первого ночи наступил момент, когда они остались в гостиной совсем одни.
И Светлова тоже засобиралась.
— Спокойной ночи! — попрощалась она с полькой.
Всю ночь Ане казалось сквозь сон, что она слышит какие-то чужие, непривычные для их отельчика голоса, звук автомобильных двигателей, шум останавливающихся у ворот отеля машин. Все это отчего-то связывалось у нее во сне с замкнутым, озабоченным лицом пани Черниковой, проскользнувшей накануне вечером мимо нее в коридоре.
Но все эти странные ночные звуки перекрывал сильный, почти ураганный шум ветра, и наутро Анна решила, что ночные голоса ей либо приснились, либо почудились.
Утром она все равно проснулась рано. Внутренние часы работали отлаженно — Ане хотелось проснуться раньше сына, чтобы успеть спокойно заняться собой и позавтракать.
Удивительно… Но в пустынном зале, где все было готово для завтрака, опять находилась одна мадам Вронская. Светловой очень хотелось поинтересоваться: уходила ли на ночь мадам к себе в номер? Но Вронская ее опередила.
— Поздравляю… — буркнула полька, едва Анна села за свой стол.
— Поздравляете?
— Угу… Представьте, голубушка, у нас мертвец!
— Как вы, извините, сказали? Мертвец?
— Ну да! Труп… Понимаете?
— Не очень. В каком смысле «у нас»?
— В самом прямом! У нас в отеле! В номере.
— Какой ужас… Кто-то умер?
— Ну уж это я не знаю, умер или что…
— Что значит — «или что»?
— Или помогли умереть…
— Час от часу не легче… Но кто же это?
Светлова оглядела пустующие столики, перебирая в уме своих соседей по отелю.
Вронская сделала страшное лицо:
— Вы не поверите! Это мадам Гоцци!
— Какой ужас! Неужели сердце?
Вронская уклончиво пожала плечами.
— А ведь бедняжка вела такой правильный и здоровый образ жизни! Эти долгие прогулки на гору… — посетовала Анна.
— А я всегда говорила, что все это чушь! Этот ваш самый здоровый образ жизни! Вот я курю, а, как видите, жива и здорова… А ваша мадам Гоцци! С ее правильным образом жизни, представьте, окочурилась!
В это время дверь отворилась, и в зал спустилась, гордо, как статуя, неся свою, как всегда, аккуратно причесанную голову, мадам Гоцци. Вежливо им кивнула и, пробормотав приветствие, проследовала за свой стол в дальнем углу зала.
Пару минут Вронская ошеломленно разглядывала появившуюся «покойницу», лихорадочно поправляя свои многослойные одежды и шали, которые вечно сползали с нее, как шелуха со старой луковицы.
Наконец полька, видимо, пришла в себя. Она наклонилась к Ане и страстно зашептала:
— Но я сама видела! Сама видела, как ночью приезжала полиция и «Скорая помощь»!
— Точно?
— Да я же не слепая! И как они выносили из номера мадам Гоцци полностью закрытые носилки, я тоже видела! Я сама лично слышала, о чем они говорили. Это был мертвец! Речь шла об умершем.
— Вы уверены?
— Да я же не глухая! Я слышала, о чем толковала с полицейскими пани Черникова. У нее ведь, у нашей хозяйки, шурин в полиции… И, насколько я поняла, она договорилась с ними, чтобы труп забрали из отеля ночью. Не тянули до утра. В общем, сделала все для того, чтобы избежать огласки. Впрочем, все это описано у вашего соотечественника Ивана Бунина — в его рассказе…
— «Господин из Сан-Франциско»?
— Угу… Сами знаете, что такое для отеля — покойник в номере!
Да, теперь Светлова поняла, отчего ночной шум связывался у нее во сне с замкнутым, озабоченным лицом пани Черниковой, проскользнувшей накануне вечером мимо нее в коридоре. Обычно до автоматизма любезная и улыбчивая хозяйка отеля пролетела тогда мимо Анны, даже не взглянув на нее, сурово и напряженно сжав губы в ниточку. И не потрудилась ответить на Анину улыбку.
Теперь с некоторым запозданием Светлова пришла к выводу, что именно это и показалось ей накануне вечером необычным. Именно это посчитала она той странной «мелочью», на которую не хотелось обращать внимание, чтобы не портить себе настроение.
Между тем мадам Вронская, презрев все правила приличия, ошеломленно рассматривала «покойницу»
Гоцци, которая как ни в чем не бывало, расправившись с апельсиновым соком, принялась за яйцо всмятку.
Аня, впрочем, тоже не оставила без внимания мадам Гоцци. И надо отдать той должное: выглядела она под этими любопытствующими перекрестными взорами абсолютно невозмутимой. Да и вообще совершенно не была похожа на человека, которого ночью выносили из номера на носилках.
В это время дверь снова отворилась, и на пороге появился Симпатичный. И — о ужас — со ставшей уже привычной в это утро фразой на устах:
— Представьте, милые дамы, у нас мертвец!
— Вы не уточните, о ком именно идет речь? — осторожно поинтересовалась Аня, опасливо оглядываясь на мадам Гоцци.
— Вы его не знаете!
— А вы?
— И я его не знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38