Придется все рассказать девушке, с которой он помолвлен. Это наш долг перед Алленом.
— Нет,— сказал я.— Это вовсе не обязательно. Можно действовать по-другому. Я только что говорил с Алленом. Вполне понятно, что он хочет вернуться в Нью-Йорк с объяснением, которое бы убедило Мерилин Ван Хейк. У меня есть такое объяснение.
— Меня это не удивляет. Но есть ли у вас убедительные доказательства?
Я кивнул.
— Вчера я встретился с Роуксом и дал ему время до вечера, чтобы он убрался из Мэлки. Я предложил ему на выбор: уголовное расследование и тюрьма,— здесь я, конечно, блефовал,— или же убраться из Мэлки, оставив мне перед отъездом письменное признание. Он выбрал второй вариант, и сейчас это признание лежит у меня в кармане.
— Значит, Роукс признался, что Дениз ему заплатила, чтобы поместить в газету эту клевету? Я покачал головой.
— Нет... Ведь текст признания составил я. Роукс написал, что Клод Уипс заплатил за то, что он поместил в газету клевету. Это понадобилось Уипсу для того, чтобы шантажировать Дениз.— Я снова улыбнулся миссис Эллерден.— Я думаю, Уипс не станет
это оспаривать. Аллен сможет взять это признание с собой в Нью-Йорк и показать его Мерилин Ван Хейк. Бюро Линнена, которое расследовало это дело по поручению вашего мужа, составит отчет, основанный на признании Роукса. Аллен покажет этот отчет семье Ван Хейк, и этим все кончится. Имя Дениз нигде не будет фигурировать. Эта история останется вашей семейной тайной. Мы остановились. Миссис Эллерден посмотрела на меня.
— Ник, вы замечательный человек! — сказала она.
— Я всегда стараюсь, чтобы клиенты остались довольны.— Я вынул из кармана конверт.
— У меня не было возможности вернуть вам это раньше. Здесь пятьсот фунтов, которые покойный Уипс получил по вашему чеку. Мне их вернули в полиции. Эти деньги лежали в его чемодане.
— Вы должны оставить их себе, Ник. Вы честно заработали эти деньги.
Я покачал головой.
— Мне платит бюро Линнена,— сказал я.
— Тогда вот вам взамен.— Она обвила руками мою шею и поцеловала в губы. Мне это понравилось, и я сказал ей об этом.
— Что вы собираетесь делать дальше? — спросила миссис Эллерден.
— Завтра я вернусь в Лондон,— улыбаясь ответил я.— Теперь мне предстоит уладить свои личные дела.
Она положила руку мне на плечо.
— Обязательно зайдите к нам попрощаться перед отъездом. Я сказал, что зайду, и пожелал ей доброй ночи.
Машина Линнена стояла вплотную к моей. На заднем сиденье с сигаретой в зубах сидел Финней.
— Эй, Ник, ты уже все распутал? Микки рассказывал мне об этом деле. Чертовски запутанная история, да?
— И не говори. Я поехал спать. Спокойной ночи, Финней.
— Пока... Эй, Ник! Тебе придется сделать еще одно дело, чтобы окончательно покончить с этим расследованием.
Я остановился.
— Что именно?
— Вытри помаду со своих губ!
Было уже около трех, когда я поставил машину перед гостиницей. В ярком свете луны сады и набережная казались картинкой из какой-то старой сказки. Я стоял, опираясь на машину, курил, наверное, пятидесятую за день сигарету и размышлял.
Так или иначе, я сделал для клиентов все, что мог. Я нашел единственно верный путь. Теперь Харт Аллен может вернуться в Америку, жениться на своей девушке и забыть о Дениз, о Мэлки и обо всех этих фокусах. Но Джон Эллерден никогда уже не сможет забыть о том, что произошло. Каждый раз, глядя на Дениз, он будет поражаться, как она оказалась способной на такое. Он будет
удивляться, как, черт возьми, его дочь могла задумать и спланировать такую кучу несчастий для всех — включая и ее саму. И он будет продолжать удивляться до конца жизни. Отец всегда удивляется, когда его дочь делает что-то не по правилам. Именно потому, что это его дочь. Если бы это была дочь другого человека, он бы
легко все понял.Я подумал, что в этой истории должна быть какая-то мораль. Но я не знал, какая именно, да это и не имело значения.Миссис Эллерден, как и все женщины, намного лучше своего мужа ориентируется в житейских вопросах. Наверное, она сможет понять, что заставило Дениз на это решиться. Женщины часто склонны руководствоваться первобытными инстинктами, когда дело касается мужчин, хотя сами не любят это признавать, и миссис Эллерден, красивая и в молодости, я уверен, очень романтичная женщина, сможет поставить себя на место Дениз и наверняка найдет для нее оправдание.
Трединору я мог только посочувствовать. Во-первых, он был простофилей. Все это время Дениз водила его за нос. И, как я понимаю, это будет продолжаться и дальше. Беда в том, что Трединор, что бы ни произошло, будет верить Дениз. Я не сомневался, что они поженятся и все будет хорошо. Но не исключено, что в один прекрасный день у Дениз появится новая идея, и она затеет новую авантюру. Логика Трединора не может сопротивляться его безумной любви к Дениз. Эта девица способна внушить ему все, что угодно. Так что у Трединора не было никаких шансов выйти из игры.
Ну и что? Если женщина красива, вас непременно ожидают всяческие волнения. Если она красивая и к тому же решительная — с ней будет еще больше тревог и волнений. Если она красивая, решительная, мстительная, да вдобавок еще и предприимчивая, как Дениз, то она и чертей в аду поставит на рощ! И все это только потому, что для нее единственная радость в жизни — затевать все
новые авантюры.Я надеялся, что для Трединора игра будет стоить свеч. Лучшее, что я сделал за это время,— это поддельное признание Роукса. Уипс умер, поэтому звучит оно вполне убедительно. И, что важно, должно сослужить хорошую службу — успокоить и ублажить Мерилин Ван Хейк.
Итак, Харт Аллен спокойно уедет отсюда, а жизнь семьи Эллерден войдет в свои берега. Через три месяца острые углы этой истории понемногу сотрутся, а через полгода Дениз уже будет дурачить Трединора, что он, дескать единственный мужчина, которого она по-настоящему любит.
Я выбросил окурок и пошел по дорожке ко входу в гостиницу. Дверь была открыта, ночной портье подметал комнату администратора.
— Хорошо, что вы пришли, мистер Гейл. Вас ждет какая-то дама. Она сидит в гостиной с двенадцати часов. Я только что отнес ей чашку чая.
Я поблагодарил портье, быстро пошел по коридору и через стеклянную дверь заглянул в гостиную. В дальнем конце комнаты сидела Лана и курила сигарету! Я подтянул галстук. И подумал, что пришел мой час. Сейчас мистеру Николасу Гейлу, которого прекрасная леди напрасно обвиняла в том, что он ей изменяет с Долорес Рутнал, улыбнется наконец счастье. Я подумал, что сейчас мистер Гейл будет изображать оскорбленную невинность. В конце концов он согласится принять извинения прекрасной леди, но только после упорного сопротивления.
Вот так я дума я... Лана была в розовом платье и мягком шерстяном жакете того же цвета. Она была умопомрачительно хороша! Глядя на нее через стеклянную дверь, я забыл о том, что оскорблен в лучших чувствах. Я понимал, что Лана для меня — единственная женщина.
Я толкнул дверь и влетел в комнату. Лана еще не успела понять, что я в комнате, когда я уже крепко обнял ее.Она отстранилась, встала на ноги и гневно посмотрела на меня.
— Ты еще осмеливаешься подходить и прикасаться ко мне? — тихо сказала она.— Я ни к кому еще не испытывала такой ненависти и презрения, как к тебе! Ты... ты...— она задыхалась от ярости и пыталась найти то единственное слово, каким можно было-бьт удостоить такого типа, как я.
Я почувствовал себя больным, усталым и измученным в битвах. За последние пару дней я участвовал в стольких спектаклях, что сейчас мне никак не хотелось играть в новой драме — тем более, что я даже не знал ее содержания.
— Что это за чертовщина, Лана? Что случилось? К чему такой фейерверк? Или ты приехала сюда, чтобы исполнить небольшую драматическую роль?
— Ты, конечно, не догадываешься, в чем дело,— тихо и взолно-ванно заговорила Лана.— Я удивляюсь, как я могла когда-то поверить тому, что ты мне говорил, Ник. Я поражаюсь...
— Кто-нибудь рассказал тебе новую сказку? — насмешливо перебил я.— Наверное, у меня было романтическое приключение с очередной прекрасной брюнеткой. В прошлый раз ты поверила болтовне Долорес Рутнал...
— Я знаю,— взволнованно сказала Лана,— тогда я была не прав а. И я приехала сюда, чтобы сказать тебе о своей ошибке. Долорес Рутнал попала в больницу после аварии. Она послала за мной. Я приехала к ней в больницу, и Долорес призналась мне, что она тебя просто оклеветала. Она сказала, что устроила все это потому, что была без ума от тебя и ужасно хотела выйти за тебя замуж.
Лана села на диван и посмотрела на меня прекрасными внимательными глазами. Я подумал, что она особенно хороша, когда чем-то взволнована. Но я все еще не мог сообразить, что же стряслось.
— Можешь себе представить, что я тогда почувствовала,— продолжала Лана,— как я горько жалела, что не поверила тебе. Я понимала, что была к тебе ужасно несправедлива. Когда мой отец обо всем узнал, он как-то связался с полковником Линненом. Тот сказал, что ты поехал отдыхать в Мэлки и скоро вернешься в Лондон. Сначала я хотела дождаться твоего приезда, но не выдержала. Я знала, что должна сказать тебе, как горько раскаиваюсь. Я хотела, чтобы! все снова стало так же, как до этой дурацкой истории с Долорес Рутнал. Я чувствовала, что ужасно тебя люблю. А потом...
потом. Я плюхнулся в большое кожаное кресло и внимательно смотрел на Лану.
— А потом что?
— Сегодня вечером я приехала сюда. Полковник Линнен говорил моему папе, что ты должен остановиться в этой гостинице. Здесь мне сказали, что ты куда-то уехал. Но кто-то из жильцов видел твою машину возле Тотни. Я сказала портье, что мне нужно срочно с тобой увидеться, и он предположил, что ты мог поехать в клуб «Форест Хиллз» возле Тотни, где по вечерам бывают танцы.
Тогда я поехала в «Форест Хиллз», но в клубе тебя не оказалось.
— Ну, а дальше? — нетерпеливо спросил я.
— Я выехала из поселка Форест Хиллз и поехала по дороге на Ныотон-Эббот. Я нервничала и совершенно не думала о том, куда еду. Потом решила вернуться. Я свернула на одну из боковых дорог, рассчитывая, что сделаю круг и окажусь на шоссе Тотни — Мэлки. Но заблудилась. Я оказалась на какой-то проселочной дороге, которая становилась все уже и уже. Было так узко, что я даже не могла развернуться. Тогда я вышла из машины и пошла поискать какие-нибудь ворота, куда можно было бы въехать и развернуться.
Я начинал догадываться. Похоже, что я снова влип.
— Я увидела впереди белые ворота. Открыв их, я заметила машину, стоящую на дорожке по другую сторону поля. Я пошла к ней, чтобы спросить у водителя дорогу на Мэлки.
Она на мгновение замолчала.
— Им оказалась девушка. Блондинка и очень красивая. Она рассказала мне, как выехать на главную дорогу, а потом пошла к дому. Я посмотрела ей вслед. Дверь дома была открыта. В освещенном дверном проеме стоял т ы.
Лана горько рассмеялась.
— Этому могло быть только одно объяснение. Я достаточно с тобой знакома, Ники, чтобы понимать, что ты не станешь назначать даме свидание в уединенном домике только ради того, чтобы поговорить с ней о погоде.
Лана встала и сверху вниз посмотрела на меня.
— Поздравляю тебя, она очень красивая. Надеюсь, вы приятно провели время?
Я ничего не ответил.
— Я поехала в Мэлки, чувствуя себя совершенно несчастной,— продолжала она.— Ведь я ехала сюда, чтобы сказать, как я жалею, что не поверила тебе в этой истории с Долорес. Я хотела снова
быть с тобой, сказать, что по-прежнему люблю тебя больше всех на свете. А теперь...
Лана отвернулась.
— Я ждала тебя здесь, в гостинице. Потому что я просила полковника Линнена передать тебе, что буду рада тебя видеть, когда ты вернешься в Лондон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Нет,— сказал я.— Это вовсе не обязательно. Можно действовать по-другому. Я только что говорил с Алленом. Вполне понятно, что он хочет вернуться в Нью-Йорк с объяснением, которое бы убедило Мерилин Ван Хейк. У меня есть такое объяснение.
— Меня это не удивляет. Но есть ли у вас убедительные доказательства?
Я кивнул.
— Вчера я встретился с Роуксом и дал ему время до вечера, чтобы он убрался из Мэлки. Я предложил ему на выбор: уголовное расследование и тюрьма,— здесь я, конечно, блефовал,— или же убраться из Мэлки, оставив мне перед отъездом письменное признание. Он выбрал второй вариант, и сейчас это признание лежит у меня в кармане.
— Значит, Роукс признался, что Дениз ему заплатила, чтобы поместить в газету эту клевету? Я покачал головой.
— Нет... Ведь текст признания составил я. Роукс написал, что Клод Уипс заплатил за то, что он поместил в газету клевету. Это понадобилось Уипсу для того, чтобы шантажировать Дениз.— Я снова улыбнулся миссис Эллерден.— Я думаю, Уипс не станет
это оспаривать. Аллен сможет взять это признание с собой в Нью-Йорк и показать его Мерилин Ван Хейк. Бюро Линнена, которое расследовало это дело по поручению вашего мужа, составит отчет, основанный на признании Роукса. Аллен покажет этот отчет семье Ван Хейк, и этим все кончится. Имя Дениз нигде не будет фигурировать. Эта история останется вашей семейной тайной. Мы остановились. Миссис Эллерден посмотрела на меня.
— Ник, вы замечательный человек! — сказала она.
— Я всегда стараюсь, чтобы клиенты остались довольны.— Я вынул из кармана конверт.
— У меня не было возможности вернуть вам это раньше. Здесь пятьсот фунтов, которые покойный Уипс получил по вашему чеку. Мне их вернули в полиции. Эти деньги лежали в его чемодане.
— Вы должны оставить их себе, Ник. Вы честно заработали эти деньги.
Я покачал головой.
— Мне платит бюро Линнена,— сказал я.
— Тогда вот вам взамен.— Она обвила руками мою шею и поцеловала в губы. Мне это понравилось, и я сказал ей об этом.
— Что вы собираетесь делать дальше? — спросила миссис Эллерден.
— Завтра я вернусь в Лондон,— улыбаясь ответил я.— Теперь мне предстоит уладить свои личные дела.
Она положила руку мне на плечо.
— Обязательно зайдите к нам попрощаться перед отъездом. Я сказал, что зайду, и пожелал ей доброй ночи.
Машина Линнена стояла вплотную к моей. На заднем сиденье с сигаретой в зубах сидел Финней.
— Эй, Ник, ты уже все распутал? Микки рассказывал мне об этом деле. Чертовски запутанная история, да?
— И не говори. Я поехал спать. Спокойной ночи, Финней.
— Пока... Эй, Ник! Тебе придется сделать еще одно дело, чтобы окончательно покончить с этим расследованием.
Я остановился.
— Что именно?
— Вытри помаду со своих губ!
Было уже около трех, когда я поставил машину перед гостиницей. В ярком свете луны сады и набережная казались картинкой из какой-то старой сказки. Я стоял, опираясь на машину, курил, наверное, пятидесятую за день сигарету и размышлял.
Так или иначе, я сделал для клиентов все, что мог. Я нашел единственно верный путь. Теперь Харт Аллен может вернуться в Америку, жениться на своей девушке и забыть о Дениз, о Мэлки и обо всех этих фокусах. Но Джон Эллерден никогда уже не сможет забыть о том, что произошло. Каждый раз, глядя на Дениз, он будет поражаться, как она оказалась способной на такое. Он будет
удивляться, как, черт возьми, его дочь могла задумать и спланировать такую кучу несчастий для всех — включая и ее саму. И он будет продолжать удивляться до конца жизни. Отец всегда удивляется, когда его дочь делает что-то не по правилам. Именно потому, что это его дочь. Если бы это была дочь другого человека, он бы
легко все понял.Я подумал, что в этой истории должна быть какая-то мораль. Но я не знал, какая именно, да это и не имело значения.Миссис Эллерден, как и все женщины, намного лучше своего мужа ориентируется в житейских вопросах. Наверное, она сможет понять, что заставило Дениз на это решиться. Женщины часто склонны руководствоваться первобытными инстинктами, когда дело касается мужчин, хотя сами не любят это признавать, и миссис Эллерден, красивая и в молодости, я уверен, очень романтичная женщина, сможет поставить себя на место Дениз и наверняка найдет для нее оправдание.
Трединору я мог только посочувствовать. Во-первых, он был простофилей. Все это время Дениз водила его за нос. И, как я понимаю, это будет продолжаться и дальше. Беда в том, что Трединор, что бы ни произошло, будет верить Дениз. Я не сомневался, что они поженятся и все будет хорошо. Но не исключено, что в один прекрасный день у Дениз появится новая идея, и она затеет новую авантюру. Логика Трединора не может сопротивляться его безумной любви к Дениз. Эта девица способна внушить ему все, что угодно. Так что у Трединора не было никаких шансов выйти из игры.
Ну и что? Если женщина красива, вас непременно ожидают всяческие волнения. Если она красивая и к тому же решительная — с ней будет еще больше тревог и волнений. Если она красивая, решительная, мстительная, да вдобавок еще и предприимчивая, как Дениз, то она и чертей в аду поставит на рощ! И все это только потому, что для нее единственная радость в жизни — затевать все
новые авантюры.Я надеялся, что для Трединора игра будет стоить свеч. Лучшее, что я сделал за это время,— это поддельное признание Роукса. Уипс умер, поэтому звучит оно вполне убедительно. И, что важно, должно сослужить хорошую службу — успокоить и ублажить Мерилин Ван Хейк.
Итак, Харт Аллен спокойно уедет отсюда, а жизнь семьи Эллерден войдет в свои берега. Через три месяца острые углы этой истории понемногу сотрутся, а через полгода Дениз уже будет дурачить Трединора, что он, дескать единственный мужчина, которого она по-настоящему любит.
Я выбросил окурок и пошел по дорожке ко входу в гостиницу. Дверь была открыта, ночной портье подметал комнату администратора.
— Хорошо, что вы пришли, мистер Гейл. Вас ждет какая-то дама. Она сидит в гостиной с двенадцати часов. Я только что отнес ей чашку чая.
Я поблагодарил портье, быстро пошел по коридору и через стеклянную дверь заглянул в гостиную. В дальнем конце комнаты сидела Лана и курила сигарету! Я подтянул галстук. И подумал, что пришел мой час. Сейчас мистеру Николасу Гейлу, которого прекрасная леди напрасно обвиняла в том, что он ей изменяет с Долорес Рутнал, улыбнется наконец счастье. Я подумал, что сейчас мистер Гейл будет изображать оскорбленную невинность. В конце концов он согласится принять извинения прекрасной леди, но только после упорного сопротивления.
Вот так я дума я... Лана была в розовом платье и мягком шерстяном жакете того же цвета. Она была умопомрачительно хороша! Глядя на нее через стеклянную дверь, я забыл о том, что оскорблен в лучших чувствах. Я понимал, что Лана для меня — единственная женщина.
Я толкнул дверь и влетел в комнату. Лана еще не успела понять, что я в комнате, когда я уже крепко обнял ее.Она отстранилась, встала на ноги и гневно посмотрела на меня.
— Ты еще осмеливаешься подходить и прикасаться ко мне? — тихо сказала она.— Я ни к кому еще не испытывала такой ненависти и презрения, как к тебе! Ты... ты...— она задыхалась от ярости и пыталась найти то единственное слово, каким можно было-бьт удостоить такого типа, как я.
Я почувствовал себя больным, усталым и измученным в битвах. За последние пару дней я участвовал в стольких спектаклях, что сейчас мне никак не хотелось играть в новой драме — тем более, что я даже не знал ее содержания.
— Что это за чертовщина, Лана? Что случилось? К чему такой фейерверк? Или ты приехала сюда, чтобы исполнить небольшую драматическую роль?
— Ты, конечно, не догадываешься, в чем дело,— тихо и взолно-ванно заговорила Лана.— Я удивляюсь, как я могла когда-то поверить тому, что ты мне говорил, Ник. Я поражаюсь...
— Кто-нибудь рассказал тебе новую сказку? — насмешливо перебил я.— Наверное, у меня было романтическое приключение с очередной прекрасной брюнеткой. В прошлый раз ты поверила болтовне Долорес Рутнал...
— Я знаю,— взволнованно сказала Лана,— тогда я была не прав а. И я приехала сюда, чтобы сказать тебе о своей ошибке. Долорес Рутнал попала в больницу после аварии. Она послала за мной. Я приехала к ней в больницу, и Долорес призналась мне, что она тебя просто оклеветала. Она сказала, что устроила все это потому, что была без ума от тебя и ужасно хотела выйти за тебя замуж.
Лана села на диван и посмотрела на меня прекрасными внимательными глазами. Я подумал, что она особенно хороша, когда чем-то взволнована. Но я все еще не мог сообразить, что же стряслось.
— Можешь себе представить, что я тогда почувствовала,— продолжала Лана,— как я горько жалела, что не поверила тебе. Я понимала, что была к тебе ужасно несправедлива. Когда мой отец обо всем узнал, он как-то связался с полковником Линненом. Тот сказал, что ты поехал отдыхать в Мэлки и скоро вернешься в Лондон. Сначала я хотела дождаться твоего приезда, но не выдержала. Я знала, что должна сказать тебе, как горько раскаиваюсь. Я хотела, чтобы! все снова стало так же, как до этой дурацкой истории с Долорес Рутнал. Я чувствовала, что ужасно тебя люблю. А потом...
потом. Я плюхнулся в большое кожаное кресло и внимательно смотрел на Лану.
— А потом что?
— Сегодня вечером я приехала сюда. Полковник Линнен говорил моему папе, что ты должен остановиться в этой гостинице. Здесь мне сказали, что ты куда-то уехал. Но кто-то из жильцов видел твою машину возле Тотни. Я сказала портье, что мне нужно срочно с тобой увидеться, и он предположил, что ты мог поехать в клуб «Форест Хиллз» возле Тотни, где по вечерам бывают танцы.
Тогда я поехала в «Форест Хиллз», но в клубе тебя не оказалось.
— Ну, а дальше? — нетерпеливо спросил я.
— Я выехала из поселка Форест Хиллз и поехала по дороге на Ныотон-Эббот. Я нервничала и совершенно не думала о том, куда еду. Потом решила вернуться. Я свернула на одну из боковых дорог, рассчитывая, что сделаю круг и окажусь на шоссе Тотни — Мэлки. Но заблудилась. Я оказалась на какой-то проселочной дороге, которая становилась все уже и уже. Было так узко, что я даже не могла развернуться. Тогда я вышла из машины и пошла поискать какие-нибудь ворота, куда можно было бы въехать и развернуться.
Я начинал догадываться. Похоже, что я снова влип.
— Я увидела впереди белые ворота. Открыв их, я заметила машину, стоящую на дорожке по другую сторону поля. Я пошла к ней, чтобы спросить у водителя дорогу на Мэлки.
Она на мгновение замолчала.
— Им оказалась девушка. Блондинка и очень красивая. Она рассказала мне, как выехать на главную дорогу, а потом пошла к дому. Я посмотрела ей вслед. Дверь дома была открыта. В освещенном дверном проеме стоял т ы.
Лана горько рассмеялась.
— Этому могло быть только одно объяснение. Я достаточно с тобой знакома, Ники, чтобы понимать, что ты не станешь назначать даме свидание в уединенном домике только ради того, чтобы поговорить с ней о погоде.
Лана встала и сверху вниз посмотрела на меня.
— Поздравляю тебя, она очень красивая. Надеюсь, вы приятно провели время?
Я ничего не ответил.
— Я поехала в Мэлки, чувствуя себя совершенно несчастной,— продолжала она.— Ведь я ехала сюда, чтобы сказать, как я жалею, что не поверила тебе в этой истории с Долорес. Я хотела снова
быть с тобой, сказать, что по-прежнему люблю тебя больше всех на свете. А теперь...
Лана отвернулась.
— Я ждала тебя здесь, в гостинице. Потому что я просила полковника Линнена передать тебе, что буду рада тебя видеть, когда ты вернешься в Лондон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30