Но, когда я веду расследование, я ничего не принимаю
на веру.
— А теперь вы верите, что я говорю правду? — спросила она. Мы дошли до конца лужайки, повернули назад и не спеша пошли к беседке.
— Не знаю,— честно признался я,— но буду очень рад, если вы ответите мне на несколько вопросов, миссис Эллерден. И еще приятнее мне будет, если вы не станете на меня обижаться.
— Я не обижусь,— ответила она.— Спрашивайте.
— Что вы знаете о Клоде Уипсе? — начал я.
— Не слишком много,— она пожала плечами.— Он был довольно странным молодым человеком, и я испытывала в нему необъяснимую неприязнь. Когда-то он занимался интерьером нашего дома. Уипса порекомендовала мне подруга, которая очень высоко отзывалась о его работе. Специалист он действительно прекрасный, но при этом очень самоуверен и совершенно не считается с чужим, мнением. Но ведь все художники таковы, не так ли, мистер Гейл?
— Да, пожалуй,— согласился я.— А у вас никогда не было оснований подозревать Уипса в том, что он имеет какое-то отношение к клевете на вашу дочь?
— Нет, такое мне и в голову не приходило. Неужели он действительно в этом замешан?
— Не знаю.
Мы оба помолчали. Потом миссис Эллерден сказала:
— По-моему, вы довольно тяжелый человек, мистер Гейл.
— Не всегда,— улыбнулся я.— Расскажите мне еще кое-что. Харт Аллен... Ведь вы сами познакомили с ним свою дочь?
— Да,— подтвердила она.— Дениз тогда работала в «Красном кресте», и мой муж считал, что наш долг — принимать у себя как можно больше военных, расквартированных в округе. Мне и самой
это нравилось. Во время этих встреч я и познакомилась с Хартом Алленом. Я не могу сказать, что он мне не понравился...
— Что вы имеете в виду, миссис Эллерден? — перебил я.— Что означает это?
— Я имею в виду, что хотя он мне и не очень понравился, я не видела никаких причин для антипатии, которую питали к нему многие. Видите ли, мистер Гейл, мне кажется, что я просто понимала Харта Аллена. До войны у этого молодого человека была какая-то незначительная должность в Нью-Йорке. А потом он очутился здесь уже в качестве летчика-истребителя, великолепного воздушного бойца, и оказалось, что все вокруг им восхищаются. Все вскружило ему голову. Аллен стал слишком много пить. В этом нет ничего необычного для молодого человека, особенно если он живет в постоянном напряжении. Конечно, у него было слишком много женщин. Но в этом тоже нет ничего необычного, правда ведь? Женщины его испортили. Во время войны, мистер Гейл, многие женщины вели себя неразумно. Не знаю, склонны ли вы осуждать его за это.
— Нет,— ответил я.— Скорее, я был бы склонен понять его.
— Конечно, его можно было корить за крайнюю неразборчивость в связях,— продолжала она.— Но я считала, что и здесь ему можно помочь. Вот почему я представила его Дениз. Я верила, что у Аллена тонкая душа и что, если он познакомится с порядочными людьми, ну, скажем, с нашей семьей, он сразу изменится к лучшему.
— А вы уверены, что не использовали свою дочь как подсадную утку, миссис Эллерден?
— Что вы хотите этим сказать, мистер Гейл? Ваш вопрос звучит оскорбительно.
— Думайте как хотите. Я не хотел вас оскорбить, но хочу услышать ответ на вопрос.— Я посмотрел на ее лицо, освещенное лунным светом.— Вы очень привлекательная женщина, миссис Эллерден. И вы были бы не первой женщиной средних лет, которая увлеклась молодым американским пилотом. А если бы вы увлеклись Хартом Алленом, вам могло бы прийти в голову использовать Дениз как подсадную утку. Внимание сплетниц было отвлечено на нее, а вы остались бы вне подозрений.
Она вздохнула.
— Вы заблуждаетесь, мистер Гейл. Я сказала вам правду о Харте Аллене. Очень мило, конечно, с вашей стороны, что вы говорите обо мне такие вещи. Но если бы вы лучше разбирались в женщинах, вы бы, очевидно, знали, что мой тип никогда не «увлекается», как вы это назвали, мужчинами вроде Харта Аллена.
— Миссис Эллерден, я плохо разбираюсь в женщинах. Да и кто в них разбирается?
Она улыбнулась.
— Я сначала подумала, что вы. Но, может, я ошиблась.
— Вы помните ужин с танцами в «Экзетере»? — спросил я.— Я попытаюсь напомнить вам тот вечер. Харт Аллен получил очередную награду Союзников за храбрость в боях, и его друзья решили организовать вечеринку, чтобы отметить это событие. Тогда при-
гласили и вас с мужем и Дениз. Вы помните что-нибудь о том вечере? Что-нибудь, что врезалось бы вам в память?
— Да, конечно,— сразу ответила она.— У меня были серьезные основания запомнить тот вечер. Я думаю, что тогда подтвердилась моя теория.
— Какая теория? — спросил я.
— Это была первая вечеринка, когда Харт Аллен оставался трезвым на протяжении почти всего времени. Совершенно понятно, что он начал брать себя в руки,— миссис Эллерден улыбнулась.— Я тешила себя мыслью, что это я, пусть в какой-то степени, оказываю
на него благотворное влияние. Помню, я ему сказала, что он мне гораздо больше нравится, когда не пьет слишком много виски. А он ответил, что и сам устал от этих попоек. И еще я помню, что у Дениз в тот вечер сильно болела голова. Ей нездоровилось, и Харт Аллен отвез ее домой, когда танцы только начинались.
— А больше в тот вечер ничего не произошло?
— Нет,— сказала она.— Танцы продолжались долго, и мы приехали домой только утром. Харт Аллен вернулся на танцы и сказал, что благополучно отвез Дениз домой. Какие еще вопросы, мистер
Гейл?
— Расскажите, пожалуйста, о Трединоре,— попросил я.— Что вы о нем думаете?
— Юстас мне очень нравится. Это замечательный молодой человек. Мы знаем о нем все. Его жизнь — открытая книга. Он участвовал в войне, был награжден орденом за храбрость. После тяжелого ранения демобилизовался и вернулся на свою ферму. Его семья много лет занимается здесь земледелием. Он очень хорошо работает и с любым делом справляется в два счета. Не могу сказать о нем ничего плохого. У него прекрасная репутация. Единственное, что можно добавить,— это о его темпераменте, иногда он бывает чересчур
горяч.
— Что значит «чересчур», миссис Эллерден? — уточнил я.
— Видите ли, предки Юстаса были испанцами, и он унаследовал их горячий нрав. Его очень трудно вывести из терпения. Но если уж он разойдется...— она улыбнулась каким-то воспоминаниям,— его очень трудно остановить. Хотя у этого недостатка есть и свои плюсы.
— Какие плюсы? — я остановился.
Миссис Эллерден тоже остановилась и посмотрела на меня.
— Немногие на его месте настаивали бы на женитьбе после того, как в газете появилась эта проклятая клевета. Но Юстас не колебался ни секунды. Он знал, что это ложь. Для него не имело значения даже то, что вся округа неделями перемывала косточки ему и его невесте. Это ничуть не изменило его отношения к Дениз.
— Его отношение не менялось потому, что все клевета? — спросил я.
— Конечно. Невозможно себе представить, чтобы Дениз влюбилась в такого человека, как Харт Аллен.
Я молчал.
— Мистер Гейл,— спросила через минуту миссис Эллерден,— я не понимаю, куда вы клоните. Что у вас на уме?
Я посмотрел на нее.
— Признаюсь вам, себе и этой беседке, миссис Эллерден,— я и сам не знаю. Приехав сюда, я оказался перед рассыпанной мозаикой целостной картины, и все это время пытаюсь соединить эти кусочки. Пока что я нашел два-три фрагмента, которые могут сойтись между собой. И все.
— Может, я смогу вам помочь? Расскажите мне, что это за кусочки, которые сошлись.
Я покачал головой.
— Нет, я еще не уверен.
— Вы виделись с моим мужем?
— Пока нет,— ответил я.— Мне еще нечего ему сообщить.
— И вы намерены довести дело до конца, что бы ни произошло?
— Миссис Эллерден,— решительно ответил я,— я должен довести дело до конца.
— Какие бы новые несчастья ни свалились на нас? — в голосе ее звучала горечь.— Вы будете вести дело, даже если это еще больше повредит моей бедной девочке?
— Наоборот. Даже мысль о том, что я могу хоть как-то повредить ей, мучительна для меня. Думаю, вы нисколько не удивитесь, если узнаете, как беспокоит меня ее судьба и как я хочу предотвратить нечто ужасное!
— Боже мой! Вы считаете, что может случиться еще что-нибудь?
— Я не считаю, я знаю это. И если я не смогу помешать, это произойдет довольно скоро. Беда лишь в том, что я пока не знаю, с чего начать.
— Понимаю,— задумчиво ответила миссис Эллерден. Она посмотрела на меня и неожиданно улыбнулась.— Хотите верьте, хотите нет, мистер Гейл, но вы мне нравитесь. В вас чувствуется внутренняя порядочность.
Я ответил ей одной из лучших своих улыбок.
— О чем это вы, миссис Эллерден?
— Мне кажется, что вы человек, которому можно довериться. Если бы мне нужно было нанять детектива для какого-нибудь деликатного расследования, лучшей кандидатуры я бы не искала.
— Я всегда стараюсь, чтобы клиенты остались довольны.
— В самом деле? — мягко рассмеялась она.— А мне вы не очень-то старались угодить, мистер Гейл. Правда, меня вы не считали своим клиентом. Сейчас это прерогатива моего мужа. Ну, всего хорошего, если вы меня больше ни в чем не подозреваете.
Я сделал вид, что эти слова меня поразили.
— Подозревать вас, миссис Эллерден? Как вы могли такое подумать? Вы...
— Почему бы и нет? — перебила она.— По-моему, у меня есть все основания для этого. Сразу после первой беседы с моим мужем вы постарались встретиться со мной. Вы намекнули мне, что за
взятку готовы прекратить расследование, но и не подумали сделать это. Вы его продолжаете, и ведете, надо сказать, очень своеобразно.
— В самом деле? — удивился я.
— Да, в самом деле. Вы взяли у меня чек на пятьсот фунтов,— взятку за то, что прекратите расследование,— и по причине, ведомой только вам, Подписали этот чек и передали его Клоду Уипсу. Почему-то из всех людей в мире вы выбрали именно его. На следующее утро Уипс получил деньги по чеку. Видите ли, я запросила банк и мне сообщили, что этот чек обменял Клод Уипс. Из газет я узнала, что несчастный мистер Уипс сорвался со скалы возле Гара-Рок и разбился насмерть. Вот так удача! Не правда ли, мистер Гейл?
Я опять остановился. Остановилась и она. Мы стояли, глядя друг на друга.
Да, провести миссис Эллерден не так-то просто. Я вытащил из кармана портсигар и, прикуривая, обдумывал еще одну идею.
— Почему смерть Уипса можно считать удачей? — спросил я.— И для кого это удача?
— Наверное, вы и сами могли бы ответить на этот вопрос,— пожала плечами миссис Эллерден.— И вы, наверное, могли бы рассказать, зачем дали мой чек Уипсу.
— Откуда вы знаете, что я дал чек Уипсу? — спросил я.— Он вполне мог его украсть.
— Конечно, мог,— кивнула она.— Но не украл. Вы не из тех, кто стал бы носить с собой подписанный чек на пятьсот фунтов, по которому любой может получить деньги. Для этого вы слишком умны, мистер Гейл. Такой чек вы подписали бы уже в банке, перед тем как его представить. Или перед тем как отдать его кому-то другому, так, как вы отдали его Клоду Уипсу.
— Миссис Эллерден,— улыбнулся я,— представим на минутку, что вы правы. Но объясните, чего ради давать мне Клоду Уипсу пятьсот фунтов?
— У меня есть некоторые предположения,— она пожала плечами.— Вы просто хотели выиграть время. Вам нужно было, чтобы Клод Уипс ничего не предпринимал во время вашего расследования. Может, вы решили, что Уипс знает что-то, о чем ему лучше забыть.
— Вам не очень-то жалко Уипса? — спросил я. Она покачала головой.
— Никогда не была о нем высокого мнения. По правде сказать, я подозреваю, что он был шантажистом.— Она неожиданно улыбнулась.— По-моему, вы тоже так думаете. Мой постоянный кассир в банке — я знаю его уже очень давно — обмолвился в разговоре со мной, что полиция выяснила, сможет ли он опознать сто пятифунтовых банкнот, обнаруженных в чемодане Уипса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
на веру.
— А теперь вы верите, что я говорю правду? — спросила она. Мы дошли до конца лужайки, повернули назад и не спеша пошли к беседке.
— Не знаю,— честно признался я,— но буду очень рад, если вы ответите мне на несколько вопросов, миссис Эллерден. И еще приятнее мне будет, если вы не станете на меня обижаться.
— Я не обижусь,— ответила она.— Спрашивайте.
— Что вы знаете о Клоде Уипсе? — начал я.
— Не слишком много,— она пожала плечами.— Он был довольно странным молодым человеком, и я испытывала в нему необъяснимую неприязнь. Когда-то он занимался интерьером нашего дома. Уипса порекомендовала мне подруга, которая очень высоко отзывалась о его работе. Специалист он действительно прекрасный, но при этом очень самоуверен и совершенно не считается с чужим, мнением. Но ведь все художники таковы, не так ли, мистер Гейл?
— Да, пожалуй,— согласился я.— А у вас никогда не было оснований подозревать Уипса в том, что он имеет какое-то отношение к клевете на вашу дочь?
— Нет, такое мне и в голову не приходило. Неужели он действительно в этом замешан?
— Не знаю.
Мы оба помолчали. Потом миссис Эллерден сказала:
— По-моему, вы довольно тяжелый человек, мистер Гейл.
— Не всегда,— улыбнулся я.— Расскажите мне еще кое-что. Харт Аллен... Ведь вы сами познакомили с ним свою дочь?
— Да,— подтвердила она.— Дениз тогда работала в «Красном кресте», и мой муж считал, что наш долг — принимать у себя как можно больше военных, расквартированных в округе. Мне и самой
это нравилось. Во время этих встреч я и познакомилась с Хартом Алленом. Я не могу сказать, что он мне не понравился...
— Что вы имеете в виду, миссис Эллерден? — перебил я.— Что означает это?
— Я имею в виду, что хотя он мне и не очень понравился, я не видела никаких причин для антипатии, которую питали к нему многие. Видите ли, мистер Гейл, мне кажется, что я просто понимала Харта Аллена. До войны у этого молодого человека была какая-то незначительная должность в Нью-Йорке. А потом он очутился здесь уже в качестве летчика-истребителя, великолепного воздушного бойца, и оказалось, что все вокруг им восхищаются. Все вскружило ему голову. Аллен стал слишком много пить. В этом нет ничего необычного для молодого человека, особенно если он живет в постоянном напряжении. Конечно, у него было слишком много женщин. Но в этом тоже нет ничего необычного, правда ведь? Женщины его испортили. Во время войны, мистер Гейл, многие женщины вели себя неразумно. Не знаю, склонны ли вы осуждать его за это.
— Нет,— ответил я.— Скорее, я был бы склонен понять его.
— Конечно, его можно было корить за крайнюю неразборчивость в связях,— продолжала она.— Но я считала, что и здесь ему можно помочь. Вот почему я представила его Дениз. Я верила, что у Аллена тонкая душа и что, если он познакомится с порядочными людьми, ну, скажем, с нашей семьей, он сразу изменится к лучшему.
— А вы уверены, что не использовали свою дочь как подсадную утку, миссис Эллерден?
— Что вы хотите этим сказать, мистер Гейл? Ваш вопрос звучит оскорбительно.
— Думайте как хотите. Я не хотел вас оскорбить, но хочу услышать ответ на вопрос.— Я посмотрел на ее лицо, освещенное лунным светом.— Вы очень привлекательная женщина, миссис Эллерден. И вы были бы не первой женщиной средних лет, которая увлеклась молодым американским пилотом. А если бы вы увлеклись Хартом Алленом, вам могло бы прийти в голову использовать Дениз как подсадную утку. Внимание сплетниц было отвлечено на нее, а вы остались бы вне подозрений.
Она вздохнула.
— Вы заблуждаетесь, мистер Гейл. Я сказала вам правду о Харте Аллене. Очень мило, конечно, с вашей стороны, что вы говорите обо мне такие вещи. Но если бы вы лучше разбирались в женщинах, вы бы, очевидно, знали, что мой тип никогда не «увлекается», как вы это назвали, мужчинами вроде Харта Аллена.
— Миссис Эллерден, я плохо разбираюсь в женщинах. Да и кто в них разбирается?
Она улыбнулась.
— Я сначала подумала, что вы. Но, может, я ошиблась.
— Вы помните ужин с танцами в «Экзетере»? — спросил я.— Я попытаюсь напомнить вам тот вечер. Харт Аллен получил очередную награду Союзников за храбрость в боях, и его друзья решили организовать вечеринку, чтобы отметить это событие. Тогда при-
гласили и вас с мужем и Дениз. Вы помните что-нибудь о том вечере? Что-нибудь, что врезалось бы вам в память?
— Да, конечно,— сразу ответила она.— У меня были серьезные основания запомнить тот вечер. Я думаю, что тогда подтвердилась моя теория.
— Какая теория? — спросил я.
— Это была первая вечеринка, когда Харт Аллен оставался трезвым на протяжении почти всего времени. Совершенно понятно, что он начал брать себя в руки,— миссис Эллерден улыбнулась.— Я тешила себя мыслью, что это я, пусть в какой-то степени, оказываю
на него благотворное влияние. Помню, я ему сказала, что он мне гораздо больше нравится, когда не пьет слишком много виски. А он ответил, что и сам устал от этих попоек. И еще я помню, что у Дениз в тот вечер сильно болела голова. Ей нездоровилось, и Харт Аллен отвез ее домой, когда танцы только начинались.
— А больше в тот вечер ничего не произошло?
— Нет,— сказала она.— Танцы продолжались долго, и мы приехали домой только утром. Харт Аллен вернулся на танцы и сказал, что благополучно отвез Дениз домой. Какие еще вопросы, мистер
Гейл?
— Расскажите, пожалуйста, о Трединоре,— попросил я.— Что вы о нем думаете?
— Юстас мне очень нравится. Это замечательный молодой человек. Мы знаем о нем все. Его жизнь — открытая книга. Он участвовал в войне, был награжден орденом за храбрость. После тяжелого ранения демобилизовался и вернулся на свою ферму. Его семья много лет занимается здесь земледелием. Он очень хорошо работает и с любым делом справляется в два счета. Не могу сказать о нем ничего плохого. У него прекрасная репутация. Единственное, что можно добавить,— это о его темпераменте, иногда он бывает чересчур
горяч.
— Что значит «чересчур», миссис Эллерден? — уточнил я.
— Видите ли, предки Юстаса были испанцами, и он унаследовал их горячий нрав. Его очень трудно вывести из терпения. Но если уж он разойдется...— она улыбнулась каким-то воспоминаниям,— его очень трудно остановить. Хотя у этого недостатка есть и свои плюсы.
— Какие плюсы? — я остановился.
Миссис Эллерден тоже остановилась и посмотрела на меня.
— Немногие на его месте настаивали бы на женитьбе после того, как в газете появилась эта проклятая клевета. Но Юстас не колебался ни секунды. Он знал, что это ложь. Для него не имело значения даже то, что вся округа неделями перемывала косточки ему и его невесте. Это ничуть не изменило его отношения к Дениз.
— Его отношение не менялось потому, что все клевета? — спросил я.
— Конечно. Невозможно себе представить, чтобы Дениз влюбилась в такого человека, как Харт Аллен.
Я молчал.
— Мистер Гейл,— спросила через минуту миссис Эллерден,— я не понимаю, куда вы клоните. Что у вас на уме?
Я посмотрел на нее.
— Признаюсь вам, себе и этой беседке, миссис Эллерден,— я и сам не знаю. Приехав сюда, я оказался перед рассыпанной мозаикой целостной картины, и все это время пытаюсь соединить эти кусочки. Пока что я нашел два-три фрагмента, которые могут сойтись между собой. И все.
— Может, я смогу вам помочь? Расскажите мне, что это за кусочки, которые сошлись.
Я покачал головой.
— Нет, я еще не уверен.
— Вы виделись с моим мужем?
— Пока нет,— ответил я.— Мне еще нечего ему сообщить.
— И вы намерены довести дело до конца, что бы ни произошло?
— Миссис Эллерден,— решительно ответил я,— я должен довести дело до конца.
— Какие бы новые несчастья ни свалились на нас? — в голосе ее звучала горечь.— Вы будете вести дело, даже если это еще больше повредит моей бедной девочке?
— Наоборот. Даже мысль о том, что я могу хоть как-то повредить ей, мучительна для меня. Думаю, вы нисколько не удивитесь, если узнаете, как беспокоит меня ее судьба и как я хочу предотвратить нечто ужасное!
— Боже мой! Вы считаете, что может случиться еще что-нибудь?
— Я не считаю, я знаю это. И если я не смогу помешать, это произойдет довольно скоро. Беда лишь в том, что я пока не знаю, с чего начать.
— Понимаю,— задумчиво ответила миссис Эллерден. Она посмотрела на меня и неожиданно улыбнулась.— Хотите верьте, хотите нет, мистер Гейл, но вы мне нравитесь. В вас чувствуется внутренняя порядочность.
Я ответил ей одной из лучших своих улыбок.
— О чем это вы, миссис Эллерден?
— Мне кажется, что вы человек, которому можно довериться. Если бы мне нужно было нанять детектива для какого-нибудь деликатного расследования, лучшей кандидатуры я бы не искала.
— Я всегда стараюсь, чтобы клиенты остались довольны.
— В самом деле? — мягко рассмеялась она.— А мне вы не очень-то старались угодить, мистер Гейл. Правда, меня вы не считали своим клиентом. Сейчас это прерогатива моего мужа. Ну, всего хорошего, если вы меня больше ни в чем не подозреваете.
Я сделал вид, что эти слова меня поразили.
— Подозревать вас, миссис Эллерден? Как вы могли такое подумать? Вы...
— Почему бы и нет? — перебила она.— По-моему, у меня есть все основания для этого. Сразу после первой беседы с моим мужем вы постарались встретиться со мной. Вы намекнули мне, что за
взятку готовы прекратить расследование, но и не подумали сделать это. Вы его продолжаете, и ведете, надо сказать, очень своеобразно.
— В самом деле? — удивился я.
— Да, в самом деле. Вы взяли у меня чек на пятьсот фунтов,— взятку за то, что прекратите расследование,— и по причине, ведомой только вам, Подписали этот чек и передали его Клоду Уипсу. Почему-то из всех людей в мире вы выбрали именно его. На следующее утро Уипс получил деньги по чеку. Видите ли, я запросила банк и мне сообщили, что этот чек обменял Клод Уипс. Из газет я узнала, что несчастный мистер Уипс сорвался со скалы возле Гара-Рок и разбился насмерть. Вот так удача! Не правда ли, мистер Гейл?
Я опять остановился. Остановилась и она. Мы стояли, глядя друг на друга.
Да, провести миссис Эллерден не так-то просто. Я вытащил из кармана портсигар и, прикуривая, обдумывал еще одну идею.
— Почему смерть Уипса можно считать удачей? — спросил я.— И для кого это удача?
— Наверное, вы и сами могли бы ответить на этот вопрос,— пожала плечами миссис Эллерден.— И вы, наверное, могли бы рассказать, зачем дали мой чек Уипсу.
— Откуда вы знаете, что я дал чек Уипсу? — спросил я.— Он вполне мог его украсть.
— Конечно, мог,— кивнула она.— Но не украл. Вы не из тех, кто стал бы носить с собой подписанный чек на пятьсот фунтов, по которому любой может получить деньги. Для этого вы слишком умны, мистер Гейл. Такой чек вы подписали бы уже в банке, перед тем как его представить. Или перед тем как отдать его кому-то другому, так, как вы отдали его Клоду Уипсу.
— Миссис Эллерден,— улыбнулся я,— представим на минутку, что вы правы. Но объясните, чего ради давать мне Клоду Уипсу пятьсот фунтов?
— У меня есть некоторые предположения,— она пожала плечами.— Вы просто хотели выиграть время. Вам нужно было, чтобы Клод Уипс ничего не предпринимал во время вашего расследования. Может, вы решили, что Уипс знает что-то, о чем ему лучше забыть.
— Вам не очень-то жалко Уипса? — спросил я. Она покачала головой.
— Никогда не была о нем высокого мнения. По правде сказать, я подозреваю, что он был шантажистом.— Она неожиданно улыбнулась.— По-моему, вы тоже так думаете. Мой постоянный кассир в банке — я знаю его уже очень давно — обмолвился в разговоре со мной, что полиция выяснила, сможет ли он опознать сто пятифунтовых банкнот, обнаруженных в чемодане Уипса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30