Но и они замерли в дверях, уставившись на ссохшийся мертвый кукиш, лежавший на полу в комке старой газеты, — Ни фига себе, — прошептал потрясенный Пафнутьев и обессиленно опустился на кухонный табурет.
* * * Фотоателье располагалось на первом этаже длинного дома, который все в округе называли не иначе, как «крейсер». Весь его первый этаж занимали всевозможные маленькие магазинчики, аптека, часовая мастерская, винно-водочный отдел, пошивочная, где можно было укоротить или удлинить штаны, наложить латку на шапку или заменить стершийся зад на старой шубе. Среди всего этого разнообразия втиснулось и фотоателье с витриной, где были выставлены изделия, которые выполнялись в его красноватых сумерках при свете фотофонаря — снимки для документов, свадебные фотографии, портреты на керамических плитках для могил.
Протиснувшись сквозь тесный коридорчик, Андрей оказался перед прилавком, за которым сидела Девчушка с невероятно пышной прической — во все стороны от ее головки торчали мелко-мелко завитые волосы откровенно рыжего цвета. В ее задачу входило оформление заказов. Тут же висело кривоватое зеркало, в котором можно было увидеть себя во весь рост и попытаться срочно исправить недостатки, допущенные природой и родителями.
— Слушаю, — сказала девчушка, не отрывая взгляда от толстой амбарной книги с данными о заказчиках.
— Ваша работа? — Андрей положил на прилавок фотографию, найденную при обыске у старика.
Не взглянув на портрет, девчушка перевернула снимок и, увидев фиолетовый штамп, равнодушно отодвинула фотографию подальше от себя.
— Наша... А что?
— Кто это?
— Понятия не имею.
— Где мастер?
— Николай Иванович! — громко крикнула девчушка куда-то в темное пространство ателье. — К вам из милиции!
— С чего ты решила, что я из милиции? — спросил Андрей, невольно оробев от такой потрясающей проницательности.
— Да ладно тебе! — махнула рукой девчушка и скривилась с этакой милой вульгаринкой. — Не надо мне мозги пудрить. Понял? — наконец-то она подняла голову и взглянула на Андрея.
— Я бы тебе другое место напудрил, — проговорил тот с досадой. — С помощью хорошего ремня.
— Другим будешь пудрить! — девчушка явно нарывалась на знакомство.
Откинув черное покрывало, из лаборатории вышел мастер — с тяжелым лицом, потный от духоты где-то там, в маленькой комнатушке без окна. На мастере был серый халат с выжженными растворами пятнами, в руке он держал мокрый отпечаток, с которого падали капли воды. Он подошел к окну и, внимательно рассмотрев снимок, снова унес его за черную ширму. И лишь через несколько минут, когда он появился снова, взгляд его остановился на Андрее.
— Ну? — спросил он и устало опустился на стул. — Чего случилось в жизни?
Андрей протянул ему снимок. И мастер тоже, как и девчушка, прежде всего взглянул на обратную сторону снимка. Узнав свой штамп, всмотрелся в портрет.
— А, — протянул он. — Помню. Так что случилось?
— Ничего, — Андрей как можно равнодушнее пожал плечами. — Найти надо эту красавицу.
— Зачем?
— Познакомиться хочу.
— Не надо с ней знакомиться.
— Почему?
— Не советую. Могу я тебе посоветовать? Могу. Вот и советую. Открытым текстом говорю — не надо. Хлопотно тебе будет с ней. Чревато. Может быть, даже опасно.
— Спасибо, конечно... Но совета принять не могу.
— Обязанности не позволяют?
— Вроде того.
— Ладно, зовут ее Надя. Это все, что я знаю. Мне пришлось несколько раз переснимать... Сам видишь, в таком жанре я не работаю. Так что справился я с заданием не с первого раза. То грудь недостаточно видна, то недостаточно хороша, то...
— А было именно задание? — уточнил Андрей.
— Да, — усталый мужчина вытер ладонью пот со лба и твердо посмотрел на Андрея.
— Чье?
— Ха! — мастер покачал головой.
— У вас ведь заказы регистрируются?
— Не все.
— Почему?
— Коммерческая тайна.
— Ну, а все-таки?
— Господи... Молодой человек, зачем нам говорить о таких вещах? Все вы знаете и без меня... Самая простая причина — чтобы уменьшить налоги, утаить хотя бы часть доходов... Потому что, если я не буду этого делать, то заведение мне придется закрыть с завтрашнего утра. Меня постигнет полное и окончательное разорение.
— Есть и другие причины?
— Конечно, — мастер вынул из нагрудного кармана мятую пачку сигарет, выловил одну, сунул в рот, протянул Андрею, но тот отрицательно покачал головой. — И правильно, — сказал мастер, — Одобряю. А что касается причин... Не все хотят оставлять о себе какие-то сведения, адреса, телефоны... Я и не настаиваю.
— Мне необходимо ее найти, — Андрей положил руку на снимок, найденный при обыске у старика Чувьюрова.
— Они у меня даже негативы изъяли, — сказал мастер.
— Кто?
— Заказчики.
— Выходит, она не сама к вам пришла, а был заказ некоей фирмы или отдельного человека?
— Оплата пришла по перечислению, — неожиданно влезла в разговор кудрявая девчушка из-за прилавка. Она, похоже, чувствовала себя уязвленной — разговор проходил без нее, ею как бы пренебрегли, вот она и решила напомнить о себе.
— У вас и такое бывает? — удивился Андрей. — Обычно за фотографии расплачиваются наличными, разве нет?
— Когда заказчиком выступает частное лицо, то наличными. Если же заказ делает организация, фирма... Мы не возражаем против перечислений. А им это гораздо проще.
— И часто такое случается?
— Чрезвычайно редко. Школа может заказать альбом для выпускников, завод — по случаю какого-нибудь своего юбилея, — фотограф был несколько растерян неуместным вмешательством рыженькой приемщицы. Но вскоре оправился, и к нему вернулась обычная его устало-безразличная манера разговора. — Если у вас больше вопросов нет, — фотограф поднялся, снова всмотрелся в мокрый отпечаток и уже хотел было скрыться за черной шторой, но Андрей остановил его.
— Простите, — сказал он торопливо, пока фотограф не успел скрыться. — Если, как вы говорите, подобные заказы случаются чрезвычайно редко... — он говорил медленно, подбирая слова, понимая, что каждое его неосторожное слово может попросту оборвать разговор. — А на этом снимке не завод, не школа, здесь полуголая красавица... То вы наверняка запомнили, кто же захотел иметь такие снимки, какая-такая организация пожелала украсить стены подобными произведениями...
— Не могу припомнить...
— Господи, Николай Иванович! — опять влезла в разговор приемщица из-за прилавка. — «Фокус» оплатил нам эти снимки, вы что, забыли? Два месяца тянули, пока я сама к ним не пошла! Такие жмоты! Ужас! — от охватившего ее гнева девушка резко отвернулась — есть такая манера у девушек, которые считают себя красивыми и во всем правыми. Сказав что-либо, они тут же отворачиваются, давая понять, что нет у них никаких сил разговаривать с такими бестолковыми собеседниками, обсуждать эту тему, объяснять очевидное.
— Да? — переспросил фотограф, и лицо его на какое-то мгновение окаменело.Может быть, не знаю... Мое дело — фокус навести. А кто платит, — он развел руками, — так ли уж это важно, — и поспешил нырнуть за черную занавеску.
Психологом стал Андрей в последнее время, чертовски проницательным психологом — по одному только движению сероватой, размокшей в растворах ладони фотографа, которой он бросил за собой шторку, понял, что тот находится в крайней степени раздражения. Не понравился ему Андрей со своими вопросами и поведение глуповатой подчиненной, которая сует свой конопатый нос во все щели, тоже не понравилось.
— Чего это он? — спросил Андрей у девушки, кивнув в сторону дернувшейся занавески. В голосе его прозвучали чисто пафнутьевские простоватые нотки, в которых можно было уловить и наивное удивление, и сочувствие девушке, которой приходится работать с таким грубым человеком, и раскаяние в собственной настырности, если таковая будет ею замечена и осуждена.
— А! — и девушка пренебрежительно махнула ручкой. — Старость не радость! — она шало сверкнула подведенными глазками.
Простые вроде бы, непроизвольно сорвавшиеся слова с ее почти детских, неумело, но ярко накрашенных уст, но все понял Андрей и даже устыдился. Почти открыто сказала ему девушка, что уж он-то, Андрей, никак не стар, он молод и нравится ей, не то что прокисший в этих проявителях и закрепителях склеротик, который не помнит даже того, что с ним случилось вчера.
— А то я уж подумал, может, сказал чего не того, — растерянно пробормотал Андрей и опять слукавил, понимая, что колется приемщица, на глазах раскалывается.
Девушка поманила Андрея пальцем, подзывая его поближе, а когда он приблизился, прошептала на ухо:
— Чем-то припугнули его эти «фокусники». Он в штаны и наделал.
— Может, заплатили маловато? — тоже вполголоса предположил Андрей.
— И это тоже, — заговорщицки кивнула девушка и в этот свой кивок сумела вложить даже восторженность проницательностью Андрея, дескать, уж мы-то с тобой прекрасно понимаем, в чем тут дело.
— Валентина! — раздался из глубин лаборатории нарочито требовательный голос фотографа. — Иди сюда!
— Сейчас такое начнется, — сказала она Андрею на ухо и уже громко крикнула:
— Иду!
— Пока! — Андрей от двери махнул рукой, но Валя и здесь сумела пойти дальше — послала воздушный поцелуй. И уже когда он хотел выйти, настигла его с ручкой и клочком фотобумаги.
— Запиши свой телефон! Мой у тебя же на фотке. Если чего узнаю про красотку — позвоню.
— Тоже верно, — согласился Андрей и быстро нацарапал на полоске бумаги домашний телефон. И приписал внизу имя.
— Андрей! — восторженно прошептала Валя. — Ой, до чего мне нравится это имя! Балдею! Представляешь? От одного имени балдею!
— У тебя тоже имя ничего, — улыбнулся Андрей.
— Нравится?!
— Балдею!
— Жди! Позвоню! Сдохнуть мне на этом месте, позвоню! — и, озорно подмигнув чуть ли не половиной лица, девушка скрылась за черной занавеской.
* * *
Направляясь в морг, Пафнутьев и так, и этак прикидывал события, происшедшие в последние несколько дней. Он оказался втянутым в них так быстро и необратимо, что не успел даже спохватиться, оглянуться по сторонам.
Убийство в кабинете начальника милиции... Такого действительно еще не было. Какую нужно иметь ярость в душе, злобу, ненависть, чтобы, не заботясь о собственной судьбе, заколоть человека, который наверняка втрое крупнее старика, втрое моложе. Эти удары за спину, наискосок, чуть вверх оказались столь убийственно точными, что громадный, полный сил детина рухнул на пол и умер в течение нескольких минут. Да, конечно, штык был довольно длинным, и хотя сантиметров десять пришлось на рукоять, все равно в нем оставалось не менее тридцати сантиметров. А если учесть ту остроту, до которой он был доведен, то от Чувьюрова много сил и не требовалось. В рыхловатое тело Оськина штык входил почти без сопротивления.
Но и это не все, далеко не все... Дело идет к тому, что первого парня тоже заколол старик. Что могло его заставить? Жил себе и жил, кефир хлебал, но праздникам плавники тараньки сосал, орденами любовался... Вот и все. Больше ничего по результатам обыска о старике сказать было невозможно.
Теперь эта кошмарная находка в холодильнике... Может, он людоед?
Но где остальные части тела?
Съел?
А почему пальцы свернуты в кукиш? Это что, такие забавы нынче пошли?
Может, он и первого парня заколол, чтобы обеспечить себе пропитание на весну, а учитывая, что тот оказался при теле, да с жирком, старику на все лето его хватило бы при скромном расходовании...
Если все это так, то тогда понятно, почему он заколол парня в собственном подъезде — старик попросту не смог бы притащить его с улицы, силенок бы не хватило. Атак — дверь рядом. Но почему все-таки не затащил? Кто-то помешал? Ну да, Оськин и помешал. В первом случае старик успел скрыться, но, когда вышел на второго парня, удача ему изменила.
А рука?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
* * * Фотоателье располагалось на первом этаже длинного дома, который все в округе называли не иначе, как «крейсер». Весь его первый этаж занимали всевозможные маленькие магазинчики, аптека, часовая мастерская, винно-водочный отдел, пошивочная, где можно было укоротить или удлинить штаны, наложить латку на шапку или заменить стершийся зад на старой шубе. Среди всего этого разнообразия втиснулось и фотоателье с витриной, где были выставлены изделия, которые выполнялись в его красноватых сумерках при свете фотофонаря — снимки для документов, свадебные фотографии, портреты на керамических плитках для могил.
Протиснувшись сквозь тесный коридорчик, Андрей оказался перед прилавком, за которым сидела Девчушка с невероятно пышной прической — во все стороны от ее головки торчали мелко-мелко завитые волосы откровенно рыжего цвета. В ее задачу входило оформление заказов. Тут же висело кривоватое зеркало, в котором можно было увидеть себя во весь рост и попытаться срочно исправить недостатки, допущенные природой и родителями.
— Слушаю, — сказала девчушка, не отрывая взгляда от толстой амбарной книги с данными о заказчиках.
— Ваша работа? — Андрей положил на прилавок фотографию, найденную при обыске у старика.
Не взглянув на портрет, девчушка перевернула снимок и, увидев фиолетовый штамп, равнодушно отодвинула фотографию подальше от себя.
— Наша... А что?
— Кто это?
— Понятия не имею.
— Где мастер?
— Николай Иванович! — громко крикнула девчушка куда-то в темное пространство ателье. — К вам из милиции!
— С чего ты решила, что я из милиции? — спросил Андрей, невольно оробев от такой потрясающей проницательности.
— Да ладно тебе! — махнула рукой девчушка и скривилась с этакой милой вульгаринкой. — Не надо мне мозги пудрить. Понял? — наконец-то она подняла голову и взглянула на Андрея.
— Я бы тебе другое место напудрил, — проговорил тот с досадой. — С помощью хорошего ремня.
— Другим будешь пудрить! — девчушка явно нарывалась на знакомство.
Откинув черное покрывало, из лаборатории вышел мастер — с тяжелым лицом, потный от духоты где-то там, в маленькой комнатушке без окна. На мастере был серый халат с выжженными растворами пятнами, в руке он держал мокрый отпечаток, с которого падали капли воды. Он подошел к окну и, внимательно рассмотрев снимок, снова унес его за черную ширму. И лишь через несколько минут, когда он появился снова, взгляд его остановился на Андрее.
— Ну? — спросил он и устало опустился на стул. — Чего случилось в жизни?
Андрей протянул ему снимок. И мастер тоже, как и девчушка, прежде всего взглянул на обратную сторону снимка. Узнав свой штамп, всмотрелся в портрет.
— А, — протянул он. — Помню. Так что случилось?
— Ничего, — Андрей как можно равнодушнее пожал плечами. — Найти надо эту красавицу.
— Зачем?
— Познакомиться хочу.
— Не надо с ней знакомиться.
— Почему?
— Не советую. Могу я тебе посоветовать? Могу. Вот и советую. Открытым текстом говорю — не надо. Хлопотно тебе будет с ней. Чревато. Может быть, даже опасно.
— Спасибо, конечно... Но совета принять не могу.
— Обязанности не позволяют?
— Вроде того.
— Ладно, зовут ее Надя. Это все, что я знаю. Мне пришлось несколько раз переснимать... Сам видишь, в таком жанре я не работаю. Так что справился я с заданием не с первого раза. То грудь недостаточно видна, то недостаточно хороша, то...
— А было именно задание? — уточнил Андрей.
— Да, — усталый мужчина вытер ладонью пот со лба и твердо посмотрел на Андрея.
— Чье?
— Ха! — мастер покачал головой.
— У вас ведь заказы регистрируются?
— Не все.
— Почему?
— Коммерческая тайна.
— Ну, а все-таки?
— Господи... Молодой человек, зачем нам говорить о таких вещах? Все вы знаете и без меня... Самая простая причина — чтобы уменьшить налоги, утаить хотя бы часть доходов... Потому что, если я не буду этого делать, то заведение мне придется закрыть с завтрашнего утра. Меня постигнет полное и окончательное разорение.
— Есть и другие причины?
— Конечно, — мастер вынул из нагрудного кармана мятую пачку сигарет, выловил одну, сунул в рот, протянул Андрею, но тот отрицательно покачал головой. — И правильно, — сказал мастер, — Одобряю. А что касается причин... Не все хотят оставлять о себе какие-то сведения, адреса, телефоны... Я и не настаиваю.
— Мне необходимо ее найти, — Андрей положил руку на снимок, найденный при обыске у старика Чувьюрова.
— Они у меня даже негативы изъяли, — сказал мастер.
— Кто?
— Заказчики.
— Выходит, она не сама к вам пришла, а был заказ некоей фирмы или отдельного человека?
— Оплата пришла по перечислению, — неожиданно влезла в разговор кудрявая девчушка из-за прилавка. Она, похоже, чувствовала себя уязвленной — разговор проходил без нее, ею как бы пренебрегли, вот она и решила напомнить о себе.
— У вас и такое бывает? — удивился Андрей. — Обычно за фотографии расплачиваются наличными, разве нет?
— Когда заказчиком выступает частное лицо, то наличными. Если же заказ делает организация, фирма... Мы не возражаем против перечислений. А им это гораздо проще.
— И часто такое случается?
— Чрезвычайно редко. Школа может заказать альбом для выпускников, завод — по случаю какого-нибудь своего юбилея, — фотограф был несколько растерян неуместным вмешательством рыженькой приемщицы. Но вскоре оправился, и к нему вернулась обычная его устало-безразличная манера разговора. — Если у вас больше вопросов нет, — фотограф поднялся, снова всмотрелся в мокрый отпечаток и уже хотел было скрыться за черной шторой, но Андрей остановил его.
— Простите, — сказал он торопливо, пока фотограф не успел скрыться. — Если, как вы говорите, подобные заказы случаются чрезвычайно редко... — он говорил медленно, подбирая слова, понимая, что каждое его неосторожное слово может попросту оборвать разговор. — А на этом снимке не завод, не школа, здесь полуголая красавица... То вы наверняка запомнили, кто же захотел иметь такие снимки, какая-такая организация пожелала украсить стены подобными произведениями...
— Не могу припомнить...
— Господи, Николай Иванович! — опять влезла в разговор приемщица из-за прилавка. — «Фокус» оплатил нам эти снимки, вы что, забыли? Два месяца тянули, пока я сама к ним не пошла! Такие жмоты! Ужас! — от охватившего ее гнева девушка резко отвернулась — есть такая манера у девушек, которые считают себя красивыми и во всем правыми. Сказав что-либо, они тут же отворачиваются, давая понять, что нет у них никаких сил разговаривать с такими бестолковыми собеседниками, обсуждать эту тему, объяснять очевидное.
— Да? — переспросил фотограф, и лицо его на какое-то мгновение окаменело.Может быть, не знаю... Мое дело — фокус навести. А кто платит, — он развел руками, — так ли уж это важно, — и поспешил нырнуть за черную занавеску.
Психологом стал Андрей в последнее время, чертовски проницательным психологом — по одному только движению сероватой, размокшей в растворах ладони фотографа, которой он бросил за собой шторку, понял, что тот находится в крайней степени раздражения. Не понравился ему Андрей со своими вопросами и поведение глуповатой подчиненной, которая сует свой конопатый нос во все щели, тоже не понравилось.
— Чего это он? — спросил Андрей у девушки, кивнув в сторону дернувшейся занавески. В голосе его прозвучали чисто пафнутьевские простоватые нотки, в которых можно было уловить и наивное удивление, и сочувствие девушке, которой приходится работать с таким грубым человеком, и раскаяние в собственной настырности, если таковая будет ею замечена и осуждена.
— А! — и девушка пренебрежительно махнула ручкой. — Старость не радость! — она шало сверкнула подведенными глазками.
Простые вроде бы, непроизвольно сорвавшиеся слова с ее почти детских, неумело, но ярко накрашенных уст, но все понял Андрей и даже устыдился. Почти открыто сказала ему девушка, что уж он-то, Андрей, никак не стар, он молод и нравится ей, не то что прокисший в этих проявителях и закрепителях склеротик, который не помнит даже того, что с ним случилось вчера.
— А то я уж подумал, может, сказал чего не того, — растерянно пробормотал Андрей и опять слукавил, понимая, что колется приемщица, на глазах раскалывается.
Девушка поманила Андрея пальцем, подзывая его поближе, а когда он приблизился, прошептала на ухо:
— Чем-то припугнули его эти «фокусники». Он в штаны и наделал.
— Может, заплатили маловато? — тоже вполголоса предположил Андрей.
— И это тоже, — заговорщицки кивнула девушка и в этот свой кивок сумела вложить даже восторженность проницательностью Андрея, дескать, уж мы-то с тобой прекрасно понимаем, в чем тут дело.
— Валентина! — раздался из глубин лаборатории нарочито требовательный голос фотографа. — Иди сюда!
— Сейчас такое начнется, — сказала она Андрею на ухо и уже громко крикнула:
— Иду!
— Пока! — Андрей от двери махнул рукой, но Валя и здесь сумела пойти дальше — послала воздушный поцелуй. И уже когда он хотел выйти, настигла его с ручкой и клочком фотобумаги.
— Запиши свой телефон! Мой у тебя же на фотке. Если чего узнаю про красотку — позвоню.
— Тоже верно, — согласился Андрей и быстро нацарапал на полоске бумаги домашний телефон. И приписал внизу имя.
— Андрей! — восторженно прошептала Валя. — Ой, до чего мне нравится это имя! Балдею! Представляешь? От одного имени балдею!
— У тебя тоже имя ничего, — улыбнулся Андрей.
— Нравится?!
— Балдею!
— Жди! Позвоню! Сдохнуть мне на этом месте, позвоню! — и, озорно подмигнув чуть ли не половиной лица, девушка скрылась за черной занавеской.
* * *
Направляясь в морг, Пафнутьев и так, и этак прикидывал события, происшедшие в последние несколько дней. Он оказался втянутым в них так быстро и необратимо, что не успел даже спохватиться, оглянуться по сторонам.
Убийство в кабинете начальника милиции... Такого действительно еще не было. Какую нужно иметь ярость в душе, злобу, ненависть, чтобы, не заботясь о собственной судьбе, заколоть человека, который наверняка втрое крупнее старика, втрое моложе. Эти удары за спину, наискосок, чуть вверх оказались столь убийственно точными, что громадный, полный сил детина рухнул на пол и умер в течение нескольких минут. Да, конечно, штык был довольно длинным, и хотя сантиметров десять пришлось на рукоять, все равно в нем оставалось не менее тридцати сантиметров. А если учесть ту остроту, до которой он был доведен, то от Чувьюрова много сил и не требовалось. В рыхловатое тело Оськина штык входил почти без сопротивления.
Но и это не все, далеко не все... Дело идет к тому, что первого парня тоже заколол старик. Что могло его заставить? Жил себе и жил, кефир хлебал, но праздникам плавники тараньки сосал, орденами любовался... Вот и все. Больше ничего по результатам обыска о старике сказать было невозможно.
Теперь эта кошмарная находка в холодильнике... Может, он людоед?
Но где остальные части тела?
Съел?
А почему пальцы свернуты в кукиш? Это что, такие забавы нынче пошли?
Может, он и первого парня заколол, чтобы обеспечить себе пропитание на весну, а учитывая, что тот оказался при теле, да с жирком, старику на все лето его хватило бы при скромном расходовании...
Если все это так, то тогда понятно, почему он заколол парня в собственном подъезде — старик попросту не смог бы притащить его с улицы, силенок бы не хватило. Атак — дверь рядом. Но почему все-таки не затащил? Кто-то помешал? Ну да, Оськин и помешал. В первом случае старик успел скрыться, но, когда вышел на второго парня, удача ему изменила.
А рука?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42