» Никто, к сожалению, ничего толком не знает. И Салман Курбадович тоже. Объясните, почему отдаете конденсат за бесценок, и куда деньги уходят! А не сможете оправдаться — и впрямь сами уйдете! — к общему изумлению, отчеканила она.
Мясоедов аж задохнулся.
— Салман Курбадович! Что слышу? Чтоб какая-то баба командовала. При вас?!
И — едва выговорив, поперхнулся, поняв, что совершил непоправимую ошибку.
— Кто баба?! — прохрипел Фархадов. — Моя невестка тебе баба? Она тебе теперь начальник. Потому что она умная, а ты глупый. Хоть и хитрый. И будешь делать все, что скажет. Понял?!
Мясоедов неловко повел головой, как бы ища высшей защиты от безмерного унижения.
— И для начала, — Лариса благодарно кивнула свекру, — извольте объясниться, почему мы продаем за бесценок конденсат на корню, из отстойников, а не везем сами на нефтеперерабатывающий завод? По предварительным подсчетам, получается трехразовая выгода.
— Выгода, да?! Это если из кабинета смотреть! А ты попробуй: наполни бензовозы, отвези за сорок километров до одноколейки, залей «вертушки», сформируй состав. Да еще договорись с хозяевами малой «железки», чтоб не ободрали.
Со скрытым торжеством оглядел смешавшуюся Ларису.
— А что ты хотела? Кто в наших краях одноколейку держит, тот и Бог! До большой «железки» от малой еще восемьдесят километров. На бензовозах через тайгу не продерешься! Так что, хочешь сама возить, попробуй, почем обойдется. Порвать наработанные связи дело нехитрое. Но компании эти, хоть и приходится им дешевле продавать, у них механизмы отлажены. И — худо-бедно вперед платят. А попробуй новых найди. Сколько времени уйдет на притирку? Это ж какие потери! Кто-нибудь из вас, умников кабинетных, подсчитал? — Подсчитали! — Лариса скосилась на пометки, что все это время беспрерывно набрасывала. Вопросительно посмотрела на Фархадова. Дождалась подбадривающего кивка. — Значит, так! С этой минуты все прежние договоры поставки аннулируем. Без согласования с господином Коломниным — никаких новых сделок.
— Но, Лариса, это невозможно! — Мясоедов взвился. — Ты-то все-таки в отличие от этих здесь работала. Должна же хоть что-то соображать. Технологически невозможно. Заполните отстойники, что дальше делать станете? Скважина — это все-таки не раковина. Затычку не вставишь.
— А зачем вставлять? — Лариса небрежным движением плеча как бы сбросила с себя насмешку, как стряхивают назойливую мошку. — Мы подготовили разумную цену. И пока не будем готовы сами доставлять конденсат на завод, объявим свободный конкурс на вывоз.
— Свободный конкурс! — передразнил Мясоедов. — Говорите тут, не приходя в сознание. Да где такой сумасшедший найдется, что за эти поставки возьмется?! Здесь же риск немеренный.
— Я возьмусь, — послышался голос Резуненко. Он поднялся, решительно подошел к Фархадову. — Возьмусь, Салман Курбадович. Чего он нам тут клюкву развешивает? Нет ничего неподъемного. Мужиков знаю, обстановку тоже. Бензовозы дадите?
— Возьмешь в аренду, — Фархадов внимательно приглядывался к нему. — Но у тебя ж свое дело.
— Никуда то дело не денется. Сейчас у нас главное дело — «Нафту» вытянуть.
— Спасибо, Виктор, — Фархадов неловко провел по косматым волосам Резуненко.
— Чего там? Не чужие, — голос Резуненко чуть дрогнул. — Ништяк, Салман Курбадович. Отобьемся.
— Что ж? На том и приговорили. А на добро отвечу добром, — Фархадов протянул палец в направлении секретарши, все это время протоколировавшей происходящее. -Калерия Михайловна, проследите, чтоб со следующего квартала все поставки труб для компании опять замкнуть на Резуненко. Справишься с объемом-то?
— Он постарается, — Резуненко приложил ладонь к несуществующему козырьку, за ерничеством плохо скрывая окатившую его радость.
— Кстати, насчет этой одноколейки, — напомнил о себе Коломнин. — Насколько успел узнать, строилась она по инициативе «Нафты» и на наши деньги. Почему тогда столько платим? — Объяснись, — коротко подтвердил Мясоедову Фархадов. В лице его промелькнуло лукавство, — он обратил внимание на это непроизвольно сорвавшееся у Коломнина — «наши».
— Салман Курбадович! Уж вы-то будто не знаете! — поразился Мясоедов. — Ведь как в свое время просил. Да что там просил? Умолял! И вас, и Тимура. Не выпускать акции из рук. Ведь в кулаке держали «железку». Сейчас бы и проблем не было. Так нет, нашелся умник, подговорил вас обоих: «антимонопольные требования», прочая фигня! Раздали акции вроде как по своим. И где они теперь эти свои? Нету. И «железки» нету. Фархадов с шумом перевел дыхание: было заметно, что упрек больно задел его. Но он молчал.
Мясоедов сам перепугался сказанного, но не остановился. Теперь он был в положении начинающего велосипедиста, нечаянно разогнавшегося на спуске, — и жутковато, и рад бы отпустить педали, но тогда точно упадешь и обдерешься об асфальт. — А что, не так, скажете?! — отчужденное молчание окружающих взвинтило его. — Все так! Потому и на цены низкие соглашаться приходится. И кланяться всякой сволоте. Лишь бы хоть какой результат поиметь. А вы меня же за верную службу и сапогом, можно сказать, по морде. А, если совсем напрямоту, сами во всем и виноваты! Глядишь, и Тимур жив бы был. — Тимур?! — поразился Фархадов. — Ты — меня в смерти сына?
Обвинение подействовало на него сокрушительно: рот приоткрылся, и сам он, поддерживаемый Ларисой и подскочившим Мамедовым, осел в кресло. Калерия Михайловна сноровисто выдернула из кармана валокордин, что всегда держала наготове, и метнулась к сифону.
— Ты с кем это так разговариваешь?! — как всегда, внезапно взъярился Мамедов. Дотоле он настороженно следил за происходящим, готовый вступиться за старого соратника. Сдерживаемый, единственно, непонятной пассивностью Фархадова. Но обвинения, брошенные Мясоедовым самому патриарху, резко изменили его настроение. — Ты с дядей Салманом так смеешь?! Ошибочки вдруг выискивать начал! Сыном попрекнуть посмел. Да он благодетель твой на все времена. Это с твоими ошибочками я теперь разберусь! А дядя Салман не нашего уровня человек. Он не ошибается! Только вот с тобой, гнидой, похоже, проморгали! В семью нашу змеюкой проник. Думаешь, если сына у него не стало, так и беспредельничать можно? А про меня забыл?! Так я тебе, борову, напомню!
И на полном серьезе устремился к другому концу стола, — так отчаянная лайка бросается на кабана. Но по дороге он наткнулся на Резуненко, который обхватил горячего кавказца за плечи и без видимого усилия спеленал. Но и из-под мышки Резуненко Мамедов продолжал выкрикивать невнятные угрозы.
Фархадов меж тем отодвинул брезгливо стаканчик с валокордином, приподнял палец. И шумящие, возбужденные люди разом затихли.
— Вот, значит, до чего у нас с тобой дошло, Александр Григорьевич, — прошептал Фархадов. Тягучей ртутью вытекал этот шепот. — Ишь как завернул-то. Что ж, имеешь право упрекнуть — в главном я виноват: не на того поставил. Вот это что?!
Он выхватил из-под рук у Ларисы графики поставок конденсата и с внезапной силой запустил под потолок, так что листы бумаги закружились, медленно оседая на участников совещания.
— Я тебе компанию, дело жизни своей доверил. И что? Все, выходит, по ветру? Одни долги кругом. Так что каждая вша попрекнуть право заимела. Два года в твоих руках — и вот результат! Вот в этом-то и есть истиная правда. А теперь пшел вон, пес. Ты мне больше не интересен.
Лоб Мясоедова покрылся испариной.
— Эх, Салман Курбадович. Кому доверились? Уйду, раз гоните. Только с кем останетесь? С этими?! — он презрительно описал круг пальцем. — То-то они вам наработают. Оглянуться не успеете, как месторождение из-под вас вынут и под банчок свой подложат. Вот тогда и вспомните о верном псе, да поздно будет.
И, безысходно махнув рукой, вышел, стараясь ступать бодро.
Встревоженные взгляды оставшихся были устремлены на президента компании. Лишь Калерия Михайловна упорно пыталась втиснуть ему приготовленный валокордин.
— Да убери эту пакость! — Фархадов раздраженно отбил ее руку. Насмешливо оглядел остальных. — Что разглядываете? Перепугались, небось, что не на вас поставлю? Ладно. Как это говорят? Из глаз долой, из сердца вон? Выбор сделан. Назад хода нет. Пробуйте. Я поехал домой. Подготовите подробный план — мне на утверждение.
Сделав шаг, остановился.
— Казбек, с сегодняшнего дня Ларисе выделить охрану… И этому тоже, — острый палец уперся в Коломнина.
Следом за Коломниным в «предбанник» вышел Резуненко.
— М-да, нашел, чем уесть Деда, сволота, — пробормотал он. — Прямо под дых махнул.
— Это ты насчет «железки»?
— Само собой. Дед потому и сник, что и впрямь по сути своими руками власть над ключевой точкой отдали.
— Так, может, можно вернуть? — вскинулся Коломнин.
— Если бы так. Но чечены, во что вцепились, того не отдают, — Резуненко увидел, что собеседник нетерпеливо ожидает разъяснений. — А, так ты же еще до этого не доехал. На узкоколейке давно чеченская группировка заправляет. — Но как они там оказались, если «железка» строилась по инициативе «Нафты»?
— Тимур привел, — мрачно объявил Резуненко.
— Тимур?! — Коломнин не смог сдержать изумления. И это почему-то рассердило Резуненко.
— Да, Тимур! Чего вылупился? Там же народец знаешь, какой собрался? Оторви и брось. Потом менты с поборами подъезжать начали. А чечены взялись порядок навести. Вот Тимур и решил, чем самим воевать, так лучше чужими руками. Вот и!.. — он собрался смачно выругаться, но из Фархадовского кабинета вышла Калерия Михайловна. И это его остановило. — А, чего теперь воздух трясти?
— Погоди, — Коломнин был искренне озадачен. — Но Тимур, насколько я успел понять, был человеком вменяемым. А вязаться с мафией — это же стремно.
— А наш бизнес вообще стремный. Хотя пытался я его предупредить. Но Тимур, он же заводной был. По части упрямства в папашу пошел. И, если надо было переть буром, то — буром. Надо смести — сметал, — Резуненко подметил неодобрительный взгляд, что бросила на него прислушивавшаяся к разговору секретарша. — А что ты в самом деле хотел? Быть возле нефти и не измазаться — такого не бывает.
И, коротко кивнув Калерии Михайловне, вышел в коридор.
Коломнин был озадачен. Хотя что в самом деле ожидал он? До сих пор он знал о Тимуре со слов вдовы, отца. Отсюда эдакий сусальный образчик благочиния. Но ставить на ноги нефтяную державу — труд не для ангелочков.
Внезапная мысль заставила Коломнина выскочить вслед за Резуненко.
— Послушай, Виктор, — он придержал Резуненко за локоть. Убедился, что поблизости никого нет. — А убийство Тимура, не могли чечены?..
— Все так думали, — не удивился вопросу Резуненко. — Многие и до сих пор считают. И Фархадов тот же. Потому всю работу с «железкой» на Мясоедова и переложил. Вроде как мараться не хотел.
— А ты сам как?
— Не исключено, конечно. Ведь пока Тимур был жив, он их в руках держал. И реальной власти не отдавал.
— Так тем более!
— Тем менее! — огрызнулся Резуненко. Было заметно, что мысль эта и самому ему не давала покоя. — Больно тонкая комбинация образуется. Ведь чтоб акции на себя переписать и свою команду поставить, мало было Тимура завалить. Должно было после его смерти все срастись. И чтоб Салман Курбадыч с инфарктом свалился, и чтоб Мясоедов, паскуда эта, провалил все, что можно. Короче, чтоб компания в безнадзоре оказалась. Могли они все это просчитать? Полагаю, вряд ли.
И вместо прощания с чувством нахлобучил косматую шапку на косматую гриву.
В один из первых мартовских дней в кабинет Коломнина негромко постучались. Зашедший перед тем Богаченков удивленно обернулся: по банковской привычке Коломнин держал двери приоткрытыми, — все желающие могли зайти без стука с любой проблемой. И желающих таких становилось все больше и больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63