Лишь Казбек Мамедов, забравшись на эстраду, о чем-то горячо договаривался с утомленной певицей — прямо на глазах сидящей безучастно поодаль Зульфии.
Ни ухода, ни возвращения Коломнина, похоже, никто не заметил. Единственно — Мясоедов, энергично жестикулировавший перед полусонным Хачатряном, зыркнул в его сторону и, к немалому облегчению Симана, устремился к московскому гостю.
— Ты куда это пропал?! — возмутился он, как бы само собой перейдя на ты.
— Да так, прогулялся, — замялся не готовый к натиску Коломнин. Но по счастью причина его отсутствия Мясоедова на самом деле не интересовала.
— Прогулялся он, понимаешь. А я тут нервничай!
— С чего бы?
— Потому что по жизни ответственный и перед Фархадовым за тебя отвечаю. Ты все-таки наш гость.
— Гость?! — искренне удивился Коломнин. — Я вообще-то сюда по работе приехал.
— Вообще-то! — с чувством передразнил Мясоедов. — Тоже удивил — работать он приехал. А мы здесь интересно что делаем? Так вот я тебе скажу: работа — это как раз «в частности». А если говорить о «вообще», так тут главный смысл — «жить».
Полнокровное лицо его озарилось вдохновением.
— А что есть наша жизнь? Я тебе скажу: путешествие из «ничто» в «никуда». Вот и нужно проводить время в пути с комфортом.
— Да вы, погляжу, философ.
— А ты думал — сибирский валенок? — рослый тучный Мясоедов приблизился вплотную и словно ненароком припер Коломнина к стенке. — Тоже, знаешь, кой-чего заканчивали. И потом скажу: на моей должности не быть философом — это сбрендишь. Знаешь сколько вопросов в компании на мне завязано? Ого! Утром начни, к ночи не кончишь. А ответственность? Салман Курбадыч, он с виду добренький. А чуть проколешься и — спишет. Вот и нахожусь в перманентном напряжении. А у тебя что, не так?
— Бывает, — нехотя признал Коломнин.
— То-то что! Я в тебе сразу родственную душу определил. И в нашем с тобой режиме любая возможность расслабиться — особое благо, — Мясоедов, проверяясь, крутнул вокруг головой. Доверительно навалился сверху, обдав горячим перегаром «Киндзмараули» с луком. -Потому и предложение имею: прямо сейчас ныряем в одно местечко. Очень достопримечательное. Сауна, то-се. Девочки штучные. Если насчет конфиданса опасаешься, то даже в голову не принимай — обеспечен. Как тебе мысль?
— Мысль понятна. А потому спасибо, — Коломнин, больше не скрываясь, с усилием освободился.
— Спасибо — да?
— Вообще спасибо. По жизни. А в частности, отоспаться хотелось бы, — Коломнин нашарил глазами Хачатряна. — Симан, не уходи! Подбросишь до гостиницы.
— Я к тебе со всей своей открытой сибирской душой. А ты вон как по мне. Ну-ну, — Мясоедов непритворно обиделся. Даже полные губы задергались.
И на прощальный поклон Коломнина ограничился ироническим кивком головы.
Через полчаса Хачатрян подвез Коломнина к центральной местной гостинице с гордыми неоновыми буквищами на крыше — «Roiale palase otel». Понять, какими корнями переплелась сибирская глубинка — вековое пересечение каторжных этапов — с какой-либо из королевских династий, было бы затруднительно. Должно быть, название стало плодом коллективных размышлений. Собрались, прикинули, чего не видели в этом ушлом, повидавшем все и всех городе и пришли к выводу, что не было здесь, пожалуй, разве что королей да дворцов. Тут же пробел и восполнили.
Зато отстроили гостиницу на совесть — не поскупились нефтяные компании, скидываясь на место для приема вип-гостей. Так чтоб не стыдно было и перед королем, если все-таки паче чаяния заглянет. Во всяком случае над фасадом призывно сияли пять звездочек — надраенные, будто солдатская пряжка.
Да и внутреннее убранство гостиницы соответствовало высшим стандартам. Отсюда, спустившись по мраморной лестнице, естественно было бы ступить на мостовую Женевы или на Елисейские Поля. Но не в Томильскую жижу. Впрочем ничего этого падающий от усталости Коломнин не заметил. Добравшись до зарезервированного полулюкса, он попытался тут же завалиться в постель, но в дверь энергично постучали, и в номер ворвался непривычно возбужденный Богаченков.
— Вас поджидаю, Сергей Викторович. Ишь какие хоромы! — он пробежался блуждающим глазом. Приподнял и поставил ночной светильник в форме пузатой фарфоровой вазы. — Слушайте, я тут расценки увидел. Знаете, на сколько мой одноместный тянет?
Он сделал предвкушающую паузу:
— Сто пятьдесят долларов в сутки. Так-то. А уж ваш-то!.. Как расплачиваться будем? У меня всего командировочных… Нас что, подкупают?! Может, съедем, пока не поздно.
— Уймись, Юра. Пребывание наше оплачивает не «Нафта», а филиал. И это нормальный уровень приема, предусмотренный банковскими нормативами. Если б сюда приехал Дашевский, его б разместили в трехкомнатном люксе за тысячу долларов. Слышал пословицу: «По одежке встречают»?
— Да слышал, — привыкший селиться в небольших гостиницах со стоимостью номеров четыреста-пятьсот рублей, Богаченков все не мог успокоиться. — А мини-бар! Там ведь чего только не понапихано. Тоже оплачено?
— Тоже, тоже, — Коломнина тянуло в сон. — Все! Не принимай в голову. Завтра в десять нам предстоит встреча с Фархадовым. Так что выспись — мне твоя свежая голова понадобится.
— Это что получается? У нас в банке тридцать управлений. Даже если взять по пять командировок в месяц на управление. Да плюс вице-президенты. Это ж никакого бюджета не хватит, — неодобрительно качая головой, Богаченков вышел. Но едва принялся Коломнин погружаться в сон, как в номер вновь забарабанили. И это вновь оказался Богаченков. На этот раз босой, обмотанный банным полотенцем Богаченков. Потрясенный вид его заставил Коломнина сдержать раздражение:
— Что еще приключилось?
— Там это, — Юра склонился. — Горничная пришла. Спрашивает, готов ли я, чтоб она разобрала постель. И улыбается эдак. Должно быть, подослали?
— Хорошенькая?
— Да ничего. Как раз сейчас постель расстилает.
— Тогда все в порядке. Входит в стоимость номера.
— Как это? — Так это. Иди — и владей!
— Вон какая, оказывается, бывает жизнь, — ошеломленно пробормотал Богаченков, выталкиваемый из номера. — Но я все-таки так не могу. Даже не знакомы.
— Тогда не отдавайся, — Коломнин откровенно зевнул.
Наутро за завтраком Богаченков был мрачен.
— Могли бы и без шуточек.
Оказалось, что наивный парень, вернувшись, объяснил подосланной «соблазнительнице», что он бы и непрочь. Но только недавно переболел триппером и пока не до конца уверен. Впрочем, если она настаивает…
Ошарашенная горничная вылетела из номера впереди собственного визга.
С расстройства Богаченков принялся методично уничтожать содержимое халявного минибара, начав, само собой, с джина и виски — с орешками. Когда добрался до второго ряда — с бутылочками пива, — обнаружил меж них вложенный прейскурант с расценками. Нехитрый расчет показал, что только что он уничтожил собственные командировочные за три дня. В полном расстройстве Богаченков выпил остальное, и лишь к утру забылся тяжелым, рвущимся в клочья сном.
— Ладно. Расходы пополам, — такого эффекта от незатейливой своей шутки Коломнин не ждал. — С тебя за отсутствие юмора, с меня — за избыток. А сейчас сгруппируйся. Потому что, чувствую печенью, разговор нам предстоит не из легких.
Предчувствие не обмануло Коломнина. Все трое представителей банка давно сидели бок о бок за овальным столом в кабинете Фархадова, куда запустила их еще полчаса назад радушная сегодня Калерия Михайловна. А хозяина все не было.
И лишь когда время приблизилось крепко к одиннадцати, послышались голоса. И Салман Курбадович Фархадов своей нарочито неспешной походкой, призванной скрыть неуверенность движений, появился в кабинете. Теснясь позади, вошли невыспавшийся, потрепанный за ночь Казбек Мамедов и Мясоедов, от двери заговорщицки подмигнувший Коломнину. В неприступном лице самого Фархадова, когда кивком поздоровался он с Коломниным, не было и намека на возникшую на вчерашнем банкете тень доверительности. А глубокий поклон Богаченкова и вовсе проигнорировал: боги не замечают топчущихся у их подножий. Жестом предложил всем рассаживаться, обернулся к выжидающей в дверях секретарше.
— А почему нет Ларисы Ивановны? Пусть заходит. У нас экономический разговор будет. И… — Принести вам смородинового чаю? — Калерия Михайловна дождалась снисходительного кивка.
— Я бы, если честно, тоже чая выпил, — попросил Коломнин и — осекся. Судя по озадаченному молчанию, он сморозил какую-то очередную бестактность.
Во всяком случае Калерия Михайловна разом закаменела лицом и вышла, не удостоив визитера даже поворота головы.
— Считайте, нажили врага, — шепнул Хачатрян. -Смородиновый чай по собственной рецептуре — это священнодействие, предназначенное исключительно для патриарха. Уж лучше бы вы сразу предложили ей почистить обувь.
Фархадов прокашлялся:
— Так что, готов уважаемый банк «Авангард» ссудить нам для окончания работ пять — семь миллионов? Думаю, этой мелочи хватит. Или нам придется в другом месте брать? Подобно тому, как вчера не сдержал изумления Коломнин, сегодня едва не поперхнулся Богаченков. Коломнин сделал незаметный жест успокоиться.
— Глубокоуважаемый Салман Курбадович, — обратился он. — Разговор у нас, похоже, долгий и…
— На долгие разговоры нет времени! Работать надо, — нетерпеливо перебил Фархадов.
— Мы затем и приехали. Поэтому позвольте мне начать все-таки немножно с другой стороны. Через два месяца подходит срок возврата вами пятимиллионного кредита, взятого у банка два года назад. И как раз, помнится, на завершение работ. Отсюда, простите за занудство, вопрос…
Прервавшись, Коломнин, и вместе с ним остальные, за исключением Фархадова, поднялись, — в кабинет вошла Лариса. Сегодня она была в официозе: с зачесанными за уши волосами, в строгом сером костюме и с приветливой строгостью на лице. Следом в кабинет протиснулась Калерия Михайловна.
— Шараева. Экономист, — представилась Лариса, усаживаясь на отодвинутый Фархадовым стул.
— Главный экономист, — подправил учтивый Мясоедов.
Фархадов неуловимым движением выказал Мясоедову свое одобрение. — Что у вас, Калерия Михайловна?
— Там, извините, Салман Курбадович, Витя Резуненко дожидается.
— И это повод, чтоб прерывать совещание?
— Наверняка клянчить пришел, — объявил Мясоедов. — Гоните вы его в шею, Калерия Михайловна.
— Он в третий раз на прием записывается, — напомнила Фархадову секретарша, демонстративно проигнорировав указание финансового директора.
— Да, да. Что ж, пусть зайдет, — поспешная реплика Мясоедова произвела на Фархадова обратное действие, — малейшая попытка давления заставляла президента «Нафты» поступать с точностью до наоборот.
— Это ненадолго, — успокоил гостей Мамедов.
В кабинет меж тем ввалился человек, с которым Коломнин познакомился накануне. На этот раз был он в джемпере, окольцовывавшем мощную шею. Пройдя на середину кабинета, оглядел собравшихся, как бы прикидывая, требуют ли правила приличия пожать руку каждому в отдельности или достаточно общего кивка.
— Что у тебя, Виктор? — поторопил Фархадов.
— Так, Салман Курбадович, сами знаете, — после того как «Нафта» отказалась от заказов на трубы, у меня резко упал оборот. Главное, была сделана предоплата. А на нее пришлось живые деньги занимать.
— Опять знакомые песни, — протянул Мясоедов.
— А у тебя все знакомое, — огрызнулся Резуненко. — Салман Курбадович, поверьте, если б не крайняя нужда…
— Что ты хочешь?
— Пусть этот, — он ткнул через плечо в Мясоедова, — хоть треть… четверть даже долга вернет! Иначе — задохнусь.
Фархадов перевел взгляд на Мясоедова. И во взгляде этом была просьба.
— Да где возьму-то?! — Мясоедов расстроенно всплеснул руками. — Все ведь до копейки давно расскирдовано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Ни ухода, ни возвращения Коломнина, похоже, никто не заметил. Единственно — Мясоедов, энергично жестикулировавший перед полусонным Хачатряном, зыркнул в его сторону и, к немалому облегчению Симана, устремился к московскому гостю.
— Ты куда это пропал?! — возмутился он, как бы само собой перейдя на ты.
— Да так, прогулялся, — замялся не готовый к натиску Коломнин. Но по счастью причина его отсутствия Мясоедова на самом деле не интересовала.
— Прогулялся он, понимаешь. А я тут нервничай!
— С чего бы?
— Потому что по жизни ответственный и перед Фархадовым за тебя отвечаю. Ты все-таки наш гость.
— Гость?! — искренне удивился Коломнин. — Я вообще-то сюда по работе приехал.
— Вообще-то! — с чувством передразнил Мясоедов. — Тоже удивил — работать он приехал. А мы здесь интересно что делаем? Так вот я тебе скажу: работа — это как раз «в частности». А если говорить о «вообще», так тут главный смысл — «жить».
Полнокровное лицо его озарилось вдохновением.
— А что есть наша жизнь? Я тебе скажу: путешествие из «ничто» в «никуда». Вот и нужно проводить время в пути с комфортом.
— Да вы, погляжу, философ.
— А ты думал — сибирский валенок? — рослый тучный Мясоедов приблизился вплотную и словно ненароком припер Коломнина к стенке. — Тоже, знаешь, кой-чего заканчивали. И потом скажу: на моей должности не быть философом — это сбрендишь. Знаешь сколько вопросов в компании на мне завязано? Ого! Утром начни, к ночи не кончишь. А ответственность? Салман Курбадыч, он с виду добренький. А чуть проколешься и — спишет. Вот и нахожусь в перманентном напряжении. А у тебя что, не так?
— Бывает, — нехотя признал Коломнин.
— То-то что! Я в тебе сразу родственную душу определил. И в нашем с тобой режиме любая возможность расслабиться — особое благо, — Мясоедов, проверяясь, крутнул вокруг головой. Доверительно навалился сверху, обдав горячим перегаром «Киндзмараули» с луком. -Потому и предложение имею: прямо сейчас ныряем в одно местечко. Очень достопримечательное. Сауна, то-се. Девочки штучные. Если насчет конфиданса опасаешься, то даже в голову не принимай — обеспечен. Как тебе мысль?
— Мысль понятна. А потому спасибо, — Коломнин, больше не скрываясь, с усилием освободился.
— Спасибо — да?
— Вообще спасибо. По жизни. А в частности, отоспаться хотелось бы, — Коломнин нашарил глазами Хачатряна. — Симан, не уходи! Подбросишь до гостиницы.
— Я к тебе со всей своей открытой сибирской душой. А ты вон как по мне. Ну-ну, — Мясоедов непритворно обиделся. Даже полные губы задергались.
И на прощальный поклон Коломнина ограничился ироническим кивком головы.
Через полчаса Хачатрян подвез Коломнина к центральной местной гостинице с гордыми неоновыми буквищами на крыше — «Roiale palase otel». Понять, какими корнями переплелась сибирская глубинка — вековое пересечение каторжных этапов — с какой-либо из королевских династий, было бы затруднительно. Должно быть, название стало плодом коллективных размышлений. Собрались, прикинули, чего не видели в этом ушлом, повидавшем все и всех городе и пришли к выводу, что не было здесь, пожалуй, разве что королей да дворцов. Тут же пробел и восполнили.
Зато отстроили гостиницу на совесть — не поскупились нефтяные компании, скидываясь на место для приема вип-гостей. Так чтоб не стыдно было и перед королем, если все-таки паче чаяния заглянет. Во всяком случае над фасадом призывно сияли пять звездочек — надраенные, будто солдатская пряжка.
Да и внутреннее убранство гостиницы соответствовало высшим стандартам. Отсюда, спустившись по мраморной лестнице, естественно было бы ступить на мостовую Женевы или на Елисейские Поля. Но не в Томильскую жижу. Впрочем ничего этого падающий от усталости Коломнин не заметил. Добравшись до зарезервированного полулюкса, он попытался тут же завалиться в постель, но в дверь энергично постучали, и в номер ворвался непривычно возбужденный Богаченков.
— Вас поджидаю, Сергей Викторович. Ишь какие хоромы! — он пробежался блуждающим глазом. Приподнял и поставил ночной светильник в форме пузатой фарфоровой вазы. — Слушайте, я тут расценки увидел. Знаете, на сколько мой одноместный тянет?
Он сделал предвкушающую паузу:
— Сто пятьдесят долларов в сутки. Так-то. А уж ваш-то!.. Как расплачиваться будем? У меня всего командировочных… Нас что, подкупают?! Может, съедем, пока не поздно.
— Уймись, Юра. Пребывание наше оплачивает не «Нафта», а филиал. И это нормальный уровень приема, предусмотренный банковскими нормативами. Если б сюда приехал Дашевский, его б разместили в трехкомнатном люксе за тысячу долларов. Слышал пословицу: «По одежке встречают»?
— Да слышал, — привыкший селиться в небольших гостиницах со стоимостью номеров четыреста-пятьсот рублей, Богаченков все не мог успокоиться. — А мини-бар! Там ведь чего только не понапихано. Тоже оплачено?
— Тоже, тоже, — Коломнина тянуло в сон. — Все! Не принимай в голову. Завтра в десять нам предстоит встреча с Фархадовым. Так что выспись — мне твоя свежая голова понадобится.
— Это что получается? У нас в банке тридцать управлений. Даже если взять по пять командировок в месяц на управление. Да плюс вице-президенты. Это ж никакого бюджета не хватит, — неодобрительно качая головой, Богаченков вышел. Но едва принялся Коломнин погружаться в сон, как в номер вновь забарабанили. И это вновь оказался Богаченков. На этот раз босой, обмотанный банным полотенцем Богаченков. Потрясенный вид его заставил Коломнина сдержать раздражение:
— Что еще приключилось?
— Там это, — Юра склонился. — Горничная пришла. Спрашивает, готов ли я, чтоб она разобрала постель. И улыбается эдак. Должно быть, подослали?
— Хорошенькая?
— Да ничего. Как раз сейчас постель расстилает.
— Тогда все в порядке. Входит в стоимость номера.
— Как это? — Так это. Иди — и владей!
— Вон какая, оказывается, бывает жизнь, — ошеломленно пробормотал Богаченков, выталкиваемый из номера. — Но я все-таки так не могу. Даже не знакомы.
— Тогда не отдавайся, — Коломнин откровенно зевнул.
Наутро за завтраком Богаченков был мрачен.
— Могли бы и без шуточек.
Оказалось, что наивный парень, вернувшись, объяснил подосланной «соблазнительнице», что он бы и непрочь. Но только недавно переболел триппером и пока не до конца уверен. Впрочем, если она настаивает…
Ошарашенная горничная вылетела из номера впереди собственного визга.
С расстройства Богаченков принялся методично уничтожать содержимое халявного минибара, начав, само собой, с джина и виски — с орешками. Когда добрался до второго ряда — с бутылочками пива, — обнаружил меж них вложенный прейскурант с расценками. Нехитрый расчет показал, что только что он уничтожил собственные командировочные за три дня. В полном расстройстве Богаченков выпил остальное, и лишь к утру забылся тяжелым, рвущимся в клочья сном.
— Ладно. Расходы пополам, — такого эффекта от незатейливой своей шутки Коломнин не ждал. — С тебя за отсутствие юмора, с меня — за избыток. А сейчас сгруппируйся. Потому что, чувствую печенью, разговор нам предстоит не из легких.
Предчувствие не обмануло Коломнина. Все трое представителей банка давно сидели бок о бок за овальным столом в кабинете Фархадова, куда запустила их еще полчаса назад радушная сегодня Калерия Михайловна. А хозяина все не было.
И лишь когда время приблизилось крепко к одиннадцати, послышались голоса. И Салман Курбадович Фархадов своей нарочито неспешной походкой, призванной скрыть неуверенность движений, появился в кабинете. Теснясь позади, вошли невыспавшийся, потрепанный за ночь Казбек Мамедов и Мясоедов, от двери заговорщицки подмигнувший Коломнину. В неприступном лице самого Фархадова, когда кивком поздоровался он с Коломниным, не было и намека на возникшую на вчерашнем банкете тень доверительности. А глубокий поклон Богаченкова и вовсе проигнорировал: боги не замечают топчущихся у их подножий. Жестом предложил всем рассаживаться, обернулся к выжидающей в дверях секретарше.
— А почему нет Ларисы Ивановны? Пусть заходит. У нас экономический разговор будет. И… — Принести вам смородинового чаю? — Калерия Михайловна дождалась снисходительного кивка.
— Я бы, если честно, тоже чая выпил, — попросил Коломнин и — осекся. Судя по озадаченному молчанию, он сморозил какую-то очередную бестактность.
Во всяком случае Калерия Михайловна разом закаменела лицом и вышла, не удостоив визитера даже поворота головы.
— Считайте, нажили врага, — шепнул Хачатрян. -Смородиновый чай по собственной рецептуре — это священнодействие, предназначенное исключительно для патриарха. Уж лучше бы вы сразу предложили ей почистить обувь.
Фархадов прокашлялся:
— Так что, готов уважаемый банк «Авангард» ссудить нам для окончания работ пять — семь миллионов? Думаю, этой мелочи хватит. Или нам придется в другом месте брать? Подобно тому, как вчера не сдержал изумления Коломнин, сегодня едва не поперхнулся Богаченков. Коломнин сделал незаметный жест успокоиться.
— Глубокоуважаемый Салман Курбадович, — обратился он. — Разговор у нас, похоже, долгий и…
— На долгие разговоры нет времени! Работать надо, — нетерпеливо перебил Фархадов.
— Мы затем и приехали. Поэтому позвольте мне начать все-таки немножно с другой стороны. Через два месяца подходит срок возврата вами пятимиллионного кредита, взятого у банка два года назад. И как раз, помнится, на завершение работ. Отсюда, простите за занудство, вопрос…
Прервавшись, Коломнин, и вместе с ним остальные, за исключением Фархадова, поднялись, — в кабинет вошла Лариса. Сегодня она была в официозе: с зачесанными за уши волосами, в строгом сером костюме и с приветливой строгостью на лице. Следом в кабинет протиснулась Калерия Михайловна.
— Шараева. Экономист, — представилась Лариса, усаживаясь на отодвинутый Фархадовым стул.
— Главный экономист, — подправил учтивый Мясоедов.
Фархадов неуловимым движением выказал Мясоедову свое одобрение. — Что у вас, Калерия Михайловна?
— Там, извините, Салман Курбадович, Витя Резуненко дожидается.
— И это повод, чтоб прерывать совещание?
— Наверняка клянчить пришел, — объявил Мясоедов. — Гоните вы его в шею, Калерия Михайловна.
— Он в третий раз на прием записывается, — напомнила Фархадову секретарша, демонстративно проигнорировав указание финансового директора.
— Да, да. Что ж, пусть зайдет, — поспешная реплика Мясоедова произвела на Фархадова обратное действие, — малейшая попытка давления заставляла президента «Нафты» поступать с точностью до наоборот.
— Это ненадолго, — успокоил гостей Мамедов.
В кабинет меж тем ввалился человек, с которым Коломнин познакомился накануне. На этот раз был он в джемпере, окольцовывавшем мощную шею. Пройдя на середину кабинета, оглядел собравшихся, как бы прикидывая, требуют ли правила приличия пожать руку каждому в отдельности или достаточно общего кивка.
— Что у тебя, Виктор? — поторопил Фархадов.
— Так, Салман Курбадович, сами знаете, — после того как «Нафта» отказалась от заказов на трубы, у меня резко упал оборот. Главное, была сделана предоплата. А на нее пришлось живые деньги занимать.
— Опять знакомые песни, — протянул Мясоедов.
— А у тебя все знакомое, — огрызнулся Резуненко. — Салман Курбадович, поверьте, если б не крайняя нужда…
— Что ты хочешь?
— Пусть этот, — он ткнул через плечо в Мясоедова, — хоть треть… четверть даже долга вернет! Иначе — задохнусь.
Фархадов перевел взгляд на Мясоедова. И во взгляде этом была просьба.
— Да где возьму-то?! — Мясоедов расстроенно всплеснул руками. — Все ведь до копейки давно расскирдовано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63