«Не иначе, бабка Князя метелит!» — ему взбрело в голову, будто грядет возмездие.
Мещерский выдернул из-за пазухи «Иж-71» и шарахнул в первого, кто появился в проеме двери. А это был Комод, самый тихий, исполнительный и покладистый парень среди его бойцов. Он ни сном ни духом не ждал выстрела. «За что?!» должно быть, именно эти слова он пытался произнести, но пуля, угодившая в солнечное сплетение, позволила ему только — просипеть нечто невнятное. Комод согнулся пополам и боком упал на паркет. Второй боец, Клуня, дернулся назад, одной рукой попытавшись закрыть дверь, а другой — выхватить пушку. Этот был позлее и понял — раз Комода замочили, значит, и ему несдобровать. Но опоздал: одурелый Мещерский на редкость точно долбанул ему между глаз!
Только после этого Серж стал чуточку соображать, но выразилось это лишь в одном: схватил сотовый телефон, из-за которого приключилась вся эта идиотская катавасия, и бегом рванул вниз. Запрыгнул в «восьмерку» и, выкатив за ворота, погнал машину в сторону Москвы.
По мере того, как он удалялся от места происшествия, до него все больше доходил общий идиотизм всего случившегося. Конечно, главным идиотом оказался он сам, и это Мещерский мог признать без возражений. Однако ощущение того, что событиями управляли некие мистические, потусторонние, сверхъестественные силы, его не покинуло. И чем дольше Мещерский ехал, тем сильнее утверждался в этом мнении.
Наконец он въехал в город, едва не столкнулся с каким-то припозднившимся самосвалом и, чтоб унять нервную дрожь во всем теле, закурил.
Только здесь, под мерное бряканье осеннего дождя, он наконец осознал всю глубину своего краха и все последствия своего поведения.
Выстрелы, которыми он ни за что ни про что убил своих собственных бойцов, скорее всего были слышны на улице и на ближайших дачах. Комод, возможно, останется жив — от пуль в живот не всегда загибаются — и даст показания ментам. Милая 109-1 перешьется на «расстрельную» 105-2а, потому что Власту при наличии трупа Клуни тоже запишут в умышленно убитые. Ну а если Комод после дачи показаний помрет, то и подавно.
Если выживет, то к 105-2а будет довесок 111-2а, потому ка1 Комод официально зарегистрированный охранник и запросто докажет, что Князь умышленно причинил его здоровью тяжкий вред в связи с осуществлением им служебной деятельности. Номер и марка машины ментам, возможно, известны уже сейчас. Правда, они навряд ли подумали, что он поехал в Москву, а не из Москвы. Но московские посты тоже скорее всего будут оповещены. Рано или поздно номер попадется кому-то на глаза. Так что «восьмерку» придется бросать.
А что делать дальше? Он так торопился, что даже не вынул из Властиного сейфа имевшиеся там баксы, франки и рублики, ,осел! На кармане три сотни «зеленых», «деревянная» тысяча двумя 500-рублевками да еще около двухсот мелкими купюрами. Конечно, на такие деньги простые российские люди полгода живут, но ведь он-то Князь! Не в столовках же питаться, в конце концов. К тому же тут, в России, его рано или поздно возьмут за жабры… Не посмотрят на польский паспорт. В Хох-ляндии еще сойдет, а тут— ни хрена. Тут, на Петровке или еще где-то, лежат его пальчики и все прочее, что в прошлом было наворочано. Российский паспорт и вовсе, кроме какого-нибудь Урюпинска или Усть-Пиндюринска, лучше нигде не предъявлять. Слава аллаху, что он его вместе с французским и израильским оставил у Власты в сейфе. Нет, какой же он все-таки дурак! Надо было сегодня французский в куртку положить! К нему почтения побольше. И виза там приличная, шенгенская. Лети хоть в Бельгию, хоть в Германию, хоть еще в десять стран. Можно и во Францию, конечно, там особнячок, подаренный Властой, царствие ей небесное, дуре старой, на Лазурном берегу стоит. Только ведь менты уже знают, что Власта французская гражданка, значит, стукнут в Интерпол. А если Комод, бедняжка, выжил, то месье Сержа Мещерского в Орли, у трапа, будут встречать жандармы. Вряд ли с цветами, но с наручниками — обязательно. К тому же во Франции можно случайно с кем-то из «Принс адорабль» повстречаться. А они ребята памятливые — не заметишь, как поплывешь вниз по матушке по Сене…
Наверно, по французскому паспорту можно и куда-нибудь еще улететь, но чего теперь облизываться, когда паспорт там, а Серж — здесь. А с польским — не бендзе руху. Тем более что пане Мизевецкий мувит по-польску не бардзо добже. Правда, лучше, чем на иврите, но все-таки по-французски у него ловчее выходит.
Нет, надо из этой гребаной Москвы куда-нибудь сваливать побыстрее. Тут ментов до фига, могут чисто случайно загрести, а потом раскрутить невзначай. Поэтому валить надо как можно быстрее, лучше самолетом. В Киев, в Минск, в Варшаву — лишь И бы скорее. Правда, в аэропорту могут взять. И на вокзале тоже.
Н А на этой тачке — тем более. Может, рвануть сперва в Смо— ленск, а оттуда на автобусе до Могилева? Нет, в Бульбашлянде спокою не будет. У сябров бацка еще тот. Пока до Бреста допилишь, пару раз сядешь. Может, на перекладных до Брянска, а оттуль на Киев? Почти то же самое, хотя во Львове с «посполитым» паспортом полегче будет. Если, конечно, паны его уже не аннулировали.
Мещерский ощущал полную безысходность. Сейчас его занимали только личные дела, и он почти напрочь забыл о том, что послал Контрабаса с братвой и подставными бобиками Максом и Герой разбираться с Вредлинским. О том, что Власта успела отдать им команду, он просто не знал.
Вспомнил он о них совершенно неожиданно и вообще-то отнюдь не с оптимизмом. Потому что ребятки проторчали в засаде намного больше, чем обещалось, и не получили ни приказа, ни отбоя. Контра за это динамо запросто может потребовать бабки, а остальные его поддержат. К тому же Комод и Клуня доводились им корешами, и, не получив от Князя убедительных объяснений по поводу замочки данных товарищей, они такого расхода не простят. Возможно, если б Мещерский еще имел деньги, то смог бы отмазаться, но за триста баксов жизнь не купишь.
Нет, надо срочно дать им отбой. Пусть едут спать, усталые, но довольные, и попадут к ментам, которые сейчас скорее всего уже шуруют в особняке, арендованном Властой. У них в «Паджеро» даже автомат есть, так что ментам будет за что их оприходовать. Выкупить их будет некому, так что сядут мальцы капитально. А Князь за это время прибежище найдет…
Серж вытащил злополучный телефон и включил. Едва он собрался поднести палец к первой кнопке, как телефон запиликал. «На ловца и зверь бежит!» порадовался Князь, решив, что это Контрабас его домогается.
— Але!
— Привет, — услышал Мещерский несомненно знакомый, но уже подзабытый голос.
— Как поживаешь, ваше сиятельство?
— Магнус… — пробормотал Серж скорее растерянно, чем радостно. У него появилось на секунду горячее желание выключить телефон, потому что возобновлять сотрудничество с фирмой господина Соловьева у него не было ни малейшего намерения. Особенно сейчас, когда его жизнь гроша ломаного не стоила. Но выключать телефон он не стал, потому что вдруг подумал: «соловьевцы» даже после пропажи шефа — серьезная контора. Может, удастся к ним вписаться?
— Чем занимаешься, мон принс, все свою бабку трахаешь? — с заметной издевочкой произнес Магнус. — Или уже помоложе нашел?
— У тебя дело или как? — постаравшись придать голосу крутость, спросил Князь.
— Дело, корефан, дело. Мне только что позвонил один знакомый от Пети Гнатюка и сообщил печальную весть.
— Я в курсе, — отозвался Мещерский, — жаль Гната, хороший был человек. Мне тоже звонили. Часа два назад.
— А мне совсем недавно. И между прочим, почему-то тебя спрашивали. Я, конечно, ответил, что такой тут давно не работает. Тогда товарищ спросил, не знаю ли я твоего телефона. Пришлось сказать, что не знаю, но в принципе кое-кто с ним общается, и если что-то срочное, то можем передать. Товарищ, ясное дело, немного заменжевался, но потом сказал, что будет ждать тебя у некой Фроси. И еще сказал, что будет лучше, если ты приедешь туда еще до утра. Так что думаю, два часа назад тебе звонил не этот.
— Он как-нибудь назывался? — поинтересовался Серж.
— Нет, он только сказал, что вы два года назад встречались у этой самой Фроси, и ты его должен помнить.
— Больше ничего не передавал? .
— Нет, больше ничего. Зато у меня, знаешь ли, вопросы появились. Может, есть смысл встретиться и потолковать?
Мещерский ответил не сразу, наверно, секунд пять подумал. Он сообразил, что человек от покойного Гнатюка может сказать кое-что интересное. Правда, если б этот сукин сын приехал хотя бы на три часа раньше, то Серж был бы рад ему гораздо больше. Потому что, даже если этот нежданный гость принесет на блюдечке с голубой каемочкой «ноу-хау» от Евсеева, платить Сержу нечем. Конечно, препарат ценный, но, увы, «пан Юзеф Мизевецкий» может только вывернуть пустые карманы и печально произнести: «Ньемам пенендзы!» Впрочем, может, деньги есть у Магнуса? И может, он окажется настолько честным, что отстегнет Сержу какой-то процент комиссионных? В общем, Князь набрался духу и бодренько ответил:
— Что ж, давай потолкуем. Ты за сколько времени в район Планерной доедешь?
— Минут за пятнадцать. Где тебя искать?
— У поворота с Планерной на Лациса. Справа, если от центра. Красная «восьмерка», номер ты знаешь…
ПРИЗРАК ПРЕДУПРЕЖДАЕТ
Таран совершенно успокоился. Нет, не в том смысле, что отдал концы от Фроськиной отравы, а, напротив, убедился, что никаких черных замыслов, окромя как переспать с Юркой, у фиксатой бабищи не было. Убеждение это пришло после того, как Фроська уселась жрать и пить вместе со всеми. Бутылку она все-таки достала, разлила ее на шестерых — за столом сидело пятеро, но одну стопку оставили раненому Гере. Так что всем досталось совсем по чуть-чуть. Свинину с капустой умяли за милую душу, и от этой сытной заправки появилась приятная расслабуха. А если учесть, что время приближалось к трем часам ночи, то всем вроде бы самым естественным образом захотелось спать.
— Так, — сказала Фроська, тоже позевывая. — Наверху в двух комнатах по две койки. Как вы там разберетесь, меня не колышет, а Юрик будет тут, внизу, в гостиной на диване.
— Это почему? — нахмурилась Милка.
— Сам захотел! — развела руками хозяйка. — Видать, не доверяет моей охране.
— Я проконтролирую, если что, — произнес Таран с некоторой поспешностью в голосе, но Милка, как ни странно, особо возбухать не стала и первая начала подниматься наверх. За ней потопали и Макс с Василисой.
— Ну что, граф, — Фроська уперла в бок толстую лапищу, прищурила левый глаз и оскалила свое золотишко. — Пойдем телевизор смотреть? Или, может, тебе для бодрости еще десять капель налить?
— Ты что, — удивился Таран, — я и так еле на ногах стою. Слышь, может, отложим до утра, а? С новыми силами и тэ дэ…
— Новые силы, милок, я тебе в один момент обеспечу. Правда, завтра до двух дня проспишь, но сейчас совсем свеженький станешь.
И Фроська, открыв холодильник, достала оттуда какой-то маленький коричневый пузырек от валокордина, заткнутый полиэтиленовой пробкой с клювиком. Но было хорошо видно, что жидкость, наполнявшая пузырек, на валокордин не похожа, а напоминает скорее йод или концентрированную марганцовку.
— Это что? — настороженно спросил Таран. — Я от этого не навернусь?
— Народное средство! — гордо заявила Фроська. — Конечно, копыта от него отбросить можно, если меры не знать. Но десять капель — нормально. Ты не бойся, я себе тоже накапаю.
— Вот и накапай себе сначала, а потом мне, — хмыкнул Юрка, — не обижайся, но так спокойнее обоим будет.
— Недоверчивый ты, однако, — ухмыльнулась Фроська. — Ну, смотри…
И начала капать темно-коричневые капельки в чашку. Таран внимательно глядел и считал про себя, сколько Фроська капель накапает. Действительно, их оказалось десять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Мещерский выдернул из-за пазухи «Иж-71» и шарахнул в первого, кто появился в проеме двери. А это был Комод, самый тихий, исполнительный и покладистый парень среди его бойцов. Он ни сном ни духом не ждал выстрела. «За что?!» должно быть, именно эти слова он пытался произнести, но пуля, угодившая в солнечное сплетение, позволила ему только — просипеть нечто невнятное. Комод согнулся пополам и боком упал на паркет. Второй боец, Клуня, дернулся назад, одной рукой попытавшись закрыть дверь, а другой — выхватить пушку. Этот был позлее и понял — раз Комода замочили, значит, и ему несдобровать. Но опоздал: одурелый Мещерский на редкость точно долбанул ему между глаз!
Только после этого Серж стал чуточку соображать, но выразилось это лишь в одном: схватил сотовый телефон, из-за которого приключилась вся эта идиотская катавасия, и бегом рванул вниз. Запрыгнул в «восьмерку» и, выкатив за ворота, погнал машину в сторону Москвы.
По мере того, как он удалялся от места происшествия, до него все больше доходил общий идиотизм всего случившегося. Конечно, главным идиотом оказался он сам, и это Мещерский мог признать без возражений. Однако ощущение того, что событиями управляли некие мистические, потусторонние, сверхъестественные силы, его не покинуло. И чем дольше Мещерский ехал, тем сильнее утверждался в этом мнении.
Наконец он въехал в город, едва не столкнулся с каким-то припозднившимся самосвалом и, чтоб унять нервную дрожь во всем теле, закурил.
Только здесь, под мерное бряканье осеннего дождя, он наконец осознал всю глубину своего краха и все последствия своего поведения.
Выстрелы, которыми он ни за что ни про что убил своих собственных бойцов, скорее всего были слышны на улице и на ближайших дачах. Комод, возможно, останется жив — от пуль в живот не всегда загибаются — и даст показания ментам. Милая 109-1 перешьется на «расстрельную» 105-2а, потому что Власту при наличии трупа Клуни тоже запишут в умышленно убитые. Ну а если Комод после дачи показаний помрет, то и подавно.
Если выживет, то к 105-2а будет довесок 111-2а, потому ка1 Комод официально зарегистрированный охранник и запросто докажет, что Князь умышленно причинил его здоровью тяжкий вред в связи с осуществлением им служебной деятельности. Номер и марка машины ментам, возможно, известны уже сейчас. Правда, они навряд ли подумали, что он поехал в Москву, а не из Москвы. Но московские посты тоже скорее всего будут оповещены. Рано или поздно номер попадется кому-то на глаза. Так что «восьмерку» придется бросать.
А что делать дальше? Он так торопился, что даже не вынул из Властиного сейфа имевшиеся там баксы, франки и рублики, ,осел! На кармане три сотни «зеленых», «деревянная» тысяча двумя 500-рублевками да еще около двухсот мелкими купюрами. Конечно, на такие деньги простые российские люди полгода живут, но ведь он-то Князь! Не в столовках же питаться, в конце концов. К тому же тут, в России, его рано или поздно возьмут за жабры… Не посмотрят на польский паспорт. В Хох-ляндии еще сойдет, а тут— ни хрена. Тут, на Петровке или еще где-то, лежат его пальчики и все прочее, что в прошлом было наворочано. Российский паспорт и вовсе, кроме какого-нибудь Урюпинска или Усть-Пиндюринска, лучше нигде не предъявлять. Слава аллаху, что он его вместе с французским и израильским оставил у Власты в сейфе. Нет, какой же он все-таки дурак! Надо было сегодня французский в куртку положить! К нему почтения побольше. И виза там приличная, шенгенская. Лети хоть в Бельгию, хоть в Германию, хоть еще в десять стран. Можно и во Францию, конечно, там особнячок, подаренный Властой, царствие ей небесное, дуре старой, на Лазурном берегу стоит. Только ведь менты уже знают, что Власта французская гражданка, значит, стукнут в Интерпол. А если Комод, бедняжка, выжил, то месье Сержа Мещерского в Орли, у трапа, будут встречать жандармы. Вряд ли с цветами, но с наручниками — обязательно. К тому же во Франции можно случайно с кем-то из «Принс адорабль» повстречаться. А они ребята памятливые — не заметишь, как поплывешь вниз по матушке по Сене…
Наверно, по французскому паспорту можно и куда-нибудь еще улететь, но чего теперь облизываться, когда паспорт там, а Серж — здесь. А с польским — не бендзе руху. Тем более что пане Мизевецкий мувит по-польску не бардзо добже. Правда, лучше, чем на иврите, но все-таки по-французски у него ловчее выходит.
Нет, надо из этой гребаной Москвы куда-нибудь сваливать побыстрее. Тут ментов до фига, могут чисто случайно загрести, а потом раскрутить невзначай. Поэтому валить надо как можно быстрее, лучше самолетом. В Киев, в Минск, в Варшаву — лишь И бы скорее. Правда, в аэропорту могут взять. И на вокзале тоже.
Н А на этой тачке — тем более. Может, рвануть сперва в Смо— ленск, а оттуда на автобусе до Могилева? Нет, в Бульбашлянде спокою не будет. У сябров бацка еще тот. Пока до Бреста допилишь, пару раз сядешь. Может, на перекладных до Брянска, а оттуль на Киев? Почти то же самое, хотя во Львове с «посполитым» паспортом полегче будет. Если, конечно, паны его уже не аннулировали.
Мещерский ощущал полную безысходность. Сейчас его занимали только личные дела, и он почти напрочь забыл о том, что послал Контрабаса с братвой и подставными бобиками Максом и Герой разбираться с Вредлинским. О том, что Власта успела отдать им команду, он просто не знал.
Вспомнил он о них совершенно неожиданно и вообще-то отнюдь не с оптимизмом. Потому что ребятки проторчали в засаде намного больше, чем обещалось, и не получили ни приказа, ни отбоя. Контра за это динамо запросто может потребовать бабки, а остальные его поддержат. К тому же Комод и Клуня доводились им корешами, и, не получив от Князя убедительных объяснений по поводу замочки данных товарищей, они такого расхода не простят. Возможно, если б Мещерский еще имел деньги, то смог бы отмазаться, но за триста баксов жизнь не купишь.
Нет, надо срочно дать им отбой. Пусть едут спать, усталые, но довольные, и попадут к ментам, которые сейчас скорее всего уже шуруют в особняке, арендованном Властой. У них в «Паджеро» даже автомат есть, так что ментам будет за что их оприходовать. Выкупить их будет некому, так что сядут мальцы капитально. А Князь за это время прибежище найдет…
Серж вытащил злополучный телефон и включил. Едва он собрался поднести палец к первой кнопке, как телефон запиликал. «На ловца и зверь бежит!» порадовался Князь, решив, что это Контрабас его домогается.
— Але!
— Привет, — услышал Мещерский несомненно знакомый, но уже подзабытый голос.
— Как поживаешь, ваше сиятельство?
— Магнус… — пробормотал Серж скорее растерянно, чем радостно. У него появилось на секунду горячее желание выключить телефон, потому что возобновлять сотрудничество с фирмой господина Соловьева у него не было ни малейшего намерения. Особенно сейчас, когда его жизнь гроша ломаного не стоила. Но выключать телефон он не стал, потому что вдруг подумал: «соловьевцы» даже после пропажи шефа — серьезная контора. Может, удастся к ним вписаться?
— Чем занимаешься, мон принс, все свою бабку трахаешь? — с заметной издевочкой произнес Магнус. — Или уже помоложе нашел?
— У тебя дело или как? — постаравшись придать голосу крутость, спросил Князь.
— Дело, корефан, дело. Мне только что позвонил один знакомый от Пети Гнатюка и сообщил печальную весть.
— Я в курсе, — отозвался Мещерский, — жаль Гната, хороший был человек. Мне тоже звонили. Часа два назад.
— А мне совсем недавно. И между прочим, почему-то тебя спрашивали. Я, конечно, ответил, что такой тут давно не работает. Тогда товарищ спросил, не знаю ли я твоего телефона. Пришлось сказать, что не знаю, но в принципе кое-кто с ним общается, и если что-то срочное, то можем передать. Товарищ, ясное дело, немного заменжевался, но потом сказал, что будет ждать тебя у некой Фроси. И еще сказал, что будет лучше, если ты приедешь туда еще до утра. Так что думаю, два часа назад тебе звонил не этот.
— Он как-нибудь назывался? — поинтересовался Серж.
— Нет, он только сказал, что вы два года назад встречались у этой самой Фроси, и ты его должен помнить.
— Больше ничего не передавал? .
— Нет, больше ничего. Зато у меня, знаешь ли, вопросы появились. Может, есть смысл встретиться и потолковать?
Мещерский ответил не сразу, наверно, секунд пять подумал. Он сообразил, что человек от покойного Гнатюка может сказать кое-что интересное. Правда, если б этот сукин сын приехал хотя бы на три часа раньше, то Серж был бы рад ему гораздо больше. Потому что, даже если этот нежданный гость принесет на блюдечке с голубой каемочкой «ноу-хау» от Евсеева, платить Сержу нечем. Конечно, препарат ценный, но, увы, «пан Юзеф Мизевецкий» может только вывернуть пустые карманы и печально произнести: «Ньемам пенендзы!» Впрочем, может, деньги есть у Магнуса? И может, он окажется настолько честным, что отстегнет Сержу какой-то процент комиссионных? В общем, Князь набрался духу и бодренько ответил:
— Что ж, давай потолкуем. Ты за сколько времени в район Планерной доедешь?
— Минут за пятнадцать. Где тебя искать?
— У поворота с Планерной на Лациса. Справа, если от центра. Красная «восьмерка», номер ты знаешь…
ПРИЗРАК ПРЕДУПРЕЖДАЕТ
Таран совершенно успокоился. Нет, не в том смысле, что отдал концы от Фроськиной отравы, а, напротив, убедился, что никаких черных замыслов, окромя как переспать с Юркой, у фиксатой бабищи не было. Убеждение это пришло после того, как Фроська уселась жрать и пить вместе со всеми. Бутылку она все-таки достала, разлила ее на шестерых — за столом сидело пятеро, но одну стопку оставили раненому Гере. Так что всем досталось совсем по чуть-чуть. Свинину с капустой умяли за милую душу, и от этой сытной заправки появилась приятная расслабуха. А если учесть, что время приближалось к трем часам ночи, то всем вроде бы самым естественным образом захотелось спать.
— Так, — сказала Фроська, тоже позевывая. — Наверху в двух комнатах по две койки. Как вы там разберетесь, меня не колышет, а Юрик будет тут, внизу, в гостиной на диване.
— Это почему? — нахмурилась Милка.
— Сам захотел! — развела руками хозяйка. — Видать, не доверяет моей охране.
— Я проконтролирую, если что, — произнес Таран с некоторой поспешностью в голосе, но Милка, как ни странно, особо возбухать не стала и первая начала подниматься наверх. За ней потопали и Макс с Василисой.
— Ну что, граф, — Фроська уперла в бок толстую лапищу, прищурила левый глаз и оскалила свое золотишко. — Пойдем телевизор смотреть? Или, может, тебе для бодрости еще десять капель налить?
— Ты что, — удивился Таран, — я и так еле на ногах стою. Слышь, может, отложим до утра, а? С новыми силами и тэ дэ…
— Новые силы, милок, я тебе в один момент обеспечу. Правда, завтра до двух дня проспишь, но сейчас совсем свеженький станешь.
И Фроська, открыв холодильник, достала оттуда какой-то маленький коричневый пузырек от валокордина, заткнутый полиэтиленовой пробкой с клювиком. Но было хорошо видно, что жидкость, наполнявшая пузырек, на валокордин не похожа, а напоминает скорее йод или концентрированную марганцовку.
— Это что? — настороженно спросил Таран. — Я от этого не навернусь?
— Народное средство! — гордо заявила Фроська. — Конечно, копыта от него отбросить можно, если меры не знать. Но десять капель — нормально. Ты не бойся, я себе тоже накапаю.
— Вот и накапай себе сначала, а потом мне, — хмыкнул Юрка, — не обижайся, но так спокойнее обоим будет.
— Недоверчивый ты, однако, — ухмыльнулась Фроська. — Ну, смотри…
И начала капать темно-коричневые капельки в чашку. Таран внимательно глядел и считал про себя, сколько Фроська капель накапает. Действительно, их оказалось десять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77