Ибо второе число означает либо количество бочек и ящиков, либо количество фунтов золота, а может быть, и сумму в песо, экю, гульденах и тому подобных монетах.
— Очень надуманно, профессор, — сказал я с сомнением. — А почему именно на высшей точке острова? Ведь эта линия пересекает весь остров.
— А потому, юноша, что вам надо знать: остров имеет форму восьмерки и состоит из двух лагун, окруженных скалистыми перемычками. Между западной и восточной лагунами — неширокий, разрушившийся и заросший джунглями хребет, склоны которого переходят в пляжи. Искать надо там… Жаль!
— Зачем вы рассказали ему? — вдруг завизжала женщина. — Я поняла! Он — подсадная утка. Его послали, чтобы выведать у нас все…
— Успокойся, — сказал профессор, — ты слишком нервничаешь, Астрид. Я тоже понял, что он подсадная утка, но что мы можем с ним сделать? Попробуй, придуши его! А с другой стороны, если нам суждено умереть, то зачем тащить в могилу последнюю тайну? Все равно Господь не допустит, чтобы эти подонки были счастливы. Обогащаться за счет клада, составленного из награбленного добра, — достойно лишь таких же мерзавцев, каким был Эванс.
— Вы знаете, сэр, — сказал я, ничуть не обидевшись, — если бы я пришел к вам избитый до полусмерти и без этого золотого слитка, вы, наверно, поверили бы мне больше. Но я вам честно сказал, что меня послали передать вам то, о чем я сообщил. Наверное, если бы я стал изображать перед вами полностью неинформированного человека, вы стали бы доверчивы. То, что вы приняли меня за человека пиратов — ваше личное дело. Могли бы и не рассказывать ничего, а просто придушить, когда я засну. Если бы вы посадили вашу девушку мне на ноги, а сами уселись мне на грудь и взялись бы за горло, то, я думаю, у вас бы все получилось. Я очень крепко сплю.
— Ну да, — хмыкнул профессор, — один удар вашего кулака — и моя несчастная голова треснет, как тыква. Вам следует уйти, так как мне больше нечего сообщить фру Соледад. Сейчас нам с фрекен Астрид надо подготовиться к встрече со Всевышним. Пастора у вас, конечно, не имеется?
— У меня лично нет, — сказал я, — а у пиратов, вероятно, тоже. Латиноамериканцы почти поголовно католики.
— Все хорошо! — послышался лязг открываемого люка, и по трапу спустилась Соледад. Конечно, она подслушивала.
— Вы молодец, профессор, — сказала пиратка, — то, что вы все рассказали этому парню, прекрасно, хотя и заслуживает проверки. Конечно, жадная корыстолюбивая женщина, вероятно, прокрутила бы вас еще, потому что заподозрила бы вас в том, что вы скрываете еще десяток кладов, но я не такая. Я не буду вас больше мучить.
В ту же секунду в ее руке тускло блеснул никелированный револьверчик, выхваченный из кармана брюк. Звонко усилившись эхом от бортов яхты, хлопнул выстрел. У профессора там, где индусские женщины рисуют себе цветное пятнышко, появилась маленькая дырочка. Он ничего не сказал и плашмя лег на тюфяк.
Астрид пронзительно завизжала, шарахнулась куда-то в темноту. Оттуда ее выволокли два черных охранника, которые, словно духи преисподней, явились из ничего.
— Вам, мисс, — улыбаясь, сообщила Соледад, — я не дарила легкой смерти. До утра вы доживете и помолитесь о спасении души профессора Бьернсона. Пойдем, Энджел. Оставим сеньориту наедине со Всевышним. Да простит ей Дева Мария ее еретические заблуждения!
Соледад перекрестилась, взяла меня под ручку и повела вверх по лестнице. Идти было немного неприятно, так как на изящном пальчике Соледад болтался револьверчик, и не было никакой гарантии, что эта женщина-дьявол из чисто садистских побуждений не пустит мне пулю в живот или в бок. Из трюма донесся истошный визг Астрид.
— Это она молится? — спросил я у пиратки, когда мы оказались на каютной палубе и закрыли за собой люк.
— Это ее насилуют, — усмехнулась Соледад, — там в трюме есть переборка и еще одна дверь, там сейчас стоят в очереди человек пятнадцать. Потом подойдут еще. За сегодняшнюю ночь она познает сорок мужчин. Прекрасно! Я лично не пробовала подряд больше семи, поэтому не уверена, что она выживет, скажем, после двадцать пятого. Но те, кто опоздает, будут сами виноваты.
— Как ты думаешь, насчет клада Эванса профессор не напридумывал? — спросил я.
— Мне безразлично, — усмехнулась Соледад. — Я проверяла не профессора, а тебя. Если бы ты взялся выяснять у них, не хотят ли они бежать, начал бы рассказывать им о том, зачем я тебя послала и вообще повел бы себя как-то не так, то первым бы я пристукнула тебя и не так нежно, как профессора. Но ты мне показался искренним, хотя, наверно, доверять тебе совсем еще нельзя. Это моя женская слабость — ведь ты мне нравишься…
Она повлекла меня за собой в свою каюту.
Любовные игры под вой урагана
В каюте меня ожидал сюрприз. Там под охраной уже знакомого нам негра Варгаса находились Джерри и Синди.
— Я протестую, — громко объявил Купер-младший, едва мы вошли. — Это нарушение джентльменского соглашения, мистер Родригес. Зачем вы нас задерживаете?
— Да что вы, Варгас? — сказал я строго. — Разве я приказывал вам привести их силой и держать под дулом пистолета? Надо было вежливо пригласить их отужинать с нами!
— Умница! — шепнула Соледад по-испански. — Я бы не сказала лучше!
— Простите, сэр, — с подобострастием, немного переигрывая, ответил Варгас, — вы ведь наказали бы меня, если бы я не привел их.
— А ты и так будешь наказан, — сказал я. — Тысяча долларов штрафа!
— Есть, сэр! — Варгас удалился.
— Прости его, дорогой, — «заступилась» за своего холуя Соледад. — У него пятеро детей, две жены и четыре любовницы. Надо же ему всех их кормить.
— Господь не разрешил многоженства, — проворчал я.
— Скажите, мистер Родригес, — поинтересовался Джерри, — это здесь так принято — ужинать в три часа ночи?
— Вовсе нет, — ответила Соледад, одарив Джерри улыбкой. — Просто мне хотелось немного развлечь вас.
— Мы уже спали, когда ввалился этот ваш Варгас, — пожаловалась Синди, — лучшего развлечения для нас вы не могли придумать?
— Бедняжка! — посочувствовала Соледад. — И конечно, этот дурачок напугал вас в самый неподходящий момент?
— Нет, — ответил Джерри с некоторым смущением, — мы просто спали, и у нас не было «неподходящих моментов», на которые вы намекаете, но разве будить людей в три часа ночи — это по-человечески?
— Боже мой, — всплеснула руками Соледад, — мы так виноваты перед вами! Мы просим прощения, верно, Энджел?
— Да, да, — кивнул я, но понял по взгляду Соледад, что отпускать их на «Дороги» не следует.
— Давайте все-таки поужинаем вместе? — радушно предложила Соледад. — В конце концов, завтра нам необязательно вставать рано. Мы посидим, побеседуем, расскажем друг другу массу интересного, выпьем хорошего вина… жизнь слишком хороша, чтобы тратить много времени на сон. Ведь сон — это почти смерть.
— Ну, Бог с вами, — согласился Джерри, — давайте посидим…
Соледад явно пыталась его очаровать, но зачем ей это было нужно — я не понимал.
Вновь явился Варгас, прикатив сервировочный столик, на верхней крышке которого стояло с десяток тарелочек, нагруженных салатами и горками бутербродов, а на нижней тонко звякало два десятка разных бутылок.
— Что будете пить? — осведомился я так профессионально, будто всю жизнь работал барменом.
Джерри приглядывался к этикеткам близорукими глазами, но называть напиток не спешил, видимо, ждал, что попросит Синди. Та, в свою очередь, не решалась выбрать, пока ее суженый не сделает свой выбор.
— Рекомендую шотландское виски, — сказал я, поскольку после посещения трюма и воспоминаний о судьбе профессора Бьернсона, мне удивительно захотелось напиться. К размышлениям о том, как, наконец, нашел свое успокоение несчастный ученый, у меня очень заметно примешивалось беспокойство о собственной судьбе.
Почему-то все приняли мое предложение. Когда шестидесятиградусный напиток, разбавленный содовой, проник в кровь, облегчил голову от лишних мыслей и снял с языка некую скованность, я ощутил себя свободным человеком. Правда, и при этом я по-прежнему не забывал, кем меня назначила Соледад и насколько зависит от нее моя жизнь. Сама же Соледад слегка порозовела и подобрела.
— Давайте дружить домами! — предложила она. — Мы ведь теперь компаньоны, не правда ли? Конечно, может быть, мы вели себя слишком грубо и бесцеремонно. Но что делать? Мы с Энджелом начинали на пустом месте, а вы, Джерри, наследуете семейное дело с богатым прошлым. За вами — несколько поколений людей с университетами, а у нас и у самих нет дипломов. Дорога в ваш круг была бы нам закрыта.
Да как же она смотрит на Джерри?! Будь я на самом деле ее мужем, то уже придавил бы и ее, и его. Не хочет ли она под шумок забраться в кресло мистера Джералда-старшего, царствие ему небесное? Да, но тогда я и Синди лишние. Нам придется прогуляться на Акулью отмель.
— Джерри, — с заметной ревностью в голосе произнесла Синди, заметив, что ее будущий супруг глядит в глаза Соледад. Парень явно окосел, а выпивший интеллектуал, как правило, вдвое глупее нормального человека.
— Джерри, — теперь уже с беспокойством повторила мисс Уайт, опасаясь, видимо, что так и не станет миссис Купер, — ты не думаешь, что смотреть на замужнюю даму в присутствии собственной невесты следует несколько менее пристально?
— Да-да… — рассеянно кивнул Джерри и закрыл рот, но куда ему было отвязаться от взгляда Соледад!
— Ну почему вы так ревнивы, мисс Уайт? — иронически спросила Соледад. — Почему бы мистеру Куперу не посмотреть на то, что привлекает его внимание? Хотя у него, между прочим, вероятно, есть более веские основания сомневаться в вашей неизменной привязанности…
— Что вы имеете в виду, Соледад? — встрепенулась Синди.
— Боже мой, — улыбнулась Соледад ядовито, — неужели вы забыли, прелестная крошка, что некоторым образом у меня в долгу? Это, конечно, сущая мелочь, но вы взяли без спроса то, что принадлежало мне. Теперь вам, наверно, стало яснее?
Бедная беляночка стала пунцовой.
— Что ты одолжила у миссис Родригес? — глупенько спросил Джерри, приподняв очки, съехавшие на кончик носа. — Надеюсь, это не слишком дорогая вещь?
— Нет, — как ни в чем не бывало ответила Соледад, — эта вещь самая обычная, но, повторяю, она взяла ее без спросу. Конечно, она не могла не вернуть ее мне, но все-таки подвергла некой амортизации. Будем считать, что она не заплатила мне за прокат.
— В какую сумму вы оцениваете прокат этой вещи? — Я едва не лопался от смеха, пытаясь сохранить серьезное лицо, когда Джерри достал из кармана своей курточки чековую книжку.
— Меня вполне устроило, если бы мисс Синди предоставила мне взамен аналогичную вещь.
— Разумеется, я ничего не имел бы против, — захлопал глазами Джерри, — разумеется, если у Синди есть такая вещь… Но о чем идет речь? Вы не могли бы показать мне эту вещь, миссис Родригес?
— О, пожалуйста! — ухмыльнулась чертовка и попросила: — Встань, Энджел!
Я встал, не очень поняв, что она собирается делать, а Соледад легким жестом распахнула «молнию» на моих шортах, четким рывком приспустила мои плавки и показала Джерри то, что якобы позаимствовала у нее Синди. Очки у мистера Джералда-младшего опять скользнули на кончик носа. Синди закрыла ладошками лицо, а я так обалдел на несколько секунд, что даже не сразу успел отобрать у Соледад свое личное имущество.
Джерри сидел с открытым ртом, потом совершенно неожиданно взял бутылку виски и наполнил до краев огромный стакан из-под апельсинового сока, куда вошло чуть ли не все, что еще было в бутылке. Затем он это выпил единым духом, не отрываясь. После этого глаза его стали смотреть в разные стороны и выражение лица стало таким, будто его ударили по голове кувалдой. Он сделал какое-то нескоординированное движение — может быть, хотел меня ударить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102