Правда, вряд ли она
напала бы на Марселу с целью убийства. Скорее, речь могла идти о покушении на честь…
В каюте, которая, вероятно, служила супружеской спальней для лесбийской четы, стоял дурманящий запах парфюмерии и косметики, которую не успел вытянуть ни кондиционер, ни морской ветер из иллюминатора. Беспорядок был жуткий. Смятые простыни и подушки со следами помады и теней, разбросанные по комнате ночные рубашки и пеньюары — все говорило о том, что этим девочкам не было здесь нужды кого-то стесняться. Прямо на туалетном столике совершенно открыто лежали два женских вибратора и резиновые трусы с синтетическими волосами и великолепно отлитой моделью пениса с мошонкой. Все стены были облеплены фотографиями голых девиц разных комплекций и цветов кожи. Были снятые в одиночку, были снятые попарно, а было и несколько таких групп, где в одном клубке сплеталось шесть, а то и восемь голых красавиц, удовлетворявших себя самыми разнообразными способами, за исключением одного
— при помощи мужчины. Некоторым диссонансом было небольшое фото симпатичного паренька в очках и строгом костюме, приклеенное скотчем в углу зеркала. Оно было крест-накрест перечеркнуто алой губной помадой и той же помадой прямо на стекле зеркала было размашисто написано: «Вонючка!» — и проведена стрелка, указывающая на фотографию юноши.
— Ой, у нас так неприбрано… — засмущалась Синди, пытаясь прикрыть какой-то грязной майкой вибраторы и трусы с пенисом. Затем она открыла гардероб и полезла искать мне трусы.
— Это кто? — спросил я, указывая на фотографию, приклеенную к зеркалу.
— Это мой жених… — вздохнула Синди. — Бывший, наверно…
— Почему «наверно»? — удивился я.
— Потому что я еще не объявила ему о том, что хочу с ним порвать. Сегодня он прислал мне телеграмму, в которой требует, чтобы я как можно скорее приезжала в Нью-Йорк. Наверно, кто-то рассказал ему или намекнул на то, что мы с Мэри… Вы ведь все видели и, наверно, поняли, что мы с ней не просто подруги…
— Я догадливый, хотя многого все-таки не понимаю. Мне кажется, что вы его любите?
— Видите ли, он мне очень нравился еще в колледже, но у него было много поклонниц. Ведь это сам Джерри Купер-младший!
Где-то я слышал эту фамилию, но где — припомнить не мог, а потому сказал с видом знатока:
— Да, это очень серьезно!
— Конечно, конечно! — подтвердила Синди. — А кто была я? Совершенно тупая студентка, родители с годовым доходом семьдесят пять тысяч… Правда, с неплохой мордашкой, верно?
— Да, — кивнул я, мысленно согласившись, что у нее и все остальное было вполне на уровне. Впрочем, поскольку я все еще не пообедал, то прелести Синди были для меня объектом чисто теоретического восхищения.
— Ну вот, — продолжила Синди, роясь в ящике гардероба, — Джерри, конечно, очень задавался, но все-таки я подцепила его на крючок. Я стала приставать к нему с тем, чтобы он помог мне составлять компьютерные программы, в чем он был очень силен и гордился этим, ну прямо как петух. Все эти дуры, которые крутились вокруг него, как мухи вокруг меда, заходили не с того конца. И те, которые приглашали его на пикники, и те, что зазывали на сейшены, и даже те, которые прямо-таки лезли к нему в постель, были для него примитивами. А я делала вид, что меня интересуют только компьютеры. Боже мой, как я вцепилась в эту науку! Конечно, когда он залезал в глубины и дебри, я помалкивала, но в конце концов я уже могла поддерживать с ним беседу на недоступном для других уровне и добилась главного — он перестал считать меня примитивом и счел, что я не только симпатичная девушка, но и полезный член семьи! Мы решили, что поживем вместе год, он снял небольшой домик, и я туда переехала из кампуса… Вот, кстати, по-моему, эти плавки вам подойдут.
— Отвернитесь, — попросил я из вежливости. Плавки были вполне подходящие, только очень уж из тонкой материи. Разглядев себя в зеркале, я нашел, что в общем не выгляжу непристойно.
— Можно? — спросила Синди и, повернувшись, заметила: — Как на вас сшиты! Так вот, я еще не все рассказала. Джерри, конечно, в постели оказался сущим профаном, к тому же интеллект у него явно подавлял все остальные увлечения. Если бы не Мэри, то я была бы в состоянии удавиться от разочарования.
— А она откуда взялась?
— Мы с Джерри готовили программное обеспечение для этой «яхты XXI века», а проект делала Мэри. Конечно, не одна, но она возглавляла целую банду инженеров и механиков. Поэтому весь год, который я прожила с Джерри, мы потратили на эту работу, кстати, хорошо заработали — больше миллиона. Но Мэри, поскольку она постоянно приходила к нам, постепенно стала мне больше нравиться, чем Джерри. То, что не успевал дать он, я получала от нее… это не слишком откровенно?
— Нет, вполне скромно и пристойно, — одобрил я.
— Джерри Купер-старший сказал, что наша затея с автоматизированием двухсоттонной яхты — ерунда, и из этого ничего не выйдет, но, поскольку у него нашлись лишние деньги от заказа ВМС, он решил попробовать — и вот «Дороти» готова! Мы с Мэри решили доказать, что можем вдвоем, без матросов и штурманов, пройти на ней от Сан-Франциско через Панамский канал до Нью-Йорка, и сделали это осенью. О нашем походе даже был снят телефильм, за нами шли вертолеты и суда береговой охраны. Разве вы не слышали?
— Я не интересуюсь тем, что происходит в цитадели империализма, — как можно суше сказал я, вовремя вспомнив, что мне надо иногда говорить что-нибудь коммунистическое.
— Жаль, там бывает много интересного! Ну а после нашего плавания я уже не могла смотреть на него… И это именно тогда, когда он, наконец, заявил, что собирается на мне жениться. Я сказала, что нам с Мэри необходимо еще раз опробовать яхту, но уже не афишируя ничего. И мы поплыли сюда, в Карибское море. Но кто-то из журналистов, конечно, разнюхал и тиснул статейку, где намекнул, что у нас с Мэри — роман. И вот сегодня утром пришел факс от Джерри, где воспроизведена копия статьи, а также его письмо, где он просит меня опровергнуть писаку, то есть приехать в Нью-Йорк и выйти за него замуж. Мэри готова меня отпустить, но я-то знаю, отчего она так смотрит на вашу девушку. Она хочет, чтобы я стала ее ревновать… Вот дурочка, правда?
— Ладно, — сказал я, — идемте в салон, а то и нас в чем-нибудь заподозрят.
Марсела и Мэри поглядели на нас с интересом, а также с явным подозрением.
— Долго же вы искали трусы! — заметила Марсела и взглядом досконально оглядела и меня и Синди, пытаясь рассмотреть следы прелюбодеяния.
— Успокойся, — сказал я ей, — ты ревнуешь меня так, будто мы с тобой уже лет десять, как обвенчаны.
— Ты ее трахнул? — попросту спросила Марсела.
— А какая тебе разница? — вскипел я. — По-моему, я тебе еще не признавался в любви!
— Значит, трахнул… — с ясно выраженной злобой произнесла Марсела. Я понял, что сейчас она кого-нибудь убьет, если сумеет снять автомат с предохранителя.
— Да брось ты, — сказал я примирительно, — я сейчас безобиднее младенца. Мне надо как следует пожрать, потом с часик поспать, а уж потом, возможно, я на что-то сгожусь.
— Идет! — Марсела тряхнула своей гривой. — Ты обедаешь, а потом мы идем спать!
Да, я забыл, с кем имею дело. Все-таки Марсела была не только «вице-мисс Хайди», но супершлюхой для обслуживания персон высшего ранга, с удостоверением, выданным самим Хорхе дель Браво. За то, что Марсела из дружеских чувств и чувства благодарности собиралась предоставить мне даром, прочие смертные платили большие деньги. Этого нельзя было не оценить.
— Да, но сначала надо покушать.
Синди и Мэри не без опаски прислушивались к нашей весьма экспансивной беседе, хотя, конечно, ни черта не понимали.
— Вы отчитывались перед возлюбленной? — мило, но очень похабненько улыбаясь, спросила Мэри. — В ее глазах я прочла горячее желание нас укокошить.
— Вы не ошиблись, Мэри, но ревность ее напрасна.
— Как знать… — и стриженая гадюка очень зло глянула на Синди. — За то время, что вы разыскивали плавки, можно было сделать очень много…
— Для начала, — сказал я сердито, — мне надо поесть. А уж потом я сам выберу, что мне делать и с кем.
— А может быть, вы уже остановили свой выбор на мне? — не преминула съязвить Мэри.
— А почему бы и нет? — усмехнулся я и сделал замечательную, самую нахальную в своей жизни ухмылку. — А может быть, мне вы и впрямь понравились? Ведь это так прекрасно и оригинально — изнасиловать лесбиянку! Да еще с мужскими наклонностями..
— Вы сперва побрейтесь! — вышла из себя Мэри, и я был доволен не меньше, чем какой-нибудь канонир из пиратского романа, которому повезло всадить ядро в пороховой погреб неприятеля.
Но побриться мне действительно не мешало. На лице человека, прошедшего канализацию, автогонку, бег по джунглям и хождение по морю вброд, щетина смотрелась вполне естественно, за три дня она уже отросла так, что напоминала зачаток бороды. Но для человека свежевымытого, благоухающего и одетого в свежие, хотя и женские, плавки, такая растительность была неуместна.
— А вы мне одолжите вашу бритву? — осклабился я, так как заметил над верхней губой Мэри заметный черный пушок — от избытка мужских гормонов.
— Я вам одолжу ту, которой я подбриваю пах. Вас устроит?
— Несомненно. А заодно найдите какой-нибудь купальничек для Марселы.
— Вы опять хотите остаться вдвоем?
— Если хотите, сходите втроем, только я хотел бы поесть.
— Возьмите те пакеты, которые мы брали на остров. По-моему, мы забыли их в лодке, на корме.
Кофе, котлеты, сэндвичи, овощи, пирожки и пирожные — я съел с таким удовольствием и так увлекся, что даже не заметил, когда вернулись дамы. Как они там общались с Марселой, не зная испанского, и как Марсела их понимала, не зная английского, — это великая тайна, которую я и по сей день не знаю. Сожрав весь завтрак, я, однако, не насытился.
— Мы уже минут десять наблюдаем за вашей трапезой, — заметила Мэри, — полюбуйтесь, что мы подобрали для вашей крошки…
— Слушай, это блеск! — восхитился я, увидев Марселу в зеленом купальнике, по покрою точь-в-точь таком, какой был у нее на асиенде, когда она меня совращала, но так и не успела из-за нашествия коммандос.
— А то, что под ним? — многообещающе произнесла Марсела, улыбнувшись и ослепив меня своими зубками. Наверно, это излишняя реклама, потому что под купальником оставалось не более одного процента от того, что мне предлагалось.
— Вы так жадно кушали, — сердобольно произнесла Синди, — что нам тоже захотелось. И, наверно, Марсела тоже хочет?
— Конечно, — кивнул я, хотя знал, что для Марселы сейчас главное — совсем не пища.
С помощью стационарного пульта, встроенного в бар, располагавшийся в салоне, Мэри набрала какие-то коды, и меньше чем через пять минут появилась еще куча сэндвичей, пирожных, бананы и мороженое. Я позволил себе раскупорить баночку холодного «Карлсберга», девицы запивали еду кока-колой. Марсела пыталась хранить приличие, но потом начала уминать еду так, что я понял: чревоугодие ей не чуждо, и в этом у них с Марией Магдалиной еще одна общая страсть.
Когда желудок мой почуял насыщение и свистящая пустота в кишках перешла в умиротворенную, блаженную тяжесть, я нашел в себе силы побриться. Это было одноразовое лезвие, и угроза, высказанная Мэри, была лишь маленькой шуткой. Бриться я пошел в ту каюту, где мылся. Даже ополоснув голову и лицо прохладной водой, согнать медленно подступающий сон я не смог. Я даже подумал, что Мэри или Синди подсыпали мне снотворное, но как-то отвлеченно… Я упал на кровать — точно такую же, как та, что была в каюте у лесбиянок, закрыл глаза и провалился в блаженное небытие…
Не самая неприятная ночь
Когда я размышлял над событиями, которые произошли в ту ночь, и удивлялся, насколько же велика была ко мне милость Божия, а самое главное — чем это я, грешный, такую благосклонность заслужил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
напала бы на Марселу с целью убийства. Скорее, речь могла идти о покушении на честь…
В каюте, которая, вероятно, служила супружеской спальней для лесбийской четы, стоял дурманящий запах парфюмерии и косметики, которую не успел вытянуть ни кондиционер, ни морской ветер из иллюминатора. Беспорядок был жуткий. Смятые простыни и подушки со следами помады и теней, разбросанные по комнате ночные рубашки и пеньюары — все говорило о том, что этим девочкам не было здесь нужды кого-то стесняться. Прямо на туалетном столике совершенно открыто лежали два женских вибратора и резиновые трусы с синтетическими волосами и великолепно отлитой моделью пениса с мошонкой. Все стены были облеплены фотографиями голых девиц разных комплекций и цветов кожи. Были снятые в одиночку, были снятые попарно, а было и несколько таких групп, где в одном клубке сплеталось шесть, а то и восемь голых красавиц, удовлетворявших себя самыми разнообразными способами, за исключением одного
— при помощи мужчины. Некоторым диссонансом было небольшое фото симпатичного паренька в очках и строгом костюме, приклеенное скотчем в углу зеркала. Оно было крест-накрест перечеркнуто алой губной помадой и той же помадой прямо на стекле зеркала было размашисто написано: «Вонючка!» — и проведена стрелка, указывающая на фотографию юноши.
— Ой, у нас так неприбрано… — засмущалась Синди, пытаясь прикрыть какой-то грязной майкой вибраторы и трусы с пенисом. Затем она открыла гардероб и полезла искать мне трусы.
— Это кто? — спросил я, указывая на фотографию, приклеенную к зеркалу.
— Это мой жених… — вздохнула Синди. — Бывший, наверно…
— Почему «наверно»? — удивился я.
— Потому что я еще не объявила ему о том, что хочу с ним порвать. Сегодня он прислал мне телеграмму, в которой требует, чтобы я как можно скорее приезжала в Нью-Йорк. Наверно, кто-то рассказал ему или намекнул на то, что мы с Мэри… Вы ведь все видели и, наверно, поняли, что мы с ней не просто подруги…
— Я догадливый, хотя многого все-таки не понимаю. Мне кажется, что вы его любите?
— Видите ли, он мне очень нравился еще в колледже, но у него было много поклонниц. Ведь это сам Джерри Купер-младший!
Где-то я слышал эту фамилию, но где — припомнить не мог, а потому сказал с видом знатока:
— Да, это очень серьезно!
— Конечно, конечно! — подтвердила Синди. — А кто была я? Совершенно тупая студентка, родители с годовым доходом семьдесят пять тысяч… Правда, с неплохой мордашкой, верно?
— Да, — кивнул я, мысленно согласившись, что у нее и все остальное было вполне на уровне. Впрочем, поскольку я все еще не пообедал, то прелести Синди были для меня объектом чисто теоретического восхищения.
— Ну вот, — продолжила Синди, роясь в ящике гардероба, — Джерри, конечно, очень задавался, но все-таки я подцепила его на крючок. Я стала приставать к нему с тем, чтобы он помог мне составлять компьютерные программы, в чем он был очень силен и гордился этим, ну прямо как петух. Все эти дуры, которые крутились вокруг него, как мухи вокруг меда, заходили не с того конца. И те, которые приглашали его на пикники, и те, что зазывали на сейшены, и даже те, которые прямо-таки лезли к нему в постель, были для него примитивами. А я делала вид, что меня интересуют только компьютеры. Боже мой, как я вцепилась в эту науку! Конечно, когда он залезал в глубины и дебри, я помалкивала, но в конце концов я уже могла поддерживать с ним беседу на недоступном для других уровне и добилась главного — он перестал считать меня примитивом и счел, что я не только симпатичная девушка, но и полезный член семьи! Мы решили, что поживем вместе год, он снял небольшой домик, и я туда переехала из кампуса… Вот, кстати, по-моему, эти плавки вам подойдут.
— Отвернитесь, — попросил я из вежливости. Плавки были вполне подходящие, только очень уж из тонкой материи. Разглядев себя в зеркале, я нашел, что в общем не выгляжу непристойно.
— Можно? — спросила Синди и, повернувшись, заметила: — Как на вас сшиты! Так вот, я еще не все рассказала. Джерри, конечно, в постели оказался сущим профаном, к тому же интеллект у него явно подавлял все остальные увлечения. Если бы не Мэри, то я была бы в состоянии удавиться от разочарования.
— А она откуда взялась?
— Мы с Джерри готовили программное обеспечение для этой «яхты XXI века», а проект делала Мэри. Конечно, не одна, но она возглавляла целую банду инженеров и механиков. Поэтому весь год, который я прожила с Джерри, мы потратили на эту работу, кстати, хорошо заработали — больше миллиона. Но Мэри, поскольку она постоянно приходила к нам, постепенно стала мне больше нравиться, чем Джерри. То, что не успевал дать он, я получала от нее… это не слишком откровенно?
— Нет, вполне скромно и пристойно, — одобрил я.
— Джерри Купер-старший сказал, что наша затея с автоматизированием двухсоттонной яхты — ерунда, и из этого ничего не выйдет, но, поскольку у него нашлись лишние деньги от заказа ВМС, он решил попробовать — и вот «Дороти» готова! Мы с Мэри решили доказать, что можем вдвоем, без матросов и штурманов, пройти на ней от Сан-Франциско через Панамский канал до Нью-Йорка, и сделали это осенью. О нашем походе даже был снят телефильм, за нами шли вертолеты и суда береговой охраны. Разве вы не слышали?
— Я не интересуюсь тем, что происходит в цитадели империализма, — как можно суше сказал я, вовремя вспомнив, что мне надо иногда говорить что-нибудь коммунистическое.
— Жаль, там бывает много интересного! Ну а после нашего плавания я уже не могла смотреть на него… И это именно тогда, когда он, наконец, заявил, что собирается на мне жениться. Я сказала, что нам с Мэри необходимо еще раз опробовать яхту, но уже не афишируя ничего. И мы поплыли сюда, в Карибское море. Но кто-то из журналистов, конечно, разнюхал и тиснул статейку, где намекнул, что у нас с Мэри — роман. И вот сегодня утром пришел факс от Джерри, где воспроизведена копия статьи, а также его письмо, где он просит меня опровергнуть писаку, то есть приехать в Нью-Йорк и выйти за него замуж. Мэри готова меня отпустить, но я-то знаю, отчего она так смотрит на вашу девушку. Она хочет, чтобы я стала ее ревновать… Вот дурочка, правда?
— Ладно, — сказал я, — идемте в салон, а то и нас в чем-нибудь заподозрят.
Марсела и Мэри поглядели на нас с интересом, а также с явным подозрением.
— Долго же вы искали трусы! — заметила Марсела и взглядом досконально оглядела и меня и Синди, пытаясь рассмотреть следы прелюбодеяния.
— Успокойся, — сказал я ей, — ты ревнуешь меня так, будто мы с тобой уже лет десять, как обвенчаны.
— Ты ее трахнул? — попросту спросила Марсела.
— А какая тебе разница? — вскипел я. — По-моему, я тебе еще не признавался в любви!
— Значит, трахнул… — с ясно выраженной злобой произнесла Марсела. Я понял, что сейчас она кого-нибудь убьет, если сумеет снять автомат с предохранителя.
— Да брось ты, — сказал я примирительно, — я сейчас безобиднее младенца. Мне надо как следует пожрать, потом с часик поспать, а уж потом, возможно, я на что-то сгожусь.
— Идет! — Марсела тряхнула своей гривой. — Ты обедаешь, а потом мы идем спать!
Да, я забыл, с кем имею дело. Все-таки Марсела была не только «вице-мисс Хайди», но супершлюхой для обслуживания персон высшего ранга, с удостоверением, выданным самим Хорхе дель Браво. За то, что Марсела из дружеских чувств и чувства благодарности собиралась предоставить мне даром, прочие смертные платили большие деньги. Этого нельзя было не оценить.
— Да, но сначала надо покушать.
Синди и Мэри не без опаски прислушивались к нашей весьма экспансивной беседе, хотя, конечно, ни черта не понимали.
— Вы отчитывались перед возлюбленной? — мило, но очень похабненько улыбаясь, спросила Мэри. — В ее глазах я прочла горячее желание нас укокошить.
— Вы не ошиблись, Мэри, но ревность ее напрасна.
— Как знать… — и стриженая гадюка очень зло глянула на Синди. — За то время, что вы разыскивали плавки, можно было сделать очень много…
— Для начала, — сказал я сердито, — мне надо поесть. А уж потом я сам выберу, что мне делать и с кем.
— А может быть, вы уже остановили свой выбор на мне? — не преминула съязвить Мэри.
— А почему бы и нет? — усмехнулся я и сделал замечательную, самую нахальную в своей жизни ухмылку. — А может быть, мне вы и впрямь понравились? Ведь это так прекрасно и оригинально — изнасиловать лесбиянку! Да еще с мужскими наклонностями..
— Вы сперва побрейтесь! — вышла из себя Мэри, и я был доволен не меньше, чем какой-нибудь канонир из пиратского романа, которому повезло всадить ядро в пороховой погреб неприятеля.
Но побриться мне действительно не мешало. На лице человека, прошедшего канализацию, автогонку, бег по джунглям и хождение по морю вброд, щетина смотрелась вполне естественно, за три дня она уже отросла так, что напоминала зачаток бороды. Но для человека свежевымытого, благоухающего и одетого в свежие, хотя и женские, плавки, такая растительность была неуместна.
— А вы мне одолжите вашу бритву? — осклабился я, так как заметил над верхней губой Мэри заметный черный пушок — от избытка мужских гормонов.
— Я вам одолжу ту, которой я подбриваю пах. Вас устроит?
— Несомненно. А заодно найдите какой-нибудь купальничек для Марселы.
— Вы опять хотите остаться вдвоем?
— Если хотите, сходите втроем, только я хотел бы поесть.
— Возьмите те пакеты, которые мы брали на остров. По-моему, мы забыли их в лодке, на корме.
Кофе, котлеты, сэндвичи, овощи, пирожки и пирожные — я съел с таким удовольствием и так увлекся, что даже не заметил, когда вернулись дамы. Как они там общались с Марселой, не зная испанского, и как Марсела их понимала, не зная английского, — это великая тайна, которую я и по сей день не знаю. Сожрав весь завтрак, я, однако, не насытился.
— Мы уже минут десять наблюдаем за вашей трапезой, — заметила Мэри, — полюбуйтесь, что мы подобрали для вашей крошки…
— Слушай, это блеск! — восхитился я, увидев Марселу в зеленом купальнике, по покрою точь-в-точь таком, какой был у нее на асиенде, когда она меня совращала, но так и не успела из-за нашествия коммандос.
— А то, что под ним? — многообещающе произнесла Марсела, улыбнувшись и ослепив меня своими зубками. Наверно, это излишняя реклама, потому что под купальником оставалось не более одного процента от того, что мне предлагалось.
— Вы так жадно кушали, — сердобольно произнесла Синди, — что нам тоже захотелось. И, наверно, Марсела тоже хочет?
— Конечно, — кивнул я, хотя знал, что для Марселы сейчас главное — совсем не пища.
С помощью стационарного пульта, встроенного в бар, располагавшийся в салоне, Мэри набрала какие-то коды, и меньше чем через пять минут появилась еще куча сэндвичей, пирожных, бананы и мороженое. Я позволил себе раскупорить баночку холодного «Карлсберга», девицы запивали еду кока-колой. Марсела пыталась хранить приличие, но потом начала уминать еду так, что я понял: чревоугодие ей не чуждо, и в этом у них с Марией Магдалиной еще одна общая страсть.
Когда желудок мой почуял насыщение и свистящая пустота в кишках перешла в умиротворенную, блаженную тяжесть, я нашел в себе силы побриться. Это было одноразовое лезвие, и угроза, высказанная Мэри, была лишь маленькой шуткой. Бриться я пошел в ту каюту, где мылся. Даже ополоснув голову и лицо прохладной водой, согнать медленно подступающий сон я не смог. Я даже подумал, что Мэри или Синди подсыпали мне снотворное, но как-то отвлеченно… Я упал на кровать — точно такую же, как та, что была в каюте у лесбиянок, закрыл глаза и провалился в блаженное небытие…
Не самая неприятная ночь
Когда я размышлял над событиями, которые произошли в ту ночь, и удивлялся, насколько же велика была ко мне милость Божия, а самое главное — чем это я, грешный, такую благосклонность заслужил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102