— Нет, это невозможно. Я… я, право, не могу.
К счастью, он не стал допытываться о причинах. Я едва ли могла объяснить, что я уже помолвлена. Но его ответ сказал мне, что, вместо того чтобы освободиться, я только еще сильнее запуталась.
Он поднял голову. Он был действительно очень красив. Я почувствовала, что моя воля слабеет.
— Я понимаю, — проговорил он тихо. — Я и не рассчитывал с первого раза получить иной ответ. Верьте мне, дорогая, я не оскорблю вашу деликатность. Я восхищаюсь вашей скромностью сильнее, чем могу это выразить.
Я застыла от удивления, а он взял мою больную руку и почтительно прижал ее ладонь к своим губам.
Я вырвала руку; трепет, который пробежал по телу, потряс меня. Неужели я становилась настолько несдержанной, чтобы откликаться на легчайшую ласку любого мужчины? Клэр неправильно истолковал мой жест. Он рассыпался в извинениях. Так как я сидела, пытаясь справиться с потрясением и досадой, он извинился, договорился о новой встрече, выразил бесконечную преданность и твердую надежду и вложил в мою сопротивляющуюся руку маленький тяжелый предмет.
— Придет время, когда мне будет позволено поместить его туда, где ему, и надлежит быть, — сказал он. — До этого храните его — оно ваше!
Когда он ушел, я взглянула на предмет, который держала в руке. Конечно, это было кольцо, теперь у меня их было два. Это последнее кольцо, судя по монограмме на нем, следовало назвать Обручальным Кольцом Баронов Клэров. Огромное, массивное, с удивительно непривлекательным рисунком — оскаленной собакой, бросающейся на какого-то маленького зверя. Я содрогнулась, увидев это. Я, в общем, не верю в приметы, но такой подарок невесте показался мне угрожающим знаком.
ГЛАВА 4
Неудивительно, что в последующие дни я побледнела и похудела. Моя тетя бранилась и пыталась меня откармливать жирной пищей, один вид которой вызывал у меня тошноту.
Я попала в неприятную ситуацию, в которую не хотелось верить. Я была не просто обручена с двумя мужчинами — я не хотела замуж ни за одного из них! Я воображала себя влюбленной в Фернандо, это правда, но выходить замуж?.. Что до Клэра, то мои чувства к нему были противоречивы.
Я была очарована им, и я боялась его — без видимой причины. Его страшная, зловещая красота и еще больше мрачные намеки на семейную тайну были, конечно, недостаточной причиной для дрожи, пробегавшей по мне при мысли о том, чтобы стать его женой.
Чувство беспомощности усилило мои страдания. Я начинала себя чувствовать маленьким бледным призраком, произносящим слова, которые никто не слышит. Никто не слушал меня. Клэр, Фернандо, моя тетка, мистер Бим — все продолжали заниматься собственными планами, игнорируя мое мнение, как будто я была куклой или украшением, которое должно быть расположено там, где оно сразу предстанет в самом выгодном свете. Никто не спрашивает у вазы с цветами или китайской статуэтки, где бы ей хотелось стоять.
Клэр находился в роли признанного поклонника. В конце концов, от отчаяния я рассказала тете, что отказала ему.
— Итак, он объяснился, — живо ответила тетя. — К счастью, он такой человек, который твердо знает, чего хочет… Что же мы выберем для твоего дорожного платья? Этот французский бархат прелестен, но цвет…
Порой мне хотелось вырваться из дому, кричать и молотить кулаками во что попало. Но это было невозможно.
Время от времени я мельком видела Фернандо. Он часто бывал на нашей улице, прячась в подворотнях. Возможности пообщаться с ним не было: куда бы я ни вышла, меня сопровождали либо тетя, либо Клэр. Я начала успокаиваться. Поскольку мы не могли разговаривать с Фернандо, мы не могли договориться и о побеге. Это избавляло меня от одного из давлений.
Но однажды утром, когда я сидела в гостиной, о нем доложили.
Тетя как раз уехала, чтобы пригласить в гости приятеля, — Фернандо, должно быть, знал об этом. Как только он вошел в комнату, я вскочила на ноги, отбросив вышивание, которым занималась.
— Доброе утро, мисс Картрайт, — сказал Фернандо, бросив на меня многозначительный взгляд. — Я пришел за нотами, которые оставил у вас, когда леди Расселл сообщила мне, что вы больше не будете учиться играть на арфе. Ее милости нет дома? Жаль. Я надеялся засвидетельствовать ей мое почтение. В таком случае… А, я надеюсь, мои ноты там среди других на столе…
— Конечно, — тупо ответила я. — Да…
Но едва дверь за дворецким затворилась, я воскликнула:
— Вам не следовало приходить! Моя тетя…
— Что плохого в том, что я пришел за нотами? Фернандо бросился ко мне, я отодвинулась в сторону, избегая его протянутых рук. Он уронил их вдоль тела и остановился, скорбно глядя на меня.
— Вы вероломны, подобно всем прочим? — спросил он тихо.
— Не вероломна! Нет, но…
— Вы любите этого человека? Этого убийцу?
— Что? Как вы сказали?
— Вы обручены с ним?
— Да… нет… я, и сама не знаю, — сказала я жалобно, падая в кресло и сжимая голову руками.
— В таком случае вы знаете меньше, чем весь город. Ваша помолвка обсуждается повсюду.
Фернандо уселся напротив и внимательно посмотрел на меня.
— Если бы я и смог отказаться от вас, Люси, я не смог бы отдать вас ему. Вы знаете, что он такое?
— Что вы имеете в виду?
— Его отец был женат трижды. Отчего умерли его жены? Я уставилась на него, не в силах сказать ни слова. Фернандо наклонился вперед, глядя мне прямо в глаза.
— Их дом проклят, — произнес он свистящим шепотом. — Их дом и весь их род. На их мрачных вересковых пустошах воет не только ветер! На протяжении десяти поколений… — Он помолчал, чтобы произвести впечатление. — На протяжении десяти поколений ни одна невеста в этом проклятом роде не переживала рождение наследника.
— Довольно, — сказала я холодно, — это уж слишком. Откуда вы взяли эту чепуху?
— Это надменные люди. — Фернандо как будто не слышал меня. — Надменные и жестокие. Они достигли богатства вероломством. Первый барон предал своего сеньора, чтобы получить землю и титул. Даже в те кровавые дни они выделялись своей жестокостью к несчастным рабам, принадлежавшим им. А женщины…
— Даже если это правда, — воскликнула я, — это не имеет отношения к Эдварду — теперешнему барону! Он добр и чувствителен.
— А вы не слышали ничего о том, что он вытворял в юности? О деревенских девушках, пропавших детях…
Я вскочила.
— Вы заходите слишком далеко!
Одним прыжком Фернандо оказался около меня. Приблизив свое лицо к моему, он зашептал:
— Первый барон Клэр заключил договор с дьяволом! Договор, скрепленный кровью и повторенный каждым бароном при достижении совершеннолетия! А цена — жизнь его невесты! Спросите, если не верите мне! Спросите любого — спросите свою тетку! — о проклятии Клэров! Думаете, я допущу, чтобы вас принесли в жертву? — Он схватил меня в объятия. — Завтра ночью, Люси, я приду. Вы должны украдкой выбраться из дома и встретить меня; в полночь я буду здесь, на улице, с экипажем. Я буду ждать вас.
Я кивнула головой, слабо пытаясь вырваться из его объятий, но он только крепче прижал меня к себе.
— Я пойду на все, чтобы этой свадьбы не было, — тихо сказал он. — На все! Если ты не придешь, я все равно буду здесь, ты найдешь меня на пороге, выйдя на улицу на следующий день. Может быть, моя смерть помешает тому, чего я не смог предотвратить при жизни.
Я расплакалась. Он прикрыл мне рот не рукой, а губами.
Когда он ушел, я не сказала ему «да», но не сказала и «нет». Когда вернулась тетя, я все еще сидела в гостиной с забытым вышиванием на коленях. Она встала у очага, грея спину, и спокойно разглядывала меня.
— Насколько я понимаю, этот молодой, как его там, музыкант был здесь.
— Он приходил за нотами, — произнесла я равнодушно.
— В самом деле? Ну, вот и хорошо, теперь с ним покончено. К обеду придет Клэр. Ты бы пошла к себе, привела себя в порядок. И подкрасься, ты выглядишь, как привидение.
Я нервно вздрогнула и укололась об иголку. Глядя на алую каплю, появившуюся у меня на большом пальце, я спросила:
— Тетя, что за проклятие рода Клэров? Она яростно вскрикнула:
— Вот оно что! А я-то думала, что тебя тревожит? Ты наслушалась… Кто тебе рассказал?
— Так это правда?
— Правда? Фу! — Тетя грубо фыркнула. — Ты же не такая дура, чтобы поверить в подобную чушь.
— Но ведь об этом говорят, — настаивала я. Я чувствовала, что моя последняя надежда рушится. Я хотела верить, что Фернандо все выдумал.
— Про старые семьи всегда ходят истории, — раздраженно ответила тетя. — Семейные проклятия, семейные привидения. Будь уверена, и на долю Клэров достались подобные легенды.
— Я так мало знаю о нем. Что он из себя представляет, тетя? Кто он такой?
Тетя уселась в кресло напротив меня. Она смотрела на меня с беспокойством.
— Вы хотите, чтобы я вышла за него, — продолжала я. — Я должна буду отправиться с ним в это уединенное место на севере. Я должна буду провести с ним всю жизнь. Неужели это так много — спросить, что он за человек? Вы моя единственная родственница, у меня больше никого нет. Помогите мне.
День был серый и мрачный, стоял туман, все предвещало снегопад. В полумраке комнаты тетино лицо выглядело менее цветущим, чем обычно. Ее глаза, встретившиеся с моими, были полуприкрыты и проницательны.
Вдруг в камине рухнуло полено, выбросив фонтан искр. Тетя вздрогнула и отвернулась.
— Я и пытаюсь помочь тебе. Это же блестящая партия, глупенькая. Лучшая, на какую ты можешь рассчитывать. Он вполне порядочный молодой человек. Молодые люди всегда немного грешат, это им необходимо. Вот так-то, — сказала она, поднимаясь, — и не будем больше говорить об этих вымыслах. Ты счастливица и должна благодарить судьбу.
— Я еще не сказала, что выйду за него.
— Но ты выйдешь. Боже мой, детка, ты будешь леди Клэр.
— А если я откажусь?
Тетя стояла перед камином, поворачиваясь к нему то одним, то другим боком, и ответила не сразу. Я приготовилась к взрыву, но ее ответ напугал меня гораздо сильнее.
— В таком случае тебе следует обдумать другие варианты, — вкрадчиво произнесла она. — Ты предпочитаешь кого-нибудь другого из числа своих поклонников? Сэр Ричард староват, у мистера Свана огромный жировик, но если ты предпочитаешь… Но я уверена, что нет. Может быть, ты хочешь остаться старой девой? Мы сможем прожить — ты и я, если ты уговоришь мистера Бима увеличить твое содержание. Должна тебе сказать, что он не прочь сбыть тебя с рук, и если ты будешь вопиюще пренебрегать его советами, то к нему с денежными вопросами не подступишься. А у меня самой недостаточно денег, чтобы еще содержать и тебя. Я полагаю, мы сможем уговорить мистера Бима, чтобы он позволил нам вести совместное хозяйство — не на такой широкой ноге, конечно, и не в Лондоне — это слишком дорого. Домик в деревне. Но я не думаю, что тебе по вкусу придется такая жизнь.
Я поняла, что она права. Она сама видела, что мне не нравится такой образ жизни.
Я ухватилась за одну ее фразу, сулившую, как мне казалось, некоторую надежду.
— Как я могу пренебрегать советами мистера Бима, когда он не дал мне ни одного? Он никогда не говорил, что я должна выйти замуж за Клэра.
— Дурочка! Зачем бы ему говорить тебе об этом, если он и представить себе не может, что ты откажешься? Он-то считает, что ты чувствуешь то же самое, что почувствовала бы любая нормальная девица, получив столь лестное предложение.
— Но… — Двери захлопывались одна за другой, мне ничего не оставалось делать, кроме как вступить в тот узкий коридор, в который меня толкали. — Вам-то, зачем это надо, тетя? О да, я знаю, в обществе сочтут эту партию блестящей, она сделает честь нашей семье, но вам-то на это наплевать, так же как на меня…
Слова замерли у меня на устах, когда я увидела внезапный проблеск чувства в ее прищуренных глазах, поджатые толстые губы, и я вспомнила некоторые вещи, подслушанные мною из перешептываний других, более опытных девушек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41