Пустые мешочки я сложил в один из чемоданов, затем нашел губку и протер раковину, стол и пол. Выключив воду, я вернулся в гостиную.
Мешочки я отправил в унитаз. Покончив с ними, я подхватил пустые чемоданы и поднялся на чердак, заваленный, как и во всех старых особняках, старой рухлядью. Отодвинув пыльную кушетку, я поставил чемоданы у самой стены и навалил сверху несколько стопок прошлогодних журналов.
Спустившись вниз, я оглядел гостиную. Мои часы показывали четверть двенадцатого. Все было в полном порядке, если не считать двух мертвецов, которым я уже ничем не мог помочь. Я поднял чемодан, в котором лежал миллион долларов. Он весил примерно тридцать фунтов. Десять тысяч пятидесятидолларовых банкнот. Пять тысяч стодолларовых. Четыреста девяносто банкнот на фунт. Тридцать фунтов денег. Один миллион долларов.
С чемоданом в руке я спустился в сад, прошел по бетонной дорожке к гаражу и вышел на улицу.
На Висконтин-авеню я поставил чемодан на тротуар и стал ловить такси. Скоро я начал махать любому проезжающему автомобилю. Какой-то юноша лет двадцати с пышной шевелюрой и усами некоторое время наблюдал за мной. Он стоял, подпирая стену дома и кутаясь в старую шинель. Наконец от отлепился от стены и подошел ко мне?
– Извините, сэр, не найдется ли у вас несколько лишних центов?
Я выудил из кармана брюк сорок два цента и протянул их юноше. Я никогда не отказываю молодым. Они – будущее страны.
Он взглянул на монеты.
– Благодарю, сэр. Теперь я смогу купить галлон бензина.
– У тебя есть машина? – заинтересовался я.
– В общем-то, да.
– Я дам тебе десять долларов, если ты отвезешь меня в Национальный аэропорт.
При упоминании десяти долларов он просиял.
– Считайте, что вы уже там. Я сейчас вернусь.
Он вернулся. Пятнадцать лет тому назад на его машине, вероятно, развозили молоко. Теперь фургон сиял всеми цветами радуги и пестрел яркими надписями, вроде «Спасите пиранью» и «Нам не нужна бомба». Юноша помог мне занести чемодан.
– Вы коммивояжер? – спросил он, когда мы подъезжали к аэропорту.
– Да.
– Я так и подумал.
– Почему?
– Этот чемодан очень тяжелый.
Я согласно кивнул.
В одиннадцать сорок пять мы подъехали к восточному входу. Я дал юноше десять долларов и вытащил чемодан.
– А не смогу я получить образец продукции вашей фирмы? – спросил он, не сводя глаз с чемодана. Я покачал головой.
– Тебе это не понравится.
– Почему?
– Некоторые люди заболевают от этой штуки.
Мои слова заинтересовали его. Вероятно, он подумал о наркотиках.
– И болезнь тяжелая?
– В большинстве случаев со смертельным исходом, – ответил я и вошел в здание аэропорта.
Мне удалось купить билет на ближайший самолет, вылетающий через полчаса. Затем я вошел в телефонную будку и позвонил в полицию.
– Дежурный Велч слушает, – ответил мужской голос.
– На Эн-стрит двое убитых, – я назвал номер дома.
– В северо-восточной части? – спросил он.
– Нет, в северо-западной. В Джорджтауне.
Глава 25
Майлс Уайдстейн и Джанет Вистлер молча выслушали мой рассказ о встрече Прокейна и Констэбла и о том, что я сделал с героином.
– Полицейские узнают, что мы там были, – сказала Джанет. – Это подтвердит и миссис Вильямс.
– Мы обедали с Прокейном. Это все, что ей известно. Потом мы уехали. В восемь двадцать.
– И ездили по городу, – добавил Уайдстейн. – Осматривали достопримечательности.
Я кивнул.
– Совершенно верно.
– А если нас заметили соседи? – не унималась Джанет.
– Это не имеет значения, – ответил Уайдстейн. – Они видели только четверых. Двое мужчин вошли в дом. Это были Прокейн и Констэбл, а не Прокейн и Сент-Айвес.
– После обеда я решил погулять один. Посмотрел кинофильм. Потом улетел в Нью-Йорк.
Джанет взглянула на Уайдстейна.
– Каким образом Констэбл попал в наше общество?
– Приехал к Прокейну, – ответил тот. – Мы встретили его в аэропорту после того, как расстались с Сент-Айвесом.
Мы помолчали, обдумывая наши хлипкие алиби. Но, если б полиции не улыбнулась удача, нам бы не пришлось доказывать свою невиновность. А в случае удачи нас не спасли бы никакие алиби.
Уайдстейн встал и прошелся по комнате.
– Какой должна быть ваша доля, мистер Сент-Айвес?
– От миллиона долларов мне не нужно ни цента.
– Ни цента!
Он удивился.
– Угрызения совести? Сейчас поздно вспоминать о них, не так ли?
– Совесть тут ни при чем, – ответил я.
– Как насчет одной трети? Вы убили Констэбла. Такое стоит трети миллиона.
– С вашей точки зрения?
Он кивнул.
– Да. Разве нет?
Я покачал головой, Уайдстейн повернулся к Джанет.
– Ну?
– Что ну?
– Как бы ты хотела их разделить?
– Мне все равно, – ответила Джанет. – Только не будем ссориться. Иначе кто-то из нас окажется на полу с простреленной головой. Деньги этого не стоят. Дели их как хочешь.
– Значит, ты не станешь возражать, если я назову твою долю?
– Нет.
– Четверть миллиона.
– Четверть, – кивнула Джанет. – Прекрасно. Двести пятьдесят тысяч. Просто чудесно.
– Отсчитай их.
Джанет встала, подошла к столику для покера и повернулась к Уайдстейну.
– Ты возьмешь остальное?
– Если ты не возражаешь.
Она покачала головой.
– Нет, не возражаю.
Джанет протянула руку к чемодану, но тут же отпустила ее и взглянула на меня.
– Мне их некуда положить.
– Я что-нибудь найду, – я прошел в кладовку и, перерыв ее сверху донизу, принес сумочку, закрывающуюся на молнию.
Джанет откинула крышку чемодана и почти минуту стояла неподвижно, глядя на деньги.
– Отсчитай свою долю, – повторил Уайдстейн. Она кивнула и начала перекладывать десятитысячные пачки из чемодана в сумочку. С двадцать пятой пачки она сорвала полоску коричневой бумаги, положила половину пятидесятидолларовых банкнот в кошелек, остальные бросила в сумочку и застегнула молнию.
– Вот и все, – сказала Джанет.
– Не совсем, – ответил Уайдстейн.
– А что еще?
– Страховая премия.
Он выложил на столик пятьдесят пачек, закрыл чемодан и взглянул на меня.
– Вы тоже участвовали в этом деле, Сент-Айвес.
– И заработал полмиллиона?
– Это доля Прокейна.
– Мне они не нужны, – возразил я. – Что с ними делать?
Уайдстейн остановился на пороге, обернулся.
– С полумиллионом долларов?
– Да.
– Вы что-нибудь придумаете.
Глава 26
Большой стол Майрона Грина, казалось, сжался, когда я вывалил на него полмиллиона.
Грин пересчитал деньги.
– Ровно пятьсот тысяч. Как ты и говорил.
– Ну?
Он нахмурился и покачал головой.
– Это краденые деньги.
– По-моему, они ничем не отличаются от других, выпущенных казначейством Соединенных Штатов.
– Видишь ли, они появились неизвестно откуда. Во всяком случае, не из законного источника.
– Пусть это будет анонимное пожертвование.
Он вновь покачал головой.
– Ты когда-нибудь слышал о человеке, который отдал бы полмиллиона и остался неизвестным?
– Я как-то раз отдал пять долларов.
– А налоговое управление… я не хочу даже думать об этом.
– Мы можем разделить их между собой.
Он взглянул на меня.
– Ты, конечно, шутишь?
– Отнюдь. Если нет возможности их отдать, придется оставить их у себя.
– Но это деньги Прокейна.
– Прокейн мертв, и это его деньги. Они принадлежат торговцам наркотиками. Я помогал ему их украсть. Получены они от наркоманов. Прокейн хотел передать их гарлемской клинике, где лечат этих несчастных. Его забавляла ирония ситуации, когда наркоманов будут лечить на деньги тех, кто снабжает их этой отравой. Но ты говоришь, что это невозможно.
Майрон Грин нахмурился.
– Я этого не говорил. Я сказал, что это сложно.
Я встал и пошел к двери.
– Не забудь рассказать мне, как тебе это удалось.
– Подожди, – он обошел стол, взял пачку денег, пристально посмотрел на нее, потом на меня, – Ты мог бы оставить их у себя, не так ли?
– Да.
– И никто не смог бы проследить их путь от вашингтонского кинотеатра?
– Скорее всего, нет.
– Но ты не хочешь оставлять их у себя?
– Нет, не хочу.
– Я собираюсь спросить у тебя, почему.
– Спрашивай.
– Ну хорошо, почему ты не хочешь оставить у себя эти деньги?
– Ты мне не поверишь.
Он кивнул.
– Я знаю, – адвокаты никогда не ждут правды от своих клиентов.
– Но ты все равно хочешь услышать ответ?
– Да.
– Отдавая деньги, я, возможно, пытаюсь кое-что доказать.
– Что именно?
– Существование одного понятия.
– Какого же?
– Честный вор.
Майрон Грин задумался.
– И тебе это удалось?
– Не знаю.
Грин улыбнулся.
– Кажется, я тебя понимаю.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15