С такими командирами и политработниками и поступать надо как с предателями Родины. Таков призыв нашей Родины. Выполнить этот призыв — значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага…»
На этом Сталин полагал закончить констатирующую часть и перейти к приказной, которую в общем и целом уже наметил. Но ему казалось, что в аргументации чего-то недостает… Надо еще раз все обдумать. Сталин поднялся из-за стола, стоя набил трубку табаком, раскурил от одной спички, аккуратно поддевая пламенем табачные волокна, глубоко затянулся, так, что голова немного закружилась, подошел к окну.
Он знал, к каким доводам ему хочется прибегнуть, и потому подумал о Гитлере. Стратегическая разведка сообщала, что фюрер находится сейчас в ближней ставке, расположенной где-то на Украине. Недавно он побывал в штабе командующего группой армий «Юг», лично руководит наступлением вермахта в этом направлении.
«На весь Восточный фронт духу уже не хватает», — злорадно подумал Сталин о Гитлере, как о партнере, в колоде которого уменьшилось количество козырей. Вождь не мог знать, что именно в эти минуты Франц Гальдер докладывает фюреру о том, что русские успешно сопротивляются на участке 29-й моторизованной дивизии, что взрыв железной дороги на участке Сальск — Сталинград не удался, 6-я армия с трудом преодолевает сопротивление частей Красной Армии в излучине Дона. Русские продолжали неистово драться, отходя только по приказу непосредственного начальства, хорошо понимавшего, когда возникает необходимость отойти, чтобы не попасть в плен.
Но Сталин не видел этого из окна кремлевского кабинета. Он придумывал сейчас, как действеннее напугать верных защитников Отечества, стойкость которых уже по достоинству оценил генерал-полковник Гальдер…
В дверях без вызова возник Поскребышев. И хотя дверь открывалась бесшумно, Сталин спиной почувствовал появление помощника, повернулся, вопросительно посмотрел на него.
— Звонит товарищ Маленков… Командующий Волховским фронтом доложил ему, что генерал Афанасьев вывезен из партизанского отряда.
— Это хорошо, — кивнул Сталин. — А генерал Власов? Знает ли Мерецков, что с ним?
— О судьбе Власова ничего пока неизвестно, — ответил помощник.
…О пленении командарма 2-й ударной армии немцы сообщили не сразу. Первыми об этом узнали партизаны, но до тех пор, пока не появилась листовка с фотографией Власова и его заявлением, официально он считался пропавшим без вести.
Существуют разные версии того, при каких обстоятельствах Власов попал к немцам в плен. Видимо, сразу надо исключить те из них, которые утверждают, что бывший командарм стремился стать пленником. Для этого не имело смысла три недели скитаться по лесам и болотам, ежечасно подвергаясь смертельному риску. Безусловно, его группа, которую вел полковник Виноградов, пыталась подойти к переднему краю и пересечь линию фронта. И прав был Афанасьев, утверждая, что Виноградов пойдет со спутниками на север: Власова и Марию Воронову задержали полицаи в деревне Пятница, в пятнадцати километрах к северо-западу от станции Чудово.
Примерно в это же время в соседней деревне Коломовка вышел к железной дороге и оказался жертвой предательства Зуев. Не встретилась ли его группа с теми, кого вел Виноградов? Об этом, наверно, никто никогда доподлинно не узнает…
Но вот что тогда же писали немецкие авторы в книге «Битва за Ленинград», выпущенной штабом 18-й армии в городе Риге: «Обер-лейтенанту С., патрулирующему по дорогам, бургомистр одной маленькой деревни сообщил, что ему удалось захватить одного большевика вместе с сопровождавшей его женщиной и запереть в сарае…
Обер-лейтенант отправился с автоматом к сараю. Когда дверь открылась, переводчик окликнул находящихся в нем. Все с напряжением смотрели в открытую дверь, в которой появился большевистский солдат, одетый в длинную характерную блузу. На обветренном лице блестели большие роговые очки. «Возможно ли это? — подумал обер-лейтенант. — Судя по фотографии, это же разыскиваемый командующий большевистской армией». Обер-лейтенант еще внимательнее посмотрел на фигуру, которая начала говорить и на ломаном немецком языке выдавила слова: «Не стрелять, я генерал Власов». Одновременно человек вынул бумажник со своими документами и передал немецкому офицеру».
Исследование дальнейшей судьбы генерала Власова в немецком плену, а затем во главе Комитета освобождения народов России и Русской освободительной армии, вплоть до виселицы во внутреннем дворе Бутырской тюрьмы, выходит за временные и пространственные границы нашего повествования. Но приведем свидетельства, которые оставили потомкам враги и союзники Красной Армии.
Бывший генерал вермахта Курт фон Типпельскирх в фундаментальной «Истории второй мировой войны» записал:
«В течение лета в ходе длительных боев было сжато кольцо окружения вокруг русских войск западнее Волхова. При этом русский генерал Власов попал в плен к немцам. Впоследствии он возглавил крупные добровольческие части, сформированные из советских военнопленных. Эти части возникли первоначально для того, чтобы включением „добровольцев“ в тыловые службы высвободить немецких солдат для использования на фронте. Постепенно при дивизиях армейских корпусах и армиях были сформированы целые подразделения численностью до батальона…
Как правило, эти «добровольческие» подразделения на фронте не использовались… Их моральный дух и, следовательно, надежность колебались в зависимости от обстановки на фронте. Пока им казалось, что немцы сильнее русских, на них можно было положиться. Но когда в 1943 г. немецкие войска начали терпеть повсюду крупные поражения, которые привели к большим отступлениям, использование этих «добровольцев» на Востоке стало невозможным. Только тогда немецкая пропаганда в связи с изменившейся военной обстановкой и нехваткой людских резервов заговорила о «русском человеке», которого нужно было завоевать на свою сторону. Однако было уже слишком поздно, чтобы воодушевить людей Востока и мобилизовать их на борьбу за интересы Германии. Таким образом, «власовская армия» была мертворожденным плодом».
Непроясненной до конца остается и история освобождения Праги в сорок пятом году, восстание в которой началось не в мае, как привыкли указывать наши военные историки, а еще 5 апреля. «Одной из самых странных историй на том этапе войны была роль, — пишет английский журналист Александр Верт в книге „Россия в войне 1942 — 1945“, — которую сыграли в боях в Праге власовцы, бросавшие своих немецких хозяев…» Эти события не такого уж давнего времени все еще ждут искреннего и добросовестного летописца.
Бывший же командующий 2-й ударной армией генерал-лейтенант Власов, попавший в немецкий плен 15 июля 1942 года, за измену Родине и пособничество врагу Военной коллегией Верховного суда СССР 1 августа 1946 года был приговорен к высшей мере наказания — смертной казни через повешение.
Второго августа приговор приведен в исполнение.
70
Руди Пикерт не знал, что, оставь он автомат в блиндаже, разыгравшиеся события не были бы столь трагичными. Да и событий бы никаких не случилось, пойди он безоружным навестить фельдфебеля Венделя, который стал ротным обером и жил теперь со старшим писарем в отдельной землянке. Но откуда Пикерту было знать, что охотятся вовсе не за ним, а за его автоматом…
Удар по затылку был достаточно сильным, чтобы навсегда избавить фюрера от ефрейтора по имени Рудольф Пикерт. Но пилотка, сдвинутая назад, помешала рослому старшине Паше Хрестенкову отправить студента-богослова к праотцам. Когда же вместе со Степаном Чекиным оттащили его в кусты, Хрестенков поднял руку с ножом, чтобы добить оглушенного немца. Сержант остановил его.
— Доставим «языка» командиру, — шепнул он, громко говорить не полагалось, ведь рядом проходила жердевая дорожка, по которой сообщались немцы. — Авось и пригодится, проходы нам покажет.
…Отряд Олега Кружилина, который вот уже месяц действовал в немецком тылу, превратился в довольно боеспособную единицу, перешедшую к партизанским методам борьбы с врагом. Пригодился опыт, который накопил Олег за время службы при Особом отделе. Надежным помощником оказался сержант Чекин. В свою группу Кружилин брал далеко не каждого, понимая, что чересчур разросшийся отряд станет в условиях болотистого леса неуправляемым, уязвимым и небоеспособным. И собирал вокруг себя таких людей, которые в состоянии были и не отсиживаться в кустах, и не спешить очертя голову к линии фронта, чтобы попасть в расставленные гитлеровцами сети, а умело драться, нанося врагу максимальный урон. Конечно, и Кружилин мыслил вырваться на свободу. Только он, много раз ходивший в тыл врага, хорошо понимал, что сейчас передний край стабилизировался, и пройти через него весьма непросто.
Надо было отойти на запад, оборудовать в непроходимых местах хотя бы относительно безопасный лагерь, дать людям прийти в себя, а затем двинуться на север. Сначала по дальним тылам, затем повернуть на восток, перейти Октябрьскую железную дорогу и выйти к линии фронта там, где нет сплошной линии обороны, и в одно из таких окон провести своих людей.
Сейчас они решили главную проблему — добыли продовольствие, удачно напав на машину немецких фуражиров. Операция была так тщательно спланирована, что люди Олега не получили ни царапины, а вермахт потерял добротный грузовик, его утопили, предварительно разгрузив, в болоте, а с ним фельдфебеля и двух солдат.
В машине обнаружили мешок соли, что было как нельзя кстати: кое-какой скот удалось реквизировать на подворьях старост и полицаев, из него приготовили впрок солонину. Теперь очередь за оружием. Кружилин понимал, что им надо перейти на немецкие автоматы, ибо к немногим русским автоматам и винтовкам патронов почти не осталось. Был у них и ручной пулемет с одним диском, но его надолго не хватит. Надо вооружить отряд заново, а затем уже предпринять налет на небольшой гарнизон, где можно разжиться и продовольствием, и боеприпасами.
Боевой опыт подсказывал Олегу, что только внезапность будущих акций обеспечит успех действий, ибо нет защиты от истинной внезапности. А пока он разослал наиболее ловких бойцов попарно, чтоб охотились на одиночных, зазевавшихся немцев, вооруженных автоматами. На долю Чекина и Хрестенкова достался ефрейтор Пикерт. Когда его доставили в лагерь, старший лейтенант удивленно посмотрел на долговязую фигуру. Лицо ее пока скрывал вещмешок, который Хрестенков набросил пленному на голову.
— А это что за чудо? — спросил Кружилин.
— Степаша вам сюрприз сготовил, — усмехнулся Хрестенков, так и не уверовавший в то, что этот белобрысый черт может им быть полезен. Но спорить с Чекиным, который был правой рукой командира, не стал.
— «Язык», товарищ старший лейтенант, — объяснил Степан.
— Мешок-то снимите, — распорядился командир.
Хрестенков повиновался. Под мешком оказалась всклокоченная голова белокурого парня. Руди Пикерт ошалело посмотрел на старшего лейтенанта и замычал. Едва Степан вынул изо рта пленника кусок портянки, тот с отвращением сплюнул.
— Unrat! — сказал он. — Дерьмо!..
Олег Кружилин оживился и с интересом посмотрел на «языка».
— Кто вы? — спросил он по-немецки.
Пикерт вытянулся так, словно перед ним находился командир батальона майор Гельмут Кайзер, и четко ответил на вопрос, сохраняя достоинство солдата германского вермахта.
— Я хотел бы узнать, кем вы были в гражданской жизни, — заметил Олег. — До призыва в армию…
Тот удивленно посмотрел на русского офицера, вид у которого был, прямо сказать, далеко не элегантный. Хотя Кружилин и старался изо всех сил продлить жизнь выцветшей гимнастерке и хлопчатобумажным брюкам, но, увы, сказывался месяц лесной жизни… Удивил Пикерта не сам вопрос, о духовном образовании его уже спрашивали, когда он попал в плен впервые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
На этом Сталин полагал закончить констатирующую часть и перейти к приказной, которую в общем и целом уже наметил. Но ему казалось, что в аргументации чего-то недостает… Надо еще раз все обдумать. Сталин поднялся из-за стола, стоя набил трубку табаком, раскурил от одной спички, аккуратно поддевая пламенем табачные волокна, глубоко затянулся, так, что голова немного закружилась, подошел к окну.
Он знал, к каким доводам ему хочется прибегнуть, и потому подумал о Гитлере. Стратегическая разведка сообщала, что фюрер находится сейчас в ближней ставке, расположенной где-то на Украине. Недавно он побывал в штабе командующего группой армий «Юг», лично руководит наступлением вермахта в этом направлении.
«На весь Восточный фронт духу уже не хватает», — злорадно подумал Сталин о Гитлере, как о партнере, в колоде которого уменьшилось количество козырей. Вождь не мог знать, что именно в эти минуты Франц Гальдер докладывает фюреру о том, что русские успешно сопротивляются на участке 29-й моторизованной дивизии, что взрыв железной дороги на участке Сальск — Сталинград не удался, 6-я армия с трудом преодолевает сопротивление частей Красной Армии в излучине Дона. Русские продолжали неистово драться, отходя только по приказу непосредственного начальства, хорошо понимавшего, когда возникает необходимость отойти, чтобы не попасть в плен.
Но Сталин не видел этого из окна кремлевского кабинета. Он придумывал сейчас, как действеннее напугать верных защитников Отечества, стойкость которых уже по достоинству оценил генерал-полковник Гальдер…
В дверях без вызова возник Поскребышев. И хотя дверь открывалась бесшумно, Сталин спиной почувствовал появление помощника, повернулся, вопросительно посмотрел на него.
— Звонит товарищ Маленков… Командующий Волховским фронтом доложил ему, что генерал Афанасьев вывезен из партизанского отряда.
— Это хорошо, — кивнул Сталин. — А генерал Власов? Знает ли Мерецков, что с ним?
— О судьбе Власова ничего пока неизвестно, — ответил помощник.
…О пленении командарма 2-й ударной армии немцы сообщили не сразу. Первыми об этом узнали партизаны, но до тех пор, пока не появилась листовка с фотографией Власова и его заявлением, официально он считался пропавшим без вести.
Существуют разные версии того, при каких обстоятельствах Власов попал к немцам в плен. Видимо, сразу надо исключить те из них, которые утверждают, что бывший командарм стремился стать пленником. Для этого не имело смысла три недели скитаться по лесам и болотам, ежечасно подвергаясь смертельному риску. Безусловно, его группа, которую вел полковник Виноградов, пыталась подойти к переднему краю и пересечь линию фронта. И прав был Афанасьев, утверждая, что Виноградов пойдет со спутниками на север: Власова и Марию Воронову задержали полицаи в деревне Пятница, в пятнадцати километрах к северо-западу от станции Чудово.
Примерно в это же время в соседней деревне Коломовка вышел к железной дороге и оказался жертвой предательства Зуев. Не встретилась ли его группа с теми, кого вел Виноградов? Об этом, наверно, никто никогда доподлинно не узнает…
Но вот что тогда же писали немецкие авторы в книге «Битва за Ленинград», выпущенной штабом 18-й армии в городе Риге: «Обер-лейтенанту С., патрулирующему по дорогам, бургомистр одной маленькой деревни сообщил, что ему удалось захватить одного большевика вместе с сопровождавшей его женщиной и запереть в сарае…
Обер-лейтенант отправился с автоматом к сараю. Когда дверь открылась, переводчик окликнул находящихся в нем. Все с напряжением смотрели в открытую дверь, в которой появился большевистский солдат, одетый в длинную характерную блузу. На обветренном лице блестели большие роговые очки. «Возможно ли это? — подумал обер-лейтенант. — Судя по фотографии, это же разыскиваемый командующий большевистской армией». Обер-лейтенант еще внимательнее посмотрел на фигуру, которая начала говорить и на ломаном немецком языке выдавила слова: «Не стрелять, я генерал Власов». Одновременно человек вынул бумажник со своими документами и передал немецкому офицеру».
Исследование дальнейшей судьбы генерала Власова в немецком плену, а затем во главе Комитета освобождения народов России и Русской освободительной армии, вплоть до виселицы во внутреннем дворе Бутырской тюрьмы, выходит за временные и пространственные границы нашего повествования. Но приведем свидетельства, которые оставили потомкам враги и союзники Красной Армии.
Бывший генерал вермахта Курт фон Типпельскирх в фундаментальной «Истории второй мировой войны» записал:
«В течение лета в ходе длительных боев было сжато кольцо окружения вокруг русских войск западнее Волхова. При этом русский генерал Власов попал в плен к немцам. Впоследствии он возглавил крупные добровольческие части, сформированные из советских военнопленных. Эти части возникли первоначально для того, чтобы включением „добровольцев“ в тыловые службы высвободить немецких солдат для использования на фронте. Постепенно при дивизиях армейских корпусах и армиях были сформированы целые подразделения численностью до батальона…
Как правило, эти «добровольческие» подразделения на фронте не использовались… Их моральный дух и, следовательно, надежность колебались в зависимости от обстановки на фронте. Пока им казалось, что немцы сильнее русских, на них можно было положиться. Но когда в 1943 г. немецкие войска начали терпеть повсюду крупные поражения, которые привели к большим отступлениям, использование этих «добровольцев» на Востоке стало невозможным. Только тогда немецкая пропаганда в связи с изменившейся военной обстановкой и нехваткой людских резервов заговорила о «русском человеке», которого нужно было завоевать на свою сторону. Однако было уже слишком поздно, чтобы воодушевить людей Востока и мобилизовать их на борьбу за интересы Германии. Таким образом, «власовская армия» была мертворожденным плодом».
Непроясненной до конца остается и история освобождения Праги в сорок пятом году, восстание в которой началось не в мае, как привыкли указывать наши военные историки, а еще 5 апреля. «Одной из самых странных историй на том этапе войны была роль, — пишет английский журналист Александр Верт в книге „Россия в войне 1942 — 1945“, — которую сыграли в боях в Праге власовцы, бросавшие своих немецких хозяев…» Эти события не такого уж давнего времени все еще ждут искреннего и добросовестного летописца.
Бывший же командующий 2-й ударной армией генерал-лейтенант Власов, попавший в немецкий плен 15 июля 1942 года, за измену Родине и пособничество врагу Военной коллегией Верховного суда СССР 1 августа 1946 года был приговорен к высшей мере наказания — смертной казни через повешение.
Второго августа приговор приведен в исполнение.
70
Руди Пикерт не знал, что, оставь он автомат в блиндаже, разыгравшиеся события не были бы столь трагичными. Да и событий бы никаких не случилось, пойди он безоружным навестить фельдфебеля Венделя, который стал ротным обером и жил теперь со старшим писарем в отдельной землянке. Но откуда Пикерту было знать, что охотятся вовсе не за ним, а за его автоматом…
Удар по затылку был достаточно сильным, чтобы навсегда избавить фюрера от ефрейтора по имени Рудольф Пикерт. Но пилотка, сдвинутая назад, помешала рослому старшине Паше Хрестенкову отправить студента-богослова к праотцам. Когда же вместе со Степаном Чекиным оттащили его в кусты, Хрестенков поднял руку с ножом, чтобы добить оглушенного немца. Сержант остановил его.
— Доставим «языка» командиру, — шепнул он, громко говорить не полагалось, ведь рядом проходила жердевая дорожка, по которой сообщались немцы. — Авось и пригодится, проходы нам покажет.
…Отряд Олега Кружилина, который вот уже месяц действовал в немецком тылу, превратился в довольно боеспособную единицу, перешедшую к партизанским методам борьбы с врагом. Пригодился опыт, который накопил Олег за время службы при Особом отделе. Надежным помощником оказался сержант Чекин. В свою группу Кружилин брал далеко не каждого, понимая, что чересчур разросшийся отряд станет в условиях болотистого леса неуправляемым, уязвимым и небоеспособным. И собирал вокруг себя таких людей, которые в состоянии были и не отсиживаться в кустах, и не спешить очертя голову к линии фронта, чтобы попасть в расставленные гитлеровцами сети, а умело драться, нанося врагу максимальный урон. Конечно, и Кружилин мыслил вырваться на свободу. Только он, много раз ходивший в тыл врага, хорошо понимал, что сейчас передний край стабилизировался, и пройти через него весьма непросто.
Надо было отойти на запад, оборудовать в непроходимых местах хотя бы относительно безопасный лагерь, дать людям прийти в себя, а затем двинуться на север. Сначала по дальним тылам, затем повернуть на восток, перейти Октябрьскую железную дорогу и выйти к линии фронта там, где нет сплошной линии обороны, и в одно из таких окон провести своих людей.
Сейчас они решили главную проблему — добыли продовольствие, удачно напав на машину немецких фуражиров. Операция была так тщательно спланирована, что люди Олега не получили ни царапины, а вермахт потерял добротный грузовик, его утопили, предварительно разгрузив, в болоте, а с ним фельдфебеля и двух солдат.
В машине обнаружили мешок соли, что было как нельзя кстати: кое-какой скот удалось реквизировать на подворьях старост и полицаев, из него приготовили впрок солонину. Теперь очередь за оружием. Кружилин понимал, что им надо перейти на немецкие автоматы, ибо к немногим русским автоматам и винтовкам патронов почти не осталось. Был у них и ручной пулемет с одним диском, но его надолго не хватит. Надо вооружить отряд заново, а затем уже предпринять налет на небольшой гарнизон, где можно разжиться и продовольствием, и боеприпасами.
Боевой опыт подсказывал Олегу, что только внезапность будущих акций обеспечит успех действий, ибо нет защиты от истинной внезапности. А пока он разослал наиболее ловких бойцов попарно, чтоб охотились на одиночных, зазевавшихся немцев, вооруженных автоматами. На долю Чекина и Хрестенкова достался ефрейтор Пикерт. Когда его доставили в лагерь, старший лейтенант удивленно посмотрел на долговязую фигуру. Лицо ее пока скрывал вещмешок, который Хрестенков набросил пленному на голову.
— А это что за чудо? — спросил Кружилин.
— Степаша вам сюрприз сготовил, — усмехнулся Хрестенков, так и не уверовавший в то, что этот белобрысый черт может им быть полезен. Но спорить с Чекиным, который был правой рукой командира, не стал.
— «Язык», товарищ старший лейтенант, — объяснил Степан.
— Мешок-то снимите, — распорядился командир.
Хрестенков повиновался. Под мешком оказалась всклокоченная голова белокурого парня. Руди Пикерт ошалело посмотрел на старшего лейтенанта и замычал. Едва Степан вынул изо рта пленника кусок портянки, тот с отвращением сплюнул.
— Unrat! — сказал он. — Дерьмо!..
Олег Кружилин оживился и с интересом посмотрел на «языка».
— Кто вы? — спросил он по-немецки.
Пикерт вытянулся так, словно перед ним находился командир батальона майор Гельмут Кайзер, и четко ответил на вопрос, сохраняя достоинство солдата германского вермахта.
— Я хотел бы узнать, кем вы были в гражданской жизни, — заметил Олег. — До призыва в армию…
Тот удивленно посмотрел на русского офицера, вид у которого был, прямо сказать, далеко не элегантный. Хотя Кружилин и старался изо всех сил продлить жизнь выцветшей гимнастерке и хлопчатобумажным брюкам, но, увы, сказывался месяц лесной жизни… Удивил Пикерта не сам вопрос, о духовном образовании его уже спрашивали, когда он попал в плен впервые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138