– Предварительные тесты показывают острый сердечный приступ. Кровяное давление находится на критическом уровне. Прежде всего надо его согнать и стабилизировать состояние пациента.
Диагноз был доведен до Анны с помощью переводчицы, которую звали Марджори Бейкер. И отец, и мать ее были глухими, так что язык жестов стал ее первым языком. Сейчас Марджори имела удостоверения переводчика пятого уровня и инструктора по обучению глухонемых. Вот почему она знала Анну. Во время ее учебы она работала с Анной, а потом стала ее подругой.
Кроме административных обязанностей в ряде государственных школ, Марджори Бейкер также исполняла роль представителя глухонемых, проживающих в сельских общинах восточного Техаса. В отличие от подобных учреждений в крупных городах местная больница не имела телетайпной системы для слабослышащих, поэтому, как только туда поступил Делрей, Марджори немедленно позвонили. Она приехала, спокойная и сосредоточенная. Джеку она сразу понравилась.
– А что будет после того, как кровяное давление снизится и состояние Делрея стабилизируется? – спросила она, переводя вопрос Анны.
К чести доктора, он не стал ходить вокруг да около.
– Затем понадобится операция. Альтернативы операции, типа ангиопластики или ограничения рабочего времени, я не вижу. Острый сердечный приступ – это серьезно.
– Вы можете сделать ее здесь? – спросила Марджори.
Операцию? – Когда Анна кивнула, он ответил: – Нет, мэм. Я кардиолог, а не кардиохирург. Могу порекомендовать вам нескольких прекрасных хирургов в Хьюстоне и Далласе. Кого бы вы ни выбрали, мы подробно проинформируем его о состоянии мистера Корбетта, снабдим всеми пленками и так далее. У нас так принято. Мы постараемся причинить вам как можно меньше неудобств.
– Мои неудобства меня не беспокоят, – перевела Марджори. – Я хочу, чтобы для моего свекра все сделали как можно лучше.
– Ну разумеется! – сказал врач.
– Дедушка выздоровеет, Джек?
– Приложим для этого все усилия.
Стыдясь своих слез, Дэвид отвернулся и прижался лицом к ноге Джека.
– Можете вы хоть что-то сказать о том, каковы его шансы? – спросил Джек у врача.
– Пока об этом рано говорить. Нет, действительно, – добавил врач, заметив на лице Анны скептическое выражение. – Не хочу вас обманывать – сейчас его состояние критическое. Он лежит в палате интенсивной терапии, и мы будем всю ночь следить за его самочувствием. К утру я смогу дать вам более определенный прогноз.
– А может, переправить его на вертолете в Хьюстон или Даллас? – Этот вопрос задала Марджори, но Анна с энтузиазмом закивала в знак одобрения.
– В его нынешнем положении это рискованно, – ответил доктор. – Если бы на его месте был мой отец, я бы не стал спешить, а подождал бы, пока состояние стабилизируется. – Он сочувственно улыбнулся Анне и положил руку ей на плечо. – Я понимаю, что вы вовсе не это хотели бы услышать. Но сейчас я больше ничем не могу вас порадовать.
Прежде чем вернуться к делам, доктор сказал, что сиделка даст знать Анне, когда ей можно увидеть Делрея.
Обещанный визит состоялся через полчаса. Выйдя из приемного покоя, Анна поспешила вслед за медсестрой. Вместе с ней ушла Марджори. Джек и Дэвид остались их ждать.
– Почему мне нельзя увидеть дедушку? – захныкал мальчик.
– Потому что палата реанимации только для тех, кто очень болен. Маленьким мальчикам вход туда запрещен.
– А почему?
– Ты станешь шуметь и беспокоить пациентов.
– Я не стану шуметь.
– Хочешь, я почитаю тебе сказку? – К счастью, Джек захватил с собой книжку.
– Это плохая книжка. В ней даже нет картинок. Отвлечь мальчика так и не удалось. Когда через десять минут появилась Анна, Джек вздохнул с облегчением. Она казалась бледной и расстроенной, но ради Дэвида заставила себя улыбнуться, сказав, что дедушка спит.
– Я хочу видеть дедушку! – У мальчика начала дрожать нижняя губа.
– У него трубочки в носу и на руках, – сказала Марджори Бейкер.
– Как показывают по телевизору?
– Да, но в реальной жизни это выглядит по-другому. Тебе не понравится это зрелище, да и дедушка не захочет, чтобы ты видел его таким. Кроме того, ты его разбудишь, а это для него вредно.
– Вы хотите, чтобы я забрал его домой? – обращаясь к Анне, спросил Джек.
– Нет! – заныл Дэвид. – Я хочу остаться здесь, с дедушкой.
И он начал плакать. Анна прижала его к себе и стала поглаживать по голове. Как заметил Джек, волосы мальчика были все еще влажными от речной воды. Крепко обняв, Анна принялась его убаюкивать. Вскоре всхлипывания стали реже, но Дэвид по-прежнему цеплялся за мать.
– Как я догадываюсь, он остается, – улыбнувшись Джеку, обронила Марджори. – Во всей этой суматохе нас толком не представили. Я только знаю, что вас зовут Джек.
– Сойер, – сказал он, пожимая ей руку. – Спасибо, что приехали. Анна рада, что вы здесь.
– Ну а я рада, что могу помочь.
Еще раз улыбнувшись, Марджори села рядом с Анной, и они начали переговариваться между собой на языке жестов. Через час Анна еще раз наведалась в палату интенсивной терапии. Состояние Делрея оставалось тяжелым.
Персонал больницы уговаривал ее вернуться домой, но Анна не желала об этом и слышать. От больницы до ранчо было целых полчаса езды, а Делрею в любой момент могло стать лучше – или хуже. Так или иначе, она хотела быть рядом.
Марджори тоже предложила остаться, но Анна настояла на том, чтобы она уехала.
– Только при условии, что ты сообщишь мне по пейджеру, если ситуация изменится.
Анна обещала.
Джек не знал, что от него требуется. Должен ли он уйти или остаться? Что предпочтительнее для Анны? Чувствуя себя неловко, он сел на диван, стоявший под углом к тому, который занимали Анна и Дэвид, и выбрал из стопки старых журналов издание по рыбной ловле.
В полночь верхний свет был выключен и взамен его, как будто приглашая ко сну, загорелись тусклые настольные лампы.
Других посетителей в комнате не было, не считая одной пожилой пары. Мужчина лежал на спине с открытым ртом и храпел. Женщина, очевидно его жена, стонала во сне.
«Интересно, что привело их сюда?» – подумал Джек.
Спустя некоторое время Дэвид тоже уснул. Анна отнесла его на другой диван и накрыла одеялом, которое дала дежурная. Джек заметил, что Анна обнимает себя за плечи, и коснулся ее руки.
– Холодно! – Она указала на установленный наверху кондиционер. Тогда Джек попросил еще одно одеяло и протянул его Анне.
– Спасибо, – знаками сообщила она.
– Не стоит благодарности. Хотите пить? Кофе? Кока? Сок?
Она покачала головой и, прислонившись к спинке кушетки, с усталым видом закрыла глаза.
Джек уселся поудобнее. Довольно скоро он понял, что ловля окуней его мало занимает. Второй журнал заинтересовал его не больше первого.
Пожалуй, он не может читать из-за Анны. Сейчас ее голова откинута назад, и это упрямо напоминает ему о той черно-белой фотографии, где Анна запечатлена на фоне изгороди.
С ее стороны это была просто гениальная находка – так расположить камеру, продумать верную позу и вдобавок грамотно использовать светотени. Получилось красиво.
А ее можно назвать красивой? Наверное, да, но красота Анны не такая, как красота фотомодели или кинозвезды, – она не классическая, не такая… предсказуемая, что ли. Ее черты лица интереснее и все время изменяются в зависимости от настроения. На это лицо можно смотреть без конца – или по крайней мере до тех пор, пока вы не поймете, почему не можете отвести от него глаз.
Хотелось бы знать, как Анна расценивает то, что произошло в сарае. О чем она думала, когда мчалась по двору так, будто за ней гонятся тысяча чертей?
Возможно, ни о чем. Может быть, она размышляла о том, почему никак не пойдет дождь, или прикидывала, что приготовить на завтрак и стоит ли покупать те туфли, которые она видела в городе. Впрочем, имело ли для нее какое-то значение это маленькое происшествие? В его глазах мир перевернулся, а в ее, вероятно, даже не покачнулся.
Что касается Джека, то он тогда был готов прижать ее к себе и поцеловать в губы. Она убегала с таким видом, как будто боялась, что он это сделает. Но почему она испугалась? Неужто хотела, чтобы он ее поцеловал?
Не стоит себе льстить. Она могла убежать потому, что у него плохо пахнет изо рта. Или у нее. А может, он ей просто не нравится.
Привлекательным, пожалуй, его не назовешь. При взгляде на лицо Джека кажется, что его вырезал из куска дерева какой-то неумелый любитель, причем с помощью циркулярной пилы. Нет, никаких призов на конкурсе красоты он бы не выиграл.
Тем не менее у него никогда не было проблем с женщинами. Должно быть, в его внешности все-таки что-то есть?
Женщины часто говорили ему, что находят в его лице нечто сексуальное. Наверное, в том-то и дело – он слишком сексуален.
Анна тогда в панике бежала из сарая. Инстинкт самосохранения подсказывает женщинам, когда их женственности что-то угрожает. Возможно, она боялась, что он в порыве животной страсти повалит ее на солому и изнасилует?
Нет, Джек не знает, о чем она в тот вечер думала. Единственное, что он знает, – в ту ночь ему было не до сна. Когда же наконец он уснул, то проснулся вскоре весь в поту (хотя кондиционер с шумом гнал на его обнаженное тело волны прохладного воздуха) и с такой эрекцией, которая могла бы завоевать приз на специальном конкурсе.
* * *
Анна пробудилась словно от толчка. Немного погодя она пришла в себя и поняла, где находится и почему. Тяжелое чувство тут же сдавило ей грудь. В последние несколько недель перед смертью Дина она провела в этой комнате для посетителей многие часы. Тогда ее самоотверженность не повлияла на результат, не повлияет и сейчас, но тем не менее она не может бросить Делрея, так же как в свое время не могла бросить Дина.
Повернув голову, она посмотрела на кушетку, где спал Дэвид, и убедилась, что с ним все хорошо. Вздохнув, она потянулась и повертела головой, чтобы размять затекшую шею. Затем Анна бросила взгляд на часы; до следующего посещения оставалось еще много времени.
Она взглянула на Джека Сойера. Он спал, грудь его мерно вздымалась и опускалась. Ноги свешивались с кушетки – одна вытянута, другая слегка согнута в колене. Руки расслабленно лежали на бедрах.
Анна смотрела на его руки и вспоминала о том, как к ним прикасалась. В свое время она учила Дэвида языку жестов, стараясь буквально поставить его пальцы на соответствующее место. Этот же метод она применила к Джеку Сойеру. Однако прикосновение его руки очень сильно отличалось от прикосновения руки ее сына.
У Джека длинные и сильные пальцы, на кончиках мозоли.
На тыльной стороне пальцев растут выгоревшие на солнце волоски. Ногти коротко подстрижены, хотя и не совсем ровно.
У Дэвида нежная рука ребенка. У Джека рука мужчины, от которого пахнет солнцем, потом и соломой. Стоя рядом, она видела, как отчетливо бьется пульс у него на горле, чувствовала на своем лице его дыхание, а от его взгляда внутри все обрывалось.
Джек внезапно открыл глаза и заметил, что она смотрит на него.
Он быстро сел.
– Все в порядке?
– Да.
– От врача ничего нет?
– Нет.
Он посмотрел на Дэвида. Она проследила за его взглядом, и затем, когда их глаза вновь встретились, оба улыбнулись.
Дэвид спал на спине, прикрыв голову одной рукой, другая свешивалась с края кушетки.
– Хорошо, когда можешь так спать, правда? – сказал Джек. – Наверно, он сильно устал, когда плавал.
Плавал? Выражение ее лица говорило само за себя.
– Черт возьми! Я вытащил кошку из мешка. Эти слова удивили ее еще сильнее.
Джек попытался объяснить:
– Это означает «выдать тайну». Я учил Дэвида плавать. Мы каждый день понемногу практикуемся. Мы хотели сделать вам сюрприз.
Она кивнула в знак того, что теперь поняла.
– Когда вы позвонили в колокольчик, мы были на речке. Джек вбежал в дом босиком и без рубашки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58