Я ограничился поисками на земле.
— И вы нашли оружие?
— Да.
— Как скоро после вашего приезда?
— Через пять минут.
— Это произошло случайно?
— По своему опыту я знаю, как далеко можно забросить обычный пистолет определенного веса при этих обстоятельствах. Поэтому я сразу проверил место, где оружие могло приземлиться. Конечно, я нашел след на влажной земле, показывающий, что нечто ударилось об нее, отскочило, а затем погрузилось в мягкую влажную землю. Я попробовал землю и нашел револьвер.
— Какой марки револьвер?
— Револьвер системы «смит-и-вессон» с пятидюймовым стволом, тридцать восьмого калибра, номер S 910684.
— Что вы сделали с этим пистолетом?
— Я взял его в свою лабораторию и проверил на отпечатки пальцев, но ничего не нашел. Я также проверил патроны в нем.
— Сколько там было патронов?
— Шесть. В барабане было три целых патрона и три разряженных.
— Что вы узнали по пустым гильзам?
— Две из них — системы «петерс», тридцать восьмого калибра. Одна — «Ю.М.К.».
— Вы взвешивали пули из неразряженных патронов?
— Да.
— Что вы обнаружили?
— Что патроны «петерс» содержали свинцовые пули весом сто пятьдесят восемь граммов каждая.
— Вы проверяли извлеченную из тела пулю?
— Да.
— Каким способом?
— Вначале я замерил следы от нарезки и проанализировал смолу, чтобы определить вид оружия, из которого выстрелена пуля.
— Что это было за оружие?
— Пуля была выстрелена из револьвера «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра.
— Вы затем проверяли, из того ли револьвера, что вы нашли в описанном вами месте, была выстрелена пуля?
— Да. Проверка показала, что человек был убит пулей из этого револьвера.
— Этот револьвер сейчас у вас?
— Да.
— Вношу предложение, — заявил Гамильтон Бюргер, — называть извлеченную из убитого пулю «вещественным доказательством В», а револьвер — «вещественным доказательством Г». Есть возражения со стороны защиты?
— Нет, ваша честь, — ответил Мейсон.
— Расскажите о гильзах, найденных вами в барабане пистолета.
— Я сфотографировал патроны на месте, так что их положение можно определить. На патронах мною нацарапаны номера — 1, 2, 3, 4, 5 и 6 — и проставлены соответствующие номера на барабане револьвера, так что положение патронов можно восстановить.
— У вас есть фотографии?
— Да.
— Что на них показано?
— На них показан барабан револьвера. Камера номер шесть, расположенная в верхней части барабана, содержала патрон «Ю.М.К.». Это, должно быть, последний выстреленный патрон.
— Что вы сделали с гильзами?
— Я поместил их в коробки, пронумеровав в соответствии с положением гильз в барабане.
— Я прошу, чтобы все они, наряду с фотографиями, были приняты как вещественные доказательства с присвоением соответствующего номера, — заявил Гамильтон Бюргер.
— Нет возражений, — откликнулся Мейсон.
— Тогда все, — сказал Бюргер.
— Нет и перекрестных вопросов, — добавил Мейсон.
Судья Хойт откашлялся:
— Мистер Мейсон.
— Да, ваша честь.
— Суду известны факты, когда адвокаты пытаются воспользоваться судом.
— Да, ваша честь.
— Я вас в этом не обвиняю.
— Спасибо, ваша честь.
— Однако я знаю, что в отчаянном положении находчивый адвокат может попытаться уклониться от перекрестного допроса свидетеля, заявив впоследствии, что был запуган замечаниями обвинителя и суда. Поэтому я предупреждаю вас, мистер Мейсон, что суд не только не пытается оградить вас от уместного перекрестного допроса свидетелей, но считает, что ваша обязанность как адвоката — задавать перекрестные вопросы свидетелям, дающим показания против вашего подзащитного. В свете этого заявления вы хотите задать вопрос кому-либо из выступивших свидетелей?
— Нет, ваша честь.
— Давайте запишем в протокол, — сказал судья Хойт, — что суд вновь предоставил защите возможность перекрестного допроса свидетелей, но адвокат отказался от него.
— Нет возражений, — весело сообщил Мейсон.
Гамильтон Бюргер сердито посмотрел на него.
— Вызывается Гарольд Огелсби, — объявил Гамильтон Бюргер.
На место свидетеля вышел Огелсби, принес присягу и представился как полицейский-детектив.
— Вы допрашивали обвиняемую утром четвертого числа этого месяца?
— Да, сэр.
— Это было на следующий день после обнаружения тела Джорджа К. Латтса?
— Да, сэр.
— Вы просили ее сделать какие-либо заявления?
— Я напомнил ей о ее правах. Я сказал ей, что, если она сделает какие-либо заявления, они могут быть использованы против нее. Я ей сказал, что если она может удовлетворительно объяснить, почему она была поблизости от места убийства в это время, то мы ее освободим.
— И она сделала заявление?
— Нет.
— Минутку, — сказал судья Хойт. — Вы хотите опротестовать, мистер Мейсон?
— Нет, ваша честь.
— Тогда суд заявляет протест в ваш адрес, — сообщил судья Хойт. — Обвиняемый не обязан делать заявления. Замечу, что это не тот случай, когда подсудимый обвиняется в преступлении и ему не удается это отрицать. В данном случае обвиняемому было предложено сделать заявление, но он промолчал. Суд найдет ответ из протокола. Суд протестует по этому поводу от имени обвиняемого.
— Очень хорошо, ваша честь, — сказал Гамильтон Бюргер. — Вопрос был предварительный.
— Тогда возвращайтесь к своему вопросу, — нервно рявкнул судья Хойт.
— Да, ваша честь.
Гамильтон Бюргер улыбался теперь вежливо и торжествующе, готовый закрыть дело. Он ясно представлял себе газетные комментарии, говорящие, что хоть Перри Мейсону и удалось запутать судей, но его пиротехника потерпела поражение, поскольку Гамильтон Бюргер взял в свои руки все стадии предварительного слушания.
— Приходилось ли вам обыскивать сумочку подсудимой? — спросил Гамильтон Бюргер, обращаясь к Огелсби.
— Я попросил разрешения осмотреть ее.
— Она не протестовала?
— Нет.
— Вы осмотрели сумочку?
— Да.
— Сейчас я не собираюсь расспрашивать о всех вещах, находившихся в сумочке, так как многие из них не имеют отношения к делу. Я лишь спрошу, был ли там листок бумаги?
— Был.
— Что это была за бумага?
— Это была квитанция об оплате такси компании «Красная линия», с номером машины семь-шестьдесят один, номер поездки девять восемьдесят четыре, на сумму два доллара девяносто пять центов.
— Вы сказали, что такси имело номер семь-шестьдесят один?
— Да, сэр.
— Квитанция у вас с собой?
— Да.
— Та, которую вы нашли в сумочке обвиняемой?
— Да.
— Прошу записать ее в качестве улики, — объявил Гамильтон Бюргер. — С позволения суда, я подшиваю ее в дело.
— Нет возражений, — весело заметил Мейсон. — Безусловно, она может быть принята в качестве улики.
— Перекрестный допрос? — спросил Гамильтон Бюргер.
— Нет вопросов.
Судья Хойт вновь попытался что-то сказать, но сдержался.
— Позовите Джерома К. Кедди, — объявил Гамильтон Бюргер.
Джером Кедди принес присягу, назвал свое имя, адрес и место работы — водитель такси компании «Красная линия».
— Третьего числа этого месяца вы выезжали на работу?
— Да.
— Какой был номер вашего такси?
— Номер семь-шестьдесят один.
— Где вы находились тем днем примерно в четыре сорок пять?
— Примерно в четыре тридцать я завез пассажира в загородный клуб, а затем возвращался в город порожняком.
— Вы следовали курсом, проходившим мимо указанной на этой карте — вещественное доказательство А — точки?
— Да, сэр.
— Что-нибудь случилось, когда вы подъехали к перекрестку с этой дорогой?
— Когда я приблизился к перекрестку, я увидел красивую женщину, одетую в белую юбку, белые туфли и спортивный жакет с красной отделкой. Она бежала по этой дороге…
— Минутку. Покажите на карте, что вы имеете в виду, говоря «эта дорога».
Свидетель подошел к карте и показал дорогу.
— Пусть запишут в протокол, — сказал Гамильтон Бюргер, — что свидетель указал на единственную дорогу, ведущую к основной трассе от участка, где было найдено тело. Теперь вернитесь на свое свидетельское место, мистер Кедди, и расскажите, что произошло дальше.
— Эта женщина казалась очень взволнованной и расстроенной, очень нервничала. Она проголосовала. Я хотел взять пассажира, разумеется, и притормозил сразу, как только ее заметил. Она определенно была расстроена и нервничала. Вначале она не могла мне толком сказать, куда ехать. Сказала, чтобы я ехал в сторону города. Я видел, что она раздумывает. Потом она сказала, что ей нужно на Юнион-Стейшн. Это было сказано наугад, так как…
— Достаточно, — сказал судья Хойт. — Поскольку долг суда — защищать права подсудимого, суд постарается это сделать. Свидетель не должен делать свои выводы. Просто перечисляйте факты.
— Да, — поддакнул Гамильтон Бюргер, — перечисляйте только факты.
— Она попросила меня отвезти ее на Юнион-Стейшн, — продолжал Кедди, — что я и сделал.
— Вы еще разговаривали?
— Я спросил, что произошло и могу ли я чем-то помочь.
— Что она ответила?
— Сказала, что все в порядке.
— Вы ее рассмотрели?
— Конечно.
— Кто была эта женщина?
— Обвиняемая.
— Укажите ее, пожалуйста. Свидетель указал на Сибил Харлан.
Запишите в протокол, — сказал Гамильтон Бюргер, — что свидетель указал прямо на обвиняемую Сибил Харлан.
— Нет возражений, — спокойно сказал Мейсон. Судья Хойт нахмурился, глянув в его сторону.
— Что вы делали потом? — спросил Бюргер.
— Ну, я отвез ее на Юнион-Стейшн и уехал.
— Какая была плата, вы помните?
— Помню точно. Два доллара девяносто пять центов. Она дала мне три с половиной доллара. Вышло пятьдесят пять центов на чай.
— Вы проследили, куда она пошла?
— Она пошла на станцию, а потом повернула к стоянке такси. Я понял, что она собирается…
— Не нужно ваших выводов, — сказал судья Хойт. — Суд не собирается больше вас предупреждать, мистер Кедди.
— Да, сэр.
— Называйте меня «ваша честь».
— Продолжайте, — сказал Гамильтон Бюргер.
— Это все.
— Минутку, — заметил Гамильтон Бюргер, — ваше такси оборудовано, как все другие такси «Красной линии», счетчиком, начинающим работать, как только вы берете пассажира?
— Да, сэр.
— Счетчик связан со спидометром и часовым механизмом, так что он регистрирует сумму оплаты?
— Да, сэр.
— А при завершении поездки эта сумма может отпечататься на листке бумаги, который вы вручаете пассажиру?
— Да, сэр. Большинство пассажиров их не берет, но такая бумага существует.
Так и случилось, когда вы подъехали к Юнион-Стейшн?
— Да, сэр.
— Что сделала обвиняемая?
— Она взяла квитанцию и положила ее в свою сумочку.
— Теперь, — сказал Гамильтон Бюргер, — я покажу вам листок бумаги и спрошу: знаете ли вы, что это?
— Да, сэр.
— Что это?
— Это квитанция моего такси, которую я дал тогда обвиняемой.
— Где?
— У Юнион-Стейшн.
— В какое время?
— О, полагаю, мы там были в одну-две минуты шестого.
— А что записано на бумаге?
— Там написан номер поездки — девять восемьдесят четыре, номер моего такси — семь-шестьдесят один и сумма на счетчике — два доллара девяносто пять центов.
— Все, — сказал Гамильтон Бюргер.
Свидетель встал и уже собирался сойти со свидетельского места, когда раздался голос Мейсона:
— С разрешения суда я задам несколько перекрестных вопросов.
Судья Хойт, который уже начал беспокоиться, с облегчением откинулся назад.
— Вы узнаете этот листок? — спросил Мейсон.
— Да.
— И вы узнаете подзащитную?
— Да, сэр.
— В тот день вы впервые видели обвиняемую там, где показали на карте?
— Да, сэр.
— Как по-вашему, раньше вы с ней встречались?
— По-моему, я ее раньше никогда в жизни не видел.
— Когда вы ее видели в следующий раз? — осторожно спросил Мейсон.
— Когда меня попросили узнать ее среди нескольких других женщин в полицейском участке.
— Когда это было?
— Примерно в десять — одиннадцать утра, четвертого числа.
— Вы узнали ее?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— И вы нашли оружие?
— Да.
— Как скоро после вашего приезда?
— Через пять минут.
— Это произошло случайно?
— По своему опыту я знаю, как далеко можно забросить обычный пистолет определенного веса при этих обстоятельствах. Поэтому я сразу проверил место, где оружие могло приземлиться. Конечно, я нашел след на влажной земле, показывающий, что нечто ударилось об нее, отскочило, а затем погрузилось в мягкую влажную землю. Я попробовал землю и нашел револьвер.
— Какой марки револьвер?
— Револьвер системы «смит-и-вессон» с пятидюймовым стволом, тридцать восьмого калибра, номер S 910684.
— Что вы сделали с этим пистолетом?
— Я взял его в свою лабораторию и проверил на отпечатки пальцев, но ничего не нашел. Я также проверил патроны в нем.
— Сколько там было патронов?
— Шесть. В барабане было три целых патрона и три разряженных.
— Что вы узнали по пустым гильзам?
— Две из них — системы «петерс», тридцать восьмого калибра. Одна — «Ю.М.К.».
— Вы взвешивали пули из неразряженных патронов?
— Да.
— Что вы обнаружили?
— Что патроны «петерс» содержали свинцовые пули весом сто пятьдесят восемь граммов каждая.
— Вы проверяли извлеченную из тела пулю?
— Да.
— Каким способом?
— Вначале я замерил следы от нарезки и проанализировал смолу, чтобы определить вид оружия, из которого выстрелена пуля.
— Что это было за оружие?
— Пуля была выстрелена из револьвера «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра.
— Вы затем проверяли, из того ли револьвера, что вы нашли в описанном вами месте, была выстрелена пуля?
— Да. Проверка показала, что человек был убит пулей из этого револьвера.
— Этот револьвер сейчас у вас?
— Да.
— Вношу предложение, — заявил Гамильтон Бюргер, — называть извлеченную из убитого пулю «вещественным доказательством В», а револьвер — «вещественным доказательством Г». Есть возражения со стороны защиты?
— Нет, ваша честь, — ответил Мейсон.
— Расскажите о гильзах, найденных вами в барабане пистолета.
— Я сфотографировал патроны на месте, так что их положение можно определить. На патронах мною нацарапаны номера — 1, 2, 3, 4, 5 и 6 — и проставлены соответствующие номера на барабане револьвера, так что положение патронов можно восстановить.
— У вас есть фотографии?
— Да.
— Что на них показано?
— На них показан барабан револьвера. Камера номер шесть, расположенная в верхней части барабана, содержала патрон «Ю.М.К.». Это, должно быть, последний выстреленный патрон.
— Что вы сделали с гильзами?
— Я поместил их в коробки, пронумеровав в соответствии с положением гильз в барабане.
— Я прошу, чтобы все они, наряду с фотографиями, были приняты как вещественные доказательства с присвоением соответствующего номера, — заявил Гамильтон Бюргер.
— Нет возражений, — откликнулся Мейсон.
— Тогда все, — сказал Бюргер.
— Нет и перекрестных вопросов, — добавил Мейсон.
Судья Хойт откашлялся:
— Мистер Мейсон.
— Да, ваша честь.
— Суду известны факты, когда адвокаты пытаются воспользоваться судом.
— Да, ваша честь.
— Я вас в этом не обвиняю.
— Спасибо, ваша честь.
— Однако я знаю, что в отчаянном положении находчивый адвокат может попытаться уклониться от перекрестного допроса свидетеля, заявив впоследствии, что был запуган замечаниями обвинителя и суда. Поэтому я предупреждаю вас, мистер Мейсон, что суд не только не пытается оградить вас от уместного перекрестного допроса свидетелей, но считает, что ваша обязанность как адвоката — задавать перекрестные вопросы свидетелям, дающим показания против вашего подзащитного. В свете этого заявления вы хотите задать вопрос кому-либо из выступивших свидетелей?
— Нет, ваша честь.
— Давайте запишем в протокол, — сказал судья Хойт, — что суд вновь предоставил защите возможность перекрестного допроса свидетелей, но адвокат отказался от него.
— Нет возражений, — весело сообщил Мейсон.
Гамильтон Бюргер сердито посмотрел на него.
— Вызывается Гарольд Огелсби, — объявил Гамильтон Бюргер.
На место свидетеля вышел Огелсби, принес присягу и представился как полицейский-детектив.
— Вы допрашивали обвиняемую утром четвертого числа этого месяца?
— Да, сэр.
— Это было на следующий день после обнаружения тела Джорджа К. Латтса?
— Да, сэр.
— Вы просили ее сделать какие-либо заявления?
— Я напомнил ей о ее правах. Я сказал ей, что, если она сделает какие-либо заявления, они могут быть использованы против нее. Я ей сказал, что если она может удовлетворительно объяснить, почему она была поблизости от места убийства в это время, то мы ее освободим.
— И она сделала заявление?
— Нет.
— Минутку, — сказал судья Хойт. — Вы хотите опротестовать, мистер Мейсон?
— Нет, ваша честь.
— Тогда суд заявляет протест в ваш адрес, — сообщил судья Хойт. — Обвиняемый не обязан делать заявления. Замечу, что это не тот случай, когда подсудимый обвиняется в преступлении и ему не удается это отрицать. В данном случае обвиняемому было предложено сделать заявление, но он промолчал. Суд найдет ответ из протокола. Суд протестует по этому поводу от имени обвиняемого.
— Очень хорошо, ваша честь, — сказал Гамильтон Бюргер. — Вопрос был предварительный.
— Тогда возвращайтесь к своему вопросу, — нервно рявкнул судья Хойт.
— Да, ваша честь.
Гамильтон Бюргер улыбался теперь вежливо и торжествующе, готовый закрыть дело. Он ясно представлял себе газетные комментарии, говорящие, что хоть Перри Мейсону и удалось запутать судей, но его пиротехника потерпела поражение, поскольку Гамильтон Бюргер взял в свои руки все стадии предварительного слушания.
— Приходилось ли вам обыскивать сумочку подсудимой? — спросил Гамильтон Бюргер, обращаясь к Огелсби.
— Я попросил разрешения осмотреть ее.
— Она не протестовала?
— Нет.
— Вы осмотрели сумочку?
— Да.
— Сейчас я не собираюсь расспрашивать о всех вещах, находившихся в сумочке, так как многие из них не имеют отношения к делу. Я лишь спрошу, был ли там листок бумаги?
— Был.
— Что это была за бумага?
— Это была квитанция об оплате такси компании «Красная линия», с номером машины семь-шестьдесят один, номер поездки девять восемьдесят четыре, на сумму два доллара девяносто пять центов.
— Вы сказали, что такси имело номер семь-шестьдесят один?
— Да, сэр.
— Квитанция у вас с собой?
— Да.
— Та, которую вы нашли в сумочке обвиняемой?
— Да.
— Прошу записать ее в качестве улики, — объявил Гамильтон Бюргер. — С позволения суда, я подшиваю ее в дело.
— Нет возражений, — весело заметил Мейсон. — Безусловно, она может быть принята в качестве улики.
— Перекрестный допрос? — спросил Гамильтон Бюргер.
— Нет вопросов.
Судья Хойт вновь попытался что-то сказать, но сдержался.
— Позовите Джерома К. Кедди, — объявил Гамильтон Бюргер.
Джером Кедди принес присягу, назвал свое имя, адрес и место работы — водитель такси компании «Красная линия».
— Третьего числа этого месяца вы выезжали на работу?
— Да.
— Какой был номер вашего такси?
— Номер семь-шестьдесят один.
— Где вы находились тем днем примерно в четыре сорок пять?
— Примерно в четыре тридцать я завез пассажира в загородный клуб, а затем возвращался в город порожняком.
— Вы следовали курсом, проходившим мимо указанной на этой карте — вещественное доказательство А — точки?
— Да, сэр.
— Что-нибудь случилось, когда вы подъехали к перекрестку с этой дорогой?
— Когда я приблизился к перекрестку, я увидел красивую женщину, одетую в белую юбку, белые туфли и спортивный жакет с красной отделкой. Она бежала по этой дороге…
— Минутку. Покажите на карте, что вы имеете в виду, говоря «эта дорога».
Свидетель подошел к карте и показал дорогу.
— Пусть запишут в протокол, — сказал Гамильтон Бюргер, — что свидетель указал на единственную дорогу, ведущую к основной трассе от участка, где было найдено тело. Теперь вернитесь на свое свидетельское место, мистер Кедди, и расскажите, что произошло дальше.
— Эта женщина казалась очень взволнованной и расстроенной, очень нервничала. Она проголосовала. Я хотел взять пассажира, разумеется, и притормозил сразу, как только ее заметил. Она определенно была расстроена и нервничала. Вначале она не могла мне толком сказать, куда ехать. Сказала, чтобы я ехал в сторону города. Я видел, что она раздумывает. Потом она сказала, что ей нужно на Юнион-Стейшн. Это было сказано наугад, так как…
— Достаточно, — сказал судья Хойт. — Поскольку долг суда — защищать права подсудимого, суд постарается это сделать. Свидетель не должен делать свои выводы. Просто перечисляйте факты.
— Да, — поддакнул Гамильтон Бюргер, — перечисляйте только факты.
— Она попросила меня отвезти ее на Юнион-Стейшн, — продолжал Кедди, — что я и сделал.
— Вы еще разговаривали?
— Я спросил, что произошло и могу ли я чем-то помочь.
— Что она ответила?
— Сказала, что все в порядке.
— Вы ее рассмотрели?
— Конечно.
— Кто была эта женщина?
— Обвиняемая.
— Укажите ее, пожалуйста. Свидетель указал на Сибил Харлан.
Запишите в протокол, — сказал Гамильтон Бюргер, — что свидетель указал прямо на обвиняемую Сибил Харлан.
— Нет возражений, — спокойно сказал Мейсон. Судья Хойт нахмурился, глянув в его сторону.
— Что вы делали потом? — спросил Бюргер.
— Ну, я отвез ее на Юнион-Стейшн и уехал.
— Какая была плата, вы помните?
— Помню точно. Два доллара девяносто пять центов. Она дала мне три с половиной доллара. Вышло пятьдесят пять центов на чай.
— Вы проследили, куда она пошла?
— Она пошла на станцию, а потом повернула к стоянке такси. Я понял, что она собирается…
— Не нужно ваших выводов, — сказал судья Хойт. — Суд не собирается больше вас предупреждать, мистер Кедди.
— Да, сэр.
— Называйте меня «ваша честь».
— Продолжайте, — сказал Гамильтон Бюргер.
— Это все.
— Минутку, — заметил Гамильтон Бюргер, — ваше такси оборудовано, как все другие такси «Красной линии», счетчиком, начинающим работать, как только вы берете пассажира?
— Да, сэр.
— Счетчик связан со спидометром и часовым механизмом, так что он регистрирует сумму оплаты?
— Да, сэр.
— А при завершении поездки эта сумма может отпечататься на листке бумаги, который вы вручаете пассажиру?
— Да, сэр. Большинство пассажиров их не берет, но такая бумага существует.
Так и случилось, когда вы подъехали к Юнион-Стейшн?
— Да, сэр.
— Что сделала обвиняемая?
— Она взяла квитанцию и положила ее в свою сумочку.
— Теперь, — сказал Гамильтон Бюргер, — я покажу вам листок бумаги и спрошу: знаете ли вы, что это?
— Да, сэр.
— Что это?
— Это квитанция моего такси, которую я дал тогда обвиняемой.
— Где?
— У Юнион-Стейшн.
— В какое время?
— О, полагаю, мы там были в одну-две минуты шестого.
— А что записано на бумаге?
— Там написан номер поездки — девять восемьдесят четыре, номер моего такси — семь-шестьдесят один и сумма на счетчике — два доллара девяносто пять центов.
— Все, — сказал Гамильтон Бюргер.
Свидетель встал и уже собирался сойти со свидетельского места, когда раздался голос Мейсона:
— С разрешения суда я задам несколько перекрестных вопросов.
Судья Хойт, который уже начал беспокоиться, с облегчением откинулся назад.
— Вы узнаете этот листок? — спросил Мейсон.
— Да.
— И вы узнаете подзащитную?
— Да, сэр.
— В тот день вы впервые видели обвиняемую там, где показали на карте?
— Да, сэр.
— Как по-вашему, раньше вы с ней встречались?
— По-моему, я ее раньше никогда в жизни не видел.
— Когда вы ее видели в следующий раз? — осторожно спросил Мейсон.
— Когда меня попросили узнать ее среди нескольких других женщин в полицейском участке.
— Когда это было?
— Примерно в десять — одиннадцать утра, четвертого числа.
— Вы узнали ее?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29