Зато Денби стал исключением.
— Как вы узнали, что это был тот самый револьвер? — обратился к нему с вопросом адвокат.
— Он имел тот же номер, сэр.
— Вы записали его?
— Нет, сэр. Я просто увидел его…
— И запомнили?
— Да, запомнил, сэр. У меня исключительная память на цифры. По роду своей деятельности я так много имею дел с цифрами, что моя память достаточно натренирована.
— У меня все, — отрезал Мейсон. Кавингтон, криво усмехнувшись, промолвил своему помощнику:
— Бросил, как горячую картофелину, не так ли?
— Точно, — весело согласился Джарвис. Кавингтон продолжал выстраивать цепь доказательств.
Он сообщил, что Эдвард Гарвин и женщина, которую он объявил своей второй женой, Лоррейн Эванс, остановились в гостинице в Ла-Джолле. Призвав в качестве свидетельницы женщину, управляющую гостиницей, он рассказал об их внезапном отъезде оттуда и таком же неожиданном возвращении к обеду, о том, что они собрали вещи и, поспешно расплатившись, оставили гостиницу, при этом по возвращении с ними был еще один человек, который приехал на кабриолете приблизительно такого же размера и цвета, как и кабриолет Гарвина. Кавингтон приближался к кульминационной развязке, и это чувствовалось по его тону.
— Вы бы, — обратился он к управляющей гостиницей из Ла-Джоллы, — смогли опознать этого человека?
Послышался возмущенный голос Мейсона:
— Господин прокурор, к чему эта ненужная трата времени? Это я сопровождал их, и я не собираюсь этого скрывать.
Понимая, что свидетельское показание, на которое он так надеялся, потеряло всю свою остроту, Кавингтон, тем не менее, ухитрился извлечь пользу из признания Мейсона.
— Именно так и было, господин адвокат, — проговорил он, улыбаясь, — сразу же после вашего приезда лицо, по отношению к которому был выдвинут иск по обвинению в двоеженстве, бросилось за пределы страны, в Мексику.
— Вы, — спросил Мейсон, — хотите, чтобы я принес присягу, как свидетель?
— Нет, — покачал головой прокурор, безмятежно улыбаясь, — я докажу все это с помощью другого компетентного свидетеля, которому вы, мистер Мейсон, можете учинить перекрестный допрос. — И, обратившись к судебному приставу, попросил: — Вызовите сеньору Инокенте Мигуериньо.
Пышнотелая, добродушная владелица гостиницы «Виста де ла Меса» вошла в зал суда, соблазнительно покачивая крутыми бедрами. Она охотно опознала адвоката и женщину с каштановыми волосами, которая сидела в кресле позади него; рассказала, как супружеская пара приехала в гостиницу накануне убийства, чтобы переночевать.
Кавингтон взглянул на часы, чтобы лишний раз отметить время, когда взорвется «бомба», предназначенная для ненавистного адвоката.
— Вызовите Говарда Б. Скенлона.
Говард Скенлон, худощавый, рослый, чуть старше пятидесяти лет мужчина, с лицом резко очерченным скулами, тонкими губами и выцветшими голубыми глазами, был переполнен чувством сознания важности своей миссии. Пройдя широкими шагами вперед, он поднял правую руку и принес присягу в верности своих показаний.
Кавингтон снова взглянул на часы и опустился в кресло.
Скенлон назвал суду свое имя и адрес, а затем взглянул в сторону Кавингтона в ожидании вопросов.
Кавингтон обратился к нему в своей излюбленной, нарочито небрежной манере:
— Мистер Скенлон, кем вы работаете?
— Я маляр, сэр.
— Где вы были в ночь на двадцать первое сентября?
— Я останавливался в Тихуане, в гостинице «Виста де ла Меса».
— Мистер Скенлон, не привлекло ли тогда ваше внимание что-либо?
— Да, привлекло, сэр.
— И что именно?
— До того как приехать на юг Калифорнии, я жил вместе с женой в Портленде, штат Орегон. Я пытался найти себе работу…
— Минуточку, — перебил его Кавингтон. — Мистер Скенлон, суд не интересуют ваши личные проблемы. Постарайтесь отвечать строго на поставленный вопрос.
— Хорошо, сэр.
— Так вот, расскажите суду, что именно тогда привлекло ваше внимание.
— Ну, я звонил своей жене, чтобы предложить ей приехать сюда ко мне.
— Ясно. А где сейчас ваша жена?
— В Портленде, штат Орегон.
— И вы звонили ей, чтобы вызвать ее в Тихуану?
— Да.
— В котором часу вы звонили?
— Я звонил в течение всего вечера, но ее не было дома. Она ушла с друзьями в кино и…
— Не следует давать показания о том, чего вы не знаете, мистер Скенлон. Об этом, возможно, позже ваша жена сама расскажет. Говорите только то, что делали вы сами. Итак, вы заявили, что обратили внимание на нечто, потому что в течение всего вечера тщетно пытались дозвониться до своей жены.
— Совершенно верно, сэр.
— Вы все-таки дозвонились до нее?
— Да.
— В котором часу?
— Было где-то около десяти минут одиннадцатого.
— Вы что, смотрели на часы?
— Да, сэр.
— Теперь, пока вы ждали, когда сможете дозвониться до жены, непосредственно перед десятью минутами одиннадцатого, где вы находились?
— Я был в телефонной кабине.
— Там были еще телефонные кабины?
— Да, еще одна.
— Вы долго ждали, пока вам удалось услышать жену?
— Думаю, около пяти минут.
— А в это время, пока вы ждали, кто-нибудь входил в соседнюю кабину?
— Да, сэр.
— В какое время?
— Как раз перед тем, как мне удалось связаться со своей женой. Думаю, примерно в пять минут одиннадцатого.
— Вы уверены, что это произошло в названное вами время?
— Да, сэр, поскольку я дозвонился именно в десять минут одиннадцатого.
— А задолго ли до того, как вы дозвонились, этот неизвестный вошел в другую телефонную кабину?
— Не больше чем за пять минут. Я уже говорил это.
— Теперь скажите, вы видели этого человека?
— Тогда нет, но позже видел.
— Когда позже?
— Спустя две-три минуты, после того как он покинул кабину.
— Итак, вы увидели его, когда он покидал кабину. Я правильно понял?
— Да, сэр.
— Кто это был? Вы знаете этого человека? Свидетель поднял руку, ткнув указательным пальцем в направлении зала суда, и проговорил:
— Этот человек здесь.
— Вы показываете на Эдварда Карлеса Гарвина?
— Да, это мужчина, сидящий по правую руку от адвоката.
— И вы видели, как Эдвард Гарвин выходил из телефонной кабины?
— Да, сэр.
— А что он делал, пока находился внутри, вам случайно не известно?
— Он заказывал телефонный разговор с каким-то очень отдаленным пунктом.
— Как вы узнали об этом?
— Я хорошо слышал его.
— Вы могли слышать его голос через стенку, разделяющую кабины?
— Да, сэр. Я сидел как раз около стенки и…
— И что же он говорил?
— Я услышал, как он сказал, что хочет заказать разговор с абонентом, живущим очень далеко. Я запомнил, как он сказал, что хочет побеседовать с Эзел Гарвин, проживающей в Лос-Анджелесе в апартаментах «Монолиз», и затем, мгновение спустя, я услышал, как он опустил монету, а затем приступил к беседе, сказав буквально следующее: «Эзел, это Эдвард. Не трать понапрасну деньги на юристов. Я сейчас нахожусь в Тихуане, и ты не сможешь добраться до меня. Я собираюсь ехать в Океансайд. Советую тебе сесть в машину и приехать туда, мы встретимся и все обсудим. Мы найдем устраивающий нас обоих выход». А после, помолчав некоторое время, он сказал: «Ничего подобного. Я не дурак. Я не позвонил бы тебе, если бы не узнал о тебе кое-что. Вспомни-ка того мужчину, ухаживания которого ты принимала в Неваде. Ну так вот, я все о нем знаю. Я знаю, где он находится прямо в эту минуту». Дальше он продолжал рассказывать ей, где тот мужчина находился и как можно было до него добраться. Я забыл, где именно находилось ранчо этого мужчины. Помню только, что где-то рядом с Океансайдом.
— Он назвал имя этого мужчины?
— Не знаю, сэр. Если он его и называл, то я не запомнил. Помню только, что это мужчина из Невады и он ухаживал за ней.
— Что вы еще слышали?
— Он сказал: «Тебе лучше приехать в Океансайд. Я встречу тебя на том месте, где мы в свое время планировали построить наш дом. Я подъеду туда и встречу тебя. Я буду в своей машине и, чтобы тебе было легче найти меня, включу фары».
— Что он еще сказал?
— Ничего. Он только сказал, что рад слышать разумный ответ, и повесил трубку.
— Что потом? — спросил прокурор.
— Потом он вышел из кабины.
— Можете приступать к перекрестному допросу, — почти крикнул Кавингтон Мейсону.
Адвокат взглянул на часы. Было тридцать две минуты двенадцатого: слишком рано, чтобы просить суд сделать перерыв до следующего дня, и слишком поздно, чтобы просить несколько минут перерыва для себя.
Мейсон, через силу улыбнувшись, произнес с нарочитой небрежностью таким голосом, что он был едва слышен:
— Мистер Скенлон, вы уверены, что хорошо все слышали?
— Да, сэр, — ответил Скенлон. — У меня отличный слух.
— Когда вы повторили для нас то, что говорил мужчина, — продолжал Мейсон, — вы как будто цитировали его.
— Ну, я не могу сказать, что передал текст с абсолютной точностью, но смысл сказанного я передал верно.
— Вы имели беседу с окружным прокурором, мистером Кавингтоном, прежде чем явиться в суд?
— Да, сэр.
— Несколько раз?
— Да, сэр.
— Отличается ли содержание ваших показаний, которые вы изложили ему при первой встрече, от того, что вы представили сейчас суду?
— Ну, он велел мне рассказать о том, что говорил мужчина. Выслушав меня, он сказал. что я не должен излагать общими фразами, как я это делал, что мне придется использовать точные формулировки, то есть передать разговор, насколько это возможно, точно. Я и сделал, как он просил.
— Вы провели ночь в гостинице «Виста де ла Меса»?
— Да, сэр.
— Долго вы находились там?
— Два дня.
— Иначе говоря, этот разговор имел место на вторую ночь вашего пребывания в гостинице? Или это было третьей ночью?
— Это была вторая ночь.
— Скажите, вы пытались дозвониться до вашей жены раньше этим вечером?
— Да, сэр.
— Была ли на это особая причина? Почему вы не связались с ней раньше, в течение дня?
— Я весь день провел в Сан-Диего, пытался найти жилье. Но мне не удалось ни купить, ни арендовать дом. Потом я узнал, что можно жить в Тихуане, переехав через границу, и совершать ежедневные поездки туда и обратно. Я пересек границу и решил остановиться в этой гостинице до тех пор, пока не найду подходящего жилья. Я получил разрешение от мексиканских властей и, наконец покончив со всеми формальностями, решил позвонить жене и сказать ей, чтобы она привезла вещи. Естественно, я хотел, чтобы она собралась как можно быстрее, потому что я не мог оплачивать два дома одновременно и, кроме того, мне хотелось жить со своей семьей.
— Понятно, — ответил Мейсон. — Поэтому вы пошли к телефонной кабине, чтобы позвонить жене?
— Совершенно верно.
— Итак, вы слышали, как пробили часы?
— Да, сэр, там в вестибюле были часы.
— Вы слышали, как часы пробили десять часов?
— Да, сэр, слышал.
— Где вы были в это время?
— Я как раз спустился в холл и направился к телефонной кабине. Я уже звонил жене раньше этим вечером, раза три или четыре, но никто не поднимал трубку. Я рассчитывал, что она будет дома где-то около десяти часов, и решил еще раз попробовать дозвониться.
— В это время вестибюль был освещен? — спросил адвокат.
— Нет, сэр.
— Не был? — переспросил Мейсон, явно удивленный этим обстоятельством.
— Нет, сэр, свет еще горел незадолго до десяти часов, пока женщина, управляющая гостиницей, не сдала последнюю комнату.
Мейсон, улыбаясь, произнес:
— Откуда вам это известно? Уж не хотите ли вы сказать, что она вам рассказала об этом впоследствии? Вы же не могли знать, почему освещение еще не было выключено.
— Вы правы, сэр, но я находился в вестибюле, когда был сдан последний номер. Молодая женщина, путешествующая одна, снимала комнату, и я услышал разговор между ней и управляющей гостиницей, которая сказала посетительнице, что это последняя комната в доме, и затем принялась запирать ящики в столе. Я видел, как она выключила свет.
— В котором часу это было?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Как вы узнали, что это был тот самый револьвер? — обратился к нему с вопросом адвокат.
— Он имел тот же номер, сэр.
— Вы записали его?
— Нет, сэр. Я просто увидел его…
— И запомнили?
— Да, запомнил, сэр. У меня исключительная память на цифры. По роду своей деятельности я так много имею дел с цифрами, что моя память достаточно натренирована.
— У меня все, — отрезал Мейсон. Кавингтон, криво усмехнувшись, промолвил своему помощнику:
— Бросил, как горячую картофелину, не так ли?
— Точно, — весело согласился Джарвис. Кавингтон продолжал выстраивать цепь доказательств.
Он сообщил, что Эдвард Гарвин и женщина, которую он объявил своей второй женой, Лоррейн Эванс, остановились в гостинице в Ла-Джолле. Призвав в качестве свидетельницы женщину, управляющую гостиницей, он рассказал об их внезапном отъезде оттуда и таком же неожиданном возвращении к обеду, о том, что они собрали вещи и, поспешно расплатившись, оставили гостиницу, при этом по возвращении с ними был еще один человек, который приехал на кабриолете приблизительно такого же размера и цвета, как и кабриолет Гарвина. Кавингтон приближался к кульминационной развязке, и это чувствовалось по его тону.
— Вы бы, — обратился он к управляющей гостиницей из Ла-Джоллы, — смогли опознать этого человека?
Послышался возмущенный голос Мейсона:
— Господин прокурор, к чему эта ненужная трата времени? Это я сопровождал их, и я не собираюсь этого скрывать.
Понимая, что свидетельское показание, на которое он так надеялся, потеряло всю свою остроту, Кавингтон, тем не менее, ухитрился извлечь пользу из признания Мейсона.
— Именно так и было, господин адвокат, — проговорил он, улыбаясь, — сразу же после вашего приезда лицо, по отношению к которому был выдвинут иск по обвинению в двоеженстве, бросилось за пределы страны, в Мексику.
— Вы, — спросил Мейсон, — хотите, чтобы я принес присягу, как свидетель?
— Нет, — покачал головой прокурор, безмятежно улыбаясь, — я докажу все это с помощью другого компетентного свидетеля, которому вы, мистер Мейсон, можете учинить перекрестный допрос. — И, обратившись к судебному приставу, попросил: — Вызовите сеньору Инокенте Мигуериньо.
Пышнотелая, добродушная владелица гостиницы «Виста де ла Меса» вошла в зал суда, соблазнительно покачивая крутыми бедрами. Она охотно опознала адвоката и женщину с каштановыми волосами, которая сидела в кресле позади него; рассказала, как супружеская пара приехала в гостиницу накануне убийства, чтобы переночевать.
Кавингтон взглянул на часы, чтобы лишний раз отметить время, когда взорвется «бомба», предназначенная для ненавистного адвоката.
— Вызовите Говарда Б. Скенлона.
Говард Скенлон, худощавый, рослый, чуть старше пятидесяти лет мужчина, с лицом резко очерченным скулами, тонкими губами и выцветшими голубыми глазами, был переполнен чувством сознания важности своей миссии. Пройдя широкими шагами вперед, он поднял правую руку и принес присягу в верности своих показаний.
Кавингтон снова взглянул на часы и опустился в кресло.
Скенлон назвал суду свое имя и адрес, а затем взглянул в сторону Кавингтона в ожидании вопросов.
Кавингтон обратился к нему в своей излюбленной, нарочито небрежной манере:
— Мистер Скенлон, кем вы работаете?
— Я маляр, сэр.
— Где вы были в ночь на двадцать первое сентября?
— Я останавливался в Тихуане, в гостинице «Виста де ла Меса».
— Мистер Скенлон, не привлекло ли тогда ваше внимание что-либо?
— Да, привлекло, сэр.
— И что именно?
— До того как приехать на юг Калифорнии, я жил вместе с женой в Портленде, штат Орегон. Я пытался найти себе работу…
— Минуточку, — перебил его Кавингтон. — Мистер Скенлон, суд не интересуют ваши личные проблемы. Постарайтесь отвечать строго на поставленный вопрос.
— Хорошо, сэр.
— Так вот, расскажите суду, что именно тогда привлекло ваше внимание.
— Ну, я звонил своей жене, чтобы предложить ей приехать сюда ко мне.
— Ясно. А где сейчас ваша жена?
— В Портленде, штат Орегон.
— И вы звонили ей, чтобы вызвать ее в Тихуану?
— Да.
— В котором часу вы звонили?
— Я звонил в течение всего вечера, но ее не было дома. Она ушла с друзьями в кино и…
— Не следует давать показания о том, чего вы не знаете, мистер Скенлон. Об этом, возможно, позже ваша жена сама расскажет. Говорите только то, что делали вы сами. Итак, вы заявили, что обратили внимание на нечто, потому что в течение всего вечера тщетно пытались дозвониться до своей жены.
— Совершенно верно, сэр.
— Вы все-таки дозвонились до нее?
— Да.
— В котором часу?
— Было где-то около десяти минут одиннадцатого.
— Вы что, смотрели на часы?
— Да, сэр.
— Теперь, пока вы ждали, когда сможете дозвониться до жены, непосредственно перед десятью минутами одиннадцатого, где вы находились?
— Я был в телефонной кабине.
— Там были еще телефонные кабины?
— Да, еще одна.
— Вы долго ждали, пока вам удалось услышать жену?
— Думаю, около пяти минут.
— А в это время, пока вы ждали, кто-нибудь входил в соседнюю кабину?
— Да, сэр.
— В какое время?
— Как раз перед тем, как мне удалось связаться со своей женой. Думаю, примерно в пять минут одиннадцатого.
— Вы уверены, что это произошло в названное вами время?
— Да, сэр, поскольку я дозвонился именно в десять минут одиннадцатого.
— А задолго ли до того, как вы дозвонились, этот неизвестный вошел в другую телефонную кабину?
— Не больше чем за пять минут. Я уже говорил это.
— Теперь скажите, вы видели этого человека?
— Тогда нет, но позже видел.
— Когда позже?
— Спустя две-три минуты, после того как он покинул кабину.
— Итак, вы увидели его, когда он покидал кабину. Я правильно понял?
— Да, сэр.
— Кто это был? Вы знаете этого человека? Свидетель поднял руку, ткнув указательным пальцем в направлении зала суда, и проговорил:
— Этот человек здесь.
— Вы показываете на Эдварда Карлеса Гарвина?
— Да, это мужчина, сидящий по правую руку от адвоката.
— И вы видели, как Эдвард Гарвин выходил из телефонной кабины?
— Да, сэр.
— А что он делал, пока находился внутри, вам случайно не известно?
— Он заказывал телефонный разговор с каким-то очень отдаленным пунктом.
— Как вы узнали об этом?
— Я хорошо слышал его.
— Вы могли слышать его голос через стенку, разделяющую кабины?
— Да, сэр. Я сидел как раз около стенки и…
— И что же он говорил?
— Я услышал, как он сказал, что хочет заказать разговор с абонентом, живущим очень далеко. Я запомнил, как он сказал, что хочет побеседовать с Эзел Гарвин, проживающей в Лос-Анджелесе в апартаментах «Монолиз», и затем, мгновение спустя, я услышал, как он опустил монету, а затем приступил к беседе, сказав буквально следующее: «Эзел, это Эдвард. Не трать понапрасну деньги на юристов. Я сейчас нахожусь в Тихуане, и ты не сможешь добраться до меня. Я собираюсь ехать в Океансайд. Советую тебе сесть в машину и приехать туда, мы встретимся и все обсудим. Мы найдем устраивающий нас обоих выход». А после, помолчав некоторое время, он сказал: «Ничего подобного. Я не дурак. Я не позвонил бы тебе, если бы не узнал о тебе кое-что. Вспомни-ка того мужчину, ухаживания которого ты принимала в Неваде. Ну так вот, я все о нем знаю. Я знаю, где он находится прямо в эту минуту». Дальше он продолжал рассказывать ей, где тот мужчина находился и как можно было до него добраться. Я забыл, где именно находилось ранчо этого мужчины. Помню только, что где-то рядом с Океансайдом.
— Он назвал имя этого мужчины?
— Не знаю, сэр. Если он его и называл, то я не запомнил. Помню только, что это мужчина из Невады и он ухаживал за ней.
— Что вы еще слышали?
— Он сказал: «Тебе лучше приехать в Океансайд. Я встречу тебя на том месте, где мы в свое время планировали построить наш дом. Я подъеду туда и встречу тебя. Я буду в своей машине и, чтобы тебе было легче найти меня, включу фары».
— Что он еще сказал?
— Ничего. Он только сказал, что рад слышать разумный ответ, и повесил трубку.
— Что потом? — спросил прокурор.
— Потом он вышел из кабины.
— Можете приступать к перекрестному допросу, — почти крикнул Кавингтон Мейсону.
Адвокат взглянул на часы. Было тридцать две минуты двенадцатого: слишком рано, чтобы просить суд сделать перерыв до следующего дня, и слишком поздно, чтобы просить несколько минут перерыва для себя.
Мейсон, через силу улыбнувшись, произнес с нарочитой небрежностью таким голосом, что он был едва слышен:
— Мистер Скенлон, вы уверены, что хорошо все слышали?
— Да, сэр, — ответил Скенлон. — У меня отличный слух.
— Когда вы повторили для нас то, что говорил мужчина, — продолжал Мейсон, — вы как будто цитировали его.
— Ну, я не могу сказать, что передал текст с абсолютной точностью, но смысл сказанного я передал верно.
— Вы имели беседу с окружным прокурором, мистером Кавингтоном, прежде чем явиться в суд?
— Да, сэр.
— Несколько раз?
— Да, сэр.
— Отличается ли содержание ваших показаний, которые вы изложили ему при первой встрече, от того, что вы представили сейчас суду?
— Ну, он велел мне рассказать о том, что говорил мужчина. Выслушав меня, он сказал. что я не должен излагать общими фразами, как я это делал, что мне придется использовать точные формулировки, то есть передать разговор, насколько это возможно, точно. Я и сделал, как он просил.
— Вы провели ночь в гостинице «Виста де ла Меса»?
— Да, сэр.
— Долго вы находились там?
— Два дня.
— Иначе говоря, этот разговор имел место на вторую ночь вашего пребывания в гостинице? Или это было третьей ночью?
— Это была вторая ночь.
— Скажите, вы пытались дозвониться до вашей жены раньше этим вечером?
— Да, сэр.
— Была ли на это особая причина? Почему вы не связались с ней раньше, в течение дня?
— Я весь день провел в Сан-Диего, пытался найти жилье. Но мне не удалось ни купить, ни арендовать дом. Потом я узнал, что можно жить в Тихуане, переехав через границу, и совершать ежедневные поездки туда и обратно. Я пересек границу и решил остановиться в этой гостинице до тех пор, пока не найду подходящего жилья. Я получил разрешение от мексиканских властей и, наконец покончив со всеми формальностями, решил позвонить жене и сказать ей, чтобы она привезла вещи. Естественно, я хотел, чтобы она собралась как можно быстрее, потому что я не мог оплачивать два дома одновременно и, кроме того, мне хотелось жить со своей семьей.
— Понятно, — ответил Мейсон. — Поэтому вы пошли к телефонной кабине, чтобы позвонить жене?
— Совершенно верно.
— Итак, вы слышали, как пробили часы?
— Да, сэр, там в вестибюле были часы.
— Вы слышали, как часы пробили десять часов?
— Да, сэр, слышал.
— Где вы были в это время?
— Я как раз спустился в холл и направился к телефонной кабине. Я уже звонил жене раньше этим вечером, раза три или четыре, но никто не поднимал трубку. Я рассчитывал, что она будет дома где-то около десяти часов, и решил еще раз попробовать дозвониться.
— В это время вестибюль был освещен? — спросил адвокат.
— Нет, сэр.
— Не был? — переспросил Мейсон, явно удивленный этим обстоятельством.
— Нет, сэр, свет еще горел незадолго до десяти часов, пока женщина, управляющая гостиницей, не сдала последнюю комнату.
Мейсон, улыбаясь, произнес:
— Откуда вам это известно? Уж не хотите ли вы сказать, что она вам рассказала об этом впоследствии? Вы же не могли знать, почему освещение еще не было выключено.
— Вы правы, сэр, но я находился в вестибюле, когда был сдан последний номер. Молодая женщина, путешествующая одна, снимала комнату, и я услышал разговор между ней и управляющей гостиницей, которая сказала посетительнице, что это последняя комната в доме, и затем принялась запирать ящики в столе. Я видел, как она выключила свет.
— В котором часу это было?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31