Следующим Найджел допрашивал дворецкого, который сообщил ему, что Робине в последний вечер развлекался в холле для прислуги. Когда все слуги пошли спать, дворецкий оставил его там, зная, что ему надо стоять у лестницы всю ночь, иногда обходя сад, пока полицмейстер не снимет его с поста.
Найджел тут же учинил осмотр пристроек и комнат слуг. Скоро они с Хивардом спустили пропавшего констебля с небес обратно на землю. Того нашли связанным в котельной, с кляпом во рту. Веревка, которой он был умело охвачен, по виду напоминала ту самую, на которой повесили Элизабет Ресторик. К тому же с виду он и казался вполне мертвым. Но когда коснулись его лица, чтобы вытащить кляп, оно оказалось теплым и влажным. Констебль Робине крепко спал! Испарения кокса всю ночь оберегали его спокойный сон, поэтому он не дергался и не нарушил своего уединения, даже когда редко приходящий смотритель заглянул поутру сменить воду в котлах.
Найджел сильно встряхнул Робинса. Тот проснулся и зевнул, принимая забавный и недоверчивый вид, когда увидел, куда попал, потом застонал от боли в запястьях и лодыжках, с которых только что сняли веревки. Хивард убежал в дом, чтобы принести немного кофе. Найджел спросил Робинса, что случилось. Констебль был все еще слишком изумлен, его рука ощупывала голову.
– Вырубили меня, – тупо сказал он. – Мне за это достанется.
– Не волнуйтесь. Это не ваша вина, – сказал Найджел, осматривая синяк у него на голове. Кости вроде не сломаны. На него надели голубой мундир, с той же аккуратностью, с какой связали и унесли. Нападавший явно проявил большую заботу, поместив его именно в котельную, где доблестный страж не страдал бы от грустных ночных последствий. Ибо Робине признал, когда кофе привел его в сознание, что на него напали не здесь.
В пять минут второго он вошел в дом после краткого обхода окрестностей. Он сидел у огня в холле для прислуги, когда его внимание привлек шум. Казалось, тот доносился из главного холла, и он пошел проверить. Он снял свой шлем. Это случилось как раз тогда, когда он проходил сквозь вращающуюся дверь из кухонного коридора в главный холл. Кто-то, видно, спрятался за дверью – кто-то, думал Найджел, кто специально начал шуметь, чтобы заманить констебля. Во всяком случае, как только Робине нажал кнопку фонарика, движение сбоку и немного сзади заставило его вскинуть руку для защиты. Но было поздно.
Его сшибли с ног, и больше он ничего не помнит, пока не проснулся в котельной, увидев склонившихся над ним Найджела и Хиварда.
– Вы не запомнили, как он выглядел?
– Да, сэр. Впрочем, постойте. Этот доктор Боган пропал, вы сказали? Должно быть, это он ударил меня, сэр. Теперь я припоминаю. Когда я, защищаясь, выставил руку, то попал ему по бороде. Вот именно. Странно, как легко все можно, забыть.
Передав констебля заботам Хиварда, Найджел выбежал на улицу. Как он и думал, сильный снегопад завалил все следы, но колею, оставшуюся от уехавшей машины, – не до конца. Быстро обогнув заднюю часть дома, он наткнулся на шофера Хиварда. Вместе они вошли в гараж. Машина Эндрю Ресторика исчезла.
– Не понимаю… разве вы не слышали, как она уезжала сегодня ночью?
– Нет, сэр. Я спал в доме и только что проснулся, когда хозяин стал переворачивать все комнаты вверх дном.
– Какой номер у машины?
Шофер дал номер и описание машины, которые Найджел передал по телефону дежурному сержанту в управление Филипса. Сам полицмейстер уже был на пути в Истерхем. Найджел вернулся в гараж. Он хотел развеять сомнения по поводу одной вещи. На констебля напал Боган. Боган и Эндрю исчезли. Они убежали вместе или же Боган убил Эндрю и где-то выбросил его тело. Если верно второе, то почему Боган не уехал в своей собственной машине? Посмотрев теперь на ее бензомер, Найджел убедился, что в баке осталась только пара галлонов .
А смена Робинса никак не кончалась. Найджел высказал мысль, что тому надо бы сесть на велосипед и проехать вдоль колеи ресторикской машины. Если Боган убил Эндрю и затащил его тело в машину, то наверняка выбросил его не так далеко отсюда. Но славный парень решил дожидаться приказов полицмейстера Филипса.
Минут через пятнадцать появился и сам полицмейстер. Ни сильный холод, ни исчезновение двух подозреваемых особо не повредили его добродушию. Обдав Найджела морозным дыханием, он сказал:
– Вот и снова встретились, сэр. До чего же чудное дело, как вы думаете? Инспектор Блаунт как будто чуть-чуть впал в детство, когда я ему звонил.
– Вполне верю…
– Он уже едет. Вот что, сэр, расскажите мне, что тут было, тогда и посмотрим, что можно сделать. Да вы и сами-то неважно выглядите.
– Вам бы на мое место – лошадиная доза снотворного.
– Ай-ай-ай. – Полицмейстер сочувственно процокал языком.
Пока Найджел излагал ему последние новости, полицмейстер по мере их поступления раздавал приказы привезенным с собой людям, а сняв телефонную трубку, подрядил еще нескольких. Потом направился в приемную и, пока Найджел пытался собрать разбегающиеся мысли, с наслаждением потирал руки над огнем и говорил уютно:
– Ну вот, мистер Стрэнджвейс, самое время ловить нашу птичку. Может, расскажете мне обо всем? Возьмем да и сами во всем разберемся, сделаем инспектору сюрприз.
– Сюрприз получится, как от самого черта, а часам к шести он меня по земле раскатает. Понимаете, это мне пришла в голову блестящая идея – опять собрать всех подозреваемых вместе. Говоря начистоту, когда я объявил, что мистер Дайке арестован за убийство, я надеялся, что Эндрю Ресторик зашевелится. Я твердо верил, что он что-то скрывает по своим особым соображениям. Черт побери, вот уж не думал, что они провернут эту штуку с исчезновением в первую же ночь…
– «Они»? Думаете, они действовали сообща?
– Нет. Я сказал не подумав. В голове не укладывается… ладно, все равно факты налицо. Эндрю появился позавчера, мисс Эйнсли и я – вчера днем. Доктор Боган – после обеда. Обед был в 7.30. Если бы снотворное подсунули в обед, мы бы уснули гораздо скорее – после такой-то большой дозы, как мне кажется. Когда приехал Боган, миссис Ресторик предложила ему горячее питье. Мы все решили выпить по стакану грога. Так вот, пока отраву готовили, мы разбрелись. Хивард повел Богана в свою комнату, Эндрю вышел, чтобы поставить машину Богана в гараж, миссис Ресторик была на кухне – она сама готовила грог. Мисс Эйнсли и я оставались в гостиной. Через пару минут Хивард вернулся в гостиную, и почти сразу же – Эндрю; потом – Боган; потом – миссис Ресторик и дворецкий с подносом.
– Вы хотите сказать, что любой мог подсыпать его?
– Нет. Есть сложности. Миссис Ресторик уверяет, что в кухне не было никого, кроме нее и дворецкого, – все горничные ушли спать. И еще – что отрава была у нее все время под присмотром. Ну да, если она сделала это сама, то нам не расскажет, это уж точно. Если не она, то снотворное подлили после того, как поднос попал в комнату. И когда все уже было разлито по бокалам… Черт! Какой же я осел… я же забыл про сахар. Плавленый сахар! Его же можно было посыпать снотворным порошком. Но мы все ходили вокруг и разговаривали, и я ума не приложу, как это можно было сделать.
– Они все разобрали себе сахар в питье?
– Лично я не заметил, чтобы кто-нибудь не взял. Эндрю обнес всех по кругу.
– Если улик больше не будет, то это – полный тупик.
– И сомневаюсь, что они будут. После стакана молока для нашего Эндрю, если кто-то увидел бы, как леди или джентльмен посыпают сахар белым порошком, сразу же затрубил бы тревогу. Но вот в чем проблема – в компании, даже улучив момент, это было почти невозможно сделать. Тот, кто хотел быть точно уверенным, что за всю ночь никто из нас не проснется, не стал бы расхаживать с сонным порошком в надежде, что ему неожиданно представится возможность это сделать, правильно?
– Даже если он – медик, – согласился полицмейстер.
– Что снимает подозрения и с доктора Богана. Хотя именно Боган вырубил констебля Робинса, и Боган несомненно исчез. Ну и что? Поищем соучастника Богана – того, кто уже был в доме и у кого хватало времени для действий ради нашего усыпления.
– Тогда, выходит, Эндрю Ресторик – он же тоже удрал.
– Похоже на то. Это объяснило бы, почему они всю дорогу так друг друга ненавидели – чтобы создать впечатление, будто они – смертельные враги. И все говорит за то, что Эндрю перестарался. Ясно же было видно, что они ревностно старались оградить каждого от малейших подозрений в том, что они – сообщники.
Полицмейстер Филипс почесал в голове:
– Да, сэр. Может быть. Но в чем они были сообщниками? В убийстве мисс Ресторик? Зачем бы им понадобилось это делать?
– Блаунт раскопал, что Боган, возможно, занимался кокаиновым вымогательством под прикрытием своей работы. Но мы пока не знаем, откуда он получал кокаин и кто был его оптовиком. Может, Эндрю с этим связан? И Элизабет это узнала? Эндрю провел за границей массу времени, это уже может что-то значить.
– В этом что-то есть, вот что я думаю, сэр. Но зачем Богану и Эндрю Ресторику понадобилось удирать в такое время и куда?
– Они знали, что за ними были хвосты, а в Лондоне опасно шустрить под носом у ребят из Скотленд-Ярда. А в этих местах скрыться попроще. Но вот другое уже совсем непонятно – зачем они удрали в такое время? Быть может, они могли отчего-то решить, что «арест» Вилла Дайкса им чем-то грозит.
– А мне напрашивается мысль, что после этого ареста они должны были почувствовать себя гораздо спокойнее.
– Да. Если они не догадались о моем плане.
– Вот что, сэр, мне не мешало бы сходить и посмотреть, как мои ребята работают там, наверху. Я велел им учинить полный обыск комнаты Эндрю Ресторика.
Полицейский ушел, и Найджел начал понимать, как неубедительна была эта его теория. Следующий час он провел, беседуя с обитателями дома. Шарлотта Ресторик вроде бы оправилась от пережитого потрясения, но все равно в ней угадывались смятение и взбудораженность от случившегося. Найджел старательно выспросил у нее все, что касалось поведения Эндрю за время его последнего появления в доме. Он был очень подавлен известием об аресте Дайкса, говорила она – конечно, как и все они, но по нему не было заметно, что он собирается что-то предпринять. Вместо этого почти весь первый день своего приезда он был в Истерхеме, где учил Джона стрелять из духового ружья, которое привез ему из Лондона. Шарлотта снова уверяла, что в тот горячий грог, приготовленный ею вечером, не могли подсыпать снотворное на кухне.
Хивард Ресторик сообщил не больше ее, за исключением того, что его брат вчера был какой-то заведенный. Боган не сказал ему ничего особенного, когда Хивард вечером показывал ему его комнату. Первая зорька истины забрезжила для Найджела в словах мисс Эйнсли, хотя сначала он не придал им значения. Они рассуждали о Вилле Дайксе, сказала она Найджелу; она говорила, что так и знала, что он убийца – он просто дьявольски ревновал Элизабет – такие незаметные и скользкие человечки всегда бывают преступниками, вспомните Криппина . И так далее. Не похоже, говорила она, что Эндрю слишком уж волновался. Но потом он все же сказал: «Дорогая Эвнис, зачем же так трещать? Если бы ты знала, что Дайкса хотят повесить, то хоть немного огорчилась бы».
– Словно я и вправду хотела, чтобы бедного человечка повесили, – с обидой в голосе прибавила Эвнис.
Как только позволили приличия, Найджел сразу избавился от Эвнис Эйнсли и вышел из дому на улицу. Шагая взад-вперед по заснеженной террасе, отключась от внешнего мира, он обдумывал эти новые известия.
А они явственно указывали на то, что он все время чувствовал, – что Эндрю что-то узнал про убийство. Эндрю, судя по всему, знал, кто настоящий убийца, и это не был Дайке. Стало быть, продуманная Найджелом стратегия все же сработала. Но почему же Эндрю пропал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34