Иначе можно растерять последнее уважение. — Я поставлю двадцать.
— Мы выложим пятьдесят.
Курган знал, что сараккон изучает его. Иногда у юноши возникало тревожное чувство, что Курион терпит его присутствие просто потому, что забавляется.
— Пятьдесят меня тоже устроит, — сказал он, решив играть, как сараккон. Конечная ставка никогда не бывает такой, как предлагается сначала. Это было бы страшным оскорблением.
— Это все, что ты можешь наскрести? Абсолютный минимум? Ну ладно. Пятьдесят. — Когда пари было заключено, сараккон рассмеялся. — Ты давненько не бывал на калллистоте, Стогггул. Приятно будет взять твои деньги. Этот баскир побеждает уже две недели.
Кургану, попавшемуся в расставленную Курионом ловушку, отчаянно надо было поддержать самоуверенный вид. Он понимал цель Куриона. Испытание: посмотреть, достоин ли юный в'орнн быть принятым в компанию.
— Если ты так считаешь, то нам следовало бы поднять до ста семидесяти пяти.
— Ого! — воскликнул Курион. — Ну и ну! Мы с удовольствием поднимем ставку!
Конечно, безрассудное пари. У Кургана не было ста семидесяти пяти. Но это не будет иметь значение, если он выиграет. Он постарался не думать о другом исходе.
В сопровождении пары саракконов, с которыми Курион заключал пари раньше, они пробрались к ограждению калллистота. Толкающаяся толпа как по волшебству расступалась перед Курионом и снова смыкалась, едва они проходили. Довольно скоро знакомцы оказались в первом ряду. Как раз вовремя. Схватка начиналась.
Пятиугольная арена калллистота была устроена просто: три нити заряженной ионами проволоки, натянутые между легированными стойками. Идея тоже не отличалась богатством замысла: прижать противника к проволоке, где его оглушал ионный разряд. Разряд, разумеется, действовал на всех по-разному, и ходили слухи, будто есть способы выработать некую привычку к вызывающей мышечные спазмы боли. Курган сам видел, как один боец продержался двенадцать секунд.
Началась беспощадная схватка. Слышалось только какое-то утробное хрюканье. Противники обменялись сильными ударами. Полилась кровь. Они остановились, встряхнулись, снова начали кружить — и оба одновременно бросились вперед. Калллистот был так жесток, так неистов, что схватки редко длились больше нескольких минут.
Месагггун нанес два мощнейших удара; потная спина баскира изогнулась дугой, и он попятился. Месагггун продолжал наступать, бешено молотя кулаками, словно забивал сваи. Баскир отступал на подгибающихся ногах, пока не оказался опасно близко к проволоке.
Вклинившись рядом с Курганом, Курион ухмыльнулся и ударил две монеты друг о друга. Обе его руки покрывала татуировка, изображающая главную морскую богиню, наполовину саракконку, наполовину морскую змею. На голове один узор накладывался на другой. Все это превращало его в ходячее произведение искусства.
Измученный чемпион упал на колени. Месагггун не расслаблялся ни на секунду.
— С огромным нетерпением ожидаю твоих денег, — самодовольно ухмыльнулся Курган. Курион промолчал.
Слабеющий баскир был во власти месагггуна. Тот поднял противника с колен и швырнул его на проволоку. Баскир выгнулся дугой, когда ионный заряд прошил его. Не желая оставлять ничего на волю случая, месагггун крепче прижал противника к проволоке.
Три, четыре, пять... Курган считал, сколько секунд баскир прижат к проволоке. То, что он увидел потом, потрясло его. Баскир схватил голову месагггуна обеими руками и с силой ткнул в верхнюю проволоку. Ионный разряд содрал кожу с носа и щек месагггуна и, поскольку противник не выпускал его, выжег веки и ослепил.
Взревев, как хиндемут, месагггун с оглушительным грохотом упал без чувств у ног чемпиона. Баскир медленно отошел от проволоки под вой и хохот толпы и поднял руки над головой.
Не говоря ни слова, Курион протянул руку.
— Наш выигрыш, пожалуйста, — сказал он, перекрикивая рев толпы.
Курган облизнул сухие губы.
— У меня нет.
Лицо Куриона потемнело. Он уже открыл рот, чтобы ответить, когда один из команды протолкался через потную толпу и что-то шепнул ему.
— Вот как! — Курион, смеясь, повернулся к Кургану. Увидев его лицо, Курган содрогнулся. — Послушай, ничтожество. Мы откажемся от денег, которые ты нам должен.
— Да?
— При одном условии. — Он весело улыбнулся. — Последний претендент внезапно заболел и не может драться. Ты займешь его место.
Курган промолчал, хотя ему хотелось кричать от страха во весь голос.
— Несомненно, должен быть другой выход...
— Ты ведь уже дрался на калллистоте, да? Ты сам нам говорил, да? Или ты соврал?
— Нет, разумеется, нет. Но я никогда... то есть я дрался только в подготовительных турах. Я не готов к...
Огромный сараккон ухватил его за ворот.
— Боюсь, ничтожество, ты не совсем понимаешь ситуацию, в которой оказался. Мы не выносим неплатежеспособных игроков. Торг здесь неуместен. — Он махнул рукой на залитую кровью арену. — Мы предлагаем тебе шанс отплатить нам в знак признания наших отношений. — Он приблизил лицо к Кургану. — Но эти отношения можно закончить в любой момент. Я ясно выразился?
Взяв себя в руки, Курган кивнул. Паниковать бесполезно. Что подумал бы о такой слабости Старый В'орнн?
— Я принимаю ваши условия.
— Отлично, — улыбнулся Курион. — Мы проводим тебя на калллистот. Твое имя уже внесено в таблицы игроков. — Он хлопнул Кургана по спине. — Скажи-ка, ничтожество, на кого нам ставить — на тебя или баскира?
Сараккон откинул голову, расхохотался и, протащив Кургана через волнующуюся толпу и мимо охраны, вытолкнул его на арену.
— Калллистот! — заорал он, помогая Кургану перелезть через верхнюю проволоку. — Десятая схватка!
Все за пределами арены слилось в большое пятно. Калллистот пах кровью, потом, победами и поражениями.
Вблизи баскир казался даже еще страшнее, чем из толпы. Через узкие щели глаз он смотрел на Кургана с неприкрытой жадностью, как гэрорел на добычу. Подошел ближе.
— Это что, шутка, а? — Он с тошнотворным хрустом вправил вывихнутое в бою плечо.
Курган отступил, приняв защитную стойку. Чемпион, смеясь, шагнул следом. Используя инерцию огромного в'орнна как рычаг, Курган схватил его за руку и быстро дернул вперед. В воздухе мелькнули пятки баскира, и Курган ударил его ногой в правую голень. Тот потерял равновесие и обрушился на твердую микрополотняную поверхность калллистота с грохотом, похожим на раскат грома.
Покатился, зажав ногами лодыжку Кургана, изо всех сил вмазал кулаком ему в солнечное сплетение и в тот миг, когда Курган падал, добавил мощный удар по черепу.
Курган, почти теряя сознание, как-то сумел перевести наполненное болью тело в седьмую позицию. Когда баскир бросился на него, он увернулся и ударил коленом по толстой, перевитой жилами шее. Взревев от гнева, баскир швырнул его на проволоку.
Обжигающая боль свела мускулы спины. Предвкушая быструю победу, чемпион прижал Кургана к проволоке. Раз, два, три...
Вот так баскир выиграл предыдущую схватку, использовав проволоку, чтобы отбиться от высокого месагггуна. Баскир боднул Кургана, нос и рот наполнились кровью. Перед глазами танцевали черные пятна. Толпа ревела, как бушующий шторм. Сознание уплывало на волне мучительной боли и усиливающейся вялости.
Потом Курган подумал о Старом В'орнне, о трудных, болезненных уроках и плюнул кровью в насмешливое, ликующее лицо баскира. Когда чемпион поднял руку, чтобы вытереть глаза, Курган согнулся и прополз у него между ног. Оказавшись за спиной противника, он обоими кулаками ударил его по недавно вывихнутому плечевому суставу. Баскир упал на колени, и Курган перепрыгнул через его плечи, балансируя на самой верхней проволоке. Ударил ногой. Носок ботинка с отвратительным хрустом вошел в глазницу баскира.
Чемпион взвыл, ухватившись за лицо, и Курган ударил снова — в незащищенное горло. Противник упал, давясь и задыхаясь. Курган соскочил с натянутой проволоки — прямо на удар двумя кулаками в живот. Он свалился, ловя ртом воздух. Почувствовал, как его волокут к проволоке. Попытался сопротивляться и в награду получил кулаком в лицо. Потом его прошил ионный разряд, и глаза закатились.
В ушах шумело. Откуда-то издалека донесся голос Куриона.
— Довольно, — сказал сараккон, по-видимому, чемпиону. — Кончено.
— Между вами и Курганом Стогггулом все кончено. Веннн Стогггул, лежащий обнаженным в постели, оглядел собеседницу.
— Предполагается, что это что-то значит для меня?
— Должно значить. — Малистра потянулась.
Как великолепно выглядит ее тело, подумал регент. Она попросила заменить в спальне атомные лампы на ее собственные медно-бронзовые кундалианские светильники, в которых жгла настоянные на ладане свечи. Не секрет, что Стогггул не любил кундалианский стиль, однако в этом случае сделал исключение. В сущности, она права. Тихо мерцающий ароматный свет поддерживал его сексуальный аппетит. Таким выносливым он не был даже в юности. Стоило лишь увидеть ее волосы в мерцающем свете! Он и не представлял себе, что может найти эротичными — волосы.
Регент зевнул.
— Почему же?
— Потому что это касается вашего сына.
— Если ты о странном поведении Кургана сегодня вечером, то не беспокойся. Мальчик непостижим.
— Я чувствую в нем огромную силу, огромную целеустремленность.
— Если бы ее только использовать.
— Он казался достаточно искренним. Смех регента прозвучал резко и скрипуче.
— Может, ты и колдунья, но, в конце концов, всего лишь кундалианка. Ты не знаешь Кургана. Он непостоянен — любезен и коварен одновременно. Мне нужно доказательство произошедших в нем перемен. Осязаемое доказательство. — Регент пожал плечами. — До тех пор он на ответственности Киннния Морки.
— Послушайте меня...
Он ударил ее без предупреждения.
— Хватит! Слишком много берешь на себя. У тебя появилась отвратительная привычка забывать, кто ты такая. Второго предупреждения не будет. Ты служишь моим желаниям. Если ты думаешь иначе, то глубоко ошибаешься.
— Я очень извиняюсь. — Малистра опустила голову, спрятав лицо в тени за массой платиновых волос. — Уверяю вас, владыка, только стремление оказать вам всяческую помощь заставляет меня...
— В этом-то и проблема. Любопытно, как кундалианка может, по твоему наивному выражению, оказать мне “всяческую помощь”?
— Вероятно, я неправильно...
— Сначала Курган, потом Далма, а теперь ты. — Стогггул сел, его лицо внезапно побагровело. — Н'Лууура, неужели никто не окажет мне должного уважения? Неужели мне суждено вечно жить в тени ненавистного Элевсина Ашеры? Даже из могилы он не дает мне покоя!
— Десять тысяч извинений, владыка. Я не хотела обидеть... Его нарастающий гнев в последний момент сдержал стук в дверь.
— В чем дело! — заорал регент. — Кто смеет тревожить мой покой?
— Господин! Прибыл звезд-адмирал! И не один! Стогггул узнал голос крыл-генерала Нефффа, одного из двух командующих хааар-кэутов; тот или другой всегда были поблизости. Закутавшись в черно-коричневое одеяние, регент сказал:
— Войдите.
Вошел крыл-генерал Неффф, обведя гэрорелиным взглядом комнату.
— Звезд-адмирал извиняется за поздний визит, но у него весьма срочные новости.
— Да уж. — Кровь Стогггула кипела. — Ты сказал, что он не один. Кто с ним?
— Свор-командир Олннн Рэдддлин, господин. Услышав имя Рэдддлина, Малистра повернула голову, как животное, почуявшее детеныша.
— Уже? — Регент потер руки. — Значит, они принесли новости о гибели наших врагов!
— Боюсь, что нет, господин.
— Что ты имеешь в виду?
Выражение лица крыл-генерала Нефффа было страдальческим.
— Думаю, вам лучше разобраться лично, господин. Вопреки приказу Стогггула, Малистра встала, явно безучастная к своей наготе.
— Олннн Рэдддлин защищен, — заявила она. — Ничего плохого с ним произойти не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Мы выложим пятьдесят.
Курган знал, что сараккон изучает его. Иногда у юноши возникало тревожное чувство, что Курион терпит его присутствие просто потому, что забавляется.
— Пятьдесят меня тоже устроит, — сказал он, решив играть, как сараккон. Конечная ставка никогда не бывает такой, как предлагается сначала. Это было бы страшным оскорблением.
— Это все, что ты можешь наскрести? Абсолютный минимум? Ну ладно. Пятьдесят. — Когда пари было заключено, сараккон рассмеялся. — Ты давненько не бывал на калллистоте, Стогггул. Приятно будет взять твои деньги. Этот баскир побеждает уже две недели.
Кургану, попавшемуся в расставленную Курионом ловушку, отчаянно надо было поддержать самоуверенный вид. Он понимал цель Куриона. Испытание: посмотреть, достоин ли юный в'орнн быть принятым в компанию.
— Если ты так считаешь, то нам следовало бы поднять до ста семидесяти пяти.
— Ого! — воскликнул Курион. — Ну и ну! Мы с удовольствием поднимем ставку!
Конечно, безрассудное пари. У Кургана не было ста семидесяти пяти. Но это не будет иметь значение, если он выиграет. Он постарался не думать о другом исходе.
В сопровождении пары саракконов, с которыми Курион заключал пари раньше, они пробрались к ограждению калллистота. Толкающаяся толпа как по волшебству расступалась перед Курионом и снова смыкалась, едва они проходили. Довольно скоро знакомцы оказались в первом ряду. Как раз вовремя. Схватка начиналась.
Пятиугольная арена калллистота была устроена просто: три нити заряженной ионами проволоки, натянутые между легированными стойками. Идея тоже не отличалась богатством замысла: прижать противника к проволоке, где его оглушал ионный разряд. Разряд, разумеется, действовал на всех по-разному, и ходили слухи, будто есть способы выработать некую привычку к вызывающей мышечные спазмы боли. Курган сам видел, как один боец продержался двенадцать секунд.
Началась беспощадная схватка. Слышалось только какое-то утробное хрюканье. Противники обменялись сильными ударами. Полилась кровь. Они остановились, встряхнулись, снова начали кружить — и оба одновременно бросились вперед. Калллистот был так жесток, так неистов, что схватки редко длились больше нескольких минут.
Месагггун нанес два мощнейших удара; потная спина баскира изогнулась дугой, и он попятился. Месагггун продолжал наступать, бешено молотя кулаками, словно забивал сваи. Баскир отступал на подгибающихся ногах, пока не оказался опасно близко к проволоке.
Вклинившись рядом с Курганом, Курион ухмыльнулся и ударил две монеты друг о друга. Обе его руки покрывала татуировка, изображающая главную морскую богиню, наполовину саракконку, наполовину морскую змею. На голове один узор накладывался на другой. Все это превращало его в ходячее произведение искусства.
Измученный чемпион упал на колени. Месагггун не расслаблялся ни на секунду.
— С огромным нетерпением ожидаю твоих денег, — самодовольно ухмыльнулся Курган. Курион промолчал.
Слабеющий баскир был во власти месагггуна. Тот поднял противника с колен и швырнул его на проволоку. Баскир выгнулся дугой, когда ионный заряд прошил его. Не желая оставлять ничего на волю случая, месагггун крепче прижал противника к проволоке.
Три, четыре, пять... Курган считал, сколько секунд баскир прижат к проволоке. То, что он увидел потом, потрясло его. Баскир схватил голову месагггуна обеими руками и с силой ткнул в верхнюю проволоку. Ионный разряд содрал кожу с носа и щек месагггуна и, поскольку противник не выпускал его, выжег веки и ослепил.
Взревев, как хиндемут, месагггун с оглушительным грохотом упал без чувств у ног чемпиона. Баскир медленно отошел от проволоки под вой и хохот толпы и поднял руки над головой.
Не говоря ни слова, Курион протянул руку.
— Наш выигрыш, пожалуйста, — сказал он, перекрикивая рев толпы.
Курган облизнул сухие губы.
— У меня нет.
Лицо Куриона потемнело. Он уже открыл рот, чтобы ответить, когда один из команды протолкался через потную толпу и что-то шепнул ему.
— Вот как! — Курион, смеясь, повернулся к Кургану. Увидев его лицо, Курган содрогнулся. — Послушай, ничтожество. Мы откажемся от денег, которые ты нам должен.
— Да?
— При одном условии. — Он весело улыбнулся. — Последний претендент внезапно заболел и не может драться. Ты займешь его место.
Курган промолчал, хотя ему хотелось кричать от страха во весь голос.
— Несомненно, должен быть другой выход...
— Ты ведь уже дрался на калллистоте, да? Ты сам нам говорил, да? Или ты соврал?
— Нет, разумеется, нет. Но я никогда... то есть я дрался только в подготовительных турах. Я не готов к...
Огромный сараккон ухватил его за ворот.
— Боюсь, ничтожество, ты не совсем понимаешь ситуацию, в которой оказался. Мы не выносим неплатежеспособных игроков. Торг здесь неуместен. — Он махнул рукой на залитую кровью арену. — Мы предлагаем тебе шанс отплатить нам в знак признания наших отношений. — Он приблизил лицо к Кургану. — Но эти отношения можно закончить в любой момент. Я ясно выразился?
Взяв себя в руки, Курган кивнул. Паниковать бесполезно. Что подумал бы о такой слабости Старый В'орнн?
— Я принимаю ваши условия.
— Отлично, — улыбнулся Курион. — Мы проводим тебя на калллистот. Твое имя уже внесено в таблицы игроков. — Он хлопнул Кургана по спине. — Скажи-ка, ничтожество, на кого нам ставить — на тебя или баскира?
Сараккон откинул голову, расхохотался и, протащив Кургана через волнующуюся толпу и мимо охраны, вытолкнул его на арену.
— Калллистот! — заорал он, помогая Кургану перелезть через верхнюю проволоку. — Десятая схватка!
Все за пределами арены слилось в большое пятно. Калллистот пах кровью, потом, победами и поражениями.
Вблизи баскир казался даже еще страшнее, чем из толпы. Через узкие щели глаз он смотрел на Кургана с неприкрытой жадностью, как гэрорел на добычу. Подошел ближе.
— Это что, шутка, а? — Он с тошнотворным хрустом вправил вывихнутое в бою плечо.
Курган отступил, приняв защитную стойку. Чемпион, смеясь, шагнул следом. Используя инерцию огромного в'орнна как рычаг, Курган схватил его за руку и быстро дернул вперед. В воздухе мелькнули пятки баскира, и Курган ударил его ногой в правую голень. Тот потерял равновесие и обрушился на твердую микрополотняную поверхность калллистота с грохотом, похожим на раскат грома.
Покатился, зажав ногами лодыжку Кургана, изо всех сил вмазал кулаком ему в солнечное сплетение и в тот миг, когда Курган падал, добавил мощный удар по черепу.
Курган, почти теряя сознание, как-то сумел перевести наполненное болью тело в седьмую позицию. Когда баскир бросился на него, он увернулся и ударил коленом по толстой, перевитой жилами шее. Взревев от гнева, баскир швырнул его на проволоку.
Обжигающая боль свела мускулы спины. Предвкушая быструю победу, чемпион прижал Кургана к проволоке. Раз, два, три...
Вот так баскир выиграл предыдущую схватку, использовав проволоку, чтобы отбиться от высокого месагггуна. Баскир боднул Кургана, нос и рот наполнились кровью. Перед глазами танцевали черные пятна. Толпа ревела, как бушующий шторм. Сознание уплывало на волне мучительной боли и усиливающейся вялости.
Потом Курган подумал о Старом В'орнне, о трудных, болезненных уроках и плюнул кровью в насмешливое, ликующее лицо баскира. Когда чемпион поднял руку, чтобы вытереть глаза, Курган согнулся и прополз у него между ног. Оказавшись за спиной противника, он обоими кулаками ударил его по недавно вывихнутому плечевому суставу. Баскир упал на колени, и Курган перепрыгнул через его плечи, балансируя на самой верхней проволоке. Ударил ногой. Носок ботинка с отвратительным хрустом вошел в глазницу баскира.
Чемпион взвыл, ухватившись за лицо, и Курган ударил снова — в незащищенное горло. Противник упал, давясь и задыхаясь. Курган соскочил с натянутой проволоки — прямо на удар двумя кулаками в живот. Он свалился, ловя ртом воздух. Почувствовал, как его волокут к проволоке. Попытался сопротивляться и в награду получил кулаком в лицо. Потом его прошил ионный разряд, и глаза закатились.
В ушах шумело. Откуда-то издалека донесся голос Куриона.
— Довольно, — сказал сараккон, по-видимому, чемпиону. — Кончено.
— Между вами и Курганом Стогггулом все кончено. Веннн Стогггул, лежащий обнаженным в постели, оглядел собеседницу.
— Предполагается, что это что-то значит для меня?
— Должно значить. — Малистра потянулась.
Как великолепно выглядит ее тело, подумал регент. Она попросила заменить в спальне атомные лампы на ее собственные медно-бронзовые кундалианские светильники, в которых жгла настоянные на ладане свечи. Не секрет, что Стогггул не любил кундалианский стиль, однако в этом случае сделал исключение. В сущности, она права. Тихо мерцающий ароматный свет поддерживал его сексуальный аппетит. Таким выносливым он не был даже в юности. Стоило лишь увидеть ее волосы в мерцающем свете! Он и не представлял себе, что может найти эротичными — волосы.
Регент зевнул.
— Почему же?
— Потому что это касается вашего сына.
— Если ты о странном поведении Кургана сегодня вечером, то не беспокойся. Мальчик непостижим.
— Я чувствую в нем огромную силу, огромную целеустремленность.
— Если бы ее только использовать.
— Он казался достаточно искренним. Смех регента прозвучал резко и скрипуче.
— Может, ты и колдунья, но, в конце концов, всего лишь кундалианка. Ты не знаешь Кургана. Он непостоянен — любезен и коварен одновременно. Мне нужно доказательство произошедших в нем перемен. Осязаемое доказательство. — Регент пожал плечами. — До тех пор он на ответственности Киннния Морки.
— Послушайте меня...
Он ударил ее без предупреждения.
— Хватит! Слишком много берешь на себя. У тебя появилась отвратительная привычка забывать, кто ты такая. Второго предупреждения не будет. Ты служишь моим желаниям. Если ты думаешь иначе, то глубоко ошибаешься.
— Я очень извиняюсь. — Малистра опустила голову, спрятав лицо в тени за массой платиновых волос. — Уверяю вас, владыка, только стремление оказать вам всяческую помощь заставляет меня...
— В этом-то и проблема. Любопытно, как кундалианка может, по твоему наивному выражению, оказать мне “всяческую помощь”?
— Вероятно, я неправильно...
— Сначала Курган, потом Далма, а теперь ты. — Стогггул сел, его лицо внезапно побагровело. — Н'Лууура, неужели никто не окажет мне должного уважения? Неужели мне суждено вечно жить в тени ненавистного Элевсина Ашеры? Даже из могилы он не дает мне покоя!
— Десять тысяч извинений, владыка. Я не хотела обидеть... Его нарастающий гнев в последний момент сдержал стук в дверь.
— В чем дело! — заорал регент. — Кто смеет тревожить мой покой?
— Господин! Прибыл звезд-адмирал! И не один! Стогггул узнал голос крыл-генерала Нефффа, одного из двух командующих хааар-кэутов; тот или другой всегда были поблизости. Закутавшись в черно-коричневое одеяние, регент сказал:
— Войдите.
Вошел крыл-генерал Неффф, обведя гэрорелиным взглядом комнату.
— Звезд-адмирал извиняется за поздний визит, но у него весьма срочные новости.
— Да уж. — Кровь Стогггула кипела. — Ты сказал, что он не один. Кто с ним?
— Свор-командир Олннн Рэдддлин, господин. Услышав имя Рэдддлина, Малистра повернула голову, как животное, почуявшее детеныша.
— Уже? — Регент потер руки. — Значит, они принесли новости о гибели наших врагов!
— Боюсь, что нет, господин.
— Что ты имеешь в виду?
Выражение лица крыл-генерала Нефффа было страдальческим.
— Думаю, вам лучше разобраться лично, господин. Вопреки приказу Стогггула, Малистра встала, явно безучастная к своей наготе.
— Олннн Рэдддлин защищен, — заявила она. — Ничего плохого с ним произойти не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97