Лошади с грохотом опустились на террасу, растоптав несколько мертвецов, которым удалось туда забраться.
– Туда, туда, папочка! – вопила Бренда, указывая пальцем на лестницу, ведущую вниз, во дворец. – Они убегают!
– Это Мак-Мюллены! – крикнул Герби.
Следуя за Марвином, они скатились по винтовой лестнице, вырубленной в камне вулканического происхождения. Ржание лошадей, устремившихся за ними в погоню, эхом отзывалось под сводами, их, копыта выбивали из ступеней искры, и такой знакомый запах протухшего мяса, липкий и тошнотворный, как потная порочная рука, полз вниз по стенам.
Саманта почувствовала, что эта рука легла ей на грудь и сильно ущипнула за сосок. И вот она вновь в той комнате, куда привел ее мужчина. Она была такая маленькая и такая испуганная. Она уже точно знала, что мужчина сделает ей ужасно больно. «Герби такой же, как он, – нашептывал голос с невидимыми пальцами. – Ему понравилось бы причинять тебе боль. Ему понравилось бы привязывать тебя и обладать тобой так, как ему захочется. Когда ты спишь, он склоняется над тобой и проводит острием ножа по твоим грудям, а ты думаешь, что он тебя любит. Дура несчастная. Ему понравилось бы вспороть тебе брюхо, затрахать тебя до того, чтобы твой живот лопнул и открылся… » Сэм затрясла головой. Глупости. Смешные глупости. Запах потерял над ней свою власть. «Это я мечтаю отрезать ему яйца, – шепнула она запаху. – И играть ими в шары. Я и у твоего хозяина отрежу яйца».
Ощущение когтистых лап на лице, кто-то дергает за волосы, и вот запах пропал.
Лори почувствовал этот запах между ног и, споткнувшись, едва не упал. Его удержала сильная рука Джема.
– Оставайся с нами, парень.
– Ты чувствуешь?
– Ага. Прогулочка в Диснейленд…
Запах старался их повалить, он был подобен мощной и вязкой волне, по которой они скользили. За ними в треске искр приближался топот копыт лошадей. Джем сопротивлялся изо всех сил. Он отказывался слушать шелестящее бормотание, которое закрадывалось в рот и в уши. «Ты проклят. Все, кого ты любил, умерли. Родители. Дед. Он умер из-за тебя. Из-за твоей привычки вмешиваться во все, что тебя вовсе и не касается. Потому что ты – трепло. Ни одна баба не взглянет на тебя. Ты слишком глуп. Взгляни на свои ножищи. Ты дурак-деревенщина. Внук алкоголика, торговца железным ломом. Ты дерьмо, обутое в бутсы сорок четвертого размера. Сегодня ты девственник, а завтра – импотент… » Джем напряг мускулы, разгоняя воздух перед собой сжатыми кулаками. Он ткнул кулаком в стену и почувствовал, как боль поднимается к локтю. Гнусная вонь отхлынула, ощущение от ее прикосновения постепенно исчезло. Джем взглянул на свой кулак и вновь ударил им по камню. Ослепляющая боль. Он представил себе, что разбивает кулаком ненавистную рожу Аллана Мак-Мюллена, и пошел дальше, раздавая удары в пустоту.
Лори казалось, что его ноги не касаются земли. Просто какой-то дух, летящий по кротовому ходу. Каждый раз, когда он готов был упасть, Джем подхватывал его на лету, и Лори испытывал унизительное чувство, что он кукла в руках гиганта. «Но ты, парнишка, и есть кукла. Ты был любимой куколкой твоих мамочки и папочки, ты любимая куколка твоей тетечки, ты куколка Джема, его так называемый дружок, его негритенок, шут короля. Где это ты видел, чтобы негритята из Новой Мексики изучали ядерную физику в Гарварде? Ты себя в зеркале-то видел? Ты же просто маленький шимпанзе. Если бы мать тебя действительно любила, она бы не попыталась тебя сожрать! Если бы отец действительно тебя любил, он бы этого не допустил! Ты вечно болтаешь, всем надоедаешь, ты просто мерзкий черный гном. Сын Мрака. Король Обезьян». – «Я – это я, – возражал Лори. – Я представляю собой единственную и неповторимую комбинацию атомов, я частица мироздания, я человеческое существо, то есть живая и думающая материя, а ты, ты – ничто, ты просто тень, туман, вонючее пуканье дурной мысли, которое быстро рассеивается и не имеет никакой реальной силы. И я не боюсь тебя».
– Я не боюсь тебя! – вдруг заорал Лори. От его крика Марвин подскочил, оступился и заскользил вниз.
Сэм не успела увернуться и упала на него, а Герби безуспешно старался удержаться, ухватившись за осклизлую стенку. Лори, вытаращив глаза, попытался подражать олимпийскому чемпиону по прыжкам и приземлился прямо на Марвина, который как раз поднимался. Джем увидел перед собой свалку, он чувствовал, что его ноги, совсем как в мультфильме болтаются в пустоте. Очень высоко справа от себя он заметил амбразуру. Спиной он ощущал ледяное дыхание лошадей. Усилие, толчок, он подпрыгнул, и его правая рука уцепилась за узкое отверстие, а ноги повисли вдоль стены. Он подтянулся. Всадники, несущиеся галопом, огромная голова Августа, неожиданно появившаяся из-за поворота, его мрачные глаза, облепленные мухами.
– А ну, получай, засранец! – завопил Джем, со всей силой ударив ногами в кривляющееся лицо Аллана МакМюллена. Его пятки вошли в дряблую плоть, возмущенные тараканы разлетелись во все стороны, а ноги пробили разложившийся череп и там застряли. Ой, нет! Джем повис в трех метрах над землей, с сидевшим на лошади Мак-Мюлленом, прицепленным к его ногам.
Август чувствовал себя все более легким. Никогда за всю долгую рабочую жизнь он не ощущал такой легкости. Легкий, как один из рысаков, на которых, восхищаясь их поступью, смотрел хозяин по телевизору. Бездельники, которых кормят ни за что! Он тоже мог бы красиво вскидывать ноги, беря барьеры! Смотри-ка, вон, впереди, кучка копошащихся людишек, сейчас он заедет копытами им в рожу!
Раньше, чем летящую галопом лошадь, Герби увидел ее тень.
– Ложись! – заорал он и прижал Сэм к земле.
Джем распластался на стене под Лори. Два мышонка в поисках норки. Хейс застыл на четвереньках на нижней ступеньке. Оцепеневший Марвин увидел, как взлетает в прыжке тяжелый конь, увидел его грудь, покрытую черной густой жижей, его влажную шерсть, большие желтые зубы, мрачные глаза, почувствовал отвратительный запах мочи, навоза и выгребной ямы, когда чудовищные копыта лошади пронеслись в нескольких дюймах над его головой. И впервые в жизни федеральный агент Марвин Хейс едва не наложил в штаны.
– Папа! Папочка, подожди нас! – кричал Язон, вцепившись в шею Люсии.
И вдруг лошадь заржала и взвилась, едва не скинув детей на землю.
– Перестань, коровища! – разозлившись, закричала Бренда.
«С кем разговаривает эта маленькая приставучка?» – подумала Люсия, напряженно отыскивая по запаху следы Августа. Направо или налево он двинулся? Эта лестница все время разделяется на боковые ходы, такие темные, узкие, они совсем не подходят для старой лошади, нуждающейся в покое. Кроличьи норы – вот что это такое. И ей уже порядком надоело постоянно носиться с этими детишками на спине. Приключение, согласна, но и хороший отдых на траве – это тоже совсем неплохо. А кроме того, детишки – это не ее, Люсии, дело. Особенно человеческие детишки. Ими надо постоянно заниматься. Полные идиоты. Вы только подумайте, надо не меньше пятнадцати зим, чтобы они смогли почувствовать себя самостоятельными. Ее жеребенок Сид, самый любимый, был совсем не таким. Последний и единственный, надо признаться, которого она по-настоящему помнила. И где же он теперь? К хорошему ли хозяину он попал? Досталась ли ему хорошая кобылка? Люсия вдруг осознала, что ей кричат в ухо:
– Остановись, толстая дура! Стоп! Папочка здесь!
Папочка? Ах да, это новый хозяин. Что он там делает, повиснув у стены, зацепившись головой за ноги парнишки? Очень, очень странные эти человеки. Люсия попыталась резко остановиться, но ее занесло на скользких ступеньках, и она покатилась вниз, пересчитывая ступени задом. «Только бы Август меня не увидел, а то опять скажет, что я ни на что уже не гожусь!» – пристыженно подумала Люсия, брыкаясь всеми четырьмя копытами, чтобы встать на ноги. Она почувствовала, как пацанята соскользнули и упали, – вовремя освободилась! – потом она увидела прямо перед собой небольшую группу орущих людей, а там, дальше, в красивом красно-золотистом зале, как ненормальный, носился галопом Август.
– Август, подожди меня! – как можно громче заржала она.
И как раз в тот момент, когда, она сумела подняться, он, ударив копытом, сделал вольт-фас и пулей промчался между людьми, которые жались к стенам.
– Эй, старушка, поворачивайся поживее, мы сбегаем! – крикнул Август.
Совершенно оглохнув от лошадиного ржания, звучавшего под сводами, Марвин не слышал, что пыталась сказать ему Саманта. Он замахал руками, показывая на уши:
– Я ничего не слышу!
– Что? – откликнулась Саманта, указывая на свои уши.
Герби схватил ее за талию и повернул к стене, где все еще раскачивался Джем с Алланом Мак-Мюлленом, который висел на его ногах, извиваясь как червяк на крючке. Бренда и Язон сидели под ними на корточках. Они рычали, выбирая наилучшую позицию для нападения.
– Его ноги застряли в черепе Мак-Мюллена… – раздумчиво сказал Герби.
– Что? – переспросила Саманта.
– Его ноги застряли в черепе Мак-Мюллена! – заорал Герби.
Саманта тут же отреагировала:
– Пожалуйста, не кричи так!
Бренда и Язон переминались, готовясь к прыжку.
– Отпусти папочку! – прорычала Бренда. – Немедленно отпусти его!
– Я бы рад! Но он застрял! – откликнулся Джем.
– Надо потянуть, и папочка отцепится… – предложил Язон.
– А если голова останется прицепленной к кроссовкам этого дурака?! Ты думаешь, что папочка нас похвалит?! – возразила уязвленная Бренда.
Аллан смутно понимал, что говорят о нем. В его голове происходило что-то странное. Не тараканы, нет, к тараканам он привык, от них было щекотно, а сейчас в голове было что-то большое. Оно занимало все пространство. И всюду давило. Казалось, что ему нафаршировали голову резиной. Но такое невозможно, подумал он. И это шевелилось, и каждый раз, как это шевелилось, все его тело содрогалось. Он с трудом поднял руку, чтобы пощупать чужеродный предмет, расположившийся в его черепной коробке. Он вылезал сзади. Две выпуклости, и действительно из резины. Со шнурками. Со шнурками? Нет-нет! Он поднес руки ко лбу. Да, это входило здесь, между бровями, а выше шли ноги, да, черт возьми, волосатые ноги! Он яростно дернул за эти волоски. Джем заверещал и стал извиваться.
– Он вырывает волоски у меня на ногах! – заорал он. Лори не смог удержаться и фыркнул, представив крупные заголовки в газетах: «У одного подростка живым мертвецом заживо вырваны все волосы на ногах». Уилкокс потирал лоб, наблюдая за этой сценой, одновременно и смешной, и ужасной. Переживать все эти паранормальные приключения было и так очень трудно и страшно, но когда они приобретали характер грубой шутки, гротеска, то становилось просто непереносимо. Ты уже не понимал, что ощущаешь. Уилкокс овладел собой. Сейчас не время для самоанализа. Когда нужно действовать, то нужно действовать. Тяжелой походкой он решительно направился к детям.
Язон, оскалившись, повернулся к нему. В его глазах не оставалось ничего человеческого, это были две зеленоватые щелочки, покрытые коркой гноя. Его длинный красный язык болтался по подбородку.
– Знаешь, в чем мое преимущество перед тобой? – спросил Герби, зажигая факел.
Язон отскочил назад, наступив на Бренду.
– В том, что однажды я уже пережил все это! – продолжал Герби, опуская факел перед собой. – И я знаю, что вы сгорите, как дровишки!
Дети, рыча, отступили. Они не сводили глаз с пламени. Герби наступал, вынуждая их подниматься вверх по лестнице.
– Джем! Падай! – приказал он, проходя мимо подростка,
Джем повиновался. Раздался страшный треск, и он оказался на земле. Его ноги все так же были блокированы Мак-Мюлленом, который извивался, как червь. Лори бросился к другу, чтобы помочь ему вырваться. Кроссовки Джема, покрытые раздавленными тараканами, неожиданно высвободились с громким чавканьем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40