— А теперь я, — горло перехватило от стыда, неловкости и печали, — должен попрощаться.
— Попрощаться? — Доктор затряс головой в замешательстве, но было ясно: он понял, что речь идет не о простой разлуке. — Сано-сан, что все это значит?
Сано крепко сжал губы, чтобы сквозь них не просочился ужас, охвативший душу.
«Я не хочу умирать! Пожалуйста, спасите меня!» — вертелось у Сано на языке.
Делая частые паузы, чтобы не дать эмоциям вырваться на свободу, Сано изложил свой план:
— Возможно, завтра утром я умру, Ито-сан. Вот почему я пришел проститься и рассказать... все.
Морщины на лице доктора Ито обозначились сильнее. Пронизывающий взгляд утратил остроту, глаза потемнели.
— С чего вы решили, что должны пойти на се... на эту вещь? — спросил он.
— Я обещал отцу, что буду примерным приверженцем бусидо и совершу героическое деяние, которое обеспечит нашей семье место в истории, — деревянным голосом проговорил Сано. — Начиная это расследование, я поклялся себе, что заставлю убийцу предстать перед правосудием и спасу людей. Канцлер Янагисава — преступник, он воплощенное зло. Если он вдобавок охотник за бундори — а я уверен, так оно и есть, — то, уничтожив его, освободив страну от злого гения ценой собственной жизни, я добьюсь всех своих целей.
Доктор Ито открыл и закрыл рот. Всплеснул руками. Казалось, он обезумел. Оправившись от потрясения, он глубоко вздохнул и сказал:
— Простите меня, Сано-сан. Из уважения к вам и вашему сословию, при других обстоятельствах я никогда не сказал бы того, что сейчас скажу. Но ваш бусидо — жестокий, пагубный кодекс. Разве вы не видите? Он доводит до абсурда понятия чести, долга, преданности и сыновнего почитания. Почему высшей точкой его выражения является самоуничтожение... а не всплеск жизненных сил, которые таятся в этих добродетелях?! — Он наклонился к Сано, обрушивая всю мощь своего авторитета. — Послушайте. Став врачом, я посвятил себя исцелению недугов, сохранению жизни. Потому что жизнь ценна как таковая. При жизни вы способны творить чудеса. Но если вы умрете, что тогда?
Ваше имя в исторических книгах — пустая награда. Человеческая память коротка. Вчерашних героев скоро забывают. Ваше тело станет прахом, его развеет ветер, а душа — она никогда не воспрянет, если только не произойдет перерождение, которому я не видел научных подтверждений. Пожалуйста, Сано-сан. Пересмотрите свои намерения!
Сано отвернулся, чтобы не спорить, ведь спор пробуждает пытливую, мятежную часть разума.
— Бусидо — абсолют, — сказал он, хотя узрел истину в страстной мольбе доктора Ито. — Я не могу отказаться от него и по-прежнему называться самураем. Обещание есть обещание, долг есть долг.
Доктор Ито обежал вокруг Сано, заглянул ему в глаза.
— Ваш отец не должен был требовать от вас такой жертвы! То, что он сделал, — пример эгоизма умирающего. — Голос Ито стал хриплым, в глазах вспыхнуло отчаяние. — И этот законченный идиот Токугава Цунаёси, который держит меня в неволе и позволяет канцлеру Янагисаве править вместо себя, не заслуживает вашей жертвы!
Собственные тайные мысли, выраженные Ито, обескуражили и ужаснули Сано настолько, что он разозлился.
— Как вы смеете осуждать моего отца и моего повелителя!
Ито вздохнул.
— Эх, пытаясь спасти вас от самого себя, я только прогневил вас. Примите мои извинения. Я желаю вам исключительно добра... чего, похоже, не скажешь о других. Вам неприятны мои слова насчет бусидо или тех, кто распоряжается вашей преданностью. Что ж, я больше не стану спорить. Я просто прошу вас как друг, который ценит и уважает вас, вот о чем. Пожалуйста, найдите другой способ сохранить честь. Не делайте этого.
Сложенные руки, протянутые к Сано, дрожали. Теперь доктор был не олицетворением научной пытливости и человеческой стойкости, а слабым стариком.
— Я все решил, — устало сказал Сано. — У меня нет выбора.
В безмерной печали доктор Ито опустил голову в знак поражения.
— Я не самурай и потому не могу постичь тех мотивов, что движут вами. Но я знаю, человек должен поступать так, как считает правильным. Свою жизнь я прожил, руководствуясь этим принципом. — Он поклонился. — Мне будет не хватать вас, Сано-сан.
— А мне — вас, Ито-сан.
Сано склонился в таком же традиционном поклоне. Ему не хотелось покидать друга, ему не хотелось умирать и отказываться от всех чудесных возможностей, которые дарует жизнь. Слезы туманили взор. Доктор Ито не в состоянии спасти его. Это может сделать только судьба... Но она, похоже, склоняется в сторону его гибели.
* * *
Пылающие светильники заставляли тень танцевать. Сано по тропинке торопливо шел к Момидзияме.
— Аои! — позвал он. — Где ты?
Голос эхом заметался среди великолепных строений храма. Сано даже не задумался над тем, что его грубое поведение может оскорбить предков повелителя. Не опасался он и очередного нападения. Все, чего он хотел, — найти Аои. Он взбежал по каменным ступеням и забарабанил в дверь. Резные демоны на крышах осуждающе воззрились на него.
— Аои, отзовись!
Он надеялся, что Аои будет ждать его дома. Но там он не нашел никого, кроме слуг, те сказали, что не видели настоятельницу и не получали от нее никаких посланий для господина. Разочарование оказалось сильнее сдержанности, которую Сано удалось сохранить во время разговоров с Хиратой и доктором Ито. Его охватило отчаяние.
Он должен быть с Аои, чтобы уместить в эту, возможно, последнюю его ночь все годы, которых у них не будет. Он хотел рассказать ей, что все улики, которые собрал сегодня, свидетельствуют против Янагисавы, что канцлер, вероятнее всего, завтра умрет и она станет свободной. Он хотел сохранить память о ее радости от близости с ним как награду, когда наутро ему придется встретить свою судьбу. И, словно воин перед битвой, он чувствовал древнее, как мир, желание иметь женщину, чтобы восславить жизнь, пока она теплится в теле, чтобы испытать последнее наслаждение.
Храм был пуст.
Сано пошел в сосновый лес. Под ноги попадали камни, ветви хлестали по рукам и ногам. Он вспомнил, что Аои упоминала о своем жилье, и кое-как нашел хижину.
Никто не отозвался на стук. Он вошел в комнатку. Она была пуста. Вдруг он услышал шорох снаружи. Сано застыл в предчувствии опасности и вопреки инстинкту сломя голову кинулся из дома. Сердце радостно забилось.
Никого.
— Аои, — потерянно прошептал он. — Аои.
Сано поплелся домой. Там он преклонил колена перед поминальным алтарем отца. Он зажег свечи и благовонные палочки, склонился перед портретом и взмолился:
— Отец, дай мне смелости сделать то, что я должен. Дай мне сил свершить правосудие над убийцей, охотником за бундори, пусть даже это означает мою смерть.
Страдальческий голос эхом прокатился по пустой комнате. Портрет невидящими глазами смотрел на Сано. В час, когда был особенно нужен, дух отца остался безмолвным, недосягаемым.
И, ощутив полнейшее одиночество, Сано заплакал.
Глава 34
Сыщики прятались в каюте на борту лодки госпожи Симидзу. Несколько минут оставалось до встречи, которая пошлет Сано или жизнь и неувядаемую славу, или смерть и вечные почести. Все приготовления были завершены.
С лавки по правому борту Сано поглядывал сквозь реечный ставень на окне и через открытую дверь. Помощники Хираты занимали назначенные позиции. Один изображал мусорщика и копался на тропинке возле причала. Он снял с копья бамбуковый чехол и заостренной палкой ворошил мусор, подцеплял и бросал в корзину. Второй помощник, вооружившись удочкой и ведром, ловил с моста рыбу. В ящике для рыболовных принадлежностей лежали дубинка и кинжал. Третьего помощника Сано спрятал под пристанью. Всем были даны указания, как вести себя, когда убийца появится. Помощник Хираты на мосту прогнал настоящего рыбака. Сано даже послышалась заранее придуманная команда:
— Район закрыт по приказу полиции.
До сих пор ведающие погодой боги способствовали реализации плана Сано. Небо затягивала клубящаяся масса серо-зеленых туч. Порывистый юго-западный ветер качал лодку, скрипел мачтой, свистел в ставнях и бил волнами о борт. Теплый влажный воздух пронизывали запахи рыбы и моря. Движение по суше и на воде как обычно, балконы домов и соседние лодки пусты. Если повезет, то никто из случайных свидетелей не пострадает при захвате — или ликвидации — убийцы.
Сано провел бессонную ночь, тщетно ожидая Аои. Глаза резало от усталости, покрытое синяками тело болело, желудок будто сжимала цепь. У Сано от испуга перехватывало дыхание, едва лишь он воображал, как канцлер Янагисава поднимается по сходням на борт. Он стал примечать необычное в знакомом мире. Чтобы разрядить напряженную атмосферу ожидания, поделился наблюдениями с Хиратой:
— Посмотрите, каждая туча соткана из тысяч оттенков серого цвета. И ветер выдувает из туч изменчивые фигуры. — Душевное волнение сделало сёсакана красноречивым и сентиментальным. — А дождь настолько пахнет сладостью, что хочется попробовать на язык, правда? Птицы всегда поют по-особому, когда чувствуют приближение дождя. Вообще печаль и боль могут быть приятны, потому что их ощущаешь, потому что знаешь, что жив. — Сердце заныло от горестной любви ко всему сущему. — Я никогда не замечал, как прекрасна жизнь.
Он замолчал, пораженный внезапной мыслью: понадобилась угроза смерти, чтобы понять окружающую красоту. Стыд погасил краткую вспышку веселья. Хирата будет страдать из-за позорного желания Сано жить.
— Забудьте, что я сказал, — быстро проговорил сёсакан.
Но поздно. Хирата проникся настроением хозяина. Он позеленел и пробормотал:
— Простите меня.
Зажав рот рукой, он пулей вылетел за дверь. Шаги загремели по левому борту. Сквозь ставень Сано увидел, как он перегнулся через ограждение, и пожалел, что не может тоже выблевать страх. Желудок был пуст, Сано ничего не ел со вчерашнего дня.
Немного погодя Хирата вернулся, он побледнел, волосы прилипли к вспотевшему лбу.
— Меня укачало, — храбро соврал досин.
Вдали пророкотал гром. Ветер усилился. Первые капли дождя ударили по крыше каюты. Сано начал подумывать: а появится ли убийца вообще?
Зазвенели храмовые колокола, извещая о наступлении полудня. И тут «мусорщик» выпрямился, «рыбак» отложил удочку в сторону.
Тело Сано ослабло, кровь в жилах похолодела, дыхание замедлилось. Хирата подсел к Сано на лавку. Почти соприкасаясь головами, они уставились в окно в напряженном молчании. «Мусорщик» почесал затылок.
Знак означал приближение Тюго.
Хирата тихо застонал. Цепь внутри Сано распалась. Сердце весело заработало, посылая в артерию головокружительное облегчение. Сано глубоко вздохнул: будущее вернулось. Он ощутил себя заново родившимся и непобедимым. Ему захотелось кричать, танцевать, смеяться, однако он лишь обменялся с Хиратой ликующей улыбкой. Сано, обнажив меч, встал справа от двери. Хирата с дзиттэ и мотком веревки застыл напротив.
Промелькнула вечность. На тропинке показался Тюго. Опустив голову, он двигался с угрюмой решимостью сквозь дождь, поливавший вовсю. Дойдя до причала, он огляделся по сторонам. Сердце Сано подпрыгнуло. Заскрипели сходни. Лодка немного накренилась.
Сано крепче ухватил меч. Шаги приближались к двери.
Вдруг Тюго остановился. Сано и Хирата обменялись тревожными взглядами.
— Что? — одними губами спросил Хирата.
Сано в ответ только покачал головой и осторожно выглянул за дверь. К своему крайнему изумлению, он увидел знакомую группу, спускающуюся по тропинке.
Мацуи Минору шел, неся над собой ярко раскрашенный зонт. Два телохранителя в плащах с капюшонами двигались в затылок друг другу позади.
— Мацуи, — прошептал Сано.
Хирата недоверчиво посмотрел на Сано:
— Тюго и Мацуи? Что происходит? Как теперь быть?
— Не знаю! Дайте подумать!
Одного взгляда на каменное, безжалостное лицо Тюго было достаточно, чтобы убедиться:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49