Комната — место встреч проституток и их клиентов — днем выглядела мрачно, наверное, потому улыбка Уэсуги стала напряженной. Вслед за хозяином Сано прошел в контору, расположенную за расписанной стеной главной гостиной.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — ровным голосом предложил Уэсуги.
Опустившись на колени перед низким столиком, он позвал слугу и заказал горячий чай. Принесли почти мгновенно. Пока они пили, Сано изучал комнату и ее владельца. Контора была похожа на подобные помещения, встречающиеся у любого преуспевающего дельца. Солнечный свет проникал через окна, затянутые бумагой, напротив окон стояли деревянные шкафы и окованные железом несгораемые сундуки для хранения документов и денег. Уэсуги, казалось, чувствовал себя здесь более неловко, чем на улице. Он был неестественно тих и старался не смотреть на Сано. Неужели ему стыдно за свой грязный бизнес, или он в чем-то виноват?
— Как зовут убитого? — спросил Сано.
Уэсуги зыркнул в толстую книгу, лежащую на столе, в которую он, по всей видимости, заглядывал до прихода Сано:
— Его шля Тёдзава Дзигори, он приехал из провинции Оми. На вопрос стражника у ворот он сообщил, что является ренином. Он был в компании с проституткой по прозвищу Воробей.
Сано вдруг догадался, почему Уэсуги нервничает. От гнева у него сдавило грудь.
— Когда приехал Тёдзава? — с невозмутимым видом спросил он.
Помедлив, Уэсуги ответил:
— Позавчера.
— Значит, он мог находиться в Ёсиваре до сегодняшнего утра. Почему же он покинул квартал вчера ночью?
Улыбка на лице хозяина исчезла, подтвердив подозрение Сано.
— Я лишь следовал обычаям. — Уэсуги запыхтел.
— Ты обыскал его вещи и обнаружил, что у него не хватает денег на оплату счета. И ты выбросил его вон. Отобрав мечи, конечно. — Злость Сано усугубляло его застарелое отвращение к жадности, присущей торгашам. — Ты знаешь, на свободе гуляет убийца, и все-таки выгоняешь безоружного человека.
Уэсуги вызывающе сложил руки на груди:
— Я разорюсь, если позволю посетителям развлекаться бесплатно. К тому же откуда я знал, что он погибнет?
Сано замутило. Он мог презирать Уэсуги за то, что тот ценит деньги выше человеческой жизни, но винить ему нужно было одного себя. Он не поймал убийцу и тем обрек Тёдзаву на смерть. Опасность угрожает и другим людям.
Заявление Уэсуги пошатнуло версию, которую начал выстраивать Сано. Никакого ограбления не было; пропавшие мечи не докажут виновность подозреваемого. Оказавшийся без гроша в кармане на пустой дороге Тёдзава скорее всего пал жертвой хищника, который попросту не знал, кого убивает. Вероятность, что погибшие самураи каким-то образом связаны, свелась к минимуму: Тёдзава, незначительный ренин, по статусу находился гораздо ниже Каибары. Впрочем, семейные архивы вполне могли выявить связь Тёдзавы с Эндо Мунэцугу. Но у Сано было слишком много работы в Эдо, чтобы заниматься исследованиями в далекой провинции Оми.
— Отдай мне мечи Тёдзавы, — сказал Сано.
— Но, сёсакан-сама...
— Немедленно. — Он отвезет их Аои, которой, возможно, удастся извлечь из них какую-нибудь пользу и которую он страстно хотел увидеть опять.
Глаза Уэсуги посуровели, язык задвигался за крепко сжатыми губами. Хозяин явно не желал расставаться с ценной добычей. Тем не менее он встал и распахнул дверцы шкафа. Среди двадцати конфискованных мечей он выбрал два и, не глядя, протянул Сано.
— Спасибо, — сказал Сано. — И еще ты доведешь следующий приказ до совета управляющих. — Эта административная структура состояла из владельцев увеселительных заведений Ёсивары. — До тех пор, пока охотник за бундори не будет схвачен, конфисковать мечи в уплату долга запрещается. Никого из гостей не разрешается выставлять за дверь после наступления темноты. Если ты или твои коллеги ослушаются приказа, то им придется платить крупный штраф за каждое нарушение. Ясно?
— Да, сёсакан-сама. — Тон был довольно вежливый, но сердитый взгляд в сторону двери ясно показал: хозяин с великим удовольствием вышвырнул бы Сано на улицу.
— Хорошо. А теперь я хочу поговорить с обитателями дома, с теми, кто был здесь вчера ночью, и начну с проститутки, развлекавшей Тёдзаву. Что касается клиентов, сообщи их имена.
— Это невозможно! — прошипел Уэсуги, от его наигранной вежливости не осталось и следа. — Это касается только девушек и гостей...
— И важнее, чем поимка убийцы? Мне так не кажется.
Внезапно Уэсуги преобразился, на губах вновь заиграла улыбка, он пошел на попятный:
— Как вам будет угодно. Я напишу для вас нужные имена. А потом приведу всех в гостиную.
Уэсуги, понял Сано, намеревается дать вымышленные имена и выпустить клиентов через заднее крыльцо. Сано подошел к двери.
— Ну-ка на одну минуту, — позвал он офицера службы безопасности. — Проследите, чтобы никто не покинул дом. — Вернувшись к Уэсуги, Сано сунул под мышку регистрационную книгу, прихватил меч Тёдзавы. — Я помогу тебе собрать девушек и клиентов.
Злость и разочарование у Сано несколько смягчились, когда он продемонстрировал власть. В сопровождении красного как рак хозяина он отправился инспектировать номера для свиданий. Комнаты занимали часть первого этажа и весь верхний этаж, образуя квадрат вокруг сада, помещения для слуг выходили на аллею. Сано прошел по каждому коридору, постучал в каждую дверь. В ответ раздавались удивленные крики и шарканье ног. Взъерошенная вереница сонных, наспех одетых и перепутанных людей потянулась в гостиную.
* * *
Сано, заняв для бесед контору Уэсуги, с изумлением смотрел на сидевшую напротив проститутку. Воробей, подружка Тёдзавы в прошлую ночь, считалась второразрядной, она никак не походила на нежное существо, предполагаемое прозвищем. Далеко не молодая, с двойным подбородком, она растеряла былое обаяние. Под сине-белым кимоно угадывалось расплывшееся тело, под глазами набрякли болезненные мешки. Седые пряди мелькали среди неопрятно собранных волос. «Великое наслаждение» предлагало клиентам самый широкий выбор дамских прелестей.
— Это ты развлекала Тёдзаву прошлой и позапрошлой ночью? — спросил Сано.
— Да, господин.
Улыбаясь, проститутка, словно курица перышки, стала оправлять юбки. Сано вдруг понял, чем привлекала Воробей мужчин, почему Тёдзава выбрал именно ее. Она прямо-таки излучала материнскую доброту. Клиент, нуждающийся в утешении, мог преклонить голову на мягкую грудь, расслабиться под теплый, убаюкивающий голос и нежную улыбку, уснуть, как младенец, на пухлых руках. За те же деньги, которые платят за самый разнузданный секс. Сано порадовался, что последней подружкой Тёдзавы оказалась именно Воробей.
— Тёдзава говорил с тобой?
— Ну конечно. Все мои мужчины разговаривают со мной. — Смех заставил ее тело уютно заколыхаться. — Потому что мне нравится слушать.
Именно так Сано и подумал.
— А о чем рассказывал Тёдзава?
— О том, что потерял службу, когда у его господина наступили тяжелые времена. О трудностях и стыде, которые он переживает. О том, что надеется найти работу в Эдо. — Печаль затуманила глаза Воробья: она в отличие от хозяина сочувствовала Тёдзаве. — Он постоянно кривлялся, так как хотел почувствовать себя значительным. А когда Уэсуги сказал, чтобы он проваливал, он страшно разозлился, поскольку все увидели, насколько он беден. Вот почему он полез в драку с надсмотрщиками и швырнул в стенку поднос с едой. — Она прищелкнула языком. — Бедняга.
За годы занятий проституцией Воробей научилась хорошо разбираться в людях.
— А вы, сёсакан-сама? Вы чем-то озабочены, правда? Не хотите поделиться?
В вопросе не ощущалось ни дурно пахнущей наглости, ни затаенного коварства — только искренняя забота. Сано воочию увидел, каким образом она выудила у Тёдзавы историю его жизни. Она могла стать прекрасным полицейским агентом или шпионкой в замке.
— Нет, спасибо. — Сано улыбнулся, смягчая резкость отказа. — Тёдзава не упоминал, у него в Эдо есть враги?
Двойной подбородок Воробья заколыхался.
— Он сказал, у него никого нет.
Версия, будто Тёдзаву убили из ненависти, рассеялась как пыль.
— Он не говорил о своей семье? — равнодушно поинтересовался Сано. Едва ли ренин распространялся здесь о предках в четвертом колене.
К его приятному удивлению, Воробей сказала:
— Ну конечно. Он говорил, позор потери господина потому так тяжел для него, что он является потомком великого воина. Но ведь большинство самураев заявляют о подобных предках, разве нет? — Она тепло улыбнулась. Она явно считала их хвастунами.
Заявление Воробья соединяло убийства Тёдзавы и Каи-бары в единую цепочку. Получается, оба погибли из-за своих предков. Сано принялся строить версию, согласно которой убийца, подбираясь к Тёдзаве, обратил внимание на ссору в «Великом наслаждении», предугадал последствия и стал поджидать свою жертву в темноте за воротами квартала. Следующий вопрос Сано задал намеренно безразличным голосом:
— Насчет предка Тёдзавы. Это Эндо Мунэцугу?
— Тёдзава-сан не называл его имени.
Сано почувствовал разочарование. Он не потерял надежду на то, что Эндо являлся семейным героем Тёдзавы. Однако фактов, подтверждающих данное умозаключение, проливающих хоть какой-то свет на личность убийцы и на мотив преступления, не получил.
Угадав настроение Сано, Воробей подалась вперед и положила ладонь на его руку:
— Не печальтесь, сёсакан-сама. Тёдзава рассказал мне другое. Он говорил, его предок был храбрым генералом и выиграл много сражений, выступая на стороне правителя Оды Нобунаги.
Глава 11
Остальные допросы ничего не дали. Ни в Ёсиваре, ни в Эдо никто не видел рябого хромого человека, подозреваемого в убийствах. И все же неудача отнюдь не обескуражила Сано.
Судя по рассказу Воробья, ренин Тёдзава действительно происходил от Эндо Мунэцугу, так же как хатамото Каибара — от Араки Ёдзиэмона. Повелители Эндо и Араки, генералы Иэясу Токугава и Тоётоми Хидэёси были союзниками Оды Нобунаги. В исторических записях можно было обнаружить связь между событиями прошлого и настоящего. До встречи с Аои Сано решил покопаться в архивах замка.
День начинал тускнеть, заволакиваясь лохматым одеялом облаков. Постепенно Эдо погрузился в сумерки. Усилившийся ветер понес по улицам Нихонбаси тучи пыли, и странный серебристый свет особенно отчетливо выделил края укреплений замка и вершины западных гор. Идя пешком, давая коню передохнуть после целого дня скачки, Сано с ужасом наблюдал, какой эффект на город произвели недавние убийства.
Темнота должна была наступить лишь через час, однако магазины уже закрылись. Продавцы и ремесленники засели по домам. Всякого рода отщепенцы, а также молодые шалопаи — самураи и горожане — рыскали воинственными группками. Бродяги околачивались без дела. Испуганные благонравные жители выглядывали из зарешеченных окон, не бродит ли поблизости убийца. Расцвели греховные занятия, которые легко могли обернуться вспышкой насилия. Оживилась торговля сакэ, вовсю работали сомнительные закусочные. Проститутки заигрывали с прохожими прямо у дверей домов. На каждом углу разносчики новостей распродавали информационные листки.
— Охотник за бундори находит третью жертву! Кто следующий, не вы? — выкрикивали разносчики.
На перекрестке толпа окружила старуху с длинными спутанными седыми волосами, сидящую на корточках перед целым частоколом дымящихся благовонных палочек. С закрытыми глазами, воздевая руки к небесам, она завывала:
— Невидимый призрак разгуливает среди нас. Сегодня ночью умрет еще один человек!
Как Сано и опасался, россказни про призрак распространились повсюду, питаемые общим суеверием. Слухи нельзя было пресечь, поскольку конкретного, из плоти и крови, преступника обнаружить не удалось. В торговом районе, без того разнузданном, царила атмосфера дьявольского карнавала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49