Никита настолько ошалел от происходящего, что и не подумал застегнуть брюки.
– Анжелика, скажите, неужели правду говорят, что вы с Никитой проделали путь от ненависти до любви?! – завопила Лана в лицо Домовой, которая натурально покраснела, изобразив жуткое смущение.
– Да, в общем, да… – пролепетала она. – Папа, извини, если ты это видел! Но мы действительно полюбили друг друга!
– Никита, что вы можете сказать?! – Лана метнулась к вспотевшему от волнения жениху.
Тот уставился в камеру круглыми от испуга глазами и, запинаясь, ответил:
– Лично я всегда любил одну только Лику… Завтра мы вступим в законный брак по любви…
– Вот, дорогие мои телезрители! – воскликнула Лана в камеру. – Не верьте, если вам скажут, будто нет на свете любви! А есть только голый коммерческий расчет! Это не правда! Любовь не умерла – она торжествует!
В дверном проеме появилась охрана.
– Прекратить съемку!
Рослые парни кинулись к оператору, охранник – им наперерез. Это позволило выиграть секунды, чтобы вытащить из камеры кассету. Лика выхватила ее и спрятала за спиной.
– Уходим! – завопила Попенхайен и, громко присвистнув, подпрыгнула и припустила бежать по коридору.
Оператор и осветитель, бросив реквизит, кинулись за ней следом. Мы с Ликой переглянулись и бочком, бочком проскользнули мимо охранников, которые явно не знали, как поступить.
– Бежим! – заорала Лика и, схватив меня за руку, потащила за собой.
Амбалы, мешая друг другу, застряли в дверях. Это дало нам преимущество на лестнице. Внизу творилось что-то невообразимое, охранники гонялись за Ланой, она дико визжала: «Свободная пресса не будет молчать!» и перепрыгивала с рулеточного стола на блэк-джек, оттуда на бильярд. Посетителям это нравилось, они от души хохотали над неуклюжими попытками охраны клуба изловить нахальную журналистку.
– Надо ее спасать, – я посмотрела на кассету, которую Лика сжимала в руке, на Свету, секьюрити постепенно зажимали ее в кольцо, и решительно двинулась в зал.
– Нет, – Лика отдала мне кассету, – я сама.
С этими словами она стремительно направилась к Лане.
Я подошла к гардеробу, спрятав материал за полу пиджака. Мне отдали пальто. Охрана была занята охотой на телевизионщиков, и на меня не обратили внимания.
– А ну иди сюда! Куда девала кассету! – раздался высокий голос Домовой.
– Ой, пустите, пустите! Вы нарушаете права человека! – верещала в ответ Попенхайен.
Публика стоя аплодировала Лике, а та тащила Свету-Лану к выходу за ухо.
– Сейчас мы поедем в одно хорошее место и поговорим о нарушении прав на частную жизнь! – Лика превосходно играла свою роль.
– Так ей! – восклицал известный режиссер, которого в «Светской хронике» показали в обществе несовершеннолетних мальчиков.
– Я отдам кассету, только не бейте! – пищала в ответ Попенхайен.
Лике подали ее шубу, и мы гордо удалились с «плененной» представительницей свободной прессы.
– Быстрее! На студию! Успеем! – как только мы оказались на улице, Света-Лана тут же кинулась к микроавтобусу!
Но Лика успела поймать ее за пиджак.
– Стой ты! Поехали на моей, быстрее будет! Твои пусть подтягиваются!
Розовый «Родстер» завелся и мгновенно исчез из виду. Гнаться за ним было сумасшествием. Пусть Лика и Света заканчивают работу, а я лучше поеду в офис. Посмотрю по телевизору, что получилось. Да и с Николасм Ивановичем стоит обсудить послезавтрашний день.
По дороге я остановилась возле рада палаток купить сигарет. Тут же находился магазин «Низкие цены». Наша Людочка зовет эти лавочки «супермаркетами для нищих». Купив свой «Парламент», я обернулась и увидела, как из «Низких цен» вышла… генеральша Гусакова. Мне стало интересно, что может покупать в таком магазине дама, которой мой офис показался «небогатым». Генеральша была причесана, накрашена и при жемчужных клипсах. Однако вместо норковой шубки ее грела китайская застиранная куртка. В руке сетка, очевидно, нетяжелая. Спрятавшись за ларек, я проследила, куда она направится. Генеральша перешла через улицу и остановилась на трамвайной остановке. Получается, она специально приезжала в «Низкие цены»?
Решив расследовать ситуацию до конца, я поспешила в «супермаркет».
Внутри помещение напоминало склад. Увидев серые макароны, которые при варке развариваются в студенистую массу, я ахнула:
– Ничего себе! Их все еще выпускают?
– Выпускают, – недовольно отозвалась из-за прилавка продавщица.
Еще один анахронизм! Давненько я не встречала такой продавщицы! Ярко-рыжая «химия» барашком, огромное рыхлое тело упаковано в свитер и синие брюки от тренировочного костюма «Adidas». Поверх белый халат, весь в грязи и пятнах. Поверх халата – жилетка из свалявшегося искусственного меха. На ногах кроссовки. Про такие лица мой папа говорил, что они «просят кирпича». Маленькие глазки буравили меня с такой ненавистью, что я убрала левую руку за спину и сложила в фигу. Говорят, от сглаза помогает. Моя подруга Женя Красина – спец по всяким приметам. Если видишь или чувствуешь, что тебе завидуют или желают зла, надо или показать кукиш (за спиной, или в кармане), или прикусить кончик своего языка, сконцентрироваться и мысленно отправить обидчика на три известных буквы. Я в это не верю, но… Фигу, надо признаться, каждый раз показываю, когда на меня глядят так, как эта представительница торговли. – Честно говоря, у входа я встретила женщину, мне показалось, это подруга моей мамы, мы ее давно не видели, но я не уверена, что это она, – я топталась у прилавка, не зная, что спросить. – Понимаете, у нее муж вроде бы генерал, да и живет она не здесь. Думаю, обозналась, что ли?
– Не обознались, – бросила жрица прилавка, – она все время говорит, что у нее муж был генерал. И живет черт знает где. Специально сюда ездит. Возьмет крупы разной по полкило и каждый пакетик обсматривает, чтобы битой не было, да насчет жучков. Совсем, видать, жизнь приперла. Яблоки берет только обрезные, некондицию. Консервы иногда самые дешевые. Это редко. Телефон вот мне оставила. Говорит, звоните, когда к вам кур завезут. Нам иногда с птицефабрики привозят возрастной убой…
– Ясно, спасибо, – я попятилась. Николай Иванович, как говорит Маргарита Мирзоян, не «спикере», но, по-моему, заслуживает честного к себе отношения. Если Екатерина Львовна собралась за его счет решить свои материальные проблемы и потому изображает «былую стать», это никуда не годится…
– Купить-то ничего не желаете? Есть хорошие товары, – любезно предложила продавщица.
Мой взгляд зафиксировался на трехлитровых банках с соком. «Березовый», «Яблочный», «Сливовый»… Ой! Как я раньше их любила! Это не восстановленная дрянь из бумажных пакетиков, а настоящие соки с мякотью. Помню, к нам приезжали немцы для обмена опытом, и один спросил недоуменно: «А что это у вас вишневый джем такой жидкий?»
– Сейчас, машину поближе подгоню!
Нагрузив багажник коробками, я, довольная, покатила в офис. Теперь остается смотреть «Светскую хронику» и ожидать, как на это среагирует Эля. Поскольку девушка отличалась такой же нездоровой ревнивостью, как Ксюша Рыбникова, и считала Шерера своей собственностью – она должна чудовищно разозлиться и дать о себе знать. Предположим, что Никита и Эля в сговоре, что он женится на Лике, а дальше они ее каким-то образом устраняют. В таком случае Гаврилова, увидев репортаж, подумает, что Шерер ее предал. Разлад в стане врагов – уже полдела. Если Эля подумает, что Никита влюбился в Домовую, она возненавидит его. Чем сильнее будет ее злость, тем сложнее ей будет себя контролировать. В таком состоянии она совершит какую-нибудь ошибку. Надежды, что этот «слоновий» психологический ход поможет, у меня почти не осталось. Ощущение такое, будто я разыскиваю пропавшую кошку в цирке, а шоу на арене идет своим чередом, и в нужный момент фокусник вынет злополучное животное из своего мешка вне зависимости от моих стараний.
Поднявшись в офис, я с удивлением обнаружила, что входная дверь не заперта, а из моего кабинета в приемную пробивается узенькая полоска света.
В кабинете судачили Людочка и Марина, дочка Николая Ивановича. Причем детектив-администратор вальяжно развалилась в моем кресле.
– Александра Александровна, я к вам… – всхлипнула Марина, – здравствуйте.
– Ну ладно, я тогда, пожалуй, пойду, – Людочка тут же засуетилась, убирая чашки.
– Папу надо спасать, – плаксиво заявила Марина, хорошенькая, чуть перезрелая натуральная блондинка (с поисков ее мужа началась моя детективная карьера).
– От кого? – хотя мне уже было ясно, что от Екатерины Львовны.
– От него самого! – последовал ответ.
– По-моему, это недостижимо…
– Да он уже сам не хочет жениться! – воскликнула Марина. – Но поскольку всех оповестил, включая своих украинских одноклассников, пытается сохранить лицо. Ну что за натура такая упрямая, я поражаюсь! Я даже маме позвонила! Зря, правда… Теперь она у меня живет, когда уедет, непонятно. У нее какая-то знакомая есть в социальных службах, шерстят вдвоем базу данных загсов, чтобы узнать, где пана регистрироваться будет. Я маме пока не говорю, на ком он женится, отвечаю, что не знаю. Иначе она на него охотиться с топором выйдет…
– Ревность – страшная сила, – сказала я. – Слушай, извини, пожалуйста, давай телевизор пять минут посмотрим, там сейчас важный будет репортаж. Ладно?
«Светская хроника» началась в двадцать два ноль-ноль.
– Я эту ведущую терпеть не могу, – заметила Марина. – Когда у женщины в личной жизни неладно – она на цепную собаку похожа.
Мне стало стыдно. До чего же все-таки наше сознание замусорено штампами! Я и сама думала о Лане в точности, как Марина.
Попенхайен была блистательна. Она выжала из двухминутной съемки все, рассказала о неземной любви Никиты и Лики, причем так проникновенно, что даже у меня появились сомнения: а вдруг так и есть?
Марина же глубоко вздохнула и вытерла ладонью набежавшую слезу умиления.
– Вот живут же люди! – вздохнула она. – Влюбляются, женятся, чувства друг к другу испытывают. А у нас с Вовкой последнее время – стоячее болото. Я его знаете, как называю? Водитель дивана!
Я хмыкнула про себя. Это у них-то стоячее болото? Николай Иванович рассказывал. Марина, начитавшись любовных романов, стоит на кухне в неоправданных надеждах, что муж сейчас домой придет не через дверь, а через окно по веревочной лестнице. Володька является уставший, чем супругу разочаровывает и злит. Заглянет на кухню – жена не в духе. Думает, устала, и, чтобы не мешать, идет тихонечко в комнату, ложится на диван. Марина становится чернее тучи. Так и получается, она от него ждет подвигов и признаний, а он и рад бы, но…
Тут мне пришла в голову хорошая идея.
– Слушай, а если он в этой Екатерине Львовне разочаруется? Представляешь, он же ее помнит такой гранд-дамой, всю из себя… Генеральша, одним словом…
И я рассказала Марине про встречу с Гусаковой возле магазина «Низкие цены». Та слушала, напряженно поджав губы.
– Если твой папа осознает, что Гусаков уже умер и его вдова не та, что раньше, он сразу к ней охладеет! И еще важно, чтобы он понял, что генерал никогда не узнает, что Николай Иванович женился на его вдове.
– Кстати, мне мама рассказывала, будто генерала Гусакова на Екатерине Львовне КГБ женило. Он ей всю жизнь изменял и развестись мечтал, но тогда было нельзя. А когда на пенсию вышел, разводиться не было резона. Квартиру ему дали в Пскове, пришлось у тещи жить. Он и помер так рано, потому что эти бабы его извели.
– Вот бы Николаю Ивановичу поговорить со свидетелями, – я заговорщицки посмотрела на Марину.
У той заблестели глаза.
– Точно! Мама знает одну бывшую любовницу Гусакова. Надо как-то так подстроить, чтобы она папе все рассказала!
– Без проблем, пусть она позвонит по поводу деликатного семейного дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32