– У него сейчас гетеросексуальный период, – заявила девушка, – так что его тетка должна знать, где он.
– Дай мне телефон его тети, – попросила я.
– Тетки в смысле? – переспросила Лика.
– Какая разница? – я приготовилась записывать.
– Тетка – это женщина, с которой он имеет половую связь, а тетя – это сестра одного из родителей, – серьезно разъяснила тонкости языка Домовая. – Так вот, его тетка в настоящий момент – Ксюха Рыбникова. Она ревнивая до ужаса. Тот самый вариант, когда даже к фонарю… Не знаю, как ее поддеть. Нет, знаю. Скажем, что вы журналистка, которая пишет статью про жизнь питерской андеграундной тусовки. Ксюха тогда с радостью клюнет. Только вы это… не тушуйтесь перед ней. Она всех на зуб пробует. Кто выдерживает – с теми нормально общается.
Нельзя сказать, что перспектива быть распробованной на зуб девятнадцатилетней оторвой меня обрадовала.
– И еще, – добавила Лика, – она мечтает, чтобы я ей хоть на день машину свою одолжила. Под этим предлогом можно будет ее вызвонить и про вас рассказать. На две такие темы она точно поведется, можно не сомневаться. Приезжайте в «Плазу», в ресторане ее подождем. Я позвоню, пока вы едете…
В ресторане меня проводили к столику у окна. Люди у входа смотрели на меня с завистью. Вечеринка, оказывается, планировалась в честь дочки какого-то федерального министра. Пригласили только самых-самых. Лика выглядела потрясающе. На ней было изумительно элегантное платье. Многослойный крой и золотистый шелк вкупе с потрясающим комплектом топазовых украшений. Рядом с ней сидело вертлявое неприятное существо с выпученными глазами. Нещадно протравленные блондораном волосы в сочетании с шифоновой рюшистой блузкой и красными кожаными штанами придавали девушке вид вокзальной шлюхи.
– Это Ксения Рыбникова, – представила мне собеседницу Лика. – А это, Ксюшка, познакомься, Александра Александровна Ворошилова, о которой я тебе говорила.
– Здрасьте, – бросила девица. – Ночными делами интересуетесь?
– В каком-то смысле да, – я посмотрела на Домовую, та отстраненно курила, будто Рыбниковой за столом вовсе «не сидело».
– Тогда поехали, покажу такое, что у ваших читателей рвотный рефлекс образуется, – щедро пообещала добрая девушка.
– Чтобы машина в восемь утра стояла у меня в гараже, без единой царапины. Поняла? – строго и чуть презрительно оборвала ее Лика.
– Ясень пень, мне проблемы не нужны, – Рыбникова втянула голову в плечи.
Через десять минут Ксюша суетливо заталкивала меня на пассажирское место в розовом спортивном «Родстере – Z8», очень дорогой вещи от концерна «БМВ», со словами:
– Пиплы в осадок выпадут!
– Ксюшечка, – манерно прощебетала я, складывая руки на коленях, – засорять свою речь англицизмами, если можно найти адекватную замену в русском языке, считается дурным тоном.
– Аут! – восторженно отозвалась Ксюша, закатив глаза.
Мы быстро покатили по шоссе. На шифоновую блузку у девушки была накинута только короткая пелеринка из красного искусственного меха.
С непривычки мне слегка заложило уши. Сама никогда не езжу свыше восьмидесяти, а чаще и до пятидесяти не дотягиваю. Никогда не думала, что по нашим зимним дорогам можно гонять с такой скоростью! Подумав, что мы или взлетим, или разобьемся насмерть, я крепко пожалела о плотном завтраке.
– Как там тебя звать-то? – спросила Ксюша, вытаскивая сигарету из пачки зубами.
Руль она едва придерживала большим пальцем левой руки. Стоило ей отъехать от Домовой на километр – сдерживавшееся хамство выплеснулось наружу.
– Александра Александровна, – меня к этому времени уже так вдавило в кресло, что манерный писк получался сам собой.
– Короче, погоняла нет? – Ксюша затянулась и перекинула сигарету из одного края ярко накрашенного рта в другой.
– Не поняла? – переспросила я.
– Вот мастдай-то однобитный! – воскликнула Ксюша. – Короткое имя есть? Ладно, фигня, ты дольше пропаришься, чем мне придумать. Буду звать тебя… – она приподняла бровь и выдала:
– Сан Санна.
«Удивительно, что Ксюша и Николай Иванович стоят на одной ступени развития!» – подумала я. Младший детектив Яретенко зовет меня «Сан Саныч».
– Я так понимаю, что ты приняла это решение в одностороннем порядке? – мне показалось, что в рамках разыгрываемой роли эта реплика необходима.
– Отпад! – вытаращила глаза Ксюша и покачала головой. – Значит так, раз уж Домовая тебя мне навесила в нагрузку к машине, слушай и усваивай правила. Будешь на меня стучать – пожалеешь, будешь совать нос, куда не надо, – тоже пожалеешь, надоешь – выгоню. Понятно?
Я не нашлась, что ответить. Некоторым детям в детстве определенно не додали ремня. Ксюша – пример редкостной обделенности воспитанием. Но уговор есть уговор. Гришу надо найти. До свадьбы Лики остается чуть-чуть больше трех дней.
– Ксения, – масляным голосом ответила я, – все твои требования будут выполнены.
– Не свисти, – последовал ответ. – Знаю я вас, журналистов. Все доложишь в красках. Где машину ставили, да сколько народу в ней каталось, да кому еще давали порулить!
– Ксюшечка, что ты! – я приложила руки к груди. – Надеюсь, мы сможем найти общий язык! Кстати, никогда не ездила на такой шикарной машине. Можно повести? Хотя бы километр…
Девушка удивленно приподняла брови.
– Поцарапаешь, всю жизнь расплачиваться с Домовой будешь, – предупредила она.
– Я аккуратно! Если тебе не жалко…
– Жалко, знаешь, где? – огрызнулась Ксюша. – Мне-то по фигу, тебе платить, если что.
Мы остановились на обочине и поменялись местами… Машина слушалась малейшего движения, мягко шурша шинами по дороге.
– А побыстрее? – недовольно топнула ногой девушка. – Мы так на место к ночи притащимся!
Я крепко сжала зубы и надавила на газ.
– Э! – завопила Ксюша. – Да не так! Ты что?! Спятила?
Стрелка спидометра подползла к ста пятидесяти. С трудом вписавшись в поворот, мы промчались мимо поста ДПС.
– Начинающий Шумахер! Ты представляешь, сколько эта тачка, блин, стоит?! – орала Ксюша.
– Слушай внимательно, – процедила я сквозь зубы, обгоняя попутные машины, на подъезде к городу движение стало более оживленным.
Побледневшая Ксюша вцепилась обеими руками в ручку двери и уставилась на меня испуганными глазами. Весь ее гонор исчез.
– Мои правила такие, – я резко отвернула руль, чтобы не снести зеркало летевшему навстречу «Жигулю», тот ответил возмущенным бибиканьем, – называть меня Александра Александровна, не хамить, слушать, что я говорю, о взрослых отзываться уважительно и прилежно учиться себя вести! Ты поняла?!
Ксюша на секунду окрысилась.
– А то что будет?
– А вот что, – я утопила газ совсем, стрелка подползла к ста семидесяти, миновала двести…
Впереди загорелся красный свет, машины, между которыми «Z8» петлял, как серебряный заяц, истерично гудели.
– Все поняла?! – переспросила я.
– Поняла, – прошептала полумертвая от страха Ксюша.
– Без байды?! – рявкнула я.
– Отвечаю, – последовал серьезный ответ.
Тогда я отпустила газ и начала мелко и прерывисто нажимать на тормоз. Так советуют тормозить в гололед, чтобы избежать заноса. Постепенно увеличивая амплитуду, удалось остановить машину прямо у стоп-линии. По-моему, все водители у перекрестка облегченно выдохнули.
– Куда дальше ехать? – спросила я у надувшейся «проводницы», когда она пришла в себя.
– В Ледовый дворец, на керлинг, – буркнула в ответ Ксюша и зло добавила:
– Александра Александровна.
Керлинг – новомодный вид спорта, забавный гибрид боулинга и натирки паркета. Чтобы им заняться, требуется каток, много свободного времени, швабры, огромные гранитные «шайбы» размером с пылесос и лишняя пара-тройка тысяч долларов на этот инвентарь. Играют в керлинг командами. Смысл игры – загнать в круг как можно больше своих «камней», соответственно выбив «камни» противника. Чтобы гранитная «шайба» лучше скользила, лед перед ней натирают жесткими щетками.
Всю дорогу до Ледового дворца Рыбникова не проронила ни слова. Только ответила на звонок.
– Еду. Нет, не одна. Нет, не с Дилей. Пока, потом перетрем.
На арене вяло состязались две команды.
Ксюша замахала руками молодому человеку, который сосредоточенно примерялся, куда направить камень. Увидев объект своей страсти, она мгновенно растаяла.
– Гриша! Ути-пуси мой! Привет! Глядя, как она резво бросилась вниз по узким ступенькам, я схватилась за спинку ближайшего кресла. Казалось, девушка вот-вот не удержится на своих каблучищах и покатится кубарем. Но она благополучно выбежала на лед. Мелко семеня ногами и оглушительно визжа, добралась до Гриши и радостно повисла у него на шее. Видя, что главный «кидала» захвачен теткой, остальные игроки понуро оперлись на свои швабры. Поцелуй обещал быть долгим.
– Фу! Как можно быть такой дурой! – раздался у меня над ухом презрительный голос.
– Вы так считаете? – спросила я автоматически.
– А вы нет? – рядом восседала, к моему удивлению, Крымник. – Смотреть противно. Не девушка, а коврик для ног!
– Может быть, она просто об этом не думает, – предположила я, – действует по зову сердца.
– Сказала бы, по зову чего она действует! – базарно фыркнула модель. – Кстати, не ожидала, что вы керлингом интересуетесь. А как же обучение Анжелики Васильевны хорошим манерам?
Тон Крымник был откровенно издевательским. Я решила ее позлить. В гневе люди часто высказывают больше, чем хотели бы.
– Вы знаете, Алина, – мои губы сложились в жеманную ухмылку, – если говорить откровенно, мы с вами обе знаем, что Лика может позволить себе все, что угодно. Она может есть руками, вытирать рот скатертью, сморкаться в шторы – никто не пикнет. У этой девушки для счастья есть абсолютно все. Она богата, красива, у нее любящий заботливый отец. Не все этим могут похвастаться…
И уставилась на позеленевшую от злости модель поверх очков. Моя речь должна была очень ее разозлить. Во всех интервью Алина говорит, что успеха добилась исключительно тяжким трудом на подиуме и самоотверженным фитнесом.
«Халявщица», наслаждающаяся папашиными деньгами, должна вызывать у нее зубовный скрежет.
Крымник смерила меня гневным взглядом.
– Мать была сука и б.., и дочка, шалава, вся в нее, – процедила она сквозь зубы.
– Фу, как грубо! – я скорчила презрительную мину, – мне кажется, Алина, что вы нуждаетесь в уроках хороших манер больше, чем Лика.
– Я, по крайней мере, не сплю со всеми подряд, – зло отчеканила она секунд через десять. Долго подбирала слова.
– И что? – недоумение получилось само собой.
– Корчит из себя недотрогу, сцены закатывает, руки заламывает, а сама трахается с дворецким! Я сама, своими глазами видела! В саду, в беседке, как уличная проститутка!
– Не верю.
Станиславский мог бы мной гордиться.
Модель злобно фыркнула и направилась к выходу. Судя по ее напряженным, подпрыгивающим шагам – она вне себя от ярости. Интересно… Может быть, тот единственный настоящий мужчина, которого встретила Лика – это Бекетов? Он ее страстная любовь, служащая у папы?
– Александра Александровна! – завопила Ксюша, уперев руки в бока. – Вы так и будете стоять? Или снизойдете до нашего плебейского общества?!
Ишь, слова какие знает! Про плебеев и патрициев. Небось, и кто Цезаря порешил, в курсе…
Спустившись вниз, я склонила голову, обведя всех присутствующих взглядом училки-мегеры. Присутствующие кисло поздоровались, ковыряя коньками лед.
– Александра Александровна Ворошилова.
– Журналистка, – небрежно бросила Ксюша, – будет писать, как бессмысленно и тупо мы прожигаем жизнь.
– Очень приятно, Гриша, – поздоровался со мной свидетель гибели Александра Гаврилова, на котором мертвой хваткой повисла мадмуазель Рыбникова, беспрестанно чмокающая и хихикающая.
Игроки вяло собирались. Ксюша утащила Никиту в угол и что-то горячо шептала ему на ухо, периодически показывая на меня пальцем и глупо хихикая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32