– Это черт знает что, но я получила кучу удовольствия!
Наконец снаружи послышались какие-то звуки, и через несколько минут створки двери слегка раздвинулись. Оказалось, они застряли между вторым и третьим этажами. Протиснувшись в узкую щель, они выбрались наконец на волю.
* * *
– Глядите, Элиас! – воскликнула Дженнифер.
В зал ресторана гостиницы "Интерконтиненталь" вошел морщинистый старик с густой копной седых волос, несший в руке сумочку. Его хитрые глазки обежали сидящих в зале. Увидев Дженнифер, он направился к их столику. Малко вспомнились откровения Биби Гур.
– Вы знакомы с ним?
– Да. Это журналист из Греции. Я встретилась с ним в аэропорту в тот день, когда сошла с самолета. Он ждал одного человека, но тот не попал на рейс. Он был любезен и подвез меня в своем такси. Коммунист до мозга костей и сторонник Наджибуллы. Стоит ему заговорить на эту тему, остановить его уже невозможно! Но при всем том милый человек.
Элиас Маврос подошел к их столику, представился, и Малко пригласил его присоединиться к ним.
– Только я ненадолго! – предупредил Маврос – Мне нужно вернуться в "Кабул" до комендантского часа. Моя газета не располагает возможностью платить сто долларом за номер... Я – революционер.
Все-таки Малко заказал для него порцию "Джонни Уокера" и спросил неожиданно:
– Вы идете завтра смотреть собачьи бои?
Элиас Маврос с отвращением потряс головой:
– Ни за что! Мерзкое зрелище. Да и не люблю я Селима Хана. Капиталист и прожигатель жизни. Служит Наджибулле ради денег. Он не настоящий коммунист. Придет день, и он снова предаст. А здесь сидит просто потому, что боится.
Малко слушал с напряженным вниманием. Стало быть, Биби Гур заблуждается. Селиму Хану не доверяют даже его друзья. Может быть, он все-таки не зря прилетел в Кабул!
– И как же складывается обстановка?
Элиас Маврос пустил ехидный смешок.
– Капиталистические газеты распространяют ложь. Но я всегда писал правду. Враждующие стороны примирятся, за исключением религиозных фанатиков. Главные племенные вожди поддержат правительство Наджибуллы и займутся возрождением Афганистана. Уже теперь слышатся их голоса. Может быть, даже вернется Король.
– При коммунистической-то власти?
– НДПА – не коммунистическая партия, – непонятно почему оскорбился Маврос. – Это светская партия нового толка. Кстати, каждую пятницу президент ходит в мечеть. Мир скоро установится.
Он взглянул на часы и вскочил, точно ужаленный:
Четверть десятого! Таксист не станет ждать... Спасибо за скотч!
Он проглотил остаток виски и поспешил к выходу. Дженнифер жала под столом ногу Малко:
– Не отправиться ли нам в постель? – предложила она.
Видимо, плотские забавы в лифте не утолили ее вожделений. Малко подписал счет и последовал за ней.
Она сменила оттянутые книзу брюки джинсовой юбчонкой, едва прикрывавшей ее мускулистые бедра. Как только за ними затворилась дверь, она прильнула к Малко. Так, обнявшись, они и перебрались в спальню. Пока она раздевалась, Малко разглядывал ее тело культуристки, широкие плечи, твердые, высоко посаженные груди, мускулистые бедра, плоский живот.
Ни грамма жира. Когда он принялся ласкать ее, то ощутил, как под ладонями перекатываются мышцы. У него было чувство, что держит в объятиях чуть ли не мужчину. Она бросила на него тревожный взгляд:
– Я не нравлюсь тебе?
– Конечно, нравишься, – успокоил ее Малко. – Ты много занималась спортом?
– Было такое.
Вскоре он убедился, что ртом она тоже умеет пользоваться. Когда его плоть окончательно отвердела, она улеглась на живот, слегка раздвинув ноги и приподняв таз, и хрипло сказала с каким-то особенным выражением:
– Раз ты считаешь, что я похожа на мужчину, делай то, что делают с мужчиной...
Она ждала, выставив ягодицы. Малко одним толчком вонзил член между ними, но лишь легкая дрожь пробежала по ее телу. Очевидно, дорога была проторена. Любопытно было бы знать, как она выбирала своих любовников? Она выла по-кошачьи и без конца просила, чтобы он сделал ей еще больнее. В чем он и усердствовал до тех пор, пока семя не хлынуло в глубине ее тела.
Он лежал на ней, не вынимая все еще напряженного члена, и размышлял, какую новую неожиданность приберег ему Селим Хан и не повлечет ли происшедшее на Чикен-стрит гибельных последствий.
Ему не терпелось заключить сделку с Селимом Ханом и покинуть Кабул.
Глава 8
Элиас Маврос брился, насвистывая, хотя холодная вода из-под крана не облегчала его задачу. Обнаженный по пояс, несмотря на то, что номер не обогревался, он был радостно возбужден. Очередное «международное» задание выполнялось без сучка без задоринки. В дверь постучали. Вошел служащий гостиницы.
– Вас просят к телефону, – почтительно сообщил он.
В номерах "Кабула" не было телефонных аппаратов. Элиас натянул сорочку, меховую куртку и вышел в коридор, где стоял ледяной холод. В холле оглушал грохот: в церемониальном зале праздновалась свадьба с оркестром и танцами. Телефонная трубка лежала на столике администратора.
– Алло?
– Рафик Маврос?
Казалось, говорят из Бог весть какой дали, а между тем расстояние составляло не более сотни шагов: от гостиницы до дворца премьер-министра.
– Бале, бале! – подтвердил грек.
– Его превосходительство Султан Кечманд ждет вас в десять часов. За вами пришлют машину.
– Буду вовремя! – заверил Элиас Маврос.
Он повесил трубку и поднялся к себе едва ли не вприпрыжку. Он и в самом деле был единственным, кого ХАД ни в чем не подозревал и который мог без опасений встречаться с кем ему пожелается. Он кончил бриться, надел свежую сорочку и посмотрел на часы. Десять часов. Идти пешком всего десять минут, но за ним пришлют машину. Вполне можно успеть порыскать но Базару в поисках сапог советской армии, продававшихся по смехотворным ценам.
* * *
За рулем «вольво» Центрального Комитета сидел хадовский офицер в штатском. Находившихся на заднем сиденье скрывали от взоров прохожих белые занавесочки. Элиас Маврос глядел на мелькавшие за стеклом тополя. Солдат было не намного меньше, чем деревьев. Президентский дворец, где размещался кабинет премьер-министра, выглядел настоящей крепостью. В землю был вкопан танк Т-62, повернувший пушку в сторону ограды. Над уродливым прямоугольником здания развевалось два флага – государственный и партийный, с изображением колосьев на красном поле.
На крыльце его ждал секретарь, уже знакомый ему пухлый жизнерадостный толстячок с усами.
– Товарищ Кечманд ждет вас, – объявил он.
Они прошли пустынными холодными коридорами и попали в устланный великолепными коврами кабинет с высоченным потолком. Султан Кечманд встретил Элиаса на пороге и взял его за обе руки.
– Как же я рад тебя видеть!
– Взаимно!
Разговор велся по-русски. Они знали друг друга уже многие годы. Подали чай, грек начал расспрашивать о военном положении. Собеседник отвечал, покачивая головой:
– Не так уж плохо, – советские товарищи кое-что оставили нам. Одно скверно: мало людей переходит к нам. Умеренные колеблются.
– Почему?
– Они все еще надеются взять верх. Кроме того, они так часто повторяли, что не вступят в переговоры с Президентом, что сами себе отрезали путь к отступлению...
Элиас Маврос громко проговорил, значительно глядя на Султана:
– У тебя чудесная терраса! Можно полюбоваться видом?
Понимающе усмехаясь, премьер-министр встал с места. ХАД всюду прятал подслушивающие устройства. Мужчины вышли на террасу, возвышавшуюся над тополиной рощей. Внизу стояли на часах два солдата охраны. Морозило, но терпимо. Элиас Маврос обнял старого друга за плечи.
– Я заезжал в Москву, – доверительно сообщил он, – и хотел тебе сказать, что товарищи из международного отдела ЦК рады твоему назначению.
Султан Кечманд действительно недавно был назначен председателем Исполнительного Комитета Совета Министров. Инженер по образованию, он был одним из немногих штатских в правительстве Наджибуллы. Приятно удивленный, он внимательно посмотрел на Мавроса. Служение общему делу крепко связывало обоих мужчин.
– Благодарю! – сказал Султан.
Афганцу было отлично известно, что Элиас – отнюдь не просто журналист. В свое время они неоднократно встречались в столице Советского Союза, где Маврос свел его со всеми видными руководителями советского государства. Маврос склонился с загадочной улыбкой к уху своего друга:
– Могу ли я доверить тебе одну тайну?
– Разумеется!
– Товарищи из Москвы считают, что у тебя большое будущее.
– Не предполагал, что я так хорошо известен в Москве, – ответил польщенный Султан.
Приятно слышать о себе такие отзывы! Между тем Маврос продолжал:
– Какие у тебя отношения с Сайедом Гулабзи? Министром внутренних дел, могущественнейшим человеком в государстве после Президента.
– Прекрасные.
– А с Сарандой?
– Тоже неплохие. У них там была чистка. Новички вполне приличные люди, собираются держать линию партии.
– Ну, а партия?
– Полный порядок, но их беспокоит международная кампания но дестабилизации положения в Афганистане. Прилично ведут себя одни индийцы, а вся эта сволочь разбежалась кто куда, как крысы!..
– Ничего, они и вернутся, как крысы, азиз рафик! – решительно отрезал Маврос.
– Надеюсь. Но почему ты задаешь мне все эти вопросы?
Маврос заговорил после долгого молчания:
– Просто мне хотелось знать, как у тебя дела, а заодно передать тебе мнение товарища Первого секретаря, который нашел время принять меня перед моим отъездом из Москвы. Речь шла об Афганистане. Он считает, что было бы очень хорошо, если бы король вернулся.
– Я того же мнения, но товарищ Президент уйти не согласится, а король ни за что не вернется, пока Президент остается на своем месте. Я уж не говорю о фундаменталистах...
Элиас Маврос отмел фундаменталистов коротким движением руки.
– Это чистое самоубийство! Кому нужен новый Хомейни? Даже это дурачье американцы, и те, наконец, поняли. Нет, я другое хотел тебе сказать: если ты будешь назначен на более высокую должность, чем та, которую занимаешь теперь, товарищи из Москвы готовы оказать любую помощь, какая может тебе понадобиться.
Председатель Исполнительного Комитета Совета Министров лишился дара речи. Элиас Маврос глядел прищуренными глазками, в которых вспыхивали веселые огоньки.
Султан Кечманд боялся поверить услышанному. Предвиделась политическая перетряска, и Москва не возражала бы, если бы он поднялся еще выше по ступеням власти, став, скажем, Президентом. Он начал было возражать сдавленным голосом:
– Я с трудом представляю себе, каким образом обстановка в стране могла бы измениться в том направлении, какое ты имеешь в виду. Товарищ Президент очень молод и чрезвычайно осторожен...
– Знаю, знаю! – перебил Элиас Маврос – Тебе известно чувство дружеского уважения, какое я питаю к нему. За последние десять лет он проделал огромную работу.
Он посмотрел на часы.
– Ну, ладно. Мне пора. Я задержусь в Кабуле еще на несколько дней. Хотелось бы как-нибудь пообедать вместе.
– Буду рад.
Султан Кечманд проводил гостя до самого выхода из здания. Вернувшись в кабинет, он распорядился, чтобы его не беспокоили, и начал размышлять, пытаясь разгадать смысл намеков Мавроса. Греческого журналиста можно было подозревать в чем угодно, только не в склонности к сочинительству. И приходил он не зря. Судя по всему, Маврос имел в виду нечто чрезвычайно важное. Чтобы кое-что разузнать, придется обратиться в ХАД. Но в ХАДе кругом ставленники Наджибуллы, мимо них муха не пролетит. Уж они непременно доложат Президенту, а для него это смертный приговор.
Султан Кечманд решил по здравом размышлении подождать развития событий. Голыми руками его не возьмешь!
* * *
Бородатый здоровяк топтался посреди танцевальной площадки главного салона в холле «Кабула», по-женски раскачиваясь в такт ударам тамбуринов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30