– Присаживайтесь, пожалуйста.
Агриппина, все еще не совсем понимая, что происходит, приняла предложение Илюхи и присела за стол. Сам же Солнцевский тут же наполнил третий кубок янтарным напитком.
– Ну за справедливость! – с интонациями незабываемого генерала из «Особенностей национальной охоты» предложил тост Илюха.
Княжеская чета ничего против такого тоста не имела, и кубки с приятным звоном стукнулись друг о друга. И если Берендей осушил свой чуть ли не залпом, то Агриппина дегустировала неведомый напиток осторожно, маленькими глотками. Как ни странно, вкус ей больше понравился, чем не понравился. Ну а самым удивительным оказался тот факт, что алкоголя в нем не оказалось. Уж что-что, а это княгиня могла определить точно.
– Это дело очень хорошо с соленой вяленой рыбой, – охотно подсказал супруге Берендей и подвинул к ней поближе плошку с лещом.
Княгиня последовала совету мужа, отщипнула соленую рыбью спинку и сделала еще несколько глотков.
– Вкусно, – наконец вынесла она свой вердикт.
– Не то слово, Грунечка, – тут же поддакнул Берендей.
– Вот видите, можно хорошо посидеть и без алкоголя, – резонно и абсолютно верно заметила княгиня и отправила себе в рот очередной кусок рыбы.
– Конечно, можно, – чуть ли не хором ответили мужчины и лукаво перемигнулись.
«Вот что значит подойти к делу с выдумкой. И посидеть можно отлично, и жена спокойна. Главное теперь – не перепутать, из какого кувшина кому наливать. Нам „Феофана классического“, а ей „Мотю безалкогольного“.
– Ну что, профуфыкал команду? – немного расслабившись, огорошила Солнцевского княгиня.
– Не понял, а я-то тут при чем? – удивился Илюха.
– А кто при чем? Ты командир, и в том, что не уберег подчиненных от темницы, твоя главная вина.
– Да вы что, Агриппина Иоанновна! – обиженно взвился Солнцевский. – Это все происки империализма в лице отдельных его представителей из агрессивного блока НАТО!
– Твое НАТО, это само собой, – отрезала княгиня. – А с себя вины не складывай. Если это действительно твои ребята хулиганили, твоя вина, что их распустил. А если навет на них навели, тоже виноват, что интригу не раскусил и ворога на свет белый за жабры не вытащил.
Последняя фраза несколько удивила Солнцевского, и он начал серьезно сомневаться, что пиво было такое уж безалкогольное.
– Ведь ваша сила была в нестандартном подходе к ситуации! – продолжала рубить правду-матку Агриппина.
– Так я и собирался нестандартно подпалить «Иноземную слободу» с четырех сторон, – начал оправдываться Солнцевский.
– Я же сказала нестандартно, а не глупо! Ты же несколько блестящих дел со своими ребятами провернул, так чего же ты сейчас-то стушевался?
– Не знаю, – честно признался Илюха, – как-то уж очень быстро все произошло. Еще совсем недавно у меня было все: друзья, работа, положение, и вдруг все это рассыпалось словно карточный домик.
– Значит, для начала надо восстановить команду, а уже потом сообща решать возникшую проблему.
– Я их отпустить не могу, – обреченно заметил притихший Берендей, – это как-никак дипломатический скандал, да вся Европа сейчас следит за тем, что у нас в Киеве происходит и по какому пути мы будем развиваться.
– Помолчал бы уж, – осадила муженька княгиня.
И тут в стриженой голове Илюхи четко и ясно материализовалась вполне сносная идейка. Он даже крякнул от неожиданности.
– Европа говорите... Так будет вам Европа!
С этими словами Илюха ломанулся прочь из комнаты, однако уже в дверях притормозил и бросил своим гостям:
– Посидите тут, я быстро.
Солнцевский затворил за собой поплотнее двери и принялся искать домового. И хотя «Чумные палаты» были не таких уж гигантских размеров, это было совсем непросто. Домовой, мягко говоря, не очень приемлет шумные компании и предпочитает в такой момент затаиться где-нибудь в укромном уголочке. Однако чаще всего он любил ошиваться в лаборатории Изи.
– Феофан, ты где? – гаркнул Илюха, как только добрался до чердака.
– Ты чего орешь? – раздалось совсем рядом с богатырем, и домовой позволил себя заметить.
Причем, судя по блестящим глазкам, он уже успел приложиться к Изиным творениям.
– Ты знаешь, где черт деньги прячет? – перешел сразу к главному Илюха.
Услышав такой, с первого взгляда, простой вопрос, Феофан тут же напрягся, осторожно ответил:
– Конечно, нет.
– Не виляй. Кому, как не тебе, знать, где Изя прячет деньги!
– А я не знаю, – набычившись, буркнул Феофан, – я вам не нянька следить за всеми.
– Да пойми ты, эти деньги нужны как раз для того, чтобы его с кичи вынуть!
Домовой запыхтел, словно закипающий самовар, но сдаваться не собирался.
– Знать не знаю, ведать не ведаю.
– Да он только рад будет, коли ты мне расскажешь!
– Рад?! – не сдержался Феофан. – Да он мне голову оторвет!
– Не оторвет, – успокоил его Солнцевский, – беру все на себя. Мол, это я сам случайно подсмотрел, куда он кубышку прячет, а ты тут совсем даже ни при чем.
– Не поверит, – хмуро заметил домовой и маленькими пальчиками нервно начал теребить волосатое ухо, – ни за что не поверит.
– Поверит, а что ему еще останется делать? – пожал плечами Солнцевский. – К тому же другого способа вытащить его и Любаву с нар, а Мотю вернуть из ссылки я не вижу.
Было видно, что Феофан дрогнул, Илюха тут же постарался закрепить успех.
– Поди соскучился по Любавиным пирогам-то?
Домовой крякнул и с яростью продолжил терзать свое многострадальное ухо.
– Да и пиво скоро закончится, а Изя еще собирался с тобой вместе новый сорт, персонально для Берендея, придумать.
Феофан уже был готов согласиться, но возможная кровавая месть старого черта за кассу «Дружины специального назначения» не позволяла сделать последний шаг.
– К тому же это наши общие деньги, – продолжал гнуть свое Илюха. – И мои, и Любавины, и даже Мотины.
Пауза, колебания продолжаются, Илюха продолжает:
– А я тебе, ко всему прочему, куплю новую белую душегрейку на меху, с яркой вышивкой. Недавно на базаре такую видел.
Последний довод доконал домового, и он решился, резко махнув маленькой рукой.
– Эх, была не была, ежели что, прикроешь! Ладно, дам тебе наводку.
– Конечно, прикрою, мое слово крепче алмаза!
– Но только на основную казну, – уточнил Феофан, – личную заначку черта я сдавать не буду.
– Интересно, откуда у него «личная» заначка, ему что, всех наших денег не хватает? – удивился Солнцевский, следуя за домовым, но тут же поправил сам себя: – Хотя о чем это я? Он же черт, да к тому же еще и Изя.
Между тем старый, но от этого не менее шустрый домовой залез под старую кровать, долго там кряхтел, еще больше чихал, но в конце концов вытащил на свет божий кожаный мешок впечатляющего размера.
– Ну Изя и жук! – констатировал Солнцевский, прикинув мешочек на вес.
– Судьба у него такая, – заметил Феофан, – но смотри, ты обещал.
– Да, да, конечно. Я сам знал, где бабки спрятаны, а ты тут ни при чем.
– А давай еще скажем, что я защищал деньги?
– Ага, до последней капли крови, – отмахнулся Солнцевский. – Не надо палку перегибать.
На том и порешили, Феофан сладко зевнул и отправился на дневной отдых, а Илюха потащил мешок к представителям правящей династии.
– Вот! – в своей манере выдал Солнцевский, грохнув мешок на стол перед князем и княгиней.
– Что? – не поняли ни он, ни она.
– Говорю, вот вам европейский путь развития!
Агриппина и Берендей переглянулись и, судя по их взглядам, опять ничего не поняли. Пришлось Илюхе брать на себя непривычную роль и в образе адвоката доводить до власти свою позицию.
– Это называется освобождение под залог. Вы получаете эти деньги, а мои друзья, Изя и Любава, освобождаются под подписку о невыезде за пределы княжества. А Мотя выходит из подполья и возвращается к нормальной жизни и домашнему питанию. В случае осуждения нашей команды или попытки сбежать от вашего справедливого правосудия деньги поступают в доход государства, то есть вам.. А в случае оправдательного приговора возвращаются своим законным владельцам. Между прочим, ваша хваленая Европа уже давно живет по такому принципу.
– Ведь можешь же, когда захочешь! – не скрывая своей радости, заметила Агриппина Иоанновна.
– Э-э-э... – протянул Берендей, развязав мешок.
– Это касса всей нашей команды, нажитая потом и кровью, – охотно пояснил Илюха, – все, что у нас есть.
– Э-э-э... – заклинило князя.
– Думаю, бояре поддержат этот передовой европейский опыт и утвердят положительное решение князя, – внесла свой вклад Агриппина.
– А... – сменил букву Берендей.
– А иноземцам возразить будет нечего, – отрезала супруга. – Ладно, это все процессуальные мелочи, их можно будет утрясти позже, и этим займешься ты, Берендей. А ты, Илюха, быстро отправляйся в темницу и поскорее вызволяй узников, скажешь, князь приказал.
Присутствующие мужчины с уважением посмотрели на княгиню, тут же с ней согласились и, пропустив на посошок по паре кубков, отправились выполнять намеченное ее железной рукой.
* * *
Оставим на некоторое время Солнцевского в покое и посмотрим, как провели это время остальные члены «Дружины специального назначения». Начнем, пожалуй, с самого молодого его члена.
Трехголовый проглот Мотя, как и опасался Илюха, не смог совладать с собой и в первый же день обожрался. Ну не мог спокойно смотреть Гореныш на подвешенные к потолку вяленые бараньи туши, которые по замыслу Соловейки и Солнцевского должны были скрасить его одиночество минимум на неделю. Поэтому, несмотря на все наставления хозяина, харчи были уничтожены за один присест. После был длительный спокойный сон, а потом костлявая рука голода протянулась к тонким шейкам Змея.
Ну денек он еще продержался, обнаружив в погребе пару недогрызенных мослов, а потом стало реально голодно. Вот и пришлось трехголовому недорослю самостоятельно заняться добычей пропитания. Возможность перекусить галками и воронами была Мотей решительно отметена. Погонять их в воздухе, испугать до полусмерти зазевавшуюся каркушу, подкравшись к ней на ноль-высоте, это святое. А вот глотать этих говоруний, это явный перебор, противоречащий жизненным принципам Гореныша.
И тогда Мотя решил заняться рыбной ловлей. Небольшая, но полноводная речка, протекающая неподалеку, для этого подходила как нельзя лучше. Это несложное с первого взгляда действие давалось ему с большим трудом.
Змей располагался на отмели и в шесть глаз следил за проплывающими мимо рыбами. Подразумевалось, что, как только на расстоянии броска появляется рыбина, она хватается зубами и выбрасывается на берег. Ха, не тут-то было! Голов-то три, и они никак не могли прийти к взаимопониманию. То все разом бросаются за одной рыбешкой и соответственно смачно стукаются лбами под водой. А то, наоборот, при виде добычи каждая из голов считает, что ее поймает соседняя, и спокойно наблюдает, как рыба уходит из зоны поражения. Дальше, конечно, следует разбор полетов и бурная, но незлобная ругань с самим собой.
А тут еще белки, раскачиваясь на ветках, начинали обсуждать его действия, при этом хохоча на весь лес. Приходилось отвлекаться от рыбалки, гонять хохотушек по всему лесу, а потом еще битый час объяснять им правила поведения культурного животного. А за это время весь скромный улов оказывался давно утащен шустрой лисицей. В общем, сплошные расстройства и неприятности выпали на бедные головы Моти.
И только во сне он мог улыбаться и быть абсолютно счастливым. Ведь там ему снилась Любава, выставляющая три тазика аппетитно пахнущей каши с мясом, и любимый хозяин, предлагающий три копченых говяжьих ноги. Конечно, ему снились и игры с Илюхой, и привычное ворчание Изи, но неизменно все сводилось к тазикам и дивно закопченному мясу. Однако наступало утро, сны исчезали, а вместе с ними и чувство сытости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Агриппина, все еще не совсем понимая, что происходит, приняла предложение Илюхи и присела за стол. Сам же Солнцевский тут же наполнил третий кубок янтарным напитком.
– Ну за справедливость! – с интонациями незабываемого генерала из «Особенностей национальной охоты» предложил тост Илюха.
Княжеская чета ничего против такого тоста не имела, и кубки с приятным звоном стукнулись друг о друга. И если Берендей осушил свой чуть ли не залпом, то Агриппина дегустировала неведомый напиток осторожно, маленькими глотками. Как ни странно, вкус ей больше понравился, чем не понравился. Ну а самым удивительным оказался тот факт, что алкоголя в нем не оказалось. Уж что-что, а это княгиня могла определить точно.
– Это дело очень хорошо с соленой вяленой рыбой, – охотно подсказал супруге Берендей и подвинул к ней поближе плошку с лещом.
Княгиня последовала совету мужа, отщипнула соленую рыбью спинку и сделала еще несколько глотков.
– Вкусно, – наконец вынесла она свой вердикт.
– Не то слово, Грунечка, – тут же поддакнул Берендей.
– Вот видите, можно хорошо посидеть и без алкоголя, – резонно и абсолютно верно заметила княгиня и отправила себе в рот очередной кусок рыбы.
– Конечно, можно, – чуть ли не хором ответили мужчины и лукаво перемигнулись.
«Вот что значит подойти к делу с выдумкой. И посидеть можно отлично, и жена спокойна. Главное теперь – не перепутать, из какого кувшина кому наливать. Нам „Феофана классического“, а ей „Мотю безалкогольного“.
– Ну что, профуфыкал команду? – немного расслабившись, огорошила Солнцевского княгиня.
– Не понял, а я-то тут при чем? – удивился Илюха.
– А кто при чем? Ты командир, и в том, что не уберег подчиненных от темницы, твоя главная вина.
– Да вы что, Агриппина Иоанновна! – обиженно взвился Солнцевский. – Это все происки империализма в лице отдельных его представителей из агрессивного блока НАТО!
– Твое НАТО, это само собой, – отрезала княгиня. – А с себя вины не складывай. Если это действительно твои ребята хулиганили, твоя вина, что их распустил. А если навет на них навели, тоже виноват, что интригу не раскусил и ворога на свет белый за жабры не вытащил.
Последняя фраза несколько удивила Солнцевского, и он начал серьезно сомневаться, что пиво было такое уж безалкогольное.
– Ведь ваша сила была в нестандартном подходе к ситуации! – продолжала рубить правду-матку Агриппина.
– Так я и собирался нестандартно подпалить «Иноземную слободу» с четырех сторон, – начал оправдываться Солнцевский.
– Я же сказала нестандартно, а не глупо! Ты же несколько блестящих дел со своими ребятами провернул, так чего же ты сейчас-то стушевался?
– Не знаю, – честно признался Илюха, – как-то уж очень быстро все произошло. Еще совсем недавно у меня было все: друзья, работа, положение, и вдруг все это рассыпалось словно карточный домик.
– Значит, для начала надо восстановить команду, а уже потом сообща решать возникшую проблему.
– Я их отпустить не могу, – обреченно заметил притихший Берендей, – это как-никак дипломатический скандал, да вся Европа сейчас следит за тем, что у нас в Киеве происходит и по какому пути мы будем развиваться.
– Помолчал бы уж, – осадила муженька княгиня.
И тут в стриженой голове Илюхи четко и ясно материализовалась вполне сносная идейка. Он даже крякнул от неожиданности.
– Европа говорите... Так будет вам Европа!
С этими словами Илюха ломанулся прочь из комнаты, однако уже в дверях притормозил и бросил своим гостям:
– Посидите тут, я быстро.
Солнцевский затворил за собой поплотнее двери и принялся искать домового. И хотя «Чумные палаты» были не таких уж гигантских размеров, это было совсем непросто. Домовой, мягко говоря, не очень приемлет шумные компании и предпочитает в такой момент затаиться где-нибудь в укромном уголочке. Однако чаще всего он любил ошиваться в лаборатории Изи.
– Феофан, ты где? – гаркнул Илюха, как только добрался до чердака.
– Ты чего орешь? – раздалось совсем рядом с богатырем, и домовой позволил себя заметить.
Причем, судя по блестящим глазкам, он уже успел приложиться к Изиным творениям.
– Ты знаешь, где черт деньги прячет? – перешел сразу к главному Илюха.
Услышав такой, с первого взгляда, простой вопрос, Феофан тут же напрягся, осторожно ответил:
– Конечно, нет.
– Не виляй. Кому, как не тебе, знать, где Изя прячет деньги!
– А я не знаю, – набычившись, буркнул Феофан, – я вам не нянька следить за всеми.
– Да пойми ты, эти деньги нужны как раз для того, чтобы его с кичи вынуть!
Домовой запыхтел, словно закипающий самовар, но сдаваться не собирался.
– Знать не знаю, ведать не ведаю.
– Да он только рад будет, коли ты мне расскажешь!
– Рад?! – не сдержался Феофан. – Да он мне голову оторвет!
– Не оторвет, – успокоил его Солнцевский, – беру все на себя. Мол, это я сам случайно подсмотрел, куда он кубышку прячет, а ты тут совсем даже ни при чем.
– Не поверит, – хмуро заметил домовой и маленькими пальчиками нервно начал теребить волосатое ухо, – ни за что не поверит.
– Поверит, а что ему еще останется делать? – пожал плечами Солнцевский. – К тому же другого способа вытащить его и Любаву с нар, а Мотю вернуть из ссылки я не вижу.
Было видно, что Феофан дрогнул, Илюха тут же постарался закрепить успех.
– Поди соскучился по Любавиным пирогам-то?
Домовой крякнул и с яростью продолжил терзать свое многострадальное ухо.
– Да и пиво скоро закончится, а Изя еще собирался с тобой вместе новый сорт, персонально для Берендея, придумать.
Феофан уже был готов согласиться, но возможная кровавая месть старого черта за кассу «Дружины специального назначения» не позволяла сделать последний шаг.
– К тому же это наши общие деньги, – продолжал гнуть свое Илюха. – И мои, и Любавины, и даже Мотины.
Пауза, колебания продолжаются, Илюха продолжает:
– А я тебе, ко всему прочему, куплю новую белую душегрейку на меху, с яркой вышивкой. Недавно на базаре такую видел.
Последний довод доконал домового, и он решился, резко махнув маленькой рукой.
– Эх, была не была, ежели что, прикроешь! Ладно, дам тебе наводку.
– Конечно, прикрою, мое слово крепче алмаза!
– Но только на основную казну, – уточнил Феофан, – личную заначку черта я сдавать не буду.
– Интересно, откуда у него «личная» заначка, ему что, всех наших денег не хватает? – удивился Солнцевский, следуя за домовым, но тут же поправил сам себя: – Хотя о чем это я? Он же черт, да к тому же еще и Изя.
Между тем старый, но от этого не менее шустрый домовой залез под старую кровать, долго там кряхтел, еще больше чихал, но в конце концов вытащил на свет божий кожаный мешок впечатляющего размера.
– Ну Изя и жук! – констатировал Солнцевский, прикинув мешочек на вес.
– Судьба у него такая, – заметил Феофан, – но смотри, ты обещал.
– Да, да, конечно. Я сам знал, где бабки спрятаны, а ты тут ни при чем.
– А давай еще скажем, что я защищал деньги?
– Ага, до последней капли крови, – отмахнулся Солнцевский. – Не надо палку перегибать.
На том и порешили, Феофан сладко зевнул и отправился на дневной отдых, а Илюха потащил мешок к представителям правящей династии.
– Вот! – в своей манере выдал Солнцевский, грохнув мешок на стол перед князем и княгиней.
– Что? – не поняли ни он, ни она.
– Говорю, вот вам европейский путь развития!
Агриппина и Берендей переглянулись и, судя по их взглядам, опять ничего не поняли. Пришлось Илюхе брать на себя непривычную роль и в образе адвоката доводить до власти свою позицию.
– Это называется освобождение под залог. Вы получаете эти деньги, а мои друзья, Изя и Любава, освобождаются под подписку о невыезде за пределы княжества. А Мотя выходит из подполья и возвращается к нормальной жизни и домашнему питанию. В случае осуждения нашей команды или попытки сбежать от вашего справедливого правосудия деньги поступают в доход государства, то есть вам.. А в случае оправдательного приговора возвращаются своим законным владельцам. Между прочим, ваша хваленая Европа уже давно живет по такому принципу.
– Ведь можешь же, когда захочешь! – не скрывая своей радости, заметила Агриппина Иоанновна.
– Э-э-э... – протянул Берендей, развязав мешок.
– Это касса всей нашей команды, нажитая потом и кровью, – охотно пояснил Илюха, – все, что у нас есть.
– Э-э-э... – заклинило князя.
– Думаю, бояре поддержат этот передовой европейский опыт и утвердят положительное решение князя, – внесла свой вклад Агриппина.
– А... – сменил букву Берендей.
– А иноземцам возразить будет нечего, – отрезала супруга. – Ладно, это все процессуальные мелочи, их можно будет утрясти позже, и этим займешься ты, Берендей. А ты, Илюха, быстро отправляйся в темницу и поскорее вызволяй узников, скажешь, князь приказал.
Присутствующие мужчины с уважением посмотрели на княгиню, тут же с ней согласились и, пропустив на посошок по паре кубков, отправились выполнять намеченное ее железной рукой.
* * *
Оставим на некоторое время Солнцевского в покое и посмотрим, как провели это время остальные члены «Дружины специального назначения». Начнем, пожалуй, с самого молодого его члена.
Трехголовый проглот Мотя, как и опасался Илюха, не смог совладать с собой и в первый же день обожрался. Ну не мог спокойно смотреть Гореныш на подвешенные к потолку вяленые бараньи туши, которые по замыслу Соловейки и Солнцевского должны были скрасить его одиночество минимум на неделю. Поэтому, несмотря на все наставления хозяина, харчи были уничтожены за один присест. После был длительный спокойный сон, а потом костлявая рука голода протянулась к тонким шейкам Змея.
Ну денек он еще продержался, обнаружив в погребе пару недогрызенных мослов, а потом стало реально голодно. Вот и пришлось трехголовому недорослю самостоятельно заняться добычей пропитания. Возможность перекусить галками и воронами была Мотей решительно отметена. Погонять их в воздухе, испугать до полусмерти зазевавшуюся каркушу, подкравшись к ней на ноль-высоте, это святое. А вот глотать этих говоруний, это явный перебор, противоречащий жизненным принципам Гореныша.
И тогда Мотя решил заняться рыбной ловлей. Небольшая, но полноводная речка, протекающая неподалеку, для этого подходила как нельзя лучше. Это несложное с первого взгляда действие давалось ему с большим трудом.
Змей располагался на отмели и в шесть глаз следил за проплывающими мимо рыбами. Подразумевалось, что, как только на расстоянии броска появляется рыбина, она хватается зубами и выбрасывается на берег. Ха, не тут-то было! Голов-то три, и они никак не могли прийти к взаимопониманию. То все разом бросаются за одной рыбешкой и соответственно смачно стукаются лбами под водой. А то, наоборот, при виде добычи каждая из голов считает, что ее поймает соседняя, и спокойно наблюдает, как рыба уходит из зоны поражения. Дальше, конечно, следует разбор полетов и бурная, но незлобная ругань с самим собой.
А тут еще белки, раскачиваясь на ветках, начинали обсуждать его действия, при этом хохоча на весь лес. Приходилось отвлекаться от рыбалки, гонять хохотушек по всему лесу, а потом еще битый час объяснять им правила поведения культурного животного. А за это время весь скромный улов оказывался давно утащен шустрой лисицей. В общем, сплошные расстройства и неприятности выпали на бедные головы Моти.
И только во сне он мог улыбаться и быть абсолютно счастливым. Ведь там ему снилась Любава, выставляющая три тазика аппетитно пахнущей каши с мясом, и любимый хозяин, предлагающий три копченых говяжьих ноги. Конечно, ему снились и игры с Илюхой, и привычное ворчание Изи, но неизменно все сводилось к тазикам и дивно закопченному мясу. Однако наступало утро, сны исчезали, а вместе с ними и чувство сытости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43