С.: Именно. Боюсь, что в этом смысле ему не удалось никого собрать из разрозненных деталей. (Смеется.) Хотя, на мой взгляд, он старался. Ох как старался!
Энн снова и снова рассматривала на экране эту запись. Что, если Мейбл Свинни задолго до нее, да и всех прочих, догадалась, что Ричард Крэйвен пытался собрать воедино разъятых перед этим его же собственными руками несчастных животных? Интересно, знай Мейбл Свинни о его попытках, что-нибудь изменилось бы?
Возможно, да. А может быть, и нет.
Все это чрезвычайно мило. А что, если Ричард Крэйвен с самого начала пытался добиться именно этого соединения? В голове Энн невольно стала оформляться такая версия. Она выглядела настолько ужасно, что Энн тут же отказалась бы от нее, если бы не... А что, собственно, ей мешало?
- Мам?
Энн чуть не подпрыгнула, услышав голос сына, который стоял в дверях, отделявших кабинетик от гостиной.
- Это ты, Кев? Ты меня напугал!
- Чем это ты занимаешься? - спросил мальчик, подойдя поближе.
Энн убрала текст с монитора несколькими нажатиями на "мышь".
- Да ничем особенным, - сказала она. Потом, стараясь, чтобы ее голос не вызвал у сына беспокойства, она спросила: - Как прошла рыбалка? Ты хорошо провел время?
Лицо Кевина, до этого доверчивое и открытое, вдруг напряглось.
- Надеюсь, что хорошо, - сказал он.
- Надеешься? Что это, собственно, значит?
Кевин оглянулся, услышав вопрос матери. Энн поняла: его беспокоит, как бы не появился отец. Значит, она была права - между сыном и отцом в самом деле что-то произошло.
- Знаешь, - сказала она, - у меня есть одно дело на Пайонир-сквер. Если хочешь, поедем со мной, а по дороге расскажешь, как прошла рыбалка.
Выражение лица Кевина мгновенно изменилось.
- Может, заодно заедем в магазин, где продают воздушных змеев?
- Очень может быть, - сказала Энн. - Давай одевайся, а я скажу тем временем папе, что мы уезжаем.
* * *
Небо постепенно заволокло тучами, холодок стал пробираться под одежду.
- Мам, когда мы поедем домой? - спросил Кевин, прижимая к груди пакет с драгоценным змеем. Одновременно он пытался высвободиться из объятий матери.
- Скоро, еще минутка - и все, - пообещала Энн. Надо сказать, что она обещала это уже в третий раз, и, судя по всему, теперь Кевин ей не поверил. Да и с какой стати? Они медленно ехали на машине по улице, причем Энн ежеминутно останавливалась, чтобы спросить прохожих, не знают ли они, где можно найти Шейлу Херрар. Она, правда, остановилась разок и у игрушечного магазина, но это не особенно ей помогло. Кевин поначалу весьма заинтересовался магазином, но потом переключился на мать и не давал ей покоя, желая знать, когда они доставят новейшее приобретение домой.
Что касается рыбалки, то ей и здесь удалось выяснить немного. Кевин только сказал, что "папа вел себя смешно" - и ничего больше. Она пыталась формулировать вопросы по-разному, но ничего, кроме "я не знаю", ей добиться не удалось.
- Он на меня как-то смешно смотрел, вот. А потом сказал, чтобы я шел вниз но течению и ловил рыбу сам.
- Сам? - повторила вслед за сыном Энн. - Он что, отпустил тебя рыбачить одного?
Кевин с готовностью кивнул.
- А потом он переправился через реку и стал лазить среди камней. Я просил его, чтобы он тоже разрешил мне полазить, но он не разрешил. А потом мы поехали домой.
Немного, конечно. Но и этой информации было достаточно, чтобы Энн снова начала волноваться.
Ударил гром, в небе сверкнул зигзаг молнии. Пошел дождь, и Энн решила отказаться от поисков. В конце концов завтра утром она может выехать пораньше и застать Шейлу Херрар дома. Она уже было потащила Кевина за собой к стоянке, где находился ее автомобиль, когда ее глазам предстала знакомая фигура. Дама, похожая на Шейлу Херрар, поднялась со скамейки и нетвердой походкой двинулась к Гранд-сентрал. Энн, ухватив Кевина за руку, поспешила вслед за знакомой фигурой.
- Миссис Херрар! - крикнула она. - Шейла!
Женщина остановилась, а потом повернулась к Энн. В первый момент Энн решила, что ошиблась, но женщина скривила губы в подобие улыбки и направилась к ним.
Через секунду Энн поняла, что Шейла выпила. И весьма основательно.
- А я вас знаю, - сообщила Шейла, подойдя поближе к Кевину и Энн. Она тщательно выговаривала слова и смотрела на Энн покрасневшими глазами. - Вы пришли, чтобы со мной поболтать, так, что ли? Тогда купите мне бутылочку вина.
- Может быть, мне купить вам чашечку кофе, Шейла? - воспротивилась Энн. - И булочку с циннамоном?
Некоторое время Шейла решала, принять ей предложение Энн или нет. Потом она пожала плечами.
- Ладно. В любом случае мне не следует пить. Дэнни этого не одобрил бы.
Глаза женщины несколько прояснились.
- Вы пришли, чтобы поговорить со мной о Дэнни? - спросила она.
- Я... Почему бы нам для начала не выпить кофе? - предложила Энн. Ухватив Шейлу под локоть, она повела ее в кафе на Гранд-сентрал. Там она нашла свободный столик и предложила Шейле присесть. Энн не обращала внимания на удивленные взгляды, которые бросали посетители на их маленькую компанию.
- Подождите меня здесь, - обратилась она к Шейле и Кевину. - Я пойду принесу кофе и булочки.
Десятью минутами позже Шейла уже съела половину булочки и выпила почти весь кофе. Судя по всему, сдобное тесто, из которого была испечена булочка, впитало в себя часть алкоголя, плескавшегося в желудке Шейлы, и она заметно протрезвела. Тогда Энн и предъявила ей нож, найденный Гленном. Она вынула его из кармана и положила на стол.
- Узнаете эту вещь, Шейла?
Шейла с минуту молча рассматривала ножик, украшенный бирюзой, затем протянула руку и взяла его дрожащими пальцами. Она вертела его так и сяк, рассматривая со всех сторон.
- Это нож Дэнни, - наконец выдохнула она. - Точно, его.
Потом Шейла вскинула глаза на Энн.
- Где? Где вы его раздобыли?
- Вы уверены, что эта вещь принадлежала вашему сыну? - спросила Энн, пропустив мимо ушей вопрос Шейлы.
Шейла утвердительно кивнула, а затем сделала попытку раскрыть нож.
- Это его нож, точно, - продолжала настаивать она. - Сейчас я вам докажу...
Дрожащие руки женщины не удержат и нож, и он упал на пол. Кевин мгновенно вскочил со стула, поднял нож и открыл его.
- Вот, - сказала Шейла, ткнув пальцем в лезвие. - Тут его инициалы, видите?
Энн нагнулась вперед, во все глаза рассматривая лезвие. Сначала она ничего не могла разобрать, но потом и в самом деле увидела на поверхности металла две полустертые буквы: Д. X.
- Ну что я говорила! - воскликнула Шейла. - Это его нож!
Теперь она снова смотрела на Энн, но на этот раз ее взгляд умолял, а не требовал.
- Пожалуйста, скажите, где вы его нашли? Где?
- Это не я, - сказала Энн. - Его нашел мой муж. Он поехал на рыбалку на Сноквалми и нашел его там в какой-то куче камней - так, по крайней мере, утверждает Кевин. Гленн разобрал кучу камней на берегу реки. Честно говоря, я не могу сказать точно где, - заметила она после минутного размышления.
Тогда заговорил Кевин.
- Я могу сказать, - заявил он. - Я совершенно точно знаю, где это было.
Глава 63
Впервые за почти два десятилетия верстак в подвале был до блеска вычищен. Когда Гленн и Энн купили дом, верстак и полки над ним, вмонтированные в стену, уже являлись частью интерьера подвального помещения. Предыдущий владелец, который переехал в дом для престарелых, не тронул ни единой вещи, поэтому с воцарением Энн и Гленна в подвале все осталось как было. Даже когда новые владельцы стали проводить полную перепланировку и перестройку дома, подвала это не коснулось. Время от времени там находили кое-какие полезные инструменты и использовали их, иногда проводили поверхностную уборку. Однако в подвале по-прежнему царил беспорядок.
До сегодняшнего дня, когда Гленн, закончив мытье верстака, на котором он недавно потрошил форель, сам не зная почему не остановился на этом, а продолжал работать, методично перебирая коробки, пакеты и пакетики с находившимися в них самыми разнообразными винтиками, винтами, гайками, шайбами, гвоздями, смесителями для ванн и прочими, так сказать, скобяными изделиями. Прежде всего ом сделал наклейки на каждый пакет и коробку, а потом рассортировал их содержимое по функциям и размерам.
Когда Гленн окончил работу, порядок, воцарившийся на верстаке и полках, поражал своей завершенностью, которая была сродни искусству. Убравшись на полках и на верстаке, Гленн начал подметать пол, выметая из подвала весь накопившийся мусор. Затем он прошелся повсюду пылесосом, так что не оставил пыли ни малейшего шанса на существование. Покончив с пылью, Гленн принялся раскладывать по порядку инструменты, которые обычно валялись где попало. В результате подвал преобразился - теперь это было идеально чистое и аккуратное помещение, где в свете ярких флюоресцентных ламп все блестело и сверкало и все вещи лежали на своих местах.
"Не подвал, а лаборатория", - думал Гленн, созерцая дело рук своих. Он давно уже не испытывал подобного удовольствия от простой незатейливой работы. Затем он подошел к лестнице и стал подниматься наверх. Как раз в этот момент его поразил приступ головной боли.
Боль пронзила его мозг. Приступ был настолько сильным, что Гленн оперся о стену, а затем, сам не зная как, оказался на коленях. Одновременно с болью в его голове вспыхнул удивительно яркий свет, мгновенно его ослепивший.
Инсульт! У него начинается инсульт! Неожиданно ему на ум пришли последние слова Франклина Рузвельта: "У меня ужасно болит затылок". Почти сразу вслед за этим президент впал в беспамятство и умер.
И вот теперь то же самое происходило с ним. Казалось, он проваливается в нечто темное и бесконечное, в черную бездонную пропасть.
Гленн попытался было закричать, но из его горла не вырвалось ни единого звука. Лишь где-то на самой границе его сознания в его голове возник смех.
Неприятный презрительный смех.
Смех маньяка.
По мере того, как Гленн проваливался в окружавшую его темноту, смех становился все громче, и наконец он его узнал.
Это был тот самый голос, который и раньше звучал у него в голове и который всегда подбивал его на дурное.
Тот самый голос, который не далее как сегодня утром настоятельно требовал, чтобы Гленн взрезал Кевину грудь и взял его сердце в руку.
Нет!
Он не поддался на уговоры этого голоса и никогда не поддастся! Гленн попытался было бороться с подступившей к нему темнотой, постепенно затягивавшей его в черный омут. Затем он услышал еще кое-что: чрезвычайно низкого тона рокот, постепенно набиравший силу и заглушавший глумливый смех. Он сконцентрировался на этом рокочущем звуке и заметил, что чернота в глазах стала рассеиваться. Постепенно она окончательно растаяла, и почти одновременно с ней пропала и боль.
Не просто уменьшилась, а исчезла, словно ее и не было.
Гленн чувствовал такое утомление, будто он по меньшей мере пробежал марафонскую дистанцию. Ноги его подгибались, но по мере того, как он медленно пытался вновь занять вертикальное положение, ухватившись одной рукой за перила лестницы, а другой упираясь в стену, силы стали постепенно к нему возвращаться. В конце концов он даже ухитрился подняться наверх и оказался на кухне. Там он сразу же увидел потоки дождевой воды, струящейся по оконному стеклу. Потом ослепительно полыхнула молния.
И снова боль, словно копье, пронзила мозг Гленна, и снова он был повержен на колени ее ослепляющей вспышкой. Когда освещение на кухне потускнело, потому что молния, полыхнув, пропала, Гленн не заметил разницы, потому что внутренняя темнота снова затопила его. Удар грома, прогремевший над домом с силой, заставившей стекла жалобно зазвенеть, швырнул Гленна на пол, и он распластался там, содрогаясь от рыданий. И вновь в глубине его существа возник зловещий, дьявольский хохот.
А потом в обступившей Гленна темноте появилось лицо Зла, чьи черты были искажены такой бешеной ненавистью ко всему человеческому, что Гленн попытался от него отпрянуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61