- Ты пойдешь к отцу сегодня утром? - спросила его Энн.
- Не знаю, - замялся Кевин. - Мы с Джастином собирались немного поиграть в футбол в парке, но...
- Вот что я тебе скажу, - прервала сына Энн. - Я не знаю, как долго мне придется сегодня заниматься этим делом, но если ты навестишь отца и передашь ему от меня привет, то вечером мы посмотрим кино. Годится?
- И Джастин тоже? - решил поторговаться Кевин.
- Почему бы и нет? - согласилась Энн. Порывшись в сумке, она извлекла десятидолларовую банкноту и протянула ее сыну. - Позвони в больницу перед тем, как отправишься туда, и спроси, не нужно ли чего-нибудь отцу.
Когда мать исчезла за дверью, Кевин с интересом посмотрел на купюру. Если окажется, что отцу ничего не нужно, значит, деньги он сможет оставить себе.
Однако его надежды не оправдались. Когда он пришел в больницу, от десяти долларов осталось совсем немного, так как отец попросил его купить кое-какие журналы.
- Так над чем там работает сейчас твоя мама? - спросил Гленн, когда сын вручил ему "Ньюсуик" и "Дайджест архитектуры". - Я думал, что она все еще роется в архиве полицейского участка.
Кевин плюхнулся на стул у изголовья кровати и с любопытством посмотрел на экран монитора.
- Какое-то убийство, - равнодушно заявил он. - Что-то связанное с тем парнем, которого казнили на прошлой неделе.
Гленн заметно помрачнел, не понимая, о чем говорит его сын. Каким образом это убийство может быть связано с человеком, которого уже нет в живых?
- Ты имеешь в виду Ричарда Крэйвена?
Кевин пожал плечами:
- А кого же еще? Я слышал, как мама что-то говорила насчет спецгруппы по делу Крэйвена. По-моему, речь шла именно о нем.
Когда отец надолго замолчал, Кевин осторожно потрогал рукой монитор.
- Папа, когда ты вернешься домой?
Гленн проигнорировал вопрос сына и нажал на кнопку пульта дистанционного управления, включая телевизор. Перебрав несколько каналов, он остановился на том, где показывали угрюмое трехэтажное здание серого цвета. Тротуар перед жилым домом был обнесен желтой полицейской лентой, а на противоположной стороне улицы собралась большая толпа зевак. Бодрого вида репортер сообщал краткие новости о том, что произошло в доме.
- Жертвой убийцы оказалась Шанель Дэвис - одинокая безработная женщина, проживавшая в квартире на втором этаже. Мы уже сообщали раньше о том, что ее тело было изуродовано таким же образом, как все жертвы ныне покойного Ричарда Крэйвена, а также о том, что...
Гленн мгновенно выключил телевизор.
- Как это понимать, черт возьми?! - воскликнул он так громко, что Кевин даже подпрыгнул на стуле.
- Что ты имеешь в виду? - спросил парень. - Я просто хотел узнать...
- Да при чем тут ты! - раздраженно перебил его отец. - Я имею в виду это убийство! Что там творится?
Кевин растерянно огляделся, словно подыскивая путь к бегству. Что случилось с его отцом? Почему он так разволновался? В этот момент Гленн посмотрел на сына жгучим, пронизывающим взглядом, которого Кевин никогда не замечал у отца.
- Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня, Кевин. Я хочу, чтобы ты принес мне из дому все те бумаги, которые хранятся в мамином столе. Ты знаешь, какие бумаги я имею в виду? Те самые, которые мама собирала по делу Ричарда Крэйвена.
Кевин нервно заерзал на стуле. Разумеется, он знал, где находятся бумаги, но он также знал и другое - ни в коем случае нельзя лазить в мамин стол.
- Я думал, тебе наплевать на всю эту макулатуру. Ты же сам когда-то говорил, что... - он замялся, стараясь вспомнить те слова, которые сказал отец маме накануне ее поездки в Коннектикут.
- Может быть, - прервал ход его мыслей отец, - я изменил свое мнение об этом деле.
Он как-то странно посмотрел на сына и захихикал с совершенно незнакомыми Кевину интонациями.
- Доктор Фарбер говорит, что мне придется бездельничать около двух месяцев и что мне непременно нужно найти себе какое-нибудь хобби. Увлечение твоей мамы делом Крэйвена вполне может стать моим новым хобби.
Кевин благоразумно промолчал. Что же происходит, в конце концов? У отца никогда не было никакого хобби, он терпеть не мог подобных штучек. И вдруг Кевин вспомнил то самое слово, которое отец часто говорил матери, когда речь заходила о Ричарде Крэйвене.
Патология.
Да, именно так. Он всегда называл поступки Крэйвена патологией.
Почему же в таком случае отец вдруг заинтересовался этим Ричардом Крэйвеном? И тут Кевин вспомнил позавчерашний разговор с матерью, когда она вернулась домой после беседы с доктором Фарбером: "Нас ожидают нелегкие времена, дети. Вашему отцу придется изменить свой образ жизни. Он должен как можно меньше работать и как можно больше отдыхать. Нам будет очень нелегко приспособиться к этому. Что вы мне скажете? Вы сможете приноровиться к новому порядку? Привыкнуть к переменам в нашем доме?"
Тогда Кевину показалось, будто речь идет о таком пустяке, что и говорить о нем не стоит. Но теперь он начал понимать, что дело далеко не пустячное. У него даже появилось ощущение, что отец перестал походить на себя прежнего. Порой он казался Кевину совершенно чужим человеком. Правда, мать предупредила, что отец станет немножко другим, но не до такой же степени, в конце концов! С подобным обстоятельством будет чрезвычайно трудно смириться.
- Ну так что? - нетерпеливо спросил Гленн, когда молчание сына затянулось. - Тебе нравится мое новое хобби или нет?
Кевин поднялся со стула и попятился к двери.
- Да, папа, - сказал он, стараясь не смотреть отцу в глаза. - Прекрасная идея. Разумеется, я притащу тебе все эти бумаги. До встречи.
Кевин вышел из больницы, напряженно размышляя над словами отца. А если забыть о его просьбе и вообще не показываться ему на глаза? Пару недель назад реакция отца на подобное поведение была бы совершенно ясной и предсказуемой: отец просто наорал бы на него и через минуту забыл бы обо всем. Но сейчас Кевин не был уверен, что все произойдет именно так. После сердечного приступа отец стал совершенно другим. Нет, лучше сделать так, как приказано.
Глава 19
- Я хочу сказать, понимаете... Боже мой, она же не совершила никакого преступления! Конечно, это была ошибка с ее стороны, но кто из нас не совершает ошибок? Это же Капитолийский холм, в конце концов! Если ей хорошо платили, она была довольна... Вы понимаете, что я имею в виду?
Энн Джефферс стояла на тротуаре напротив того самого серого дома, где проживала и одновременно занималась своим бизнесом Шанель Дэвис. Энн уже около двадцати минут беседовала с молодым человеком, который настойчиво убеждал ее в верности своей сексуально-экономической теории свободного предпринимательства, но так и не могла выяснить, знал ли он погибшую лично и пользовался ли когда-либо ее услугами. И все же Энн позволила фотографу сделать несколько снимков молодого человека, надеясь, что они пригодятся для освещения этого события. Парень, как показалось Энн, являлся самой яркой фигурой во всей серой толпе, собравшейся на Бойлстон-стрит, чтобы поглазеть на происходящее. Именно в момент съемки Энн пришло в голову, что, может быть, ей с Гленном стоит подумать о переезде в более спокойный и более безопасный район города, куда-нибудь подальше от Бродвея - хотя бы до той поры, пока Хэдер и Кевин не станут достаточно взрослыми.
По толпе пробежал ропот. Энн мгновенно прервала интервью с молодым человеком и начала проталкиваться вперед, бесцеремонно расталкивая зевак. Из двери дома в это время выкатили медицинскую тележку с трупом Шанель Дэвис в черном мешке. Изобразив на лице абсолютную уверенность в правильности своих действий, Энн пересекла улицу и приблизилась к группе полицейских и медиков. Наглая самоуверенность всегда помогала ей попадать на место преступления задолго до того, как туда допускали прессу. Однако на этот раз ей не повезло. Во-первых, она была довольно легкомысленно одета, а во-вторых, к ее несчастью, среди полицейских оказалась Лоис Эккерли, с которой Энн никак не могла найти общий язык.
Поравнявшись с тележкой, Энн остановилась как вкопанная, не в силах оторвать взгляд от черного мешка. Это зрелище всегда поражало ее анонимностью того тела, которое находилось в этом мешке. Мешок не только скрывал от посторонних обезображенный труп жертвы, но и привлекал к себе всеобщее внимание таинственностью своего содержимого. Конечно, Энн понимала, что пластиковые мешки весьма практичны, но все же старомодные одеяла, которыми раньше накрывали трупы, были, на ее взгляд, менее оскорбительны для невинных жертв.
- Вы не могли бы позволить мне взглянуть на нее? - как можно деликатнее спросила Энн у полицейского в штатском.
Лоис Эккерли решительно покачала головой:
- Когда труп уже в мешке, открыть его имеет право только судебно-медицинский эксперт.
Энн резко повернулась и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж, но не тут-то было. На ее пути снова выросла Лоис Эккерли.
- А ее квартира все еще является местом преступления, - твердо заявила Лоис.
- Не стоит осуждать девушку за попытку, - с иронией заметила Энн и невинно улыбнулась.
- Вам тоже не стоит осуждать девушку за то, что она не пускает вас, - таким же шутливым тоном ответила ей Эккерли. - Оставьте нас в покое, Джефферс. Вы же неплохо знаете правила.
Энн грустно посмотрела на ведшую вверх лестницу и отступила, прекрасно зная, что с полицейскими нет смысла спорить - тем более с такими, как Лоис Эккерли. Энн знала ее уже не один год, с того времени, как ее подключили к делу Крэйвена, и Лоис еще никогда не отступала от правил.
- А как насчет нескольких вопросов?
Это был последний шанс получить хоть какую-то информацию о происшествии, однако Лоис снова покачала головой.
- Нет времени, - сказала она и пошла вверх по лестнице. Энн хотела обратиться с такой же просьбой к другому полицейскому, но в этот момент загудел мотор автомобиля, которому предстояло отвезти труп Шанель Дэвис в морг. Может быть, стоит поехать за машиной и попробовать получить доступ на вскрытие? Рядом с Энн загрохотал знакомый голос:
- Даже и не думай об этом. Журналистам запрещено присутствовать при судебно-медицинской экспертизе.
Энн густо покраснела и резко повернулась к лестнице, по которой спускался Марк Блэйкмур. Он ухмылялся, глядя на нее сверху вниз.
- Тебе позвонили из газеты или ты услышала об этом по своему сканеру?
- Из газеты, - призналась Энн. - Я уже давно не прослушиваю сканер. Ну так что же там случилось? Полагаю, это никак ни связано с предыдущими убийствами.
- А как насчет чашечки кофе? - неожиданно предложил Марк. - Мы уже почти все здесь закончили, и Эккерли может посидеть, пока парни из лаборатории сделают все необходимое. Давай посмотрим, что тебе удастся выудить из меня.
- Ладно, - согласилась Энн и тут же добавила: - Но только по-голландски. Каждый платит сам за себя. Пресса должна быть неподкупной.
Блэйкмур болезненно поморщился:
- А копы не могут даже пончик съесть за чужой счет.
Спустя пять минут они уже входили в ресторан "Чарли" через заднюю дверь. Выбрав уютный столик в дальнем конце зала с окнами на Бродвей, они прошли туда, даже не посмотрев на трех посетителей, хлебавших спиртное в десять часов утра.
- Мне очень нравится это место, - сказала Энн и тяжело вздохнула, оглядев величественный викторианский интерьер ресторана. Подобные рестораны исчезли почти двадцать лет назад - остался только "Чарли", да и тот превратился из роскошного заведения в некую ностальгическую забегаловку, напоминавшую людям старшего поколения об их славном прошлом.
- Двойной без пены? - спросил Блэйкмур, когда к ним подошла официантка. Увидев, что Энн молча кивнула, он поднял вверх два пальца. Пока им готовили кофе и все остальное, Энн полезла в сумку и достала оттуда репортерский магнитофон.
- Угу, - многозначительно хмыкнул Блэйкмур, - ты, конечно, можешь попытаться выудить у меня кое-что, но только на твоей пленке не должно быть моего голоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61