– По обвинению в обладании сведениями, подпадающими под действие закона о государственной тайне.
– Серьезно звучит, – признал Саймон. – А пуховку с собой брать или вы мне там ее одолжите?
– Одевайтесь! – сдавленно повторил Нассен.
Святой взял сигарету и чиркнул зажигалкой. Выпустив клуб дыма, он положил зажигалку в карман и посмотрел на Патрицию. Девушке показалось, что мелькнувшая на его лице усмешка коснулась и глаз.
– Похоже, дорогая, нам придется заканчивать разговор несколько позже, – негромко сказал он. – Подснежник торопится. Оставь мне немного хереса, я ненадолго.
Почти не веря своим глазам и внезапно испугавшись, Пэт наблюдала, как Святой прошел в прихожую, снял о вешалки плащ, по-пиратски заломил на голове шляпу и вышел в сопровождении сыщиков. Еще долго после их ухода она пыталась убедить себя, что действительно видела, как легко позволил арестовать себя Саймон Темплер, человек, многие-многие годы дразнивший все полицейские силы мира, о чем те очень не любили вспоминать.
Глава 3
Сидя в такси между двумя детективами, Святой взглянул на часы и обнаружил, что находится в Англии менее четырех часов. Даже по его понятиям события развивались слишком быстро: усатый грабитель, неизвестный преследователь в такси, а теперь вот два сыщика с высшим образованием – и все это за относительно короткое время. Но Саймон понимал, что это лишь ничтожная часть того внимания, на которое он мог рассчитывать, оставаясь обладателем книги «Секрет ее свадьбы».
Нассен и другой сыщик молча зализывали полученные словесные раны. Истории неизвестно, были они довольны ходом событий или нет, да и автор считает, что потомкам это безразлично. Саймон обдумывал, как бы еще заставить их пострадать, но к окончательному решению так и не пришел, ибо такси остановилось у светофора на углу улицы Сент-Джеймс. Глянув в окно, Святой менее чем в двух метрах от себя увидел полное красное лицо и сонные глаза человека, без которого ни одно из его приключений не могло считаться завершенным. Сыщики и глазом моргнуть не успели, как Саймон высунулся в открытое окно и радостно завопил:
– Да это же Клод Юстас, клянусь тапочками доктора Барнардо!
Сонные глазки медленно повернулись на звук и, определив его источник, весьма красноречиво расширились. На какое-то мгновение человек даже перестал жевать резинку. Его челюсти остановились, а сам он застыл на месте как статуя.
Для этого имелись более чем весомые причины – причины, вечным шрифтом запечатленные на том сгустке эмоций, который сам старший инспектор Клод Юстас Тил вряд ли назвал бы своей душой. Причины эти восходили к тем невообразимо далеким благословенным дням, когда в Англии никто и не слыхивал о Святом, когда судьба полицейского была довольно счастливой и он с методичной упорядоченностью продвигался к успеху, когда еще не существовало такого непредсказуемого возмутителя спокойствия, который иногда совершенно разрушал устоявшийся порядок вещей и так успешно водил за нос Скотланд-Ярд, что полиция была вне себя от гнева и жажды возмездия. Причины эти можно было пересчитать по седым волоскам на голове мистера Тила, и сразу все это вспоминалось ему, когда Святой после кратковременных отлучек вновь объявлялся в Англии, а Тил встречал его в Лондоне и понимал, что конца всем этим историям не видно.
Именно эти причины пришли в голову инспектора Тила, когда он застыл на месте. Вздохнув, он сделал шаг к такси и стоически взглянул в лицо своему будущему:
– Хелло.
Святой издевательски-удивленно поднял брови.
– Клод! – запротестовал он. – Разве это любезно с вашей стороны? Разве это братское приветствие, позвольте вас спросить? Люди могут подумать, что вы не рады меня видеть.
– А я и не рад, – сварливо ответил Тил. – Но видеть вас мне придется.
– Садитесь, – гостеприимно предложил Святой и улыбнулся. – Нам по дороге.
Тил вроде как покачал головой. Движение было почти незаметным, как если бы он совсем уже собрался его сделать, но в самый последний момент счел усилие слишком обременительным для себя.
– Спасибо, – ответил он, – но в данный момент у меня другие дела. А вы, кажется, в подходящей компании.
Глаза Тила, вновь приобретшие свое обычное сонное выражение, скользнули по смутившимся спутникам Святого.
– Вы, ребята, знаете, с кем имеете дело. Так что глядите в оба, – сказал он.
– Простите, – поспешно встрял Святой, – я не имел чести представить вас друг другу. Вот этот тип слева – Подснежник, цветок Пекхэма...
– Ладно вам, – угрюмо произнес Тил, – я их знаю. И держу пари, что они скоро пожалеют, что узнали вас. Если уже не жалеют. Увидимся позже.
Сигнал светофора сменился на зеленый, и нетерпеливое гудение стоящих сзади машин заставило инспектора отступить от такси и махнуть разрешающим жестом вперед.
Такси повернуло к Гайд-парку, а Святой усмехнулся и откинулся на спинку сиденья. Эта случайная встреча знаменовала собой триумф его возвращения домой: последний знакомый аккорд старой увертюры, гарантию того, что прошлые дни возвратились во всем блеске своей славы. Единственным диссонансом прозвучал мрачный намек в последних словах Тила. Искренний и открытый по характеру, Святой попытался сравнить свои впечатления с мнением спутников.
– Мне показалось, – пробормотал он, – что у Клода Юстаса что-то на уме. А вам, Подснежник, так не показалось?
Нассен вытирал лоб большим белым платком и, казалось, не услышал подначки. Его чувствительная душа была изранена, и он растерял свое доброе расположение к людям: сунув платок в карман, он извлек оттуда пистолет. Саймон почувствовал, как ствол уперся ему в бок, и иронически поднял бровь.
– Из пистолета ведь и убить кого-нибудь можно, знаете ли, – с упреком сказал он.
– Я бы очень хотел, чтобы это были вы, – абсолютно серьезным и искренним тоном ответил «цветок Пекхэма» и погрузился в угрюмое молчание.
Саймон вновь усмехнулся и закурил. Его собственный пистолет в кармане плаща уютно прижимался к бедру, но пока он не видел смысла рекламировать свой арсенал. С терпеливым интересом Святой следил за дорогой: вот они въехали на Парламент-сквер, но не повернули к набережной, а объехали площадь и направились назад по Виктория-стрит.
– Полагаю, вы знаете, Подснежник, что Скотланд-Ярд совсем не в этой стороне? – услужливо заметил Саймон.
– Сначала заедем в другое место, – ответил Нассен.
Вскоре машина свернула с Виктория-стрит и остановилась перед внушительным домом на одной из самых респектабельных площадей Лондона – Белгравиа-сквер, в просторечии известной под названием Пимлико. Напарник Нассена вышел и позвонил в дверь. За ним последовал и Святой, в спину которого без всякой нужды то и дело упирался ствол пистолета Нассена.
Дверь отворил самый величественный дворецкий из всех, каких когда-либо видел Святой. Казалось, их ожидали, ибо дворецкий сразу впустил их и быстро провел в просторную библиотеку, расположенную на первом этаже.
– Я немедленно уведомлю его светлость о вашем прибытии, – объявил дворецкий и вышел.
Саймон Темплер с невозмутимым интересом огляделся и повернулся к Нассену.
– Надо было предупредить меня, что мы собираемся нанести визит лорду, – с упреком сказал он. – Я бы надел итонские подтяжки и вымыл шею. Вы-то шею сегодня мыли: это я вижу по той полоске, до которой вы дошли.
Нассен закусил нижнюю губу и даже зарычал вслух, по достойного ответа так и не нашел. Он все еще кипел от ярости, когда вошел лорд Айвелдон.
Имя лорда Айвелдона не войдет в историю наряду с именами Гладстона, Дизраэли и графа Чатемского. Оно, скорее всего, вообще не войдет в историю. Лорд Айвелдон был тем государственным деятелем, чья работа не видна широкой публике. И это было хорошо, ибо глаза широкой публики и так уже слишком много всего видят. Говоря простым языком, которым традиции запрещают пользоваться любому государственному деятелю, он был одним из тех постоянных правительственных чиновников, которые фактически управляют страной, в то время как более видные политики просто разглагольствуют об этом. Лорд Айвелдон был высоким седым человеком с уже заметным брюшком. Он носил пенсне и имел помпезно надутый вид, который сразу выдает постоянного правительственного чиновника. По этому виду Святой его и вычислил, поскольку был знаком с представителями практически всех слоев общества. Лорд вошел, протирая пенсне, и остановился спиной к камину.
– Садитесь, мистер Темплер, – резким голосом произнес он и повернулся к Нассену. – Как я понимаю, вы не нашли то, что искали.
– Мы вывернули все наизнанку, ваша светлость, – кивнул детектив, – но никаких следов не обнаружили. Возможно, он зашил эту штуку в матрас или в кресло, но у нас не было времени выяснить.
– Совершенно верно, – пробормотал лорд Айвелдон, – совершенно верно.
Он снял пенсне, опять протер его и взглянул на Святого:
– Это серьезное дело, мистер Темплер, очень серьезное.
– Очевидно, – вежливо ответил Святой, – очевидно. Лорд Айвелдон откашлялся и кивнул.
– Именно поэтому я был вынужден прибегнуть к чрезвычайным мерам.
– Например, послать парочку фальшивых сыщиков, чтобы они все перевернули вверх дном в моей квартире? – скучным голосом предположил Святой.
Лорд Айвелдон вздрогнул, кашлянул и посмотрел на него сверху вниз.
– Гм-м... – сказал он. – А вы знали, что они... э-э-э... не настоящие детективы?
– Клянусь собственной задницей, – ответил Святой, поудобнее устраиваясь в кресле. – Я знаю, что лондонская полиция снизила стандарты, приглашая на службу людей с высшим образованием, и все такое прочее, но никак не могу поверить, что она пала так низко, чтобы назначить инспекторами такие экспонаты из гербария, как вот этот Подснежник. Кроме того, меня никогда не арестовывают простые инспектора – ко мне всегда является старший инспектор Тил собственной персоной.
– Тогда почему же вы позволили Нассену привезти вас сюда?
– Да я просто подумал, что неплохо бы поглядеть на вас и послушать, что вы имеете сказать, – искренне признался Святой. – Но, должен отметить, вы на меня произвели гораздо меньшее впечатление, чем Марлен Дитрих, с которой я тоже встречался.
Лорд Айвелдон вновь прокашлялся, надул живот, сцепил руки за спиной и начал покачиваться с пятки на носок, совсем как директор школы, готовящийся отчитать ученика, грубо нарушившего дисциплину.
– Мистер Темплер, – медленно произнес он, – это серьезное, весьма серьезное дело. У вас находится книга, содержащая некоторые... э-э-э... заявления и... э-э-э... намеки в отношении меня, каковые, вряд ли это нужно добавлять, абсолютно не имеют под собой никаких оснований...
– Как, например, – негромко сказал Святой, – заявление или намек на то, что, когда вы были заместителем государственного секретаря по военным вопросам, вы разместили заказ на тридцать тысяч пулеметов «льюис» на фирме, предложение которой на шестьдесят процентов превышало предложение конкурентов, а сразу вслед за этим значительно увеличился и ваш счет в банке.
– Грубые и гнусные инсинуации, – громко заявил лорд Айвелдон.
– Как, например, – еще тише продолжил Святой, – грубые и гнусные инсинуации по поводу того, что вы ох имени правительства приняли партию в миллион штук противогазов, которые технические эксперты ранее уже совершенно категорически назвали хуже чем бесполезными...
– Злонамеренные и клеветнические измышления, – дрожащим голосом возвестил лорд Айвелдон, – которые легко могут быть опровергнуты, но которые, тем не менее, в случае их обнародования могут в некоторой степени запятнать имя, каковое до сих пор являлось честным в анналах нации. Только по этой причине – а вовсе не потому, что я опасаюсь результатов расследования моей деятельности и частной жизни, которое может быть назначено, – только лишь по этой причине я согласился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32