В руке у Саймона был чемодан, с которым он вылез из самолета. Должно быть, чемодан был плохо закрыт, потому что он сам по себе распахнулся.
Если бы из чемодана высыпались рубашки, носки, пижама, бритвенные принадлежности и тому подобное, это отвлекло бы внимание Ренвея от цветов только на пару секунд. Но из чемодана вывалились совершенно другие предметы – небольшие жестяные коробочки, в которых обычно продают таблетки от кашля. На жестянках и вправду были наклеены такие ярлычки, но с одной из них слетела крышка и из нее высыпался на дорожку белый порошок.
Летчик опустился на колени и слегка дрожащими руками поспешно кое-как затолкал коробочки обратно в чемодан. Он неловко сгреб рассыпанный порошок обратно в открывшуюся жестянку и вздрогнул, когда Ренвей прикоснулся к его плечу.
– Прошу прощения за любопытство, – неожиданно любезно сказал Ренвей, – но у вас весьма необычный багаж.
– Совершенно верно, – коротко рассмеялся Саймон. – Я коммивояжер и работаю на некоторые европейские фирмы, производящие патентованные лекарства...
– Понятно...
Ренвей снова оглянулся на самолет, его руки опять непроизвольно напряглись, а взгляд быстро вернулся к Святому. Саймон затолкал последнюю коробочку в чемодан, защелкнул замки и выпрямился.
– Очень сожалею, что доставил вам столь много хлопот.
– Совсем нет, – сухим, неестественным голосом ответил Ренвей. От осознания того, что он собирается сделать, его прошиб холодный пот. Но он продолжал говорить как бы помимо своей воли, и движущей силой для его слов являлось охватившее его фантастическое вдохновение и нервозное состояние. – Мой шофер сам съездит в Фолькстон и все устроит, а вы можете пока побыть здесь. Дайте ему необходимые инструкции, а ждать вам, как я понимаю, придется довольно долго. Полагаю, и власти надо уведомить...
Произнося последнюю фразу, Ренвей внимательно наблюдал за пилотом (хотя из-за косоглазия казалось, что он смотрит мимо) и заметил, как на скулах его слегка вздулись желваки.
– О нет, я не могу позволить вам этого, – запротестовал Святой, – я и так доставил вам множество хлопот.
– Никаких хлопот, – возразил Ренвей, не переставая наблюдать за ним. Теперь Ренвей был совершенно уверен в своей правоте: он заметил, как пилот слегка напрягся и как побелели костяшки его пальцев на ручке чемодана, а поэтому уже более уверенно продолжал: – Никаких хлопот вы мне не доставили, а моему шоферу все равно делать нечего. Кроме того, вы, вероятно, во время посадки испытали пару неприятных минут, и я уверен, что не откажетесь от стаканчика. Пройдемте в дом, друг мой, и я найду для вас кое-что подходящее.
Он взял Святого под руку и повел к дому с неумолимой сердечностью, которой трудно было сопротивляться, даже если бы Саймон этого захотел. Пройдя через сад с декоративными каменными горками, теннисный корт и газон, они поднялись на вымощенную плитами террасу, а оттуда в библиотеку.
– Сигарету или сигару?
Саймон взял сигарету и закурил, а Ренвей звонком вызвал дворецкого.
– Присаживайтесь, мистер... э-э-э...
– Томбс.
– Присаживайтесь, мистер Томбс.
Саймон сел на краешек бархатного кресла и молча курил, пока не появился дворецкий. Ренвей приказал принести напитки, и тот ушел. Вновь наступило молчание. Ренвей отошел к окну и встал там, что-то весьма немузыкально напевая себе под нос.
– Чертовски неприятная штука, – нарушил молчание Саймон.
– Что, простите? – повернулся к нему Ренвей.
– Я говорю, чертовски неприятная штука, когда вдруг падает давление масла.
– Совершенно верно, – ответил Ренвей и опять принялся напевать.
Вошел дворецкий с подносом, поставил его на столик и удалился. Ренвей налил виски в два стакана.
– Содовой?
– Спасибо.
Ренвей плеснул воды из сифона, подал стакан Саймону и, взяв свой, без всяких предисловий выпалил то, о чем размышлял последние несколько минут:
– Вы, полагаю, не думаете, что я поверил вашей истории про торговца патентованными лекарствами?
– А вы действительно не поверили? – уклончиво ответил Святой.
– Конечно же нет. Кокаин я узнал с первого взгляда.
Святой едва одержал улыбку, поскольку жестянки были предусмотрительно наполнены борной кислотой. Но он с опаской оглянулся на поставленный возле кресла чемодан и придал лицу непроницаемое выражение.
– Но не следует беспокоиться, – продолжал Ренвей, – в полицию сообщать я не собираюсь. Это не мое дело. Мне просто интересно, почему такой человек, как вы – умный, смелый, отличный пилот, – впустую тратит время на такую мелочевку.
– Не такая уж это и мелочевка, – облизнул губы Саймон. – А что мне еще делать? Сейчас не так много найдется занятий для безработного аса. Вы же сами знаете, что ветеранов войны нынче хоть пруд пруди. А я в достаточно отчаянном положении – мне очень нужны деньги.
– Но на этом миллион не заработаешь.
– Если вы мне скажете, на чем можно заработать миллион, то я его заработаю.
Ренвей сделал еще глоток виски и поставил стакан на стол. За последние минуты нервы его настолько натянулись, что, казалось, вот-вот лопнут. И все-таки у него было какое-то сумасшедшее предчувствие удачи, которую все еще можно ухватить за хвост, если рискнуть. Удача эта чудесным, невероятным образом буквально свалилась о неба в лице этого широкоплечего синеглазого молодого человека, сидевшего в кресле напротив. Ренвей промокнул губы шелковым платком и убрал его в карман.
– Завтра утром, – сказал он, – из Кройдона в Париж вылетает самолет с десятью тоннами золота на борту. Фактическая стоимость этого золота составляет ровно три миллиона фунтов стерлингов. Этот самолет будет сбит над Ла-Маншем, и золото будет похищено. Если вы находитесь в достаточно отчаянном положении, то это сделаете именно вы.
Глава 7
Саймону Темплеру не пришлось даже притворяться: его застывшая поза и выражение лица были самыми настоящими.
Где-то в уголке сознания он кланялся бесконечной щедрости судьбы. Он, когда летел сюда, описал широкую дугу над морем и заглушил мотор над скалами, представляющими собой южную границу поместья. Потом ему пришлось изображать вину и продажность, и вся эта игра основывалась только на оптимизме. Но все, что Саймон знал и о чем догадывался, вся эта зыбкая идея выдать себя за занимающегося темными делишками пилота оказалась настолько смехотворной, что он временно онемел. По его задумке, надо было только взглянуть на Марч-хаус изнутри и прямиком направиться в ближайший полицейский участок. А теперь ему открылось такое, чему вообще трудно было поверить.
– Это невозможно, – отозвался он наконец.
– Это возможно для людей, которые обладают достаточной смелостью, чтобы пойти на большой риск ради трех миллионов фунтов, – возразил Ренвей. – У меня есть вся необходимая информация. Все уже подготовлено. Последнее, что требуется для успешного завершения операции, – это отличный летчик.
– А я-то, признаться, думал, что летчик – это первое, что требуется, – заметил Саймон и вытащил новую сигарету.
– Это и было первое. – Ренвей сделал еще глоток. Теперь он говорил более спокойно, и уверенность его крепла с каждым словом. Его выцветшие глаза непрерывно ощупывали лицо Святого со всех сторон. – У меня был идеальный пилот, но с ним случилось несчастье. Искать другого не было времени. Я собирался сбить самолет сам, но я плохой летчик и, кроме того, не имею никакого боевого опыта. Я могу промахнуться и все испортить. А вы не промахнетесь и ничего не испортите.
Когда Саймон встретил взгляд косящих глаз, у него сложилось впечатление, что Ренвей сошел с ума. Ему пришлось даже сделать сознательное усилие, чтобы освободиться от этого впечатления, пока он складывал вместе части головоломки в свете того, что сказал Ренвей.
Значит, летчик был. И был это, скорее всего, Мануэль Энрике, который нашел свою смерть на Брайтон-роуд. С неба свалился новый пилот, и ровно через двадцать минут ему предлагают освободившееся место. При всем уважении к богам удачи было похоже, что перед новым пилотом прямо красный ковер расстилают.
– Здесь нужен не только опытный летчик, – механически заметил Святой. – Здесь нужен еще и настоящий боевой самолет, с пулеметами и всем остальным.
– Такой самолет есть, – ответил Ренвей. – Вчера ночью я угнал его с завода «Хаукер». Эти самолеты построены для правительства Моравии. Та машина, которую я угнал, проходила испытания на полигоне, так что пулеметы на ней установлены. Я прихватил еще три запасные ленты с патронами. Самолет я перегнал сюда сам, и это была моя первая ночная посадка.
«И не совсем чистая посадка», – припомнил Саймон. Но тут он увидел не находящие себе места руки Ренвея и внезапно многое понял.
Летчик действительно был, но с ним произошел «несчастный случай». И хотя летчику принадлежала важнейшая роль в планах, Ренвей просто не мог от них отказаться. Для Ренвея эти планы превратились в манию, и эта мания привела его на грань сумасшествия. Хотя Энрике и был жертв, Ренвей все же угнал самолет и летел на нем сам, а напряжение от непривычного ночного полета и посадки потрясло его до глубины души. Но Ренвей так и не смог отказаться от своей цели. И вот в конце восьмичасового бессонного кошмара появляется новый летчик – это выход из положения, спасение и та соломинка, за которую Ренвей мог ухватиться и даже сохранить иллюзию того, что он действует как супермен, просто использующий живой инструмент в своих интересах. Саймон вспомнил, с какой решительностью Ренвей заговорил о своих планах после довольно долгого молчания, и все встало на свои места. «Странно, – подумал он, – ведь стольких блестящих преступников привело к гибели то, что они возомнили себя суперменами и питали иллюзии, будто могут подчинять себе душу и тело человека силой своей личности. Все это ерунда и существует только в сознании параноиков, одержимых манией величия».
– Вы угнали самолет и садились ночью? – переспросил Саймон, и в его тоне слышались недоверие, восхищение и самое настоящее уважение.
– Конечно.
– Неплохо для начала, – сказал Саймон, гася сигарету и тут же закуривая следующую. – Но самолет с золотом, и летчики тоже будут вооружены, да к тому же они будут постоянно держать связь е землей по радио...
– Ну и что? – спокойно возразил Ренвей. – Время сейчас не военное, и нападения они не ожидают. Они увидят просто еще один самолет, который хочет их обогнать. Воздушное движение на этом маршруте всегда довольно интенсивное, и им даже в голову ничего не придет. Тут-то вы на них и спикируете. С вашим опытом такую цель сбить просто. Пара хороших очередей – и все будет кончено задолго до тою, как они смогут передать что-либо на землю и поднять тревогу. Как только их радио замолчит, я буду имитировать их передачи. У меня в доме смонтирована коротковолновая радиостанция, имеются записи передач всех самолетов, перелетавших Ла-Манш за последний месяц. Мне известны также все коды. Наземные и береговые станции ничего не заподозрят вплоть до того момента, когда самолет не прибудет в назначенное время.
Святой курил и неотрывно смотрел на бледное спокойное лицо Ренвея. Ему вдруг пришло в голову, что если Ренвей и сумасшедший, то его сумасшествие весьма рационально.
– Но думать надо не только о самолетах, – сказал Святой. – Ведь есть еще и корабли. Что, если все это увидят с какого-нибудь корабля?
– Вы, уважаемый, думаете о том, что я продумал еще два месяца назад. Я мог бы привести гораздо больше возражений, чем вы. Например, я мог бы сказать, что все время, когда самолет будет лететь над Ла-Маншем, у побережья Англии и Франции будут курсировать специальные катера. Возможно, один из них и успеет к месту падения самолета. Тогда часть вашей задачи будет заключаться в том, чтобы пулеметным огнем держать их на расстоянии, пока все золото не окажется в надежном месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Если бы из чемодана высыпались рубашки, носки, пижама, бритвенные принадлежности и тому подобное, это отвлекло бы внимание Ренвея от цветов только на пару секунд. Но из чемодана вывалились совершенно другие предметы – небольшие жестяные коробочки, в которых обычно продают таблетки от кашля. На жестянках и вправду были наклеены такие ярлычки, но с одной из них слетела крышка и из нее высыпался на дорожку белый порошок.
Летчик опустился на колени и слегка дрожащими руками поспешно кое-как затолкал коробочки обратно в чемодан. Он неловко сгреб рассыпанный порошок обратно в открывшуюся жестянку и вздрогнул, когда Ренвей прикоснулся к его плечу.
– Прошу прощения за любопытство, – неожиданно любезно сказал Ренвей, – но у вас весьма необычный багаж.
– Совершенно верно, – коротко рассмеялся Саймон. – Я коммивояжер и работаю на некоторые европейские фирмы, производящие патентованные лекарства...
– Понятно...
Ренвей снова оглянулся на самолет, его руки опять непроизвольно напряглись, а взгляд быстро вернулся к Святому. Саймон затолкал последнюю коробочку в чемодан, защелкнул замки и выпрямился.
– Очень сожалею, что доставил вам столь много хлопот.
– Совсем нет, – сухим, неестественным голосом ответил Ренвей. От осознания того, что он собирается сделать, его прошиб холодный пот. Но он продолжал говорить как бы помимо своей воли, и движущей силой для его слов являлось охватившее его фантастическое вдохновение и нервозное состояние. – Мой шофер сам съездит в Фолькстон и все устроит, а вы можете пока побыть здесь. Дайте ему необходимые инструкции, а ждать вам, как я понимаю, придется довольно долго. Полагаю, и власти надо уведомить...
Произнося последнюю фразу, Ренвей внимательно наблюдал за пилотом (хотя из-за косоглазия казалось, что он смотрит мимо) и заметил, как на скулах его слегка вздулись желваки.
– О нет, я не могу позволить вам этого, – запротестовал Святой, – я и так доставил вам множество хлопот.
– Никаких хлопот, – возразил Ренвей, не переставая наблюдать за ним. Теперь Ренвей был совершенно уверен в своей правоте: он заметил, как пилот слегка напрягся и как побелели костяшки его пальцев на ручке чемодана, а поэтому уже более уверенно продолжал: – Никаких хлопот вы мне не доставили, а моему шоферу все равно делать нечего. Кроме того, вы, вероятно, во время посадки испытали пару неприятных минут, и я уверен, что не откажетесь от стаканчика. Пройдемте в дом, друг мой, и я найду для вас кое-что подходящее.
Он взял Святого под руку и повел к дому с неумолимой сердечностью, которой трудно было сопротивляться, даже если бы Саймон этого захотел. Пройдя через сад с декоративными каменными горками, теннисный корт и газон, они поднялись на вымощенную плитами террасу, а оттуда в библиотеку.
– Сигарету или сигару?
Саймон взял сигарету и закурил, а Ренвей звонком вызвал дворецкого.
– Присаживайтесь, мистер... э-э-э...
– Томбс.
– Присаживайтесь, мистер Томбс.
Саймон сел на краешек бархатного кресла и молча курил, пока не появился дворецкий. Ренвей приказал принести напитки, и тот ушел. Вновь наступило молчание. Ренвей отошел к окну и встал там, что-то весьма немузыкально напевая себе под нос.
– Чертовски неприятная штука, – нарушил молчание Саймон.
– Что, простите? – повернулся к нему Ренвей.
– Я говорю, чертовски неприятная штука, когда вдруг падает давление масла.
– Совершенно верно, – ответил Ренвей и опять принялся напевать.
Вошел дворецкий с подносом, поставил его на столик и удалился. Ренвей налил виски в два стакана.
– Содовой?
– Спасибо.
Ренвей плеснул воды из сифона, подал стакан Саймону и, взяв свой, без всяких предисловий выпалил то, о чем размышлял последние несколько минут:
– Вы, полагаю, не думаете, что я поверил вашей истории про торговца патентованными лекарствами?
– А вы действительно не поверили? – уклончиво ответил Святой.
– Конечно же нет. Кокаин я узнал с первого взгляда.
Святой едва одержал улыбку, поскольку жестянки были предусмотрительно наполнены борной кислотой. Но он с опаской оглянулся на поставленный возле кресла чемодан и придал лицу непроницаемое выражение.
– Но не следует беспокоиться, – продолжал Ренвей, – в полицию сообщать я не собираюсь. Это не мое дело. Мне просто интересно, почему такой человек, как вы – умный, смелый, отличный пилот, – впустую тратит время на такую мелочевку.
– Не такая уж это и мелочевка, – облизнул губы Саймон. – А что мне еще делать? Сейчас не так много найдется занятий для безработного аса. Вы же сами знаете, что ветеранов войны нынче хоть пруд пруди. А я в достаточно отчаянном положении – мне очень нужны деньги.
– Но на этом миллион не заработаешь.
– Если вы мне скажете, на чем можно заработать миллион, то я его заработаю.
Ренвей сделал еще глоток виски и поставил стакан на стол. За последние минуты нервы его настолько натянулись, что, казалось, вот-вот лопнут. И все-таки у него было какое-то сумасшедшее предчувствие удачи, которую все еще можно ухватить за хвост, если рискнуть. Удача эта чудесным, невероятным образом буквально свалилась о неба в лице этого широкоплечего синеглазого молодого человека, сидевшего в кресле напротив. Ренвей промокнул губы шелковым платком и убрал его в карман.
– Завтра утром, – сказал он, – из Кройдона в Париж вылетает самолет с десятью тоннами золота на борту. Фактическая стоимость этого золота составляет ровно три миллиона фунтов стерлингов. Этот самолет будет сбит над Ла-Маншем, и золото будет похищено. Если вы находитесь в достаточно отчаянном положении, то это сделаете именно вы.
Глава 7
Саймону Темплеру не пришлось даже притворяться: его застывшая поза и выражение лица были самыми настоящими.
Где-то в уголке сознания он кланялся бесконечной щедрости судьбы. Он, когда летел сюда, описал широкую дугу над морем и заглушил мотор над скалами, представляющими собой южную границу поместья. Потом ему пришлось изображать вину и продажность, и вся эта игра основывалась только на оптимизме. Но все, что Саймон знал и о чем догадывался, вся эта зыбкая идея выдать себя за занимающегося темными делишками пилота оказалась настолько смехотворной, что он временно онемел. По его задумке, надо было только взглянуть на Марч-хаус изнутри и прямиком направиться в ближайший полицейский участок. А теперь ему открылось такое, чему вообще трудно было поверить.
– Это невозможно, – отозвался он наконец.
– Это возможно для людей, которые обладают достаточной смелостью, чтобы пойти на большой риск ради трех миллионов фунтов, – возразил Ренвей. – У меня есть вся необходимая информация. Все уже подготовлено. Последнее, что требуется для успешного завершения операции, – это отличный летчик.
– А я-то, признаться, думал, что летчик – это первое, что требуется, – заметил Саймон и вытащил новую сигарету.
– Это и было первое. – Ренвей сделал еще глоток. Теперь он говорил более спокойно, и уверенность его крепла с каждым словом. Его выцветшие глаза непрерывно ощупывали лицо Святого со всех сторон. – У меня был идеальный пилот, но с ним случилось несчастье. Искать другого не было времени. Я собирался сбить самолет сам, но я плохой летчик и, кроме того, не имею никакого боевого опыта. Я могу промахнуться и все испортить. А вы не промахнетесь и ничего не испортите.
Когда Саймон встретил взгляд косящих глаз, у него сложилось впечатление, что Ренвей сошел с ума. Ему пришлось даже сделать сознательное усилие, чтобы освободиться от этого впечатления, пока он складывал вместе части головоломки в свете того, что сказал Ренвей.
Значит, летчик был. И был это, скорее всего, Мануэль Энрике, который нашел свою смерть на Брайтон-роуд. С неба свалился новый пилот, и ровно через двадцать минут ему предлагают освободившееся место. При всем уважении к богам удачи было похоже, что перед новым пилотом прямо красный ковер расстилают.
– Здесь нужен не только опытный летчик, – механически заметил Святой. – Здесь нужен еще и настоящий боевой самолет, с пулеметами и всем остальным.
– Такой самолет есть, – ответил Ренвей. – Вчера ночью я угнал его с завода «Хаукер». Эти самолеты построены для правительства Моравии. Та машина, которую я угнал, проходила испытания на полигоне, так что пулеметы на ней установлены. Я прихватил еще три запасные ленты с патронами. Самолет я перегнал сюда сам, и это была моя первая ночная посадка.
«И не совсем чистая посадка», – припомнил Саймон. Но тут он увидел не находящие себе места руки Ренвея и внезапно многое понял.
Летчик действительно был, но с ним произошел «несчастный случай». И хотя летчику принадлежала важнейшая роль в планах, Ренвей просто не мог от них отказаться. Для Ренвея эти планы превратились в манию, и эта мания привела его на грань сумасшествия. Хотя Энрике и был жертв, Ренвей все же угнал самолет и летел на нем сам, а напряжение от непривычного ночного полета и посадки потрясло его до глубины души. Но Ренвей так и не смог отказаться от своей цели. И вот в конце восьмичасового бессонного кошмара появляется новый летчик – это выход из положения, спасение и та соломинка, за которую Ренвей мог ухватиться и даже сохранить иллюзию того, что он действует как супермен, просто использующий живой инструмент в своих интересах. Саймон вспомнил, с какой решительностью Ренвей заговорил о своих планах после довольно долгого молчания, и все встало на свои места. «Странно, – подумал он, – ведь стольких блестящих преступников привело к гибели то, что они возомнили себя суперменами и питали иллюзии, будто могут подчинять себе душу и тело человека силой своей личности. Все это ерунда и существует только в сознании параноиков, одержимых манией величия».
– Вы угнали самолет и садились ночью? – переспросил Саймон, и в его тоне слышались недоверие, восхищение и самое настоящее уважение.
– Конечно.
– Неплохо для начала, – сказал Саймон, гася сигарету и тут же закуривая следующую. – Но самолет с золотом, и летчики тоже будут вооружены, да к тому же они будут постоянно держать связь е землей по радио...
– Ну и что? – спокойно возразил Ренвей. – Время сейчас не военное, и нападения они не ожидают. Они увидят просто еще один самолет, который хочет их обогнать. Воздушное движение на этом маршруте всегда довольно интенсивное, и им даже в голову ничего не придет. Тут-то вы на них и спикируете. С вашим опытом такую цель сбить просто. Пара хороших очередей – и все будет кончено задолго до тою, как они смогут передать что-либо на землю и поднять тревогу. Как только их радио замолчит, я буду имитировать их передачи. У меня в доме смонтирована коротковолновая радиостанция, имеются записи передач всех самолетов, перелетавших Ла-Манш за последний месяц. Мне известны также все коды. Наземные и береговые станции ничего не заподозрят вплоть до того момента, когда самолет не прибудет в назначенное время.
Святой курил и неотрывно смотрел на бледное спокойное лицо Ренвея. Ему вдруг пришло в голову, что если Ренвей и сумасшедший, то его сумасшествие весьма рационально.
– Но думать надо не только о самолетах, – сказал Святой. – Ведь есть еще и корабли. Что, если все это увидят с какого-нибудь корабля?
– Вы, уважаемый, думаете о том, что я продумал еще два месяца назад. Я мог бы привести гораздо больше возражений, чем вы. Например, я мог бы сказать, что все время, когда самолет будет лететь над Ла-Маншем, у побережья Англии и Франции будут курсировать специальные катера. Возможно, один из них и успеет к месту падения самолета. Тогда часть вашей задачи будет заключаться в том, чтобы пулеметным огнем держать их на расстоянии, пока все золото не окажется в надежном месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32