– спросил он его. – Это первый наркоман в округе. За дозу этой гадости он у родной бабки стеклянный глаз украдет и заложит. Или, может, я неправ, Ральфи?
– Абсолютно, – заявил Ральф. – Причем, как всегда.
– Еще бы. Интересно, сколько раз в день ты переступаешь через закон? При этом я оставляю в стороне такое обычное для тебя уголовное преступление, как хранение наркотиков.
– Не занимаюсь я никакой преступной деятельностью! – с возмущением в голосе заявил Ральф. – И если бы вам так захотелось тут же потрясти меня, я был бы счастлив и согласился – раз вы думаете, что я держу наркотики.
– Чип, ты слышишь, что он говорит? – обратился здоровяк в слушателю по ту сторону стойки. – Когда такой человек изъявляет желание, чтобы его обыскали, у него наверняка есть что прятать.
– Да оставь ты его в покое, Энди, – посоветовал Чип.
– Да конечно, оставьте его, Энди, – присоединился к Чипу и Роджер.
– А для тебя, приятель, я не Энди, а детектив Паркер. И заруби это себе на носу.
– Извините, детектив Паркер. А это ничего, что я живу? Вы не против?
– Ничего, – ответил Паркер. – Спасибо, – поблагодарил он Чипа, который принес ему кофе и булочку. Вначале Паркер откусил булочку, после чего от неё почти ничего не осталось, потом отпил кофе, торопливо и шумно, поставил чашку на блюдце и часть кофе при этом расплескал, икнул, бегло взглянул на Ральфа и потом обратился к Роджеру: – А он что, ваш друг?
– Да мы только что познакомились, – ответил вместо Роджера Ральф.
– А тебя кто спрашивает? – осадил его Паркер.
– Да, мы с ним друзья, – с вызовом ответил Роджер.
– Как вас зовут? – спросил Роджера Паркер. Тем временем он взял чашечку и, не глядя на Роджера, сделал глоток. Не услышав ответа, он уже обернулся к нему и произнес свой вопрос: – Как вас зовут?
– А для чего вам это?
– А для того, что вы водите дружбу с известным уголовником. И я имею право задавать вам вопросы.
– Вы полисмен?
– Я детектив и работаю в восемьдесят седьмом участке, могу вам подтвердить, – строго произнес Паркер и в доказательство своих слов достал личный знак и положил её на стойку перед Роджером. – Так как вас звать, скажите теперь?
Роджер взглянул на знак и ответил:
– Роджер Брум.
– Где вы живете, Роджер?
– У границы штата, в Кэри.
– А где это?
– Под Хадлстоном.
– Черт, а где этот Хадлстон? Никогда не слышал.
Роджер развел руками.
– Это около ста восьмидесяти миль отсюда.
– А вы можете назвать адрес, по которому остановились в этом городе?
– Да тут, кварталах в четырех-пяти...
– Я говорю: адрес.
– Адрес с хода не назову. Хозяйку зовут...
– Улица какая?
– Двенадцатая.
– Место?
– Рядом с Калвер.
– Вы остановились у миссис Дауэрти?
– Да, правильно, – обрадовался Роджер. – Агнес Дауэрти.
– Чем занимаетесь в городе?
– Приехал продать поделки из дерева. Мы их с братом делаем в своей мастерской.
– И как, продали?
– Да.
– Когда?
– Вчера.
– И когда уезжаете отсюда?
– Точно не знаю.
– А что вы тут делаете с этим наркоманом?
– Бросьте, Паркер, – встрял в разговор Ральф. – Я же сказал, что мы только что...
– Детектив Паркер, – поправил того полицейский.
– Ну хорошо – детектив Паркер. Мы только что познакомились. Чего бы вам не оставить этого парня в покое?
– А что я такого, по-вашему, сделал? – с возмущением вдруг спросил Роджер.
– Сделал? – произнес Паркер последнее слово, сказанное Роджером. Он убрал со стойки личную бляху, повернулся на стуле и взглянул на Роджера таким взглядом, словно заметил его только сейчас. – А кто вам сказал, что вы что-то сделали?
– А зачем же тогда все эти вопросы?
– Вот этот ваш дружок провел в тюрьме... Ральфи, сколько раз ты там был? Три, четыре? За хранение – раз, это я помню, за грабеж сидел, потом...
– Только два, – прервал его Ральф.
– И двух достаточно, – сказал Паркер. – Вот поэтому я и задаю эти вопросы, Роджер. – Паркер улыбнулся. – А что, вы что-нибудь успели натворить?
– Я? Нет, – торопливо ответил Роджер.
– Это точно?
– Абсолютно.
– А вы тут никого не убивали, а? Тесаком. – Паркер засмеялся. – У нас тут одного действительно в прошлом месяце зарубили тесаком.
– Топором, поправил Чип.
– Какая разница? – сказал Паркер.
– Есть разница, – не согласился с Паркером Чип, пожав плечами.
– Кому разница? Тому, кого зарубили? Ему-то что до этого? Он там с ангелами поет. – Паркер снова засмеялся, встал и пошел надевать пальто. Одевшись, он обратился к Чипу: – Сколько я тебе должен, Чип.
– Забудь. Или запиши на воде.
– Ага, как же, – сказал Паркер, потом покачал головой. – Хочешь купить меня кофе с булочкой? Хочешь купить меня – придумай что-нибудь похлеще. Так сколько я должен?
Чип пожал плечами.
– Двадцать пять центов.
– А сколько нужно, Паркер? – снова вступил в разговор Ральф. – А то у меня есть ребята на примете.
– Ха-ха, ты меня насмешил, – весело сказал Паркер. Положив на стойку двадцать пять центов, он повернулся к Ральфу. – А чего бы тебе самому иногда не подкупить меня, а, парень? Когда я в следующий раз поймаю тебя с полными карманами всякого дерьма, ты и попытайся сунуть мне, ладно?
– Нет, Паркер, с наркотиками вам меня не поймать, сами знаете.
– Ну, смотри, тебе же хуже, друг. – Паркер махнул на прощанье рукой Чипу. – Пока, Чип, до встречи.
– Будь здоров, Энди.
В дверях Паркер обернулся. Без тени улыбки посмотрев на Роджера, он отчеканил:
– Если я увижу, что вы слишком долго болтаетесь тут с нашим общим другом, то, возможно, задам вам ещё кое-какие вопросы, Роджер.
– Понятно, – ответил Роджер.
– Я вам сообщил это на всякий случай, пригодится.
– Спасибо за сообщение.
– Не за что, – ответил Паркер и улыбнулся. – Это часть моей работы, исключительно часть работы.
Он открыл дверь, вышел на улицу и с шумом закрыл за собой дверь.
– Вот, сукин сын, – прошептал Ральф.
Глава 4
Роджера совсем не тянуло туда. Он стоял на другой стороне улицы напротив здания полицейского участка, смотрел на холодный серый фасад учреждения и думал о том, что он не прочь рассказать им всё, но при условии, что не надо заходить внутрь здания. Он подумал и о том, что мог бы всё рассказал детективу из забегаловки, но тот ему не понравился, а ему казалось немаловажным найти для разговора собеседника, который ему понравился бы. Ему казалось, что тот же Ральф, у которого и отсидка за грабеж за спиной, и наркотиками балуется (опять же по словам того детектива), человек куда более симпатичный, чем этот Паркер. Будь Роджер уверен, что встретит в этом здании такого же симпатичного человека, как Ральф, он не колеблясь пересек бы улицу, смело вошел бы в здание, сказал бы, что он Роджер Брум и потом рассказал бы всё о своем деле.
Он прикинул, что начал бы рассказ с той женщины и закончил бы ею, хотя это было бы и непросто – рассказать им, как он познакомился с ней. Он не мог представить себе, что будет сидеть за служебным столом против незнакомого человека и рассказывать ему, как он познакомился с этой женщиной по имени Молли. А вдруг ему дадут такого детектива, как Паркер из забегаловки? Как можно такому человеку рассказывать про эту женщину, про знакомство с ней или что они с ней делали? И чем больше он думал об этом, тем труднее казалось ему всё это дело. Непреодолимо трудным казалось пересечь улицу, настолько же трудным – подняться по ступенькам, а рассказать какому-то детективу об этой женщине – ещё труднее, хотя рассказать о самой сути , о самом важном, не представлялось ему чрезмерно трудным – только бы преодолеть прочие сложности.
Ему следует поведать им, размышлял Роджер, что вчера вечером он и не искал никакой встречи, хотя сам не понимал, какое это для них может иметь значение. И в то же время это казалось ему важным, что следовало бы, думал он, объяснить им в первую очередь. Он, значит, поужинал – это было часов в семь – и вернулся в свою комнату. Там он сел у окна, стал смотреть на улицу и думать, как же ему повезло, что он так здорово продал салатницы и что наладил новый контакт здесь, в том магазине центральной части города.
Да, подумал он, надо рассказать им. Вот сейчас пойдет, войдет в это здание и всё-всё расскажет.
Тем вечером он уже подумал было, что надо позвонить матери и сообщить ей о приятной новости – хорошей выручке, но потом ему показалось, что его радость – это нечто интимное и делиться этим ни с кем не стоит, даже с таким близким человеком, как родная мать. О, в Кэри всегда были с этим проблемы. У них ведь такой маленький дом. Рядом комната матери, братишка спит с ним в одной комнате, такая теснотища, что почти невозможно побыть наедине со своими мыслями, подумать о чем-то личном. И комната в доме миссис Дауэрти крепко напоминала дом. Туалет в коридоре, пока идешь, обязательно кто-нибудь попадется по дороге. Комнатушка крохотная, вечно шум с улицы доносится, то и дело вой в трубах – водопроводных, канализационных. Чего не хватало их домику в Кэри и его комнатенке здесь, так это тихого местечка, где можно было бы насладиться одиночеством, даже поплакать или просто побыть с самим собой.
Вчера вечером он покинул комнату в прекрасном настроении. Времени было полвосьмого-восемь. Он не искал себе компании. Ему просто хотелось вырваться из стен комнаты, в которых было тесно его радости, на простор улиц большого города. И ни о каких женщинах не думал. Взял да вышел из комнаты, спустился по ступенькам и оказался на улице. Вчера вечером было похолоднее, чем сегодня. Выйдя, он поднял воротник пальто, сунул руки в карманы и прогулочным шагом пошел вдоль улицы – так, без цели, просто шел и полной грудью вдыхал холодный колючий воздух, даже слишком колючий – до того вечером было морозно.
Он прошел примерно шесть-семь кварталов, может быть больше, когда по-настоящему начал чувствовать мороз. Первым делом прихватило ноги, и он понял, что если не зайдет в какое-нибудь помещение, то пальцы у него совсем отмерзнут. Он был не любитель выпить, а если и выпивал, то, как правило, пиво, одно или два. И бары он недолюбливал, но тут впереди замаячил бар, и он подумал, что если он сейчас не заскочит куда-нибудь, то пальцы начисто отмерзнут. Он не совсем был уверен, что отмерзнут, но ему так казалось, это точно.
Название бара он не запомнил, а ведь эти, подумал он, наверняка захотят знать его название и название улицы, где расположен бар.
Он, должно быть, прошел от своего дома шесть-семь кварталов, никуда не сворачивая, и шел все время по Двенадцатой улице в южном направлении. Но вот до какой авеню дошел – не знает. Помнит, что в витрине бара горела зеленая неоновая надпись. В общем, он вошел в бар и сел за столик возле батареи, потому что ноги здорово замерзли. А с Молли познакомился так... Хотя и не стремился к этому.
Да нет, не то.
Нет, это как-то невразумительно звучит, это будет трудное место в его рассказе.
У него в голове сохранилась ясная картина того, как все происходило, но он был уверен, что, пойди он в полицию и расскажи все это какому-нибудь детективу, получится недостоверно, он был уверен в этом. Сидеть напротив какого-то незнакомого человека и рассказывать ему, что не успел он посидеть там и пары минут, как к нему подошла женщина... Нет, недостоверно как-то, хотя он видит все это сейчас так же ясно, как все то, что окружает его в данный момент. Он видит, как она подходит к его столику, смотрит на него каким-то непонятным и несколько недовольным взглядом, вызывающе подбоченясь.
– В чем дело? – спросил он её.
– Вы, мистер, редкостный нахал, – произнесла она. – Вы сами-то это понимаете?
– А что такое?
– Видите на уголке стола записную книжечку? Как вы думаете, зачем она там лежит?
– Какую записную?.. О-о...
– Вот именно: о-о.
– Извините, я, когда садился, не заметил.
– Ладно. Но теперь-то видите?
– На столе не было ни стакана, ни чего другого, вот я и...
– Это потому, что я ничего не заказала еще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21