Они никак не вязались с логикой этого дня. Они ни на йоту не приблизили полицейских к Леди или ее потенциальному убийце. Новые события продолжались с 17.15 до 18.05. День успел перейти в вечер.
События эти съели почти целый час драгоценного времени – ни больше ни меньше.
К потрескавшейся перегородке, тяжело дыша, подлетела женщина. За руку она держала десятилетнего светловолосого мальчишку в джинсах и футболке в красную полоску. Это был Фрэнки Аннучи. Женщина с трудом сдерживала ярость – казалось, ее вот-вот разорвет по швам. Лицо горело, в глазах сверкали черные угли, а губы были стиснуты в тонкую линию, которая не давала потоку гнева выплеснуться наружу. Она бросилась к перегородке с такой скоростью, словно хотела опрокинуть ее одним ударом, затем резко остановилась. Пар, накапливавшийся внутри, прорвал, наконец, тонкую плотину губ. Рот открылся, и оттуда с грохотом посыпались слова.
– Где здесь лейтенант?
Мейер чуть не пролил на брюки кофе, круто повернувшись на стуле. Уиллис, Карелла и Хейз уставились на женщину так, будто она была олицетворением преступного мира.
– Лейтенант! – закричала она. – Лейтенант! Где он?
Карелла поднялся и подошел к перегородке. Сразу узнав мальчика, он сказал:
– Привет, Фрэнки. Что вам угодно, мэм? Что-нибудь...
– Не смейте говорить ему «привет»! – закричала женщина. – Не смейте даже смотреть на него! Кто вы такой?
– Детектив Карелла.
– Так вот, детектив Карелла, я хочу видеть... – Она остановилась. – Tu sei'taliano?
– Si, – ответил Карелла.
– Bene. Dov'e il tenente? Voglio parlare con...
– Итальянский я знаю не очень хорошо, – прервал ее Карелла.
– Не знаете? Это почему? А где лейтенант?
– Может, я смогу вам помочь?
– Фрэнки был у вас сегодня?
– Да.
– Зачем?
– Мы задали ему несколько вопросов.
– Я его мать. Я миссис Аннучи. Миссис Рудольф Аннучи. Я честная женщина, и мой муж – честный человек. Зачем вам понадобился мой сын?
– Сегодня утром некто попросил его отнести нам письмо, миссис Аннучи. И мы ищем этого человека – вот и все. Мы просто задали Фрэнки несколько вопросов.
– Вы не имели права! – закричала женщина. – Он не преступник.
– Никто и не говорит, что он преступник.
– Что же тогда он делал в полиции?
– Я вам только что...
Где-то в отделе зазвонил телефон. Одновременно с ним миссис Аннучи испустила новый вопль, и Карелла услышал только:
– Я никогддзиннь в жизни так не обддзиннь!
– Успокойтесь, успокойтесь, синьора, – произнес Карелла.
Мейер снял трубку.
– Восемьдесят седьмой участок, детектив Мейер слушает.
– Бабушку свою называйте синьорой! Какое унижение! Какое унижение! Vergogna, vergogna! Его забрала эта ваша «белоснежка»! Прямо на улице! Ребенок спокойно стоит с другими детьми, тут тебе подкатывает к тротуару «белоснежка», вылезают два копа, хватают его и уводят. Как...
– Что? – спросил Мейер.
– Я говорю, два копа... – миссис Аннучи повернулась к нему и тогда только поняла, что он говорит по телефону.
– Хорошо, сейчас будем! – крикнул Мейер. Он бросил трубку на рычаг. – Уиллис, вперед! На углу Десятой и Калвер-стрит заварушка. Какой-то парень затеял перестрелку с постовым и ребятами с двух патрульных машин!
– Господь помилуй и спаси! – воскликнул Уиллис. Чуть не сбив миссис Аннучи с ног, они выскочили через дверцу в перегородке.
– Преступники! – с негодованием произнесла она, глядя, как полицейские бегут по ступенькам вниз. – Вы здесь имеете дело с преступниками и сюда же приводите моего сына, будто он какой-то вор. Он хороший мальчик, таких еще... – Она вдруг остановилась. – Вы его били? Били ребенка резиновым шлангом?
– Нет же, миссис Аннучи, конечно нет, – ответил Карелла, и тут внимание его привлек металлический стук шагов на лестнице. На пороге появился человек в наручниках, следом за ним ввалился еще один – по лицу его сочилась кровь. Миссис Аннучи, следуя за взглядом Кареллы, обернулась как раз в тот момент, когда в дверь, замыкая шествие, вошел полицейский. Он подтолкнул вперед человека в наручниках. Миссис Аннучи в ужасе застыла.
– Господи Иисусе! – воскликнула она. – Святая дева Мария!
Хейз, вскочив на ноги, уже спешил к перегородке.
– Миссис Аннучи, – позвал Карелла. – Давайте присядем вон там в сторонке и поговорим...
– Что у вас? – спросил Хейз полицейского.
– Голова! Посмотрите на его голову! – воскликнула миссис Аннучи и побелела. – Не смей смотреть, Фрэнки! – тут же добавила, противореча себе самой.
На голову человека действительно нельзя было смотреть без содрогания. Волосы слиплись от крови, которая капала на лицо и на шею, оставляя красные пятна на белой спортивной рубашке. Кроме того, кровь струилась из открытого пореза на лбу и заливала переносицу.
– Этот сукин сын трахнул его бейсбольной битой по голове, – объяснил полицейский. – А раненый – торговец «травкой». Дежурный лейтенант подумал, что вам стоит его допросить – может, тут замешаны наркотики.
– Ничем я не торгую! – взвился раненый. – Его надо посадить в тюрьму! Он ударил меня битой.
– Надо отправить его в больницу, – сказал Хейз, глядя на раненого.
– Никаких больниц! Сначала отправьте его в тюрьму! Он ударил меня бейсбольной битой! Этот сукин сын...
– О-ох! – выдохнула миссис Аннучи.
– Давайте выйдем отсюда, – снова предложил ей Карелла. – Присядем вон на ту скамейку, хорошо? Я объясню, что произошло с вашим сыном.
Хейз втащил человека в наручниках в комнату.
– Ну-ка, сюда! – приказал он. – Снимите с него наручники.
– А вам, мистер, лучше отправиться в больницу, – сказал он раненому.
– Никакой больницы! – стоял тот на своем. – Сначала отправьте его в тюрьму!
Полицейский снял с задержанного наручники.
– Принесите-ка ему влажные тряпки обмотать голову, – распорядился Хейз, и полицейский вышел. – Ваше имя, мистер.
– Мендес, – ответил раненый. – Рауль Мендес.
– И «травкой» вы не торгуете, нет, Рауль?
– В жизни этой дрянью не занимался. Он просто спятил, этот малый. Подошел ко мне и...
Хейз повернулся к другому.
– Как ваше имя?
– Пошел ты!.. – огрызнулся тот.
Хейз угрюмо посмотрел на него.
– Опорожните карманы и сложите все на стол.
Тот не сдвинулся с места.
– Я сказал...
Человек вдруг бросился на Хейза, бешено размахивая кулаками. Схватив его левой рукой за ворот рубахи, Хейз ударил в лицо правой. Тот отлетел на несколько шагов, сжал кулаки и снова кинулся на Хейза. Хейз ударил правой по корпусу, и человек согнулся вдвое.
– Опорожни карманы, дохляк, – суровым тоном произнес Хейз.
Тот подчинился.
– Так-то лучше. Так как тебя зовут? – спросил Хейз, рассматривая тем временем содержимое карманов.
– Джон Бегли. Только попробуй, сукин сын, ударь меня еще раз, я тебе...
– Заткни глотку! – оборвал Хейз.
Бегли тут же заткнулся.
– Почему ты ударил его бейсбольной битой?
– Это мое дело, – фыркнул Бегли.
– Мое тоже.
– Он хотел меня убить, – вмешался Мендес. – Нападение! Вооруженное нападение первой степени! Двести сороковая статья! Нападение с целью убийства!
– Не хотел я его убивать! – заспорил Бегли. – Если бы я хотел его убить, он бы тут сейчас не разорялся!
– Так вы, Мендес, знакомы с уголовным кодексом? – поинтересовался Хейз.
– Просто слышу, о чем говорят у нас в квартале, – сказал Мендес. – Да, черт возьми, кто сейчас не знает двести сороковую?
– Нападение первой степени по двести сороковой, а, Бегли? – повернулся к нему Хейз. – За это одно схлопотать десять лет. А вот двести сороковая вторая – это нападение второй степени. Максимум пять лет плюс штраф, а то и просто штраф. Так что ты замышлял?
– Убивать я его не собирался.
– Значит, он торгует наркотиками?
– Его спроси.
– Я спрашиваю тебя.
– А я не стукач. Мне плевать, кто он есть. Я просто хотел переломать ему руки-ноги. Особенно ноги.
– Зачем?
– Он таскается за моей женой.
– Что вы имеете в виду?
– Как по-вашему, черт дери, что я имею в виду?
– Что вы на это скажете, Мендес?
– Он сумасшедший. Я его жену даже не знаю.
– Брешешь, сукин сын! – взвизгнул Бегли и шагнул к Мендесу.
Хейз отпихнул его.
– Полегче, Бегли, не то придется тебя отшлепать!
– Он знает мою жену! – закричал Бегли. – Очень даже замечательно ее знает! Этот ублюдок свое получит! Если я сяду в тюрьму, так я еще оттуда выйду, и он все равно свое получит!
– Я же вам говорю, он сумасшедший, – сказал Мендес. – Сумасшедший! Я стоял на углу и ни к кому не приставал, тут вдруг, откуда ни возьмись, появился этот тип и начал размахивать битой!
– Хорошо, хорошо, успокойтесь, – унял его Хейз.
Вернулся полицейский с мокрой тряпицей.
– Думаю, Алек, нам это не понадобится, – сказал Хейз. – Отведите этого человека в больницу, иначе он изойдет кровью и сыграет в ящик прямо здесь.
– Сначала отправьте его в тюрьму! – закричал Мендес. – Я не уй...
– Вы что, Мендес, сами в тюрьму хотите? – повысил голос Хейз. – За сопротивление представителю закона?
– Да кто...
– Выметайтесь живо, чтобы я вас не видел! От вас за километр разит «травкой», всю комнату провоняли!
– Я не торгую «травкой».
– Торгует, торгует, сэр, – вставил полицейский. – Его уже два раза за это забирали.
– Выметайтесь отсюда, Мендес, – повторил Хейз.
– Торговец «травкой»? Вы не по тому адресу...
– И если впредь я у вас что-нибудь найду, тогда я сам угощу вас бейсбольной битой! А теперь убирайтесь! Отвезите его в больницу, Алек.
– Пошли, – сказал полицейский, беря Мендеса за локоть.
– Торговец «травкой», – бормотал Мендес, проходя через дверку в перегородке. – Хорошее дело, стоит один раз оступиться, тут же тебе приклеят ярлык.
– Два раза, – поправил полицейский.
– Ну два, два, – пробурчал Мендес, спускаясь по лестнице.
Миссис Аннучи шумно вздохнула.
– Так что видите, – говорил ей Карелла, – мы всего лишь задали ему несколько вопросов. Ваш сын немножко герой, можете так и сказать вашим соседям.
– А потом этот ваш убийца начнет охотиться за ним? Нет уж, спасибо.
В отделе неподалеку Хейз допрашивал Бегли.
– Значит, вы хотели убить его, Бегли?
– Я же сказал, что нет. Слушайте...
– Что?
Бегли перешел на шепот.
– Это же всего лишь нападение второй степени. Парень шалил с моей женой. Черт возьми, представьте, если бы это была ваша жена?
– Я не женат.
– Ну представить-то вы можете? Вы хотите упечь меня в тюрьму за то, что я защищал свой семейный очаг?
– Это решит судья.
Бегли совсем понизил голос.
– А может быть, обсудим все сами?
– Что?
– Сколько это будет стоить? Три бумаги? Пол-куска?
– Я не тот коп, что вам нужен, – сказал Хейз.
– Бросьте, бросьте, – заулыбался в ответ Бегли.
Хейз снял трубку и соединился с дежурным. Дежурил Арти Ноулз, который в 16.00 сменил Мерчисона.
– Арти, говорит Коттон Хейз. Можете забрать этого драчуна. Запишите нападение второй степени. Пришлите кого-нибудь за ним наверх.
– Есть! – бодро крикнул в трубку Ноулз.
– Вы никак шутите? – спросил ошеломленный Бегли.
– Нисколько.
– Вы отказываетесь от пяти сотенных?
– А разве вы их предлагаете? Мы можем приобщить это к обвинению.
– Не надо, не надо, – поспешно махнул рукой Бегли. – Ничего я не предлагаю. Ну и ну!
Пришел полицейский, чтобы увести его вниз, а он все продолжал нукать. На лестнице им повстречался Берт Клинг – высокий молодой белокурый детектив. На нем была кожаная куртка и джинсы. Хлопчатобумажная рубашка под курткой взмокла от пота.
– Привет! – воскликнул он, увидев Хейза. – Что это тут у тебя?
– Нападение. А у тебя на сегодня все?
– Все, – ответил Клинг. – Эта комедия с портом ни к черту не годится. Дохлый номер. Каждый мальчишка в доках знает, что я из полиции.
– Тебя что, действительно раскусили?
– Нет как будто, но про героин никаких разговоров, это уж точно. Почему Пит не хочет отдать это дело в отдел борьбы с наркотиками?
– Он пытается обскакать торговцев наркотиками на нашем участке, хочет разнюхать, откуда они получают товар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
События эти съели почти целый час драгоценного времени – ни больше ни меньше.
К потрескавшейся перегородке, тяжело дыша, подлетела женщина. За руку она держала десятилетнего светловолосого мальчишку в джинсах и футболке в красную полоску. Это был Фрэнки Аннучи. Женщина с трудом сдерживала ярость – казалось, ее вот-вот разорвет по швам. Лицо горело, в глазах сверкали черные угли, а губы были стиснуты в тонкую линию, которая не давала потоку гнева выплеснуться наружу. Она бросилась к перегородке с такой скоростью, словно хотела опрокинуть ее одним ударом, затем резко остановилась. Пар, накапливавшийся внутри, прорвал, наконец, тонкую плотину губ. Рот открылся, и оттуда с грохотом посыпались слова.
– Где здесь лейтенант?
Мейер чуть не пролил на брюки кофе, круто повернувшись на стуле. Уиллис, Карелла и Хейз уставились на женщину так, будто она была олицетворением преступного мира.
– Лейтенант! – закричала она. – Лейтенант! Где он?
Карелла поднялся и подошел к перегородке. Сразу узнав мальчика, он сказал:
– Привет, Фрэнки. Что вам угодно, мэм? Что-нибудь...
– Не смейте говорить ему «привет»! – закричала женщина. – Не смейте даже смотреть на него! Кто вы такой?
– Детектив Карелла.
– Так вот, детектив Карелла, я хочу видеть... – Она остановилась. – Tu sei'taliano?
– Si, – ответил Карелла.
– Bene. Dov'e il tenente? Voglio parlare con...
– Итальянский я знаю не очень хорошо, – прервал ее Карелла.
– Не знаете? Это почему? А где лейтенант?
– Может, я смогу вам помочь?
– Фрэнки был у вас сегодня?
– Да.
– Зачем?
– Мы задали ему несколько вопросов.
– Я его мать. Я миссис Аннучи. Миссис Рудольф Аннучи. Я честная женщина, и мой муж – честный человек. Зачем вам понадобился мой сын?
– Сегодня утром некто попросил его отнести нам письмо, миссис Аннучи. И мы ищем этого человека – вот и все. Мы просто задали Фрэнки несколько вопросов.
– Вы не имели права! – закричала женщина. – Он не преступник.
– Никто и не говорит, что он преступник.
– Что же тогда он делал в полиции?
– Я вам только что...
Где-то в отделе зазвонил телефон. Одновременно с ним миссис Аннучи испустила новый вопль, и Карелла услышал только:
– Я никогддзиннь в жизни так не обддзиннь!
– Успокойтесь, успокойтесь, синьора, – произнес Карелла.
Мейер снял трубку.
– Восемьдесят седьмой участок, детектив Мейер слушает.
– Бабушку свою называйте синьорой! Какое унижение! Какое унижение! Vergogna, vergogna! Его забрала эта ваша «белоснежка»! Прямо на улице! Ребенок спокойно стоит с другими детьми, тут тебе подкатывает к тротуару «белоснежка», вылезают два копа, хватают его и уводят. Как...
– Что? – спросил Мейер.
– Я говорю, два копа... – миссис Аннучи повернулась к нему и тогда только поняла, что он говорит по телефону.
– Хорошо, сейчас будем! – крикнул Мейер. Он бросил трубку на рычаг. – Уиллис, вперед! На углу Десятой и Калвер-стрит заварушка. Какой-то парень затеял перестрелку с постовым и ребятами с двух патрульных машин!
– Господь помилуй и спаси! – воскликнул Уиллис. Чуть не сбив миссис Аннучи с ног, они выскочили через дверцу в перегородке.
– Преступники! – с негодованием произнесла она, глядя, как полицейские бегут по ступенькам вниз. – Вы здесь имеете дело с преступниками и сюда же приводите моего сына, будто он какой-то вор. Он хороший мальчик, таких еще... – Она вдруг остановилась. – Вы его били? Били ребенка резиновым шлангом?
– Нет же, миссис Аннучи, конечно нет, – ответил Карелла, и тут внимание его привлек металлический стук шагов на лестнице. На пороге появился человек в наручниках, следом за ним ввалился еще один – по лицу его сочилась кровь. Миссис Аннучи, следуя за взглядом Кареллы, обернулась как раз в тот момент, когда в дверь, замыкая шествие, вошел полицейский. Он подтолкнул вперед человека в наручниках. Миссис Аннучи в ужасе застыла.
– Господи Иисусе! – воскликнула она. – Святая дева Мария!
Хейз, вскочив на ноги, уже спешил к перегородке.
– Миссис Аннучи, – позвал Карелла. – Давайте присядем вон там в сторонке и поговорим...
– Что у вас? – спросил Хейз полицейского.
– Голова! Посмотрите на его голову! – воскликнула миссис Аннучи и побелела. – Не смей смотреть, Фрэнки! – тут же добавила, противореча себе самой.
На голову человека действительно нельзя было смотреть без содрогания. Волосы слиплись от крови, которая капала на лицо и на шею, оставляя красные пятна на белой спортивной рубашке. Кроме того, кровь струилась из открытого пореза на лбу и заливала переносицу.
– Этот сукин сын трахнул его бейсбольной битой по голове, – объяснил полицейский. – А раненый – торговец «травкой». Дежурный лейтенант подумал, что вам стоит его допросить – может, тут замешаны наркотики.
– Ничем я не торгую! – взвился раненый. – Его надо посадить в тюрьму! Он ударил меня битой.
– Надо отправить его в больницу, – сказал Хейз, глядя на раненого.
– Никаких больниц! Сначала отправьте его в тюрьму! Он ударил меня бейсбольной битой! Этот сукин сын...
– О-ох! – выдохнула миссис Аннучи.
– Давайте выйдем отсюда, – снова предложил ей Карелла. – Присядем вон на ту скамейку, хорошо? Я объясню, что произошло с вашим сыном.
Хейз втащил человека в наручниках в комнату.
– Ну-ка, сюда! – приказал он. – Снимите с него наручники.
– А вам, мистер, лучше отправиться в больницу, – сказал он раненому.
– Никакой больницы! – стоял тот на своем. – Сначала отправьте его в тюрьму!
Полицейский снял с задержанного наручники.
– Принесите-ка ему влажные тряпки обмотать голову, – распорядился Хейз, и полицейский вышел. – Ваше имя, мистер.
– Мендес, – ответил раненый. – Рауль Мендес.
– И «травкой» вы не торгуете, нет, Рауль?
– В жизни этой дрянью не занимался. Он просто спятил, этот малый. Подошел ко мне и...
Хейз повернулся к другому.
– Как ваше имя?
– Пошел ты!.. – огрызнулся тот.
Хейз угрюмо посмотрел на него.
– Опорожните карманы и сложите все на стол.
Тот не сдвинулся с места.
– Я сказал...
Человек вдруг бросился на Хейза, бешено размахивая кулаками. Схватив его левой рукой за ворот рубахи, Хейз ударил в лицо правой. Тот отлетел на несколько шагов, сжал кулаки и снова кинулся на Хейза. Хейз ударил правой по корпусу, и человек согнулся вдвое.
– Опорожни карманы, дохляк, – суровым тоном произнес Хейз.
Тот подчинился.
– Так-то лучше. Так как тебя зовут? – спросил Хейз, рассматривая тем временем содержимое карманов.
– Джон Бегли. Только попробуй, сукин сын, ударь меня еще раз, я тебе...
– Заткни глотку! – оборвал Хейз.
Бегли тут же заткнулся.
– Почему ты ударил его бейсбольной битой?
– Это мое дело, – фыркнул Бегли.
– Мое тоже.
– Он хотел меня убить, – вмешался Мендес. – Нападение! Вооруженное нападение первой степени! Двести сороковая статья! Нападение с целью убийства!
– Не хотел я его убивать! – заспорил Бегли. – Если бы я хотел его убить, он бы тут сейчас не разорялся!
– Так вы, Мендес, знакомы с уголовным кодексом? – поинтересовался Хейз.
– Просто слышу, о чем говорят у нас в квартале, – сказал Мендес. – Да, черт возьми, кто сейчас не знает двести сороковую?
– Нападение первой степени по двести сороковой, а, Бегли? – повернулся к нему Хейз. – За это одно схлопотать десять лет. А вот двести сороковая вторая – это нападение второй степени. Максимум пять лет плюс штраф, а то и просто штраф. Так что ты замышлял?
– Убивать я его не собирался.
– Значит, он торгует наркотиками?
– Его спроси.
– Я спрашиваю тебя.
– А я не стукач. Мне плевать, кто он есть. Я просто хотел переломать ему руки-ноги. Особенно ноги.
– Зачем?
– Он таскается за моей женой.
– Что вы имеете в виду?
– Как по-вашему, черт дери, что я имею в виду?
– Что вы на это скажете, Мендес?
– Он сумасшедший. Я его жену даже не знаю.
– Брешешь, сукин сын! – взвизгнул Бегли и шагнул к Мендесу.
Хейз отпихнул его.
– Полегче, Бегли, не то придется тебя отшлепать!
– Он знает мою жену! – закричал Бегли. – Очень даже замечательно ее знает! Этот ублюдок свое получит! Если я сяду в тюрьму, так я еще оттуда выйду, и он все равно свое получит!
– Я же вам говорю, он сумасшедший, – сказал Мендес. – Сумасшедший! Я стоял на углу и ни к кому не приставал, тут вдруг, откуда ни возьмись, появился этот тип и начал размахивать битой!
– Хорошо, хорошо, успокойтесь, – унял его Хейз.
Вернулся полицейский с мокрой тряпицей.
– Думаю, Алек, нам это не понадобится, – сказал Хейз. – Отведите этого человека в больницу, иначе он изойдет кровью и сыграет в ящик прямо здесь.
– Сначала отправьте его в тюрьму! – закричал Мендес. – Я не уй...
– Вы что, Мендес, сами в тюрьму хотите? – повысил голос Хейз. – За сопротивление представителю закона?
– Да кто...
– Выметайтесь живо, чтобы я вас не видел! От вас за километр разит «травкой», всю комнату провоняли!
– Я не торгую «травкой».
– Торгует, торгует, сэр, – вставил полицейский. – Его уже два раза за это забирали.
– Выметайтесь отсюда, Мендес, – повторил Хейз.
– Торговец «травкой»? Вы не по тому адресу...
– И если впредь я у вас что-нибудь найду, тогда я сам угощу вас бейсбольной битой! А теперь убирайтесь! Отвезите его в больницу, Алек.
– Пошли, – сказал полицейский, беря Мендеса за локоть.
– Торговец «травкой», – бормотал Мендес, проходя через дверку в перегородке. – Хорошее дело, стоит один раз оступиться, тут же тебе приклеят ярлык.
– Два раза, – поправил полицейский.
– Ну два, два, – пробурчал Мендес, спускаясь по лестнице.
Миссис Аннучи шумно вздохнула.
– Так что видите, – говорил ей Карелла, – мы всего лишь задали ему несколько вопросов. Ваш сын немножко герой, можете так и сказать вашим соседям.
– А потом этот ваш убийца начнет охотиться за ним? Нет уж, спасибо.
В отделе неподалеку Хейз допрашивал Бегли.
– Значит, вы хотели убить его, Бегли?
– Я же сказал, что нет. Слушайте...
– Что?
Бегли перешел на шепот.
– Это же всего лишь нападение второй степени. Парень шалил с моей женой. Черт возьми, представьте, если бы это была ваша жена?
– Я не женат.
– Ну представить-то вы можете? Вы хотите упечь меня в тюрьму за то, что я защищал свой семейный очаг?
– Это решит судья.
Бегли совсем понизил голос.
– А может быть, обсудим все сами?
– Что?
– Сколько это будет стоить? Три бумаги? Пол-куска?
– Я не тот коп, что вам нужен, – сказал Хейз.
– Бросьте, бросьте, – заулыбался в ответ Бегли.
Хейз снял трубку и соединился с дежурным. Дежурил Арти Ноулз, который в 16.00 сменил Мерчисона.
– Арти, говорит Коттон Хейз. Можете забрать этого драчуна. Запишите нападение второй степени. Пришлите кого-нибудь за ним наверх.
– Есть! – бодро крикнул в трубку Ноулз.
– Вы никак шутите? – спросил ошеломленный Бегли.
– Нисколько.
– Вы отказываетесь от пяти сотенных?
– А разве вы их предлагаете? Мы можем приобщить это к обвинению.
– Не надо, не надо, – поспешно махнул рукой Бегли. – Ничего я не предлагаю. Ну и ну!
Пришел полицейский, чтобы увести его вниз, а он все продолжал нукать. На лестнице им повстречался Берт Клинг – высокий молодой белокурый детектив. На нем была кожаная куртка и джинсы. Хлопчатобумажная рубашка под курткой взмокла от пота.
– Привет! – воскликнул он, увидев Хейза. – Что это тут у тебя?
– Нападение. А у тебя на сегодня все?
– Все, – ответил Клинг. – Эта комедия с портом ни к черту не годится. Дохлый номер. Каждый мальчишка в доках знает, что я из полиции.
– Тебя что, действительно раскусили?
– Нет как будто, но про героин никаких разговоров, это уж точно. Почему Пит не хочет отдать это дело в отдел борьбы с наркотиками?
– Он пытается обскакать торговцев наркотиками на нашем участке, хочет разнюхать, откуда они получают товар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21