– Да, да, да, мистер Каретта, это именно так.
– Карелла.
– Простите. Мистер Карелла.
– Это был мужчина? Человек, который говорил с вами по телефону.
– Это был мужчина.
– Когда он говорил с вами, он сказал вам “У меня ваш сын” или “у нас ваш сын”? Вы не помните?
– Нет, не помню. И я не понимаю, какое это может иметь значение. Кто-то захватил сына Рейнольдса и держит его у себя, а все эти стилистические подробности...
– Именно к этому и сводится суть моих вопросов, – сказал Карелла. – Кто-то захватил мальчика и мы хотим выяснить, кем именно является этот “кто-то”. Видите ли, нам необходимо установить все это, если мы хотим, чтобы мальчик был возвращен в целости и сохранности. И поэтому все это так важно для нас. Я имею в виду именно возвращение мальчика. И я уверен, что именно этого хотите и вы.
– Конечно же, это и для меня важно, – резко бросил Кинг. – Так почему бы вам, скажите ради Бога, не связаться с ФБР? У вас просто нет ни средств, ни опыта для ведения подобных дел! Мальчик похищен и...
– По действующим у нас законам ФБР может включиться в розыски только по истечении семи дней, – пояснил Карелла. – Мы, естественно, известили их сразу же, но пока что они просто не имеют права вмешательства. А тем временем мы обязаны сделать и сделаем все, что в наших силах...
– А почему это они не могут подключиться раньше? Я всегда считал, что похищение является нарушением федерального закона. Ведь в этом случае делом занялись бы не какие-то жалкие самоучки, а...
– Похищение становится нарушением федерального закона именно потому, что по истечении семи дней автоматически приходят к выводу о том, что похитители могли вывезти похищенного за пределы данного штата, а следовательно, они нарушили закон не менее чем двух штатов, придав тем самым случившемуся характер федерального правонарушения. Однако, до истечения этого срока преступление пребывает в юрисдикции того штата, в котором оно совершено. А в данном штате и в данном городе расследование всех преступлений входит в обязанности полицейских участков. Все это в равной степени относится как к похищениям, так и к грабежам, убийствам, хищениям и любым иным правонарушениям.
– Следует ли мне истолковывать сказанное вами, – сказал Кинг, – в том смысле, что похищение, поставившее под угрозу жизнь ребенка, трактуется наравне с... ну, скажем, например, с пятидесятицентовой кражей с прилавка универсама?
– Это не совсем так, мистер Кинг. Мы уже позвонили в наш участок, и сам лейтенант Бернс скоро появится здесь. Как только нам удастся выяснить немного больше о...
– Прости, Стив, – сказал Мейер. – Но если мы собираемся разослать телетайп с приметами, то наверное следовало бы расспросить поподробней отца мальчика.
– Верно, – сказал Карелла. – А где сейчас находится мистер Рейнольдс, мистер Кинг?
– Он у себя в квартире. Это над гаражом. Он очень тяжело переживает случившееся.
– Мейер, ты хотел бы, чтобы я этим занялся?
– Нет, нет, я и сам справлюсь, – Мейер многозначительно глянул на Кинга и добавил. – У тебя, кажется, и здесь хватает дел. А где расположен ваш гараж, мистер Кинг?
– В боковом флигеле. Вы сразу его найдете.
– Если я понадоблюсь тебе, Стив, разыщи меня там.
– О’кей, – крикнул ему Карелла и как только Мейер вышел из комнаты, он снова обратился к Кингу. – А не заметили ли вы, мистер Кинг, каких-нибудь странностей в его произношении? Шепелявость, например, или явный иностранный акцент, говорил ли он на каком-нибудь диалекте, или...
– Извините меня, мистер Каретта, – сказал Кинг, – но я вынужден отказаться от дальнейшего участия в этом жалком спектакле. Честно скажу вам, что я не вижу...
– Фамилия моя Карелла. И позвольте спросить у вас, что именно вы считаете жалким спектаклем, мистер Кинг?
– Всю эту бессмысленную игру в полицейских и воров. И какого черта я должен решать тут с вами, шепелявил этот человек или нет, говорил он на чистейшем английском или на воровском жаргоне? Каким образом все эти рассуждения могут вернуть Рейнольдсу его Джеффа?
Карелла даже глаз не поднял от своего блокнота. Он продолжал смотреть на страницу, делая на ней какие-то пометки, и все время твердил про себя, что если он сейчас подымется с места и врежет по зубам мистеру Дугласу Кингу, то тем самым он только уронит репутацию офицера полиции в глазах общественности. Поэтому он сделал все возможное, чтобы последующие его слова звучали как можно мягче и спокойнее.
– Чем вы зарабатываете себе на жизнь, мистер Кинг? – спросил он.
– Я руковожу обувной фабрикой, – сказал Кинг. – Этот вопрос также следует считать относящимся к делу?
– Да, мистер Кинг. Это также один из относящихся к делу вопросов. Я абсолютно ничего не знаю об обуви, мистер Кинг, и тем не менее я ношу обувь и хочу, чтобы она не натирала мне мозолей. Но мне и в голову не придет явиться к вам на фабрику и указывать вашим работникам, как следует прибивать подошву, крепить каблук или сшивать что-нибудь, что у вас там сшивается.
– Я понял ваш намек, – сухо заметил Кинг.
– Нет, вы только частично поняли его, мистер Кинг. Вы только частично поняли сделанное вам предупреждение, которое...
– Вы еще будете мне делать предупреждения!
– ...которое сводится к тому, что вам следует прекратить заниматься тем, что может быть истолковано как попытка воспрепятствовать проведению расследования офицером полиции должным образом. Теперь, когда часть предупреждения вы уже знаете, позвольте, мистер Кинг, высказать вам и остальное, надеясь на то, что оно тоже дойдет до вас. Я пришел сюда, чтобы выполнить возложенную на меня работу, и я намерен выполнить ее с вашей помощью или без нее. Предполагаю, что вы знаете, как следует руководить этой вашей обувной фабрикой, иначе вы не жили бы здесь на Смоук-Райз и не имели бы личного шофера, сына которого могли бы похитить, перепутав его с вашим собственным сыном, о’кей. У вас же нет оснований, чтобы заведомо считать меня хорошим полицейским, или, напротив, плохим, или просто никаким полицейским. Но самое главное – у вас нет также оснований считать меня глупым полицейским.
– Я никогда...
– Чтобы устранить всяческие сомнения, которые все еще могут таиться у вас в сознании, я, отбросив скромность, прямо скажу вам, что я – хороший полицейский и даже чертовски хороший полицейский. Я знаю свое дело и делаю его хорошо, и поэтому все те вопросы, которые я задаю вам, задаются не потому, что я беру у вас интервью для какой-нибудь газетенки. А, следовательно, все эти вопросы я вам ставлю с определенной целью, и все они имеют смысловую нагрузку. А поэтому, черт побери, вы очень облегчите расследование, если будете просто отвечать на них, а не высказывать свое просвещенное мнение относительно того, как нам следовало бы проводить расследования. Как вы считаете, мистер Кинг, мы теперь понимаем друг друга?
– Я считаю, что мы понимаем, мистер Каретта.
– Моя фамилия – Карелла, – спокойно поправил его Карелла. – Так был ли какой-нибудь акцент у того, кто разговаривал с вами по телефону?
* * *
Рейнольдс сидел на краю кровати и откровенно плакал, время от времени сокрушенно покачивая головой. Мейер глядел на него, закусив губу и с трудом удерживаясь от того, чтобы не обнять этого несчастного за плечи и не приняться говорить ему слова утешения, уговаривая его, что все утрясется и закончится благополучно. Он не мог этого сделать, ибо по горькому опыту знал, насколько непредсказуемы бывают действия похитителей – мальчик, например, может быть убит еще до того, как похитители сообщат о содеянном. А в данном конкретном похищении имелась и дополнительная опасность из-за совершенной преступниками ошибки. Какова будет реакция этих подонков, когда они вдруг обнаружат, что похитили не того ребенка? Поэтому он не мог обнадеживать Рейнольдса, а мог только задавать тому вопросы, вопросы, уже давно выученные им назубок, смутно надеясь при этом, что они не покажутся полной бессмыслицей убитому горем отцу.
– Назовите полное имя мальчика, мистер Рейнольдс.
– Джеффри. Джеффри.
– А второе имя?
– Мы ему второго не давали.
– Сколько ему лет, мистер Рейнольдс?
– Восемь.
– Дата его рождения?
– Девятое сентября.
– Значит, ему только что исполнилось восемь, правильно?
– Да. Только исполнилось восемь лет.
– А какой у него рост, мистер Рейнольдс?
– Я... – Рейнольдс растерянно умолк. – Он... Нет, я не знаю. Я никогда... Да кто же меряет своих детей? Разве хоть кто-нибудь может предположить, что произойдет такое...
– Ну, хотя бы приблизительно, мистер Рейнольдс! Три фута? Четыре?
– Не знаю, не знаю!
– Ну, давайте так – в этом возрасте рост колеблется между четырьмя и четырьмя с половиной футами. А он у вас нормального роста, правда, мистер Рейнольдс?
– Да. Может быть, чуть повыше. Он очень красивый мальчик. Он был высоким для своего возраста.
– А какой у него вес, мистер Рейнольдс?
– Я не знаю. – Мейер вздохнул.
– А какая у него комплекция? Он толстый? Средний? Худой?
– Он стройный мальчик. Он не толстый и не худой. Просто... ну, что я могу сказать – он был нормальным для мальчика его возраста.
– А внешне он как выглядел? Румяный? Болезненный? Бледный?
– Не знаю.
– Ну, что – он был черноволосым и смуглым?
– Нет, нет. У него белокурые волосы и очень светлая кожа. Вы об этом спрашиваете?
– Да, спасибо. Светлый, – сказал Мейер и сделал соответствующую запись. – Волосы светлые, – он выдержал небольшую паузу и задал следующий вопрос. – А какого цвета у него глаза, мистер Рейнольдс?
– Вы вернете его мне? – совершенно неожиданно спросил Рейнольдс.
Мейер оторвался от записей.
– Мы попытаемся, – сказал он. – Черт побери, мистер Рейнольдс, мы будем стараться изо всех сил, в этом я могу вас заверить!
* * *
Словесный портрет мальчика был передан по телефону в 87-й участок, а оттуда – в Главное управление и уже оттуда телетайпы передали в четырнадцать близлежащих штатов тревожное сообщение:
ЖЕРТВА ПОХИЩЕНИЯ ДЖЕФФРИ РЕЙНОЛЬДС ВОЗРАСТ ВОСЕМЬ ПРИБЛИЗ. РОСТ ПЯТЬДЕСЯТ ДВА ДЮЙМА ПРИБЛИЗ. ВЕС ШЕСТЬДЕСЯТ ФУНТОВ XXX ВОЛОСЫ БЕЛОКУРЫЕ ГЛАЗА ГОЛУБЫЕ НА ПРАВОЙ ЯГОДИЦЕ РОДИНКА ФОРМЕ ЗЕМЛЯНИКИ ХХХХ ШРАМ НА ЛЕВОЙ РУКЕ СЛЕД ОТ ПЕРЕЛОМА ДЕТСТВЕ ХХХХ ОТЕЦ ЧАРЛЗ РЕЙНОЛЬДС МАТЬ УМЕРЛА ХХХХ ОТКЛИКАЕТСЯ НА ИМЯ ДЖЕФФ ХХХХ ЯРКО-КРАСНЫЙ СВИТЕР СИНИЕ ДЖИНСЫ БЕЛЫЕ ТУФЛИ БЕЛЫЕ НОСКИ ХХХХ БЕЗ ГОЛОВНОГО УБОРА ХХХХ БЕЗ ПЕРЧАТОК ХХХХ ДРАГОЦЕННОСТЕЙ НЕ ИМЕЕТ ХХХХ МОЖЕТ ИМЕТЬ ПРИ СЕБЕ ИГРУШЕЧНОЕ РУЖЬЕ ХХХХ МОЖЕТ БЫТЬ В ОБЩЕСТВЕ МУЖЧИНЫ ХХХХ В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ВИДЕЛИ ОКРЕСТНОСТЯХ СМОУК-РАЙЗ АЙСОЛА СЕМНАДЦАТЬ НОЛЬ НОЛЬ МЕСТНОГО ВРЕМЕНИ ХХХХ ЖДИТЕ ДАЛЬНЕЙШИХ ИНСТРУКЦИЙ ПОЛНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО ДОРОЖНОЙ ПОЛИЦИЕЙ ХХХХ ВСЮ ИНФОРМАЦИЮ И ПР. НАПРАВЛЯТЬ ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ АЙСОЛЫ ХХХХ
Послание это выползало из телетайпов во всех без исключения полицейских участках, во всех штабах национальной гвардии штатов, в пропахших потом и кожей расположениях конной полиции – словом, повсюду, где у полиции имелись телетайпные аппараты. Полоса бумаги, на которой было напечатано это сообщение, выползала из аппаратов с монотонной неизбежностью, подобно сообщениям иностранной прессы. Сразу же вслед за этим сообщением шло другое, следующего содержания:
ЗАЯВЛЕНИЕ О ХИЩЕНИИ XXX ФОРД СЕДАН 1949
ХХХХ ВОСЕМЬ ЦИЛ ХХХХ СЕРЫЙ ХХХХ НОМЕР ДВИГАТ 598Л 02303 НОМЕРНОЙ ЗНАК РН-6120 ХХХХХ
ПРОПАЛ СТОЯНКЕ СУПЕРМАРКЕТА УГЛУ ПИТЕР ШЬЮД ШОССЕ И ЛАНСИНГ-ЛЕЙН СЕГОДНЯ ВОСЕМЬ
НОЛЬ НОЛЬ УТРА XXX СООБЩИТЬ 102 УЧАСТОК РИВЕРХЕД ХХХХХ
* * *
Серый “Форд” свернул на проселок и запрыгал на выбоинах старого асфальта дороги, принадлежавшей некогда фермеру, занятому выращиванием картофеля. Дорога, земля и сама ферма уже давно были проданы человеку, который скупал недвижимость в этих местах в расчете на то, что строительный бум доберется когда-нибудь и до этой части пригородов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35