«Надо обнажиться!»
— Обнажиться?
— Именно. Долой черепашек. По всей площади одеяла мы разметим голых женщин. Их будут покупать молодые люди и те, кого уже тошнит от цветочков и птичек на комфортерах. «Нэшнл килт» действует просто по бандитски.
— Господи. И что же ты на это сказал?
— Поинтересовался, почему, кроме баб, им не изображать и голых мужчин. Ведь комфортеры покупают и одинокие женщины, не так ли?
— И как на это прореагировал МакАрдл?
— Сказал, что идею интересная, но её еще надо обмозговать.
— О, Боже!
— Вот именно — Боже!
— И ты позволил им это сделать?
— Да. Но только небольшим тиражом. Фирма всё едино в заднице, так почему бы и не попробовать. Кроме того, мне любопытно, что из этого получится.
— Ты сказал Арту?
— В этом нет никакого смысла. Он полностью утратил интерес к проекту и ничего не желает знать. Теперь это целиком мое дитя. Чаю хочешь?
— Хочу, — ответил я, и Джон вышел из офиса, чтобы принести чай.
Через пару минут он вернулся с чаем для меня и с какой-то коричневой, почти целиком скрытой под пеной жижей для себя.
— Как ты считаешь, не следовало бы тебе выступить с более позитивным предложением? — деликатно поинтересовался я.
— Я думал об этом и пришел к выводу, что если компания свалится в выгребную яму, виноват у этом буду не я, а МакАрдл. Пусть все останется так, как есть.
Его слова меня не убедили, но спорить я не стал.
Сержант Махони навестил меня ближе к вечеру. Он явился в сопровождении какого-то человека, которого называл, «конником», хотя второй коп конным полицейским явно не был. Во всяком случае в моем представлении. Я провел их в небольшой конференц-зал.
— Как продвигается дело? — спросил я у Махони.
— Медленно, но верно, — ответил тот. — Другой формулировки у меня нет.
— Появились ли у вас подозреваемые? Кроме меня, естественно.
— На этой стадии расследования таковых нет. Но мы не стоим на месте.
Мне стало ясно, что Махони не скажет, кто, по его мнению, убил Фрэнка. Даже в том случае, если это ему известно. Мне же было страшно интересно выяснить, на каком месте я стою в его списке находящихся под подозрением лиц.
— Нам удалось сократить период времени, в течение которого могло произойти убийство мистера Кука. Из документов телефонной компании следует, что в субботу он звонил Джону Шалфонту. Это произошло в три двадцать четыре пополудни. Мистер Шалфонт помнит об этом разговоре, из чего мы заключили, что в это время мистер Кук был еще жив.
— Но к этому времени я совершенно определенно оттуда уехал.
— Мистер Шалфонт также сообщил, что позже он сам звонил мистеру Куку. Они обсуждали сделку, над которой работали совместно, и мистер Шалфонт хотел получить ответы на ряд интересующих его вопросов. Мистер Кук не ответил, вместо него ответил автомат. Звонок был сделан в четыре тридцать восемь.
— Понимаю.
— Итак, где вы находились в период между тремя двадцать четыре и четырьмя тридцать восемь?
— Прогуливался по пляжу. Хотя в четыре тридцать восемь уже мог быть на пути в «Нет Коп».
— Да, вы это нам уже говорили, — сказал Махони. — Проблема заключается в том, что мы не смогли найти ни одного человека, который видел бы вас на пляже. Мы обнаружили пару лиц, которые в тот день после полудня гуляли по Шанкс-Бич, но ни один из них не смог вспомнить, что встречал там человека, который отвечал бы описанию вашей наружности. Никто не смог припомнить и вашего автомобиля, который, согласитесь, выглядит весьма специфически.
— Вот как? — сказал я и подумал, что кто-то обязательно должен был видеть мой «Морган» — длинную зеленую машину, очень похожую на двухместный кабриолет типа «Родстер», столь популярный в сороковых годах двадцатого века. Моему «Моргану» еще не исполнилось и десяти лет.
— Не могли бы вы вспомнить, кто еще мог вас видеть? Не останавливались ли вы для заправки? Может быть, заходили по пути в магазин?
— Нет, — сказал я. — Хорошо помню, что будка у входа на пляж была пуста, и…
— Да, в ней никого не было, — оборвал меня Махони.
— Вы уверены, что никто не видел моей машины? Если её кто-то видел, то обязательно бы запомнил.
— Вне всякого сомнения, если бы вашу машину кто-нибудь видел, то обязательно бы запомнил, — его глаза блеснули, а губы искривились в характерной для него и весьма неприятной полуулыбке.
— Но я там определенно был, сержант, — сказал я.
— Вот мы и пытаемся найти свидетельства в пользу вашей версии, мистер Айот. Пойдем дальше. Согласно показаниям Даниэла Холла, вы с ним на прошлой неделе обсуждали размеры состояния вашего тестя. Это действительно так?
— Нет, — резко бросил я.
— Даниэл Холл сказал, что речь шла о размере дохода, который мистер Кук мог бы получить от инвестиций «Ревер партнерс» в компанию «Био один».
Теперь я припомнил этот разговор.
— Да, действительно. Мы толковали на эту тему. Или, скорее, говорил один Даниэл. Он обожает обсуждать, кто сколько зарабатывает, и в первую очередь — сколько получают партнеры. Меня эта тема не очень интересовала.
— Значит, не интересовала?
— Нет.
— Вам известно содержание завещания?
— Да, известно.
— Следовательно, вы знаете, что ваша супруга — женщина весьма состоятельная?
— Полагаю, что скоро таковой станет, — бросил я.
— И её деньги вам очень пригодятся, не так ли?
— Боюсь, что не совсем вас понимаю, — сказал я, не догадываясь, куда гнет Махони.
— Для того, чтобы ваша сестра могла поддержать свой иск. Если я правильно запомнил, ей для этого нужно пятьдесят тысяч фунтов стерлингов, что примерно соответствует восьмидесяти тысячам баксов. Вы уже много вложили в этот процесс, не так ли?
— Да, верно, — ответил я.
— Итак, сколько же вы потратили на юристов для вашей сестры?
— Сорок пять тысяч фунтов. Сама она вложила двадцать.
— Вам пришлось прибегнуть к займам?
— Частично. В основном это были наши сбережения.
— И если вы не найдете средств для продолжения процесса, вам придется навсегда распрощаться с сорока пятью тысячами?
— Видимо, так, — согласился я.
— О’кей. Пойдем дальше. Насколько я знаю, ваша жена обращалась к мистеру Куку с просьбой дать денег для продолжения юридических действий.
— Во всяком случае, она мне так сказала.
— Но мистер Кук ответил отказом?
— Видимо. Но, послушайте. Я вовсе не просил её обращаться к отцу. Это была целиком её идея. И она мне сказала о ней лишь после того, как он сказал «нет».
— И после этого вы отправились к нему, чтобы переговорить лично? — спросил Махони, сверля меня взглядом.
— Нет. То есть, да. Но вовсе не об этом. Я уже сказал вам, что намеревался с ним обсудить. У нас возникли проблемы на работе, и мне хотелось с ними разобраться.
— Следовательно о деньгах вы не говорили?
— Нет. Хотя, насколько я помню, Фрэнк поднял эту тему. Но я сразу сказал, что его деньги мне не нужны.
— Ах вот как… Следовательно, мистер Кук поднял вопрос о том, чтобы дать вам денег, а вы заявили, что его деньги вам не нужны?
Я глубоко вздохнул и, делая акцент на каждом слове, произнес:
— Фрэнк считал, что я приехал к нему просить деньги. Но это было совсем не так. О чем я ему и сказал. А теперь я то же самое говорю вам.
— Понимаю, — сказал Махони и, выдержав довольно длинную паузу, продолжил:
— Можно сказать, вам здорово повезло, что ваша супруга получила такие бабки, не так ли? Теперь вы сможете оплатить все счета адвокатов.
— Нет, — сказал я. — Совсем не так. Я бы предпочел, чтобы Фрэнк оставался живым. Этого хотела бы и Лайза.
— Конечно, мистер Айот. Конечно. Благодарю вас за содействие.
Беседа закончилась, и я проводил сержанта Махони к лифтам. Раздражающая меня полуулыбка так и не сошла с его губ.
Я долго не мог вернуться к работе, так обеспокоила меня беседа с сержантом. Не обвиняя меня напрямую в убийстве Фрэнка, Махони постепенно и последовательно создавал против меня дело. Никто не видел меня на пляже, я остро нуждался в деньгах для сестры, наконец, моя ссора с Фрэнком… Каждый из этих фактов по отдельности не мог служить основой для обвинения, но в совокупности они четко указывали на меня, как на человека, заинтересованного в смерти Фрэнка Кука. Махони, видимо, не сомневался в том, что тестя застрелил я, и твердо вел свою линию.
Я знал, что он черпает информацию из многих источников, и это меня крайне беспокоило.
Лайза, например, рассказала ему о судебном иске Хелен. Она просто честно отвечала на прямые вопросы, не догадываясь, что может причинить мне вред. Лучше бы она этого не делала.
Беседа с сержантом напомнила мне, что я ближе к вечеру собирался позвонить сестре, чтобы рассказать о завещании Фрэнка и о намерении Лайзы дать денег для продолжения разбирательства. Однако, поразмыслив, я решил этого не делать. До того, как Махони не закончит следствие, я не имел права обнадеживать Хелен. Мне хотелось верить, что правоохранительная машина будет работать до тех пор, пока с меня не будут сняты все подозрения, а подлинный виновный не предстанет перед судом. Однако, несмотря на природный оптимизм, я начинал в этом сомневаться. И, как показал дальнейший ход событий, не безосновательно.
Я постарался вернуться домой к семи на тот случай, если Лайза кончит работать раньше, чем обычно. Однако этого не случилось, и она пришла только к девяти. Выглядела она очень подавленной.
— Может быть, выпьешь что-нибудь? — спросил я.
— Бокал вина не помешал бы, — ответила она, опускаясь на диван.
— Ты сегодня перетрудилась, — с улыбкой сказал я, передавая ей бокал.
— А что, собственно, ты хочешь?! — неожиданно резко выпалила она. — Я не ходила на фирму добрую половину недели. Накопилась гора работы!
Столь неожиданная реакция застала меня врасплох.
— Еще бы, — нейтральным тоном заметил я.
— Ты не единственный, у кого нервная работа! Неужели ты этого не понимаешь?
— Прекрасно понимаю, — сказал я, сел рядом с женой и обнял её за плечи.
— Прости, Саймон, — продолжила она, отпив немного вина. — Дело в том, что у «Бостонских пептидов» серьезные неприятности. У нас закончились наличные средства. Я не представляла, что дела обстоят настолько скверно. Мы согласились не получать зарплату за последний месяц, но это, увы, не выход из положения.
— Неужели у вас нет никаких дополнительных каналов финансирования?
— Генри говорит, что нет. Если бы мы успели закончить испытания препарата «БП-56» на животных, то имели бы гораздо больше шансов найти новых инвесторов.
Это действительно была скверная новость. Лайза вложила очень много сил в «БП-56», и если «Бостонские пептиды» вылетят в трубу еще до того, как препарат выйдет на рынок, её постигнет огромное разочарование.
Я обнял её крепче, и она прижалась ко мне. Затем Лайза заплакала, и плакала она, как мне показалось, бесконечно долго.
На следующий день я появился в офисе чуть позже, чем обычно, но все равно раньше Даниэла. Я поприветствовал Джона, который, не отрывая взгляда от «Уолл-стрит джорнал», истреблял булочку с черничным джемом.
— Сорок четыре с половиной, — сказал он, не полнимая глаз.
— Карабкается назад потихоньку, — сказал я.
— «Карабкается» — самое подходящее слово.
Первым делом я залез в сайт «Челси», чтобы узнать подробности вчерашнего вечернего матча. Интернет был даром богов для английских футбольных болельщиков, заточенных по воле судьбы на американском континенте. Мои парни опять выиграли. На сей раз 2:0.
Дальнейшему изучению успехов моей любимой команды помешал Джон.
— Эй, Саймон! А ты ничего не слышал о «Бостонских пептидах»? — это было произнесено тоном, каким обычно передаются неприличные слухи.
— Нет. А что случилось?
— «Био один» намерен поглотить «Пептиды». Арт и Даниэл вчера весь день прорабатывали план действий.
— О, Боже, — пробормотал я, уронив голову на руки.
Подобная реакция, похоже, привела Джона в недоумение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— Обнажиться?
— Именно. Долой черепашек. По всей площади одеяла мы разметим голых женщин. Их будут покупать молодые люди и те, кого уже тошнит от цветочков и птичек на комфортерах. «Нэшнл килт» действует просто по бандитски.
— Господи. И что же ты на это сказал?
— Поинтересовался, почему, кроме баб, им не изображать и голых мужчин. Ведь комфортеры покупают и одинокие женщины, не так ли?
— И как на это прореагировал МакАрдл?
— Сказал, что идею интересная, но её еще надо обмозговать.
— О, Боже!
— Вот именно — Боже!
— И ты позволил им это сделать?
— Да. Но только небольшим тиражом. Фирма всё едино в заднице, так почему бы и не попробовать. Кроме того, мне любопытно, что из этого получится.
— Ты сказал Арту?
— В этом нет никакого смысла. Он полностью утратил интерес к проекту и ничего не желает знать. Теперь это целиком мое дитя. Чаю хочешь?
— Хочу, — ответил я, и Джон вышел из офиса, чтобы принести чай.
Через пару минут он вернулся с чаем для меня и с какой-то коричневой, почти целиком скрытой под пеной жижей для себя.
— Как ты считаешь, не следовало бы тебе выступить с более позитивным предложением? — деликатно поинтересовался я.
— Я думал об этом и пришел к выводу, что если компания свалится в выгребную яму, виноват у этом буду не я, а МакАрдл. Пусть все останется так, как есть.
Его слова меня не убедили, но спорить я не стал.
Сержант Махони навестил меня ближе к вечеру. Он явился в сопровождении какого-то человека, которого называл, «конником», хотя второй коп конным полицейским явно не был. Во всяком случае в моем представлении. Я провел их в небольшой конференц-зал.
— Как продвигается дело? — спросил я у Махони.
— Медленно, но верно, — ответил тот. — Другой формулировки у меня нет.
— Появились ли у вас подозреваемые? Кроме меня, естественно.
— На этой стадии расследования таковых нет. Но мы не стоим на месте.
Мне стало ясно, что Махони не скажет, кто, по его мнению, убил Фрэнка. Даже в том случае, если это ему известно. Мне же было страшно интересно выяснить, на каком месте я стою в его списке находящихся под подозрением лиц.
— Нам удалось сократить период времени, в течение которого могло произойти убийство мистера Кука. Из документов телефонной компании следует, что в субботу он звонил Джону Шалфонту. Это произошло в три двадцать четыре пополудни. Мистер Шалфонт помнит об этом разговоре, из чего мы заключили, что в это время мистер Кук был еще жив.
— Но к этому времени я совершенно определенно оттуда уехал.
— Мистер Шалфонт также сообщил, что позже он сам звонил мистеру Куку. Они обсуждали сделку, над которой работали совместно, и мистер Шалфонт хотел получить ответы на ряд интересующих его вопросов. Мистер Кук не ответил, вместо него ответил автомат. Звонок был сделан в четыре тридцать восемь.
— Понимаю.
— Итак, где вы находились в период между тремя двадцать четыре и четырьмя тридцать восемь?
— Прогуливался по пляжу. Хотя в четыре тридцать восемь уже мог быть на пути в «Нет Коп».
— Да, вы это нам уже говорили, — сказал Махони. — Проблема заключается в том, что мы не смогли найти ни одного человека, который видел бы вас на пляже. Мы обнаружили пару лиц, которые в тот день после полудня гуляли по Шанкс-Бич, но ни один из них не смог вспомнить, что встречал там человека, который отвечал бы описанию вашей наружности. Никто не смог припомнить и вашего автомобиля, который, согласитесь, выглядит весьма специфически.
— Вот как? — сказал я и подумал, что кто-то обязательно должен был видеть мой «Морган» — длинную зеленую машину, очень похожую на двухместный кабриолет типа «Родстер», столь популярный в сороковых годах двадцатого века. Моему «Моргану» еще не исполнилось и десяти лет.
— Не могли бы вы вспомнить, кто еще мог вас видеть? Не останавливались ли вы для заправки? Может быть, заходили по пути в магазин?
— Нет, — сказал я. — Хорошо помню, что будка у входа на пляж была пуста, и…
— Да, в ней никого не было, — оборвал меня Махони.
— Вы уверены, что никто не видел моей машины? Если её кто-то видел, то обязательно бы запомнил.
— Вне всякого сомнения, если бы вашу машину кто-нибудь видел, то обязательно бы запомнил, — его глаза блеснули, а губы искривились в характерной для него и весьма неприятной полуулыбке.
— Но я там определенно был, сержант, — сказал я.
— Вот мы и пытаемся найти свидетельства в пользу вашей версии, мистер Айот. Пойдем дальше. Согласно показаниям Даниэла Холла, вы с ним на прошлой неделе обсуждали размеры состояния вашего тестя. Это действительно так?
— Нет, — резко бросил я.
— Даниэл Холл сказал, что речь шла о размере дохода, который мистер Кук мог бы получить от инвестиций «Ревер партнерс» в компанию «Био один».
Теперь я припомнил этот разговор.
— Да, действительно. Мы толковали на эту тему. Или, скорее, говорил один Даниэл. Он обожает обсуждать, кто сколько зарабатывает, и в первую очередь — сколько получают партнеры. Меня эта тема не очень интересовала.
— Значит, не интересовала?
— Нет.
— Вам известно содержание завещания?
— Да, известно.
— Следовательно, вы знаете, что ваша супруга — женщина весьма состоятельная?
— Полагаю, что скоро таковой станет, — бросил я.
— И её деньги вам очень пригодятся, не так ли?
— Боюсь, что не совсем вас понимаю, — сказал я, не догадываясь, куда гнет Махони.
— Для того, чтобы ваша сестра могла поддержать свой иск. Если я правильно запомнил, ей для этого нужно пятьдесят тысяч фунтов стерлингов, что примерно соответствует восьмидесяти тысячам баксов. Вы уже много вложили в этот процесс, не так ли?
— Да, верно, — ответил я.
— Итак, сколько же вы потратили на юристов для вашей сестры?
— Сорок пять тысяч фунтов. Сама она вложила двадцать.
— Вам пришлось прибегнуть к займам?
— Частично. В основном это были наши сбережения.
— И если вы не найдете средств для продолжения процесса, вам придется навсегда распрощаться с сорока пятью тысячами?
— Видимо, так, — согласился я.
— О’кей. Пойдем дальше. Насколько я знаю, ваша жена обращалась к мистеру Куку с просьбой дать денег для продолжения юридических действий.
— Во всяком случае, она мне так сказала.
— Но мистер Кук ответил отказом?
— Видимо. Но, послушайте. Я вовсе не просил её обращаться к отцу. Это была целиком её идея. И она мне сказала о ней лишь после того, как он сказал «нет».
— И после этого вы отправились к нему, чтобы переговорить лично? — спросил Махони, сверля меня взглядом.
— Нет. То есть, да. Но вовсе не об этом. Я уже сказал вам, что намеревался с ним обсудить. У нас возникли проблемы на работе, и мне хотелось с ними разобраться.
— Следовательно о деньгах вы не говорили?
— Нет. Хотя, насколько я помню, Фрэнк поднял эту тему. Но я сразу сказал, что его деньги мне не нужны.
— Ах вот как… Следовательно, мистер Кук поднял вопрос о том, чтобы дать вам денег, а вы заявили, что его деньги вам не нужны?
Я глубоко вздохнул и, делая акцент на каждом слове, произнес:
— Фрэнк считал, что я приехал к нему просить деньги. Но это было совсем не так. О чем я ему и сказал. А теперь я то же самое говорю вам.
— Понимаю, — сказал Махони и, выдержав довольно длинную паузу, продолжил:
— Можно сказать, вам здорово повезло, что ваша супруга получила такие бабки, не так ли? Теперь вы сможете оплатить все счета адвокатов.
— Нет, — сказал я. — Совсем не так. Я бы предпочел, чтобы Фрэнк оставался живым. Этого хотела бы и Лайза.
— Конечно, мистер Айот. Конечно. Благодарю вас за содействие.
Беседа закончилась, и я проводил сержанта Махони к лифтам. Раздражающая меня полуулыбка так и не сошла с его губ.
Я долго не мог вернуться к работе, так обеспокоила меня беседа с сержантом. Не обвиняя меня напрямую в убийстве Фрэнка, Махони постепенно и последовательно создавал против меня дело. Никто не видел меня на пляже, я остро нуждался в деньгах для сестры, наконец, моя ссора с Фрэнком… Каждый из этих фактов по отдельности не мог служить основой для обвинения, но в совокупности они четко указывали на меня, как на человека, заинтересованного в смерти Фрэнка Кука. Махони, видимо, не сомневался в том, что тестя застрелил я, и твердо вел свою линию.
Я знал, что он черпает информацию из многих источников, и это меня крайне беспокоило.
Лайза, например, рассказала ему о судебном иске Хелен. Она просто честно отвечала на прямые вопросы, не догадываясь, что может причинить мне вред. Лучше бы она этого не делала.
Беседа с сержантом напомнила мне, что я ближе к вечеру собирался позвонить сестре, чтобы рассказать о завещании Фрэнка и о намерении Лайзы дать денег для продолжения разбирательства. Однако, поразмыслив, я решил этого не делать. До того, как Махони не закончит следствие, я не имел права обнадеживать Хелен. Мне хотелось верить, что правоохранительная машина будет работать до тех пор, пока с меня не будут сняты все подозрения, а подлинный виновный не предстанет перед судом. Однако, несмотря на природный оптимизм, я начинал в этом сомневаться. И, как показал дальнейший ход событий, не безосновательно.
Я постарался вернуться домой к семи на тот случай, если Лайза кончит работать раньше, чем обычно. Однако этого не случилось, и она пришла только к девяти. Выглядела она очень подавленной.
— Может быть, выпьешь что-нибудь? — спросил я.
— Бокал вина не помешал бы, — ответила она, опускаясь на диван.
— Ты сегодня перетрудилась, — с улыбкой сказал я, передавая ей бокал.
— А что, собственно, ты хочешь?! — неожиданно резко выпалила она. — Я не ходила на фирму добрую половину недели. Накопилась гора работы!
Столь неожиданная реакция застала меня врасплох.
— Еще бы, — нейтральным тоном заметил я.
— Ты не единственный, у кого нервная работа! Неужели ты этого не понимаешь?
— Прекрасно понимаю, — сказал я, сел рядом с женой и обнял её за плечи.
— Прости, Саймон, — продолжила она, отпив немного вина. — Дело в том, что у «Бостонских пептидов» серьезные неприятности. У нас закончились наличные средства. Я не представляла, что дела обстоят настолько скверно. Мы согласились не получать зарплату за последний месяц, но это, увы, не выход из положения.
— Неужели у вас нет никаких дополнительных каналов финансирования?
— Генри говорит, что нет. Если бы мы успели закончить испытания препарата «БП-56» на животных, то имели бы гораздо больше шансов найти новых инвесторов.
Это действительно была скверная новость. Лайза вложила очень много сил в «БП-56», и если «Бостонские пептиды» вылетят в трубу еще до того, как препарат выйдет на рынок, её постигнет огромное разочарование.
Я обнял её крепче, и она прижалась ко мне. Затем Лайза заплакала, и плакала она, как мне показалось, бесконечно долго.
На следующий день я появился в офисе чуть позже, чем обычно, но все равно раньше Даниэла. Я поприветствовал Джона, который, не отрывая взгляда от «Уолл-стрит джорнал», истреблял булочку с черничным джемом.
— Сорок четыре с половиной, — сказал он, не полнимая глаз.
— Карабкается назад потихоньку, — сказал я.
— «Карабкается» — самое подходящее слово.
Первым делом я залез в сайт «Челси», чтобы узнать подробности вчерашнего вечернего матча. Интернет был даром богов для английских футбольных болельщиков, заточенных по воле судьбы на американском континенте. Мои парни опять выиграли. На сей раз 2:0.
Дальнейшему изучению успехов моей любимой команды помешал Джон.
— Эй, Саймон! А ты ничего не слышал о «Бостонских пептидах»? — это было произнесено тоном, каким обычно передаются неприличные слухи.
— Нет. А что случилось?
— «Био один» намерен поглотить «Пептиды». Арт и Даниэл вчера весь день прорабатывали план действий.
— О, Боже, — пробормотал я, уронив голову на руки.
Подобная реакция, похоже, привела Джона в недоумение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64