— Как идет подготовка к операции «Шторм»? — после традиционных «как дела» спросил министр обороны.
— Какой «Шторм»? — не понял Солтан Кеккезович.
— Как «какой»? — удивился в свою очередь Устинов. — Вы что, не знаете о предстоящей операции?
— Не знаю, товарищ маршал.
— Вам звонил Андропов?
— Никак нет.
— А его представитель, товарищ Иванов, что-нибудь говорил?
— Тоже нет.
— Да-а, — протянул министр. — Ладно, это наши неувязки. Узнайте все у Иванова, вникните во все детали и знайте, что за ход операции отвечаете лично вы. До свидания.
— Ни о какой операции я не знаю, — попытался сделать удивленное лицо Иванов, когда Магометов приехал к нему в посольство.
— Как не знаете? Мне звонит министр обороны, член Политбюро и ставит задачу, а вы делаете вид...
— Да какая там операция, — махнул рукой, сдаваясь, комитетчик. — Так, по мелочам. Чисто наше, специфическое.
«Мелочи», однако, оказались существенными. Уже на следующий день, 20 декабря, пришло указание Генштаба перебазировать из Баграма в Кабул «мусульманский» батальон. В тот же день Иванов наконец раскрыл карты: в Кабуле в ближайшее время должна поменяться власть, и задача советников — не допустить кровопролития и междоусобицы во время этой смены. По возможности изолировать, а где нужно, отстранить от командования войсками афганских офицеров, если они попытаются поднять людей. Дворец Амина, мосты, радио, телевидение, банки и тому подобные атрибуты всякого переворота блокирует батальон Халбаева. Самим Амином занимается группа полковника Бояринова, составленная из представителей Комитета госбезопасности и которая присоединилась к «мусульманскому» батальону перед самым вылетом в Афганистан и под его прикрытием тоже приземлилась в Баграме.
В то же самое время Магометов получил указание пересмотреть и места, где расположатся советские части.
— Какие части? Зачем? Я ничего не понимаю, — разводил руками главный военный советник. — Я всего месяц назад был у руководства страны, и никто ничего и намеком не дал понять о намечаемом.
Однако дело военных — выполнять приказы. Пришлось Магометову напрашиваться на прием к Амину, просить показать ему схему расположения частей. Амин вызвал начальника Генштаба полковника Якуба, втроем они вышли из кабинета во дворик, чтобы исключить любое подслушивание — то, что советские войска все-таки войдут в Афганистан, Амин держал в секрете даже от членов правительства.
С первого взгляда на схему было видно, что Якуб не зря провел время в академии Фрунзе: все советские части находились под контролем афганцев, в крайне невыгодных точках. Почти три часа изворачивался Солтан Кеккезович, чтобы переменить места дислокации. Переводчику Плиеву иной раз казалось, что Амин не сдержится — настолько решительно перечеркивал Магометов нарисованные его рукой знаки, но все же первым сдался именно Хафизулла, махнул рукой:
— Ладно, решайте все вопросы с начальником Генштаба. Как решите, так и будет.
Перед Якубом главный военный советник мог уже не только зачеркивать старые знаки, но и рисовать свои. Практически все части были выведены из-под ударов, если таковые, конечно, подразумевались.
Нервничал на совещании и Халбаев, хотя и по другому поводу. 20 декабря генерал-лейтенант Гуськов, «вечный дед», как прозвали его в Баграме десантники, поставил ему задачу совершить ночной марш на Кабул. Тут же сделал расчеты: расстояние — 80 километров, это на два часа движения.
Хабиб Таджибаевич успел хорошо изучить эту дорогу от Баграма до Кабула. Как-никак, а трижды за несколько дней пребывания в Афганистане его вызывали в столицу. Первый раз представлялся главному военному советнику, второй раз его повезли во Дворец Народов.
Сопровождавший посоветовал словно между прочим?
— Запоминайте коридоры, ходы, выходы, посты, лица.
Водил долго, и в одном из коридоров вроде бы случайно нос к носу столкнулись с коренастым мужчиной с густой черной шевелюрой.
— Здравствуйте, товарищ Амин, — дружелюбно поздоровался с ним сопровождавший Хабиба посольский работник. — А это, товарищ Амин, командир батальона, который будет вас охранять.
Амин цепко оглядел Халбаева.
— Сколько у вас человек? — неожиданно спросил он.
Халбаеву перевели, и он назвал цифру, которую посоветовали указывать в посольстве:
— Четыреста.
На самом деле, если считать и группу «Зенит», возглавляемую Бояриновым и растворившуюся в батальоне, уже насчитывалось более пятисот пятидесяти человек.
— Сам Дворец охранять не надо, у меня надежные люди, — Амин оглянулся на стоявшего позади него высоченного майора. Тот утвердительно кивнул. — Расположитесь где-нибудь на окраине Кабула, на всякий случай. Все распоряжения вам будет отдавать майор Джандад. — Амин опять кивнул на майора и так же стремительно, как и появился, исчез в одном из коридоров.
Через день после этого Халбаева вновь вызвали в Кабул. Однако на этот раз привезли в другой Дворец, стоявший на одном из холмов на окраине города. Здание готовили к заселению: навешивали хрустальные люстры, натирали полы, стелили ковры. На улице перед входом в огромных глиняных чашах высаживали цветы. Чуть в стороне, повыше, светился стеклом похожий на шайбу ресторан.
И вновь Хабиба водили по пустым залам, коридорам, подвалам: смотри и запоминай, скоро Дворец приготовят для Амина, а система охраны здесь не отработана, поэтому найдется место и «мусульманскому» батальону поближе к афганскому лидеру, а не где-то на окраине. Поближе. На всякий случай.
Так что три эти поездки в Кабул позволили майору узнать и дорогу туда. Два часа на марш, выделенных Гуськовым, показались преуменьшенными, но возражать не стал. Постарается уложиться, сорок километров в час для его механиков — цифра вообще-то реальная. Меньше вроде и просить стыдно.
Однако пыль, темнота, чередование в колонне колесных и гусеничных машин сделали свое дело: майор привел батальон в Кабул только через четыре часа.
— Если вы с самого начала выполняете задачи такими темпами, то что будет, когда получите более серьезную задачу? — не сдержал раздражения Гуськов.
На следующий день прилетели из Москвы Василий Васильевич Колесов и подполковник Швец. Гуськов представил их Джандаду, взявшему власть над батальоном в свои руки, как заместителей комбата по боевой подготовке и разведке, но Хабиб Таджибаевич понял, что они прилетели снимать его. Колесов пока ничего не говорил, лишь расспрашивал о марше офицеров и сержантов. Но комбату было ясно, что вопрос со снятием с должности — дело времени. Как же он подвел Василия Васильевича...
Сам Колесов ждал начала совещания на первый взгляд невозмутимо. Срочный вызов в Кабул его не встревожил: сколько такого срочного за службу пережито, станешь каждый раз умирать и волноваться — быстро вынесут вперед ногами.
Как раз к прилету случилась и ситуация с Халбаевым, но, поговорив с офицерами, решил: наказывать комбата особо не за что. Тем более глупо было менять командира батальона накануне событий, связанных со «Штормом». Вчера Магометов и Иванов, вызвав его к себе, спросили, что называется, в лоб:
— Если бы вам отдали приказ захватить Дворец Амина, как бы вы действовали?
Амин лишь недавно переехал в здание, отремонтированное специально под его резиденцию. Хафизулле, с одной стороны, самому не терпелось оказаться в роскошнейших апартаментах, но с другой — Дворец Дар-уль-аман стоял на окраине города, и система охраны, как еще раньше говорилось Халбаеву, не обеспечивала безопасности. Однако нашлись, как понял Василий Васильевич, люди, которые подогрели самолюбие главы государства: ах, такой правитель, как вы, достоин только подобного Дворца. А насчет охраны — батальон Халбаева стоит без дела, определите ему задачу.
Амин клюнул на лесть, чем помог «доброжелателям» завершить пока что главное — убрать Амина подальше от центра города, где он находился под достаточно надежной защитой. Пришлось обращаться и к помощи Халбаева: батальон расположился в каких-нибудь пятистах метрах от здания.
Теперь это связывалось воедино, и последняя точка напрашивалась сама собой — взятие Дворца.
Василий Васильевич оглядел тогда Магометова и Иванова: насколько серьезен ваш вопрос? Понял, что такими вещами не шутят.
— А какие условия?
— Реальные. То, что на сегодня. С расчетом, конечно, что рядом с Дворцом уже стоят зенитно-ракетный и танковый полки. Плюс одиннадцать объектов в городе, которые необходимо тоже будет взять под свой контроль.
— Наши силы?
— Батальон Халбаева и «Зенит». Можем дать еще одну роту из Баграма, но это в крайнем случае.
— Когда представить расчеты?
— Завтра утром.
И вот это утро наступило. И приглашенных — полный кабинет. Значит, сегодня — окончательное решение по Дворцу. Неужели все-таки решили брать его?
Василий Васильевич развернул небольшой тетрадный листок, на котором одному ему известными знаками он делал расчеты на проведение операции. Что ж, он доложит то, что думает. А думает он об отмене «Шторма».
— Начнем, товарищи, — поднялся Борис Иванович. Армейские офицеры посмотрели на Магометова: кому подчиняться — вам или представителю КГБ? Солтан Кеккезович, поняв эти взгляды, тем не менее никак не отреагировал на них, дав понять: старший здесь — хозяин кабинета, слушайте его.
— Полковник Попышев, докладывайте, — продолжил тот.
«Значит, прорабатывать план поручили не только мне», — понял Колесов и, откинувшись на спинку стула, стал внимательно слушать советника из бригады охраны. Но после того как Попышев, утерев со лба пот, сел, усмехнулся: весь доклад свелся к названиям улиц и объектов, к которым должен разойтись, расползтись, растащиться батальон.
Борис Иванович словно уловил его усмешку:
— Василий Васильевич, ваш вариант?
— Я бы отказался выполнять приказ теми силами, которые имеются в наличии, — сказал, вставая, Колесов. Находившиеся в кабинете оживились: после радужного и спокойного доклада Попышева такое категоричное заявление...
— Почему? — пристально посмотрел Борис Иванович.
— Соотношение сил — один к ста двадцати. Нападающих — один, обороняющихся — сто двадцать, — уточнил Колесов. — Конечно, используя элемент внезапности, можно захватить некоторые объекты, но чтобы затем удержать их — это нереально. Надо опуститься на землю и решить: или провалить операцию, или вообще не начинать ее.
— А если все-таки начинать? — переждав мгновение после резкого ответа полковника, спросил Борис Иванович.
— Могу предсказать исход: через тридцать минут операция захлебнется, а вы объявите, что взбунтовались пьяные офицеры. Извинитесь перед афганским руководством, а нас — к стенке и расстреляете.
— Ну вы скажете, — улыбнулся комитетчик.
— Реально батальон Халбаева может захватить только один Дворец и удерживать его какое-то время. Дополнительно, но уже с натяжкой, может блокировать и зенитно-ракетный полк, если к тому же помогут советники. И все. В соотношении это будет один к десяти, но в целом реально.
Борис Иванович и Магометов переглянулись и, в чем-то поняв друг друга, молча вышли. Оставшиеся вначале думали, что они вышли посовещаться наедине, но прошел час, второй, а их все не было. Значит, начальство звонило в Москву.
Когда в полном молчании были выкурены почти все сигареты, вернулись главный военный советник и комитетчик.
— Я доложил в Москву все соображения, которые прозвучали здесь, — сообщил Борис Иванович. — Но «Шторм» не отменяется. И первое, что необходимо, — это назначить руководителя операции. Выбрать и утвердить этого руководителя поручено мне. Я считаю, что общее руководство действиями должен возглавить генерал-полковник Магометов.
Это было новостью, видимо, и для самого главного советника;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69