..
С дороги засигналили: ехавший из села ЗИЛ просил уступить дорогу. Черданцев, торопясь, завел «уазик», освободил ее. Включил приемничек. Диктор читал выдержки из выступления первого секретаря Ленинградского обкома партии Романова перед партактивом города, где называл книги Брежнева «Малая земля» и «Возрождение» идейным оружием партии и народа. По ним же в Ташкенте состоялось республиканское собрание идеологического актива...
Майор поискал музыку, но наткнулся на зарубежные новости. Передавали, со ссылкой на английское агентство, о военном перевороте в Афганистане, где власть перешла в руки Военного революционного совета. Потом приемник захрипел, видимо, от проходившей вдоль дороги линии электропередачи, и майор выключил его: очередной переворот, лишь и разница, что на этот раз не в Африке...
Необходимое послесловие. У кого вздрогнуло тогда, 28 апреля 1978 года, сердце, когда радио сообщило о революции в Афганистане? Кто мог предположить, что событие на далеком юге вплотную подойдет к порогам миллионов наших домов? Что на эту войну успеют попасть даже те — страшно подумать! — кто еще ходил в это время только во второй класс. Быть бы пророку...
Впрочем, в 11 часов дня 27 апреля в кабинете полковника Богданова, отвечающего за южное направление в Генеральном штабе, зазвенел внутренний телефон. Звонить по нему мог только начальник оперативного управления генерал-полковник Ахромеев, и Богданов, складывавший в сейф документы, через стол дотянулся до телефона.
— Владимир Алексеевич, ты знаешь, что на твоем направлении идет революция? — не поздоровавшись, что было чрезвычайно редко, спросил Ахромеев.
Богданов бросил взгляд сначала на часы — 11 дня, затем на уже испещренный пометками листок календаря — 27 апреля, четверг. Переметнул взгляд на карту. Его направление — юг: Сирия, Египет, Израиль, Турция, Иран... Что-нибудь опять в Иране?
— Так, знаешь или нет? — Ахромеев словно следил за его взглядом, выделив ему ровно столько времени, чтобы оглядеться.
— Нет, товарищ генерал-полковник. Не знаю.
— Тогда отгадай, где.
Полковник уже не отрывал взгляда от карты и поймал себя на том, что смотрит на Израиль. И, скорее выдавая желаемое за действительное, почти уверенный, что ошибается, тем не менее произнес:
— Израиль?
— А как пишется — Афганистан или Авганистан?
Афганистан? Пишется через «ф», но для Генштаба это одна из самых спокойных точек на карте. Столица — Кабул, около 12 миллионов населения вместе с кочевниками. Единственная партия, имеющая хоть какую-то силу, — НДПА, Народно-демократическая партия Афганистана. Неужели она поднялась? Но ведь ее лидер, Тараки, вроде бы в тюрьме...
— Если революцию подавят, то левые, прогрессивные силы страны получат сокрушительный удар. — Ахромеев говорил тихо, словно размышляя сам с собой, и полковник плотнее прижал трубку к уху. — Ну а если же она победит... — тут начальник замолк надолго, и Богданов сам попытался сформулировать ответ: «...если же революция победит, то лагерь социализма пополнится еще одним государством в Юго-Восточной Азии». Хотя нет, Ахромеев хочет сказать что-то другое, недаром он замолчал.
— Если революция победит, то мы получим долгую головную боль, — неожиданно закончил генерал.
Пророческими оказались слова. Богданов, изучая затем обстановку в Афганистане, анализируя просьбы афганского руководства об оказании военной помощи, через год, летом 1979 года, останется однажды в кабинете после работы. Достанет карту Афганистана, карандаши, линейку, курвиметр. К 22 часам, осмотрев сделанное, запрячет помеченную знаками карту в сейф.
Это был план ввода войск в Афганистан, так сказать для себя. Но когда через полгода срочно потребуется проработать этот вопрос, карта будет извлечена на свет, и окажется, что полковник, нет, к тому времени уже генерал-майор, Богданов ошибется в своих расчетах всего на три-четыре батальона. Это будет не просто предвидение. Судьба складывалась у Владимира Алексеевича так, что в 1968 году его, только получившего звание майора, назначили в оперативное управление Генштаба. Тогда решался вопрос с Чехословакией, и ему изрядно пришлось попотеть над картами. А самого сверлила мысль: неужели, как в Венгрии, все же придется вводить войска? И с каким облегчением вздохнулось, когда пришел приказ: все, что наработано, проверить, опечатать и сдать — никакого ввода не будет. Да только через несколько недель вновь было приказано открыть сейфы.
История распорядилась так, что главным военным советником в Афганистане накануне ввода ОКСВ был генерал-лейтенант Лев Николаевич Горелов. А тогда, в 1968 году, он командовал воздушно-десантной дивизией, и ему была вручена карта Праги, отработанная как раз майором Богдановым, и боевой приказ: блокировать аэродром, почту, телеграф, мосты в чехословацкой столице. И еще — отправить самолетом в Москву членов чехословацкого правительства. На аэродроме оставался лишь один Александр Дубчек — уговаривали сделать обращение к народу. Не уговорили. И через сутки новый приказ Горелову: Дубчека — в Москву.
— Товарищ Дубчек, вас в Москву, — подошел генерал к руководителю чехословацкого государства и виновато развел руками: извините, приказ, не я, так другой.
— Слушайте, генерал, у вас нет водки? — вдруг попросил тот.
Это было настолько неожиданно, что Горелов оглянулся по сторонам.
— Товарищ генерал-майор, у меня немного есть, — послышался шепот; один из офицеров протягивал фляжку.
Дубчек выпил, посмотрел на ночной аэровокзал и пошел к самолету.
И вот через десять лет пути-дороги Горелова и Богданова вновь сомкнулись, и на этот раз уже в Афганистане. А еще через десять лет Владимир Алексеевич, уже генерал-лейтенант, будет улетать из Кабула 15 февраля предпоследним самолетом, вывозя Боевое Знамя 40-й армии. В Москве его вызовет министр обороны Д. Т. Язов и поручит начать работу над «Книгой памяти» — о погибших воинах-афганцах; и еще одну, секретную, — о боевом опыте, полученном нашими соединениями и частями в условиях горно-пустынной местности.
«Если попал на кухню, то уж стой у плиты», — сказал однажды Владимиру Алексеевичу отец. Плита оказалась очень горячей, когда стали собираться для книги обобщенные данные по Афганистану.
Через ограниченный контингент за период с 25 декабря 1979 г. по 15 февраля 1989 г. в войсках, находящихся на территории ДРА, прошли военную службу 620 тысяч военнослужащих, из них в соединениях и частях Советской Армии 525 тысяч человек.
Погибло, умерло от ран и болезней, покончило жизнь самоубийством 13 833 человека, среди них: русских — 6879, украинцев — 2374, узбеков — 1067, белорусов — 611, казахов — 361, туркмен — 281, таджиков — 239, молдаван — 195, азербайджанцев — 195, киргизов — 102, армян — 98, грузин — 81, литовцев — 57, латышей — 23, эстонцев — 15 человек... Ранено, контужено и травмировано за период боевых действий 53 753 человека.
Из состава ОКСВ 67 человек стали Героями Советского Союза, 24 из них — посмертно. Из органов МВД этого звания удостоен полковник Исаков Михаил Иванович. Органы госбезопасности представят к званию Героя 13 человек, и долго-долго на наградных листах против их фамилий будет стоять штамп: «Без опубликования в печати».
Из боевой техники больше всего мы потеряли автомобилей и бензовозов — 11,4 тысячи единиц. Сбито 333 вертолета, самолетов — 118.
Можно называть и другие цифры, однако уже и эти дают представление об афганской войне. Но все равно это будет известно только через тот промежуток времени, который мы назовем афганской войной.
А пока майор Черданцев возвращался в Суземку вдоль разбитой дороги в центре России и тоже не ведал, как будет зависеть лично его судьба от сообщения ТАСС, как переплетет оно его вновь с судьбой Аннушки, Сони, их сыновей. И что выпадет ему одно из самых трудных и черновых дел на этой войне — отбирать и поставлять для нее солдат.
Глава 2
ЧТО ДАЕТ СОЮЗ СЫНОВЕЙ ГЕНЕРАЛА И СКОТОВОДА. — УДАР НАНЕСТИ НЕСЛОЖНО, ЕСЛИ К ТОМУ ЖЕ ЭТО УДАР ПО СЕБЕ. — «ПРИПИСАТЬ УГОЛОВЩИНУ». — ЧТО ЗНАЧИТ ТОЧКА В АФГАНСКОМ АЛФАВИТЕ. — «ВАШИ СЫНОВЬЯ И БРАТЬЯ ПОБЕДИЛИ!»
27 апреля 1978 года. 9 часов утра. Кабул.
Не давайте название дню утром, если не хотите ошибиться. Дождитесь вечера.
Ведь и для Кабула этот день начинался весело и звонко. Утром пропели с крыш муэдзины. Вверх, на склоны гор, к прилепившимся ласточкиными гнездами домикам потянулись водоносы. Распахнулись дувалы, вывешивались на завлечение покупателей дубленки, платки с люрексом; бархатными тряпицами протирались лимоны, апельсины; брызгалась для сочности вода на зелень; под ноги прохожих мостились ковры — лучшими здесь считаются те, которые хорошо вытоптаны. К реке, с таким же названием, как и столица, еще полноводной и широкой, женщины несли белье для стирки, ухитряясь при этом прикрывать лица перед мужчинами. Кочевники, выгадывая раннее время и широкие улицы, перегоняли на новые места стада овец, коров и лошадей.
День — каких тысячи.
Но не говорите, что вас посетили сегодня спокойствие и удача, пока не закончите последний намаз и не приготовитесь ко сну.
Мохаммад Дауд, президент Афганистана, назначил заседание кабинета министров на 9 часов утра. Вопрос выносился срочный и достаточно неприятный — вынесение смертного приговора Тараки, Бабраку и их сподвижникам по партии. По крайней мере смерти партийцам требовали большинство министров, этого же, как понимал Дауд, желали бы и на Западе. Вот так всегда: кто-то чего-то желает, а ведь все запишется на его имя, он останется крайним в этой истории. А этого-то как раз и не очень-то хотелось.
Пять лет назад, в 1973 году, он сумел взять власть без единого выстрела, без единой капли крови. Просто вытащил во Дворце свой подарочный белый пистолет, когда двоюродный братец, занимавший престол, лечил глаза в Италии, и страна, народ, власть мгновенно перешли в нему.
Однако истину, что взять власть гораздо легче, чем потом удержать ее, он всецело испытал на себе. Только за первый год правления три заговора против него. Ясно, что на этом бы не успокоились, если бы не полетели головы заговорщиков смуты. После казней в стране стало поспокойнее, но год назад всплыла на горизонте объединившаяся Народно-демократическая партия Афганистана, всплыла совершенно неожиданно, потому что, по всем сведениям, раскол несколько лет назад в ней произошел такой сильный, что склеить две части одной пиалы, казалось, было уже невозможно. «Хальк» и «Парчам» , Тараки и Бабрак — эти две группировки боролись с первого дня основания партии не с ним, а друг с другом, выбирая, какая форма борьбы за власть в Афганистане лучше. Главное, не нужно было их трогать в этой ситуации: при драке двух улыбается третий.
Впрочем, они и не могли, по идее, объединиться. Бабрак, возглавляющий «Парчам», делал ставку на интеллигенцию и парламентские методы борьбы, сам являясь какое-то время членом парламента. Тараки же уповал не беднейшие массы и нелегальную работу. Один — сын генерала, второй — скотовода. Разве можно соединить такое?
Но ведь объединились. И сведения о деятельности НДПА стали все чаще и чаще появляться в докладах министров. 1 мая прошлого года практически во всех городах прошли демонстрации. 7 ноября опять же НДПА устроила празднества в честь 60-летия революции в России. Да устроила так, что в провинции Балх вывесили красные флаги и портреты Ленина. Губернатора, конечно, сняли, но если и дальше дело пойдет таким образом, то кто-то тоже вытащит свой белый пистолет и направит на него, Дауда. И со стороны правительства уже откровенные намеки пошли — ни в коем случае не дать окрепнуть партии, нанести ей упреждающий удар, сбить революционный подъем.
— Удар нанести несложно, — размышлял Дауд, когда министр внутренних дел Нуристани начал говорить об этом в открытую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
С дороги засигналили: ехавший из села ЗИЛ просил уступить дорогу. Черданцев, торопясь, завел «уазик», освободил ее. Включил приемничек. Диктор читал выдержки из выступления первого секретаря Ленинградского обкома партии Романова перед партактивом города, где называл книги Брежнева «Малая земля» и «Возрождение» идейным оружием партии и народа. По ним же в Ташкенте состоялось республиканское собрание идеологического актива...
Майор поискал музыку, но наткнулся на зарубежные новости. Передавали, со ссылкой на английское агентство, о военном перевороте в Афганистане, где власть перешла в руки Военного революционного совета. Потом приемник захрипел, видимо, от проходившей вдоль дороги линии электропередачи, и майор выключил его: очередной переворот, лишь и разница, что на этот раз не в Африке...
Необходимое послесловие. У кого вздрогнуло тогда, 28 апреля 1978 года, сердце, когда радио сообщило о революции в Афганистане? Кто мог предположить, что событие на далеком юге вплотную подойдет к порогам миллионов наших домов? Что на эту войну успеют попасть даже те — страшно подумать! — кто еще ходил в это время только во второй класс. Быть бы пророку...
Впрочем, в 11 часов дня 27 апреля в кабинете полковника Богданова, отвечающего за южное направление в Генеральном штабе, зазвенел внутренний телефон. Звонить по нему мог только начальник оперативного управления генерал-полковник Ахромеев, и Богданов, складывавший в сейф документы, через стол дотянулся до телефона.
— Владимир Алексеевич, ты знаешь, что на твоем направлении идет революция? — не поздоровавшись, что было чрезвычайно редко, спросил Ахромеев.
Богданов бросил взгляд сначала на часы — 11 дня, затем на уже испещренный пометками листок календаря — 27 апреля, четверг. Переметнул взгляд на карту. Его направление — юг: Сирия, Египет, Израиль, Турция, Иран... Что-нибудь опять в Иране?
— Так, знаешь или нет? — Ахромеев словно следил за его взглядом, выделив ему ровно столько времени, чтобы оглядеться.
— Нет, товарищ генерал-полковник. Не знаю.
— Тогда отгадай, где.
Полковник уже не отрывал взгляда от карты и поймал себя на том, что смотрит на Израиль. И, скорее выдавая желаемое за действительное, почти уверенный, что ошибается, тем не менее произнес:
— Израиль?
— А как пишется — Афганистан или Авганистан?
Афганистан? Пишется через «ф», но для Генштаба это одна из самых спокойных точек на карте. Столица — Кабул, около 12 миллионов населения вместе с кочевниками. Единственная партия, имеющая хоть какую-то силу, — НДПА, Народно-демократическая партия Афганистана. Неужели она поднялась? Но ведь ее лидер, Тараки, вроде бы в тюрьме...
— Если революцию подавят, то левые, прогрессивные силы страны получат сокрушительный удар. — Ахромеев говорил тихо, словно размышляя сам с собой, и полковник плотнее прижал трубку к уху. — Ну а если же она победит... — тут начальник замолк надолго, и Богданов сам попытался сформулировать ответ: «...если же революция победит, то лагерь социализма пополнится еще одним государством в Юго-Восточной Азии». Хотя нет, Ахромеев хочет сказать что-то другое, недаром он замолчал.
— Если революция победит, то мы получим долгую головную боль, — неожиданно закончил генерал.
Пророческими оказались слова. Богданов, изучая затем обстановку в Афганистане, анализируя просьбы афганского руководства об оказании военной помощи, через год, летом 1979 года, останется однажды в кабинете после работы. Достанет карту Афганистана, карандаши, линейку, курвиметр. К 22 часам, осмотрев сделанное, запрячет помеченную знаками карту в сейф.
Это был план ввода войск в Афганистан, так сказать для себя. Но когда через полгода срочно потребуется проработать этот вопрос, карта будет извлечена на свет, и окажется, что полковник, нет, к тому времени уже генерал-майор, Богданов ошибется в своих расчетах всего на три-четыре батальона. Это будет не просто предвидение. Судьба складывалась у Владимира Алексеевича так, что в 1968 году его, только получившего звание майора, назначили в оперативное управление Генштаба. Тогда решался вопрос с Чехословакией, и ему изрядно пришлось попотеть над картами. А самого сверлила мысль: неужели, как в Венгрии, все же придется вводить войска? И с каким облегчением вздохнулось, когда пришел приказ: все, что наработано, проверить, опечатать и сдать — никакого ввода не будет. Да только через несколько недель вновь было приказано открыть сейфы.
История распорядилась так, что главным военным советником в Афганистане накануне ввода ОКСВ был генерал-лейтенант Лев Николаевич Горелов. А тогда, в 1968 году, он командовал воздушно-десантной дивизией, и ему была вручена карта Праги, отработанная как раз майором Богдановым, и боевой приказ: блокировать аэродром, почту, телеграф, мосты в чехословацкой столице. И еще — отправить самолетом в Москву членов чехословацкого правительства. На аэродроме оставался лишь один Александр Дубчек — уговаривали сделать обращение к народу. Не уговорили. И через сутки новый приказ Горелову: Дубчека — в Москву.
— Товарищ Дубчек, вас в Москву, — подошел генерал к руководителю чехословацкого государства и виновато развел руками: извините, приказ, не я, так другой.
— Слушайте, генерал, у вас нет водки? — вдруг попросил тот.
Это было настолько неожиданно, что Горелов оглянулся по сторонам.
— Товарищ генерал-майор, у меня немного есть, — послышался шепот; один из офицеров протягивал фляжку.
Дубчек выпил, посмотрел на ночной аэровокзал и пошел к самолету.
И вот через десять лет пути-дороги Горелова и Богданова вновь сомкнулись, и на этот раз уже в Афганистане. А еще через десять лет Владимир Алексеевич, уже генерал-лейтенант, будет улетать из Кабула 15 февраля предпоследним самолетом, вывозя Боевое Знамя 40-й армии. В Москве его вызовет министр обороны Д. Т. Язов и поручит начать работу над «Книгой памяти» — о погибших воинах-афганцах; и еще одну, секретную, — о боевом опыте, полученном нашими соединениями и частями в условиях горно-пустынной местности.
«Если попал на кухню, то уж стой у плиты», — сказал однажды Владимиру Алексеевичу отец. Плита оказалась очень горячей, когда стали собираться для книги обобщенные данные по Афганистану.
Через ограниченный контингент за период с 25 декабря 1979 г. по 15 февраля 1989 г. в войсках, находящихся на территории ДРА, прошли военную службу 620 тысяч военнослужащих, из них в соединениях и частях Советской Армии 525 тысяч человек.
Погибло, умерло от ран и болезней, покончило жизнь самоубийством 13 833 человека, среди них: русских — 6879, украинцев — 2374, узбеков — 1067, белорусов — 611, казахов — 361, туркмен — 281, таджиков — 239, молдаван — 195, азербайджанцев — 195, киргизов — 102, армян — 98, грузин — 81, литовцев — 57, латышей — 23, эстонцев — 15 человек... Ранено, контужено и травмировано за период боевых действий 53 753 человека.
Из состава ОКСВ 67 человек стали Героями Советского Союза, 24 из них — посмертно. Из органов МВД этого звания удостоен полковник Исаков Михаил Иванович. Органы госбезопасности представят к званию Героя 13 человек, и долго-долго на наградных листах против их фамилий будет стоять штамп: «Без опубликования в печати».
Из боевой техники больше всего мы потеряли автомобилей и бензовозов — 11,4 тысячи единиц. Сбито 333 вертолета, самолетов — 118.
Можно называть и другие цифры, однако уже и эти дают представление об афганской войне. Но все равно это будет известно только через тот промежуток времени, который мы назовем афганской войной.
А пока майор Черданцев возвращался в Суземку вдоль разбитой дороги в центре России и тоже не ведал, как будет зависеть лично его судьба от сообщения ТАСС, как переплетет оно его вновь с судьбой Аннушки, Сони, их сыновей. И что выпадет ему одно из самых трудных и черновых дел на этой войне — отбирать и поставлять для нее солдат.
Глава 2
ЧТО ДАЕТ СОЮЗ СЫНОВЕЙ ГЕНЕРАЛА И СКОТОВОДА. — УДАР НАНЕСТИ НЕСЛОЖНО, ЕСЛИ К ТОМУ ЖЕ ЭТО УДАР ПО СЕБЕ. — «ПРИПИСАТЬ УГОЛОВЩИНУ». — ЧТО ЗНАЧИТ ТОЧКА В АФГАНСКОМ АЛФАВИТЕ. — «ВАШИ СЫНОВЬЯ И БРАТЬЯ ПОБЕДИЛИ!»
27 апреля 1978 года. 9 часов утра. Кабул.
Не давайте название дню утром, если не хотите ошибиться. Дождитесь вечера.
Ведь и для Кабула этот день начинался весело и звонко. Утром пропели с крыш муэдзины. Вверх, на склоны гор, к прилепившимся ласточкиными гнездами домикам потянулись водоносы. Распахнулись дувалы, вывешивались на завлечение покупателей дубленки, платки с люрексом; бархатными тряпицами протирались лимоны, апельсины; брызгалась для сочности вода на зелень; под ноги прохожих мостились ковры — лучшими здесь считаются те, которые хорошо вытоптаны. К реке, с таким же названием, как и столица, еще полноводной и широкой, женщины несли белье для стирки, ухитряясь при этом прикрывать лица перед мужчинами. Кочевники, выгадывая раннее время и широкие улицы, перегоняли на новые места стада овец, коров и лошадей.
День — каких тысячи.
Но не говорите, что вас посетили сегодня спокойствие и удача, пока не закончите последний намаз и не приготовитесь ко сну.
Мохаммад Дауд, президент Афганистана, назначил заседание кабинета министров на 9 часов утра. Вопрос выносился срочный и достаточно неприятный — вынесение смертного приговора Тараки, Бабраку и их сподвижникам по партии. По крайней мере смерти партийцам требовали большинство министров, этого же, как понимал Дауд, желали бы и на Западе. Вот так всегда: кто-то чего-то желает, а ведь все запишется на его имя, он останется крайним в этой истории. А этого-то как раз и не очень-то хотелось.
Пять лет назад, в 1973 году, он сумел взять власть без единого выстрела, без единой капли крови. Просто вытащил во Дворце свой подарочный белый пистолет, когда двоюродный братец, занимавший престол, лечил глаза в Италии, и страна, народ, власть мгновенно перешли в нему.
Однако истину, что взять власть гораздо легче, чем потом удержать ее, он всецело испытал на себе. Только за первый год правления три заговора против него. Ясно, что на этом бы не успокоились, если бы не полетели головы заговорщиков смуты. После казней в стране стало поспокойнее, но год назад всплыла на горизонте объединившаяся Народно-демократическая партия Афганистана, всплыла совершенно неожиданно, потому что, по всем сведениям, раскол несколько лет назад в ней произошел такой сильный, что склеить две части одной пиалы, казалось, было уже невозможно. «Хальк» и «Парчам» , Тараки и Бабрак — эти две группировки боролись с первого дня основания партии не с ним, а друг с другом, выбирая, какая форма борьбы за власть в Афганистане лучше. Главное, не нужно было их трогать в этой ситуации: при драке двух улыбается третий.
Впрочем, они и не могли, по идее, объединиться. Бабрак, возглавляющий «Парчам», делал ставку на интеллигенцию и парламентские методы борьбы, сам являясь какое-то время членом парламента. Тараки же уповал не беднейшие массы и нелегальную работу. Один — сын генерала, второй — скотовода. Разве можно соединить такое?
Но ведь объединились. И сведения о деятельности НДПА стали все чаще и чаще появляться в докладах министров. 1 мая прошлого года практически во всех городах прошли демонстрации. 7 ноября опять же НДПА устроила празднества в честь 60-летия революции в России. Да устроила так, что в провинции Балх вывесили красные флаги и портреты Ленина. Губернатора, конечно, сняли, но если и дальше дело пойдет таким образом, то кто-то тоже вытащит свой белый пистолет и направит на него, Дауда. И со стороны правительства уже откровенные намеки пошли — ни в коем случае не дать окрепнуть партии, нанести ей упреждающий удар, сбить революционный подъем.
— Удар нанести несложно, — размышлял Дауд, когда министр внутренних дел Нуристани начал говорить об этом в открытую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69