Призрак держит в руках какое-то неизвестное, но, вне всякого сомнения, смертоносное оружие, готовое выстрелить. От призрака походят флюиды ненависти, и — что ещё хуже — презрения…
Ведь для того Закалве, каким он был прежде, точнее, был всегда, такого рода самозабвенная привязанность, всепоглощающая любовь — не что иное, как предательство, позорное преступление.
Настоящий Закалве посмотрел бы на нынешнего сквозь прицел и выстрелил бы — не колеблясь ни секунды.
Глава 6
Держа плазмовинтовку за ствол, он глядел, прищурив глаз, в дуло, что-то тихо бормоча.
— Закалве, — Сма сдвинула брови. — Космический корабль изменил курс только для того, чтобы вовремя доставить тебя в Вуренхуц. Может быть, сначала всё-таки следует выполнить задание, а потом уже вышибать себе мозги?
Закалве обернулся и увидел в дверях малого отсека Сма, дрона, позади них мелькнула, уносясь прочь, капсула пневмотрубы.
— А? Привет.
Он поднял плазмовинтовку, небрежно прицелился. В противоположном конце отсека, в шестистах футах от него, стоял чёрный куб высотой футов в тридцать, с ярко сверкающими гранями. Короткая вспышка света, гулкий треск… оружие дёрнулось у него в руках, ударив в плечо.
— Странно, — пробормотал он и почесал ушибленное место.
Рядом с ним в воздухе плавал маленький поднос, на котором стояли изящный металлический кувшин и хрустальный бокал с тёмным напитком. Закалве сделал несколько глотков, поставил бокал на место и принялся внимательно разглядывать винтовку.
— Чем ты, собственно, занимаешься? — поинтересовалась Сма.
— Упражняюсь в стрельбе, — Он опять пригубил спиртное. — Хочешь выпить? Я закажу ещё один бокал.
— Нет, спасибо.
Внимание женщины привлёк странный куб.
— Это что такое?
— Лёд, — ответил за него Скаффен-Амтиско. — Выкрашенный в чёрный цвет.
— Зачем тебе лёд?
— А затем, — раздражённо произнёс Закалве, ставя бокал на место, — что на борту этого дурацкого корабля с дурацким названием, кучей народа и невообразимым тоннажем нет ничего лишнего, вот почему. — Он щёлкнул парой переключателей. — Охрененная грузоподъёмность — и никакого, чёрт побери, мусора, кроме, разумеется, того дерьма, которым начинены его электронные мозги!
Он снова нажал на спуск и уставился на экранчик прицела. Грохнул выстрел.
— Но при чём здесь лёд? — не отставала Сма.
— Диззи, неужели ты не понимаешь? — закричал он. — Потому что эта железяка утверждает, что на её борту нет ничего, куда мне можно было бы пострелять.
— Но есть же мишени-голограммы…
— Голограммы, Дизиэт, дело хорошее, когда нужна калибровка и тому подобная чепуха. — Он протянул ей винтовку. — Подержи-ка минутку, я посмотрю вот здесь, — и открыл управляющую панель на прикладе.
Сма с трудом удерживала в руках десятифутовую винтовку, пока он сосредоточенно изучал панель, бормоча себе под нос:
— … Для того, чтобы почувствовать оружие, нужно что-то разнести, понимаешь? — Закалве взглянул на Сма. — И увидеть обломки. Настоящие обломки, а не голографическое дерьмо.
— Подержи эту… пушку, — Дизиэт протянула винтовку дрону.
Поля Скаффена засветились бледно-розовым, плавно перешедшим в бордовый, но он выполнил просьбу.
— Мне кажется, корабль не понимает, что такое хлам, — Сма осторожно принюхалась к содержимому кувшинчика и сморщила нос. — Для него существует только материал, который используется в настоящее время, и материал, пригодный для повторного использования и превращения во что-то другое.
— Да, — буркнул Закалве, — примерно такую чушь я от него и услышал.
— И получил лёд? — догадался Скаффен-Амтиско.
— Пришлось удовлетвориться этим. — Закалве щелчком задвинул на место панель и взял винтовку из полей дрона. — Никак не могу заставить её заработать.
— Чему ты удивляешься, — произнёс дрон. — Этому оружию место в музее.
Закалве тщательно прицелился, глубоко вздохнул и задержал дыхание… затем осторожно положил винтовку на пол и отпил из бокала.
— Но она выглядит такой мощной… — Он снова поднял оружие и принял боевую стойку. Эхо выстрела прокатилось по отсеку.
— Ничего не получается, — грустно вздохнул Закалве. — Отдача есть, но она просто бездействует.
— Можно мне? — попросил дрон, подлетев к оружию.
Закалве подозрительно взглянул на него, но отдал оружие.
У плазмовинтовки мгновенно вспыхнули все имевшиеся в наличии экраны, начали открываться и закрываться разнообразные панели, и всё это сопровождалось пощёлкиванием, потрескиванием, бибиканьем и прочими звуковыми эффектами.
— Она в идеальном порядке, — доложил дрон.
Он крутанул её перед собой, точно пропеллер, остановил вращение и выстрелил, проделав все одним плавным движением. Лёд остался неповреждённым.
— Чёрта с два!
— Как же ты пытался объяснить кораблю, что тебе нужно? — поинтересовался Скаффен-Амтиско.
— Не помню, — пожал плечами Закалве. — Ну, сказал ему, какой он полнейший кретин, раз у него нет ничего, что можно было бы разнести вдребезги. А он ответил, что когда людям хочется пострелять по какому-нибудь дерьму, то они обычно используют лёд. Я и говорю тогда: «Ладно, дерьмовая ракета, дай мне немного льда!» И все. — Он бросил винтовку на пол и раздражённо пнул её ногой.
Дрон тут же подхватил оружие.
— Попробуй попросить его очистить отсек для учебной стрельбы, — предложил он, — и конкретно — в зоне действия люка.
Закалве отобрал винтовку у Скаффена-Амтиско и буркнул:
— Ладно.
Затем, почесав затылок, взглянул на дрона и, похоже, хотел заговорить с ним, но отвёл глаза.
— Ты… ты попроси… сам. Машины лучше объясняются между собой.
— Сделано, — доложил Скаффен. — Требовалось только попросить.
— Хм… — Подняв винтовку, Закалве прицелился в куб и выстрелил.
Тонкая белая линия соединила оружие и глыбу льда, которая рассыпалась на миллион сверкающих чёрных осколков. Скаффен-Амтиско подобрал с пола кусок размером с хороший кулак. Эхо взрыва несколько раз отразилось от стен, постепенно стихая.
— Доволен? — поинтересовалась Сма. Закалве моргнул, затем отключил винтовку и повернулся к Дизиэт.
— Похоже, действует отлично! Сма кивнула.
— Точно.
— Давай выпьем.
— Лёд нужен? — Дрон протянул чёрный осколок, уже начавший таять.
— Нет, спасибо.
В пневмотрубе что-то тускло замерцало, и появилась капсула с гостеприимно отъехавшей в сторону дверью.
— Что это такое — «зона действия люка»? — поинтересовался Закалве.
— Внутренняя защита от взрыва, — объяснил дрон, пропуская людей в капсулу. — Мгновенно гасит всё, что превышает мощность, с которой ты выпускаешь газы, и отправляет в гиперпространство радиацию и прочее…
Ничего себе! — удивился Закалве. — Ты хочешь сказать, что в этих загогулинах можно хоть ядерные бомбы взрывать — и никто не заметит?
— Кто надо — заметит, а остальные — вряд ли. Закалве стоял, покачиваясь на носках, наблюдая, как закрывается дверь капсулы.
— Вы, ребята, просто понятия не имеете о честной игре, вот что я вам скажу.
Последний раз он был на борту космического корабля десять лет назад, после того, как чуть не погиб на Фолсе…
— Шераданин?.. Шераданин?
Какой прекрасный женский голос! И как хочется ответить ей… но как это сделать?
— Шераданин?.. Шераданин?
Очень терпеливый и почему-то озабоченный голос. Сколько в нём любви и надежды… А что, если это его мать?
— Шераданин? Ты меня слышишь? Он попытался открыть глаза, и темнота заколыхалась перед ним подобно занавесу.
— Шераданин?
Нежная рука погладила его по щеке. Шиаса! — молнией вспыхнуло имя, но он отправил это воспоминание туда, где хранил все прочие.
— Шераданин… — Теперь голос звучал у самого уха. — Это я, Дизиэт, Дизиэт Сма. Помнишь меня?
— Да… — услышал он свой вздох.
— Постарайся открыть глаза, хорошо?
Свет появился внезапно, но предметам, потребовалось ещё какое-то некоторое время, чтобы застыть на месте. Наконец лицо Сма на фоне зелёного потолка обрело знакомые очертания.
— Отлично, — улыбнулась она. — Как ты себя чувствуешь?
Он задумался над ответом.
— Странно. — С минуту он молчал, затем поинтересовался: — Где я?
— На «Прирождённом Оптимисте». С тобой всё в порядке… С тобой будет всё в порядке.
— Если это так, почему я не могу пошевелить ни рукой, ни но… Черт!..
Внезапно он снова оказался привязанным к деревянной раме, и перед ним стояла та девушка в красном платье. Он попытался освободиться от пут, но почувствовал, как его тянут за волосы, а потом тяжёлый удар клинка…
Он сделал вдох и снова открыл глаза, хотя бы это у него получилось. Сма тревожно смотрела на него
— Ты вспомнил?
— Да. Всё в порядке. Дизиэт закусила губу.
— Эй! — Он слабо улыбнулся. — В этот раз на волосок от смерти, да?
— Можно сказать и так. Ещё несколько минут — и мозг был бы необратимо повреждён. Почему ты отказался от наводящего имплантанта? Тебя нашли бы раньше…
— Ты же знаешь, я не люблю все эти хреновины.
— Знаю… как бы там ни было, тебе придётся некоторое время оставаться в таком виде. — Сма откинула кудрявую прядь со лба. — Новое тело вырастет примерно через полгода. Врачи интересуются: хочешь проспать всё это время или оставаться в сознании? Или предпочитаешь нечто промежуточное? Решение за тобой. Для процесса это безразлично.
— Надо подумать. Представляешь — какая масса возможностей для собственного развития! Можно читать, смотреть фильмы, слушать музыку… А выпивать разрешено?
— Выпивать?
— Да, могу я напиться в хлам, в доску?
— Не знаю… — Сма заколебалась и посмотрела в сторону, откуда донёсся чей-то невнятный голос.
— Кто это?
— Стод Перис, — в поле его зрения появился молодой человек. — Ваш врач. Присматриваю за вами.
— Если вы усыпите меня, я буду видеть сны?
— Зависит от того, насколько глубокий вам нужен сон. Мы можем сделать так, что эти полгода пролетят как один миг. Или, если хотите, каждую секунду этих двухсот дней вы будете видеть увлекательный яркий сон.
— Кстати, а что делает большинство людей в подобной ситуации?
— Предпочитают обходиться без сновидений, а затем просыпаются с новым телом.
— Так и думал… и всё-таки, можно мне выпить перед тем, как вы подсоедините меня к какой-нибудь штуковине?
Стод Перис усмехнулся.
— Полагаю, это можно устроить. Да, кстати, хотите, мы вам вживим наркожелезы?
— Нет, спасибо. — Он даже попытался покачать головой.
— Хорошо. — Врач улыбнулся. — Договорились.
— Сма? — Она подняла брови. — Я остаюсь в сознании.
— Нисколько не сомневалась в этом…
— Ты побудешь со мной?
— Ладно. Прослежу, как ты набираешь в весе.
— Спасибо. И хорошо, что с тобой сейчас нет этого проклятого дрона. Могу себе представить его шуточки.
Наблюдая за тем, как Дизиэт танцует с очередным поклонником, он почему-то вспомнил, как несколько лет назад Шиаса Энджин водила пальчиками по его рубцам на теле. Прохладные, лёгкие прикосновения, тонкий аромат её кожи и щекочущий взмах душистых волос…
Через полгода у него будет новое тело, и старый шрам над сердцем исчезнет навсегда. Но сердце в груди останется прежним. Значит, он всё-таки потерял её. Не Шиасу, которую любил или думал, что любил… Ту, другую, настоящую, что жила в нём на протяжении долгого ледяного сна. Ему казалось — они не расстанутся до его смертного часа, но теперь он знал, что всё будет иначе, и чувствовал себя сломленным этим знанием и окончательной потерей. Расположенный на потолке прибор, осуществляющий постоянный мониторинг, зафиксировал, как из слёзных каналов бестелесного человека сочится прозрачная жидкость.
— Сколько лет Цолдрину?
— Условно говоря, восемьдесят, — ответил Скаф-фен.
— Неужели вы не можете дать ему мирно состариться?
— На кон, Закалве, поставлено немного больше, чем счастливая жизнь в отставке одного стареющего политика.
— Что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44