По крайней мере, выражение глаз выдавало ее с головой, и эти грешные губы принадлежали отнюдь не невинному существу. Я уставился в потолок. Она была великолепна, ничего не скажешь, но ведь я практически обручен с Дорис Миллер. Во всяком случае, нас связывали прочные узы. Да, она мне нравилась. Черт возьми, я же работал на нее! Ведь все, что я делал, делалось только ради Дорис Миллер, это мой долг по отношению к ней.
Я перевел взгляд на Лолиту.
На ней были облегающие брюки небесно-голубого цвета, ногти босых ног покрывал ярко-красный лак, под белой блузкой, надетой прямо на голое тело, обрисовывались соблазнительные формы, и вообще при взгляде на нее становилось понятно, почему девушки, играющие в волейбол в лагере нудистов, не должны носить корсетов. А следуя их примеру, и все остальные девушки. Хотя она стояла передо мной неподвижно, от нее так и несло жаром, на таком пламени вполне можно было поджарить картошку, а если бы она забегала по комнате, то почти наверняка спалила бы все заведение.
Она рассматривала меня с не меньшим вниманием. Я провожу много времени на солнце, и на фоне загорелого лица мои белые волосы и необычные брови сразу бросаются в глаза. К этому следует добавить нос с горбинкой и надорванное ухо, да еще следы, оставшиеся после моего столкновения с «бьюиком», когда я пересчитал все медные заклепки и закончил правым крылом украденной машины. Так что, сами понимаете, если меня впервые видит такая красотка, невозможно предугадать, какова будет ее реакция.
Эта улыбнулась.
— Что ж, — сказала она мягким хрипловатым голосом, — так и будете стоять?
— Я же не просто так стою здесь, я... мне есть над чем подумать. Я-то считал... Вот это да, так вы и есть Лолита Лопес?
— Я-то Лолита. А вы кто такой, дорогой папаша?
— А меня зовут Шелл Скотт.
Она склонила к плечу головку и сквозь черные ресницы длиной в несколько дюймов внимательно оглядела меня с головы до ног. Во всяком случае, ресницы были очень длинные.
— Так в чем дело? Собираете деньги по подписке или еще что-нибудь?
— По подписке? — Я покачал головой. — Извините, обычно я не выгляжу таким растяпой... Понимаете, я рассчитывал... гм... огорошить вас, но вы отплатили мне той же монетой, и, клянусь, вам это удалось. Видите ли... я не думал, что вы такая; это не укладывается в привычные рамки, все равно как лысый парик или слон, забывший все обиды, или... Так вот, я просто не ожидал увидеть такую юную особу... — Я совсем запутался и, переведя дыхание, начал в другой тональности: — Мисс Лопес, я частный детектив и явился сюда, чтобы допросить вас... ох, черт. Ничего не получается. Я уйду и возвращусь минут через пять, хорошо?
— Незачем вам уходить, — возразила она. — Зайдите в номер, мистер Скотт.
— Шелл. Мы вполне можем перейти на «ты».
— Договорились, Шелл. — Она улыбнулась. — Не знаю только, о чем пойдет речь. Не имею ни малейшего представления. Но все равно интересно, правда? Как по-твоему?
— Похоже, так оно и есть.
— Так ты зайдешь?
Как ни странно, но я все еще стоял в коридоре.
— Конечно, конечно, — сказал я, — зайду, и пусть все идет своим чередом.
— Потрясающе. — Она улыбнулась, блеснув белизной зубов. — По-моему, мы могли бы отлично сыграться, как ты думаешь? У нас получилось бы. Держу пари, Скотт.
— Пари принято. Уже слышу удары бонго.
— Мы могли бы играть и классику, — возразила она, сверкнув черными глазами.
— А ты любишь классику?
— Конечно, я без ума от джаза. Может, хочешь выпить?
— Еще как! Бурбон найдется?
— Конечно. У меня практически есть все.
— Леди, практически это не имеет значения. Ну и ну, скажи, ты действительно Лолита Лопес?
Она рассмеялась и вышла из комнаты. Наверное, чтобы приготовить коктейли. А у меня появилась возможность обдумать сложившуюся ситуацию. Однако мне так и не удавалось привести в порядок свои мысли. Но одна мысль все же наконец появилась в моей башке: таких глупых вопросов я никогда не задавал. Если только все происходящее похоже на допрос. Так вот, я попал в какое-то электромагнитное поле и оказался хорошим проводником, мои контуры вибрировали, как тетива луков на спортивном соревновании.
«Надо немедленно прекратить всю эту ерунду, — строго приказал я себе. И тут же задал вопрос: — Ерунду? Но эта девушка, эта Лолита, принадлежит враждебному лагерю, мне предстоит сразиться с ней, победить ее, одержать над ней верх, выиграть сражение, заставить ее рассказать все, заставить признаться, провести прием и положить на обе лопатки. — Нет, я опять все перепутал. — Не забывай: она — твой враг! Тебе предстоит бороться с ней, одержать над ней верх, одолеть ее...»
Слава богу, в этот момент вернулась Лолита.
Она принесла два высоких стакана и один протянула мне. Я залпом опрокинул половину содержимого в рот и завопил:
— Ох! Что за чертовщина? Это же чистое виски, в нем нет ни капли воды.
— А ты и не просил разбавлять водой, — возразила Лолита. — Ты спросил, есть ли у меня бурбон. Я и принесла тебе бурбон.
— Значит, это бурбон, — сказал я. — Тогда не знаю, какого черта я пил его столько лет. Я хочу сказать, что всегда разбавляю его водой. Черт возьми, я весь горю.
— Сними пиджак.
— Я хочу сказать, что бурбон обжег меня. Пройдет. И не надо мне снимать пиджак. Точно знаю. Может, следует принять какие-то таблетки или что-то еще, но...
— Садись сюда, Шелл. Поближе ко мне. — Она расположилась на длинном мягком диване, подложив под спину подушку.
— Нет, не надо. Меня на этот крючок не поймаешь, — сказан я. И добавил: — Так мне кажется. — Ловушка казалась очень заманчивой.
Я уселся на диван, сохраняя между собой и Лолитой расстояние не меньше ярда, а потом попросил ее добавить в мой бурбон воды. Она снова удалилась, забрав мой стакан, а я изо всех сил старался не смотреть на ее белые ноги, легко ступающие по ковру. Когда она вернулась с полным до краев стаканом, я снова почувствовал себя не в своей тарелке.
— Значит, ты сыщик? — спросила она, отпивая мелкими глоточками из своего стакана. — Ты ведь так сказал?
— Верно. Частный детектив.
— Так ты поэтому пришел ко мне? Из-за того, что детектив?
— Опять верно. — Я выплеснул на нее сразу всю информацию, чтобы проследить за ее реакцией. — Речь идет о Фрэнке Квине. Убийство Кейси Флегга. Росс Миллер. И ты, и Честер Вайс.
— Вот что, — протянула она.
Восприняла она все это довольно спокойно. Только маленькая морщинка залегла между бровями.
— Ты, наверное, знаешь, что Честер мертв?
На этот раз ее реакция была более заметной; я еще не закончил фразы, как она пробормотала:
— Вот как? Это плохо, он казался очень... — Хлоп! Она замолчала. Слегка наклонив к плечу голову, приоткрыв рот и приподняв темную бровь. И застыла в такой позе. На одну-две секунды. Ненадолго. Но вполне достаточно. Затем закончила начатое предложение, как будто никакой заминки и не было: — Милым человечком. — И, помедлив, спросила: — Что... Как он умер?
— По-моему, его убили.
— Убили? Его действительно убили?
Я слегка изменил формулировку:
— Так я думаю. Полиция утверждает, что это естественная смерть. Сердечный приступ.
Я застыл в ожидании, но она не произнесла ни слова. Тогда я продолжил, стараясь говорить как можно более доброжелательно:
— Меня нанял человек, убежденный в невиновности Миллера. И вот я пытаюсь войти в контакт с теми, кто давал на суде свидетельские показания, стараюсь раскопать что-нибудь, любую мелочь, чтобы помочь Миллеру. Хотя бы отсрочить день его казни. — Я замолчал, чтобы дать ей время осмыслить мои слова. — Его казнят в среду утром.
Она облизнула губы, но не произнесла ни слова. Я продолжал небрежно:
— В калифорнийском уголовном кодексе все изложено предельно просто: «Приговор о смертной казни приводится в исполнение с помощью смертельного газа». Звучит так невинно, не правда ли? «С помощью смертельного газа». Это не так жестоко, как «отрубить человеку голову», например, или «привязав к столбу, сжечь на костре». На самом деле это очень жестокая казнь. Послушай меня.
Я закурил сигарету, выпустив сквозь сжатые губы серый клубок дыма:
— Газ — цианид, и я видел людей, умерших от отравления цианидом. Их кожа приобретает специфический голубоватый оттенок. Для обозначения этого оттенка есть даже особое слово: «цианозный»...
— Хватит... то есть мне непонятно, зачем вы рассказываете мне об этом, мистер Скотт?
— Шелл, как договорились? — спросил я с улыбкой.
— Да. Я хотела сказать, Шелл. — Но в ее голосе уже не осталось и следов былой расположенности ко мне. Ни грамма.
— Мне казалось, ты должна реально представить себе все это, Лолита. Миллер в тюрьме, он попал туда отчасти из-за твоих показаний. А свидетелям не рассказывают на суде, как именно умрет осужденный. Только формулировка «Как предписывает закон» или что-нибудь столь же невинное. И выглядит это так, будто человека просто усыпят, точно так же, как убивают котят.
И тут она в первый раз побледнела. Побледнела как смерть. Закрыла глаза и сжала губы.
— А от членов суда присяжных, — продолжал я, — к несчастью, не требуют, чтобы они встали и честно, во весь голос заявили в открытом судебном заседании: «Мы собираемся убить этого человека». Они произносят только: «Мы считаем, что обвиняемый виновен», — и все дела. Конечно, одних котят следует убивать, а других нет. И если существует хотя бы малейшее сомнение в виновности Росса Миллера...
— Прошу тебя, Шелл. Не надо всего этого. — Она смотрела прямо на меня, ее черные глаза казались еще темнее и больше на фоне побледневшего лица. — Если ты хочешь меня о чем-то спросить, спрашивай. Ладно?
— Ладно. Так вот, мисс Лопес, на суде вы дали показания...
Она была смелой. Улыбаясь и глядя мне в глаза, она возразила:
— Лолита.
— Конечно, — усмехнулся я. — Лолита. Ты дала показания, что Фрэнк Квин находился здесь, у тебя, в то самое время, когда убили Флегга.
— Все верно. Он был здесь. — Она помолчала. — На судебном разбирательстве я действительно сказала все, что знаю. Мне нечего добавить. Я ничего не знаю о том, что случилось в ту ночь, кто застрелил мистера Флегга и почему.
— Угу. Так вот, Честер Вайс засвидетельствовал, что он поднялся вместе с Миллером наверх, в апартаменты Флегга, и что больше никто туда не поднимался. Но незадолго до того, как его уби... как он умер, Вайс признался, что дал на суде ложные показания. Он заявил, что поднял наверх, в эти апартаменты, Фрэнка Квина, причем именно в то время, когда убили Флегга. Если Квин находился наверху, он физически не мог одновременно быть у тебя, верно?
— Нет. Значит, его не было в этих апартаментах. Я уже сказала тебе, что мистер Квин находился здесь.
Мы молчали, наверное, с полминуты. Я взбалтывал бурбон, разбавленный водой, Лолита потягивала свой напиток. Потом я заговорил:
— Так ты хочешь оставить все как есть? Тебе нечего добавить?
Она покачала головой. Черные густые волосы упали на плечо. Я взял с подноса свои сигареты и поднялся:
— Что ж, спасибо. Наверное, это все. На данный момент.
Она проводила меня до двери, открыла ее и бесшумно закрыла за мной, а я направился по коридору к выходу.
Я живу в многоквартирном доме с гостиничным обслуживанием на Норт-Россмор в Голливуде, свою трехкомнатную квартиру с ванной я называю домом. Я поднялся на второй этаж и осторожно вошел в квартиру. Парни с бомбами и автоматами меня не ждали, поэтому я плеснул в стакан виски, разбавил его содовой, а потом покормил рыб.
В моей прихожей, напротив левой стены, два аквариума с рыбками, один небольшой аквариум для гуппи, а другой аквариум на двадцать галлонов — для всех остальных. Я допил свой коктейль, рассматривая молли, красных меченосцев, похожих на акул линеатусов, великолепных, синих, как васильки, петушков, и на некоторое время забыл обо всем, засмотревшись на этот такой небольшой по размерам, но такой чистый мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32