«Господи! Так недолго и помереть, — подумал я. А потом решил: — Велика важность!»
Но дверь была закрыта. А я не хотел осваивать профессию взломщика. Во всяком случае, раньше за мной такого не водилось. И я остался верен себе. С тяжелым вздохом я побрел к своему «кадиллаку», бормоча под нос: «Работа, черт возьми, работа, и кому все это надо...»
* * *
Итак, мне предстояло решить следующую проблему: как поймать Джея, желательно без свидетелей, чтобы показать ему мои, а вернее, его фотографии, а также обсудить с ним возможные последствия этого крайне неприятного происшествия. Я уже знал, что он редко покидает пределы обнесенного оградой поместья Квина раньше семи часов вечера; если сейчас отправиться туда, то ничего не стоит перехватить его на дороге.
Я гнал машину к владениям Квина, когда внезапно на меня снизошло озарение.
Шок оказался настолько сильным, что я оцепенел, мышцы одеревенели, руки застыли на рулевом колесе. Машина почти остановилась, и тут до меня дошло, что я механически нажал на тормоза.
Еще раньше, обнаружив на своем «кадиллаке» «жучка», я вспоминал, куда заезжал сегодня, и тогда какая-то мысль не давала мне покоя. Теперь я вдруг понял, что меня беспокоило. Я думал только о том, что маленький передатчик сопровождал меня во всех поездках сегодня днем, но не учел вчерашних событий. А его могли установить на моей машине вчера вечером. Вчера вечером, когда я так старательно отделывался от хвоста, направляясь в отель «Вашингтон» — вместе с Лолитой.
Машина остановилась, и несколько томительно долгих секунд я сидел неподвижно, похолодев от ужаса и не вытирая выступивший на лбу пот. Потом переключил передачу, развернулся и понесся по улице, отпустив педаль газа до предела. Я не позволял себе думать, старался ничем не забивать мозги, пока на высокой скорости гнал машину по улицам города.
Остановившись перед отелем, я выпрыгнул из машины, пробежал через вестибюль, взлетел по лестнице и забарабанил в дверь номера Лолиты. Мертвая тишина, оттуда не доносилось ни звука. Я отступил, с разбега одним ударом вышиб замок и ворвался в номер.
— Лолита! — закричал я. — Лолита!
Тишина. Никакого ответа. И тут я понял, что ответа не будет, понял, что теперь спешить некуда.
Я нашел ее в ванной.
Она лежала скрючившись в ванне, лицо покрыто водой, длинные черные волосы намокли и опустились на дно. Мне показалось, что я очень долго стоял неподвижно, хотя на самом деле прошло несколько секунд. Очнулся от боли: я сжал кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. Мне стало трудно дышать. Тогда я подошел ближе и прикоснулся к белому плечу. Оно было холодным. Холод мертвого тела невозможно спутать ни с чем. Она умерла давно, много часов назад.
У двери я обернулся и в последний раз посмотрел на Лолиту. Скрюченная, неподвижная, густые черные волосы распластались по воде, как потоки чернил. Я вышел, плотно закрыв за собой дверь, сел в кресло и закурил. Ее слова и жесты остались со мной, в моей памяти. Улыбки и затененные длинными ресницами глаза. Я сидел, курил и думал о Лолите.
Потом поднялся и направился к телефону, ощущая неимоверную усталость во всем теле. Я звонил в отдел по расследованию убийств.
Глава 9
Уже двадцать минут сидел я в машине, остановившись напротив улицы, которая вела к мотелю «Сэнд дюнз».
Тело Лолиты отправили в морг. Несмотря на тщательные поиски, полиция не обнаружила никаких следов того, что эвфемистически называют шулерством. Она могла поскользнуться и упасть. Я знал, что это не так. Полиция, вероятно, также не верила в несчастный случай, но не нашла ни одной улики, чтобы начать расследование.
Однако их было достаточно для меня, более чем достаточно.
Я все еще не пришел в себя и неохотно, с усилием гнал из головы мысли о смерти Лолиты. Теперь это стало только частью расследуемого мной дела; только так я должен думать об этом. Воспоминания останутся со мной, в глубинах моей памяти, — именно там их и следовало хранить. Нельзя допустить, чтобы мысли о ее убийстве помешали мне довести до конца начатое мной расследование — по крайней мере, найти того, кто убил ее.
После смерти Лолиты я еще острее нуждался в помощи Джея. К тому времени, как полиция отпустила меня, уже не имело смысла ловить Джея на дороге: он давно уехал из поместья Квина. Тогда я решил, что, возможно, вчерашнее свидание повторится и у меня есть шанс отыскать его в мотеле «Сэнд Дюнз». Рассудив так, я направился сюда. Надежды мои оправдались: неодолимая сила любви, или как там это у них называлось, снова привела Джея и миссис Квин прямехонько в мотель.
По крайней мере, я засек неподалеку от мотеля большой «кадиллак» миссис Квин, поскольку не знал, на какой машине приехал Джей. По моим расчетам, после отъезда миссис Квин не составляло труда выследить Джея или захватить его прямо в номере мотеля — пойти туда тотчас после ее ухода и постучаться в дверь. Но мне очень не хотелось впутывать в это дело миссис Квин. Не говоря уже о нравственной стороне проблемы, сама она, насколько мне известно, никого не застрелила, не зарезала и не отравила, поэтому незачем было ей присутствовать при нашем разговоре. Я хотел заполучить Джея, одного, без лишних ушей или глаз. И, кроме того, сразу после ухода миссис Квин я надеялся не только застать Джея в расслабленном состоянии, но застукать его, так сказать, на месте преступления.
Только все мои расчеты с треском провалились.
Прождав минут двадцать, я принялся снова рассматривать фотографии. Чтобы заставить Джея повиноваться, на мой взгляд, вполне хватило бы одной, самой выразительной. На этой фотографии Джей и миссис Квин по какой-то причине — возможно, потому, что инфракрасная вспышка создает не только нужную температуру, но и дает иногда слабую подсветку, — были видны совершенно четко, они смотрели прямо в объектив. Глядя на него, можно было подумать, что он, широко раскрыв рот, поет что-нибудь вроде «По пути на Мандалай», а у нее глаза слегка косили, зато все остальное было видно очень ясно. Я не сомневался, что на Джея эта фотография произведет сильное впечатление.
Положив обе фотографии обратно, в конверт, я стал засовывать его в карман пиджака. В эту минуту синий «тандерберд» отъехал от мотеля и направился в мою сторону. Я чуть было не проворонил его. Джей явно не соблюдал правил приличия — пропускать даму вперед, а я следил за «кадиллаком» миссис Квин. Но поскольку машина отъехала от мотеля, я внимательно посмотрел на водителя, когда «тандерберд» промчался мимо. И увидел Джея.
Быстро развернувшись, я поехал за Джеем по Третьей улице; он вскоре свернул налево, к Лос-Анджелесу. Я старался держаться поближе к нему, надеясь найти удобное место, чтобы прижать его к обочине. На такой оживленной магистрали это, мягко говоря, достаточно сложный маневр, ему ничего не стоило пристрелить меня, но мне позарез нужно было встретиться с ним сегодня вечером. И чем скорее, тем лучше.
Я не отставал от него, но около Ла-Бреа он проскочил перекресток на красный свет, а мне пришлось остановиться. Однако, миновав перекресток, он свернул налево, к стоянке около отеля на углу улицы. Только тут я сообразил, где мы находились, и по коже у меня побежали мурашки. Это была гостиница «Баркер». Гостиница, которой управлял Фарго, место сбора многих бандитов, в том числе и Фрэнка Квина.
— Нет! — заорал я Джею. Высунувшись из окна, я кричал: — Нет! Не заходи туда!
Он, не оглянувшись, вошел в гостиницу. Очевидно, не услышал меня. А должен был. Я кричал что было мочи.
«Что делать?» — подумал я. Со стороны «Баркер» не казался вертепом, это было современное, красивое двенадцатиэтажное здание, фасад которого выходил на Третью улицу. Мне был виден вход в «Гардения-Рум» со стороны Ла-Бреа, слева от меня. Позади отеля проходила аллея, соединявшая Ла-Бреа с параллельной улицей, Сикамор-авеню. Какие-то растения с большими зелеными листьями украшали нижний этаж здания, а со стороны, выходившей на Ла-Бреа, неподалеку от меня, росли три пальмы, их изящные стволы с разлапистыми зелеными ветвями дотягивались почти до окон четвертого этажа; снизу их подсвечивали прожекторами, и по стволам плясали розовые блики. Нет, «Баркер» совсем не походил на опасный притон.
На перекрестке цвет светофора сменился на зеленый. Нетерпеливый водитель отчаянно сигналил за моей спиной. Чертыхнувшись, я неохотно двинулся вперед и с тяжелым вздохом въехал на стоянку рядом с отелем.
Машина Джея стояла на месте, но самого Джея и след простыл. Стоянка соединялась лестницей с боковым входом, через который можно было попасть в вестибюль гостиницы. Я поднялся по ступенькам, вошел внутрь и, закурив сигарету, огляделся по сторонам. Слева от меня находилась стойка администратора, за ней стоял мужчина средних лет. Несколько человек расположились на диванах в холле гостиницы.
Все выглядело вполне благопристойно и даже приятно, пока я вновь не увидел Джея. Он стоял наискосок от меня, разговаривая с четверыми мужчинами, сидевшими на диване неподалеку от дугообразной арки, над которой горела неоновая вывеска: «Гардения-Рум». Не успел я рассмотреть их, как из-под арки появился высокий рыжеволосый человек и, подойдя к веселой компании, хлопнул Джея по спине. И они тут же вместе скрылись под неоновой вывеской. Но, к счастью — или к несчастью, — я успел разглядеть его.
Это был побывавший за решеткой заносчивый тип, по имени Блистер. Рыжий вор с красной рожей — очевидно, спал он под лучами кварцевых ламп; его нос столько раз ломали о различные предметы, что сейчас от него остались одни воспоминания; вследствие этого недостатка его рот всегда был полуоткрыт, и из него исходил такой запах, что москиты от дыхания Блистера погибали кучами. Одним словом, Блистер был малопривлекательным типом, мускулистый тупица и трус, но трус этот больше всего боялся Фрэнка Квина. Вдобавок он водил дружбу с Фарго, управляющим «Баркера», а тот просто обожал меня.
Но в моем положении отступать было некуда, и я отправился за ними. «Да и что плохого случится со мной в холле или в баре, где полно людей? — успокаивал я себя. — Конечно, ничего». Но когда я приблизился к группе мужчин, с которыми разговаривал Джей, когда посмотрел на них, ноги отказались повиноваться мне, решительно игнорируя приказы, отдаваемые головой. Похоже, они оказались намного умнее головы, потому что у меня были весьма серьезные причины держаться подальше от этой четверки.
Это были Малыш Хэл, Пицца Джим, Ларри Борн и Тигр Макгун. Малыш Хэл и густобровый Макгун, по-моему, работали на Фрэнка Квина. А может, и вся четверка. Разница невелика, поскольку все они, не испытывая угрызений совести, стащили бы костыли у калеки, продали бы кокаин школьнику и охотно окунули бы Шелла Скотта в раствор серной кислоты. Они, очевидно, заметили меня раньше, так как вся четверка с обалделым видом уставилась на меня. Потрясающее зрелище — четверо тупоголовых гангстеров с выпученными, как у раков, глазами.
Прошло чуть больше года, как при моем активном содействии Хэла посадили в тюрьму штата за разбойное нападение; он гулял на свободе уже больше месяца. Всего два-три месяца назад Тигр Макгун с еще одним бандитом напали на меня в аллее; там они и остались лежать: второго бандита я прикончил, а залитый кровью Макгун получил дырку в черепе от удара мусорным бачком. У Макгуна этот шрам останется до самой могилы, но он поклялся, что сначала придет на мои похороны.
Я заставил свои мудрые ноги двигаться, и они пронесли меня мимо этой группы. Четыре башки повернулись вслед за мной, когда я прошел мимо; четыре пары глаз уставились с удивлением на меня. Но я снова напомнил себе, что ничего страшного в баре, где полно народу, со мной не случится. Так ли? Конечно нет. Но все же я нырнул под неоновую вывеску и оказался в «Гардения-Рум».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Но дверь была закрыта. А я не хотел осваивать профессию взломщика. Во всяком случае, раньше за мной такого не водилось. И я остался верен себе. С тяжелым вздохом я побрел к своему «кадиллаку», бормоча под нос: «Работа, черт возьми, работа, и кому все это надо...»
* * *
Итак, мне предстояло решить следующую проблему: как поймать Джея, желательно без свидетелей, чтобы показать ему мои, а вернее, его фотографии, а также обсудить с ним возможные последствия этого крайне неприятного происшествия. Я уже знал, что он редко покидает пределы обнесенного оградой поместья Квина раньше семи часов вечера; если сейчас отправиться туда, то ничего не стоит перехватить его на дороге.
Я гнал машину к владениям Квина, когда внезапно на меня снизошло озарение.
Шок оказался настолько сильным, что я оцепенел, мышцы одеревенели, руки застыли на рулевом колесе. Машина почти остановилась, и тут до меня дошло, что я механически нажал на тормоза.
Еще раньше, обнаружив на своем «кадиллаке» «жучка», я вспоминал, куда заезжал сегодня, и тогда какая-то мысль не давала мне покоя. Теперь я вдруг понял, что меня беспокоило. Я думал только о том, что маленький передатчик сопровождал меня во всех поездках сегодня днем, но не учел вчерашних событий. А его могли установить на моей машине вчера вечером. Вчера вечером, когда я так старательно отделывался от хвоста, направляясь в отель «Вашингтон» — вместе с Лолитой.
Машина остановилась, и несколько томительно долгих секунд я сидел неподвижно, похолодев от ужаса и не вытирая выступивший на лбу пот. Потом переключил передачу, развернулся и понесся по улице, отпустив педаль газа до предела. Я не позволял себе думать, старался ничем не забивать мозги, пока на высокой скорости гнал машину по улицам города.
Остановившись перед отелем, я выпрыгнул из машины, пробежал через вестибюль, взлетел по лестнице и забарабанил в дверь номера Лолиты. Мертвая тишина, оттуда не доносилось ни звука. Я отступил, с разбега одним ударом вышиб замок и ворвался в номер.
— Лолита! — закричал я. — Лолита!
Тишина. Никакого ответа. И тут я понял, что ответа не будет, понял, что теперь спешить некуда.
Я нашел ее в ванной.
Она лежала скрючившись в ванне, лицо покрыто водой, длинные черные волосы намокли и опустились на дно. Мне показалось, что я очень долго стоял неподвижно, хотя на самом деле прошло несколько секунд. Очнулся от боли: я сжал кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. Мне стало трудно дышать. Тогда я подошел ближе и прикоснулся к белому плечу. Оно было холодным. Холод мертвого тела невозможно спутать ни с чем. Она умерла давно, много часов назад.
У двери я обернулся и в последний раз посмотрел на Лолиту. Скрюченная, неподвижная, густые черные волосы распластались по воде, как потоки чернил. Я вышел, плотно закрыв за собой дверь, сел в кресло и закурил. Ее слова и жесты остались со мной, в моей памяти. Улыбки и затененные длинными ресницами глаза. Я сидел, курил и думал о Лолите.
Потом поднялся и направился к телефону, ощущая неимоверную усталость во всем теле. Я звонил в отдел по расследованию убийств.
Глава 9
Уже двадцать минут сидел я в машине, остановившись напротив улицы, которая вела к мотелю «Сэнд дюнз».
Тело Лолиты отправили в морг. Несмотря на тщательные поиски, полиция не обнаружила никаких следов того, что эвфемистически называют шулерством. Она могла поскользнуться и упасть. Я знал, что это не так. Полиция, вероятно, также не верила в несчастный случай, но не нашла ни одной улики, чтобы начать расследование.
Однако их было достаточно для меня, более чем достаточно.
Я все еще не пришел в себя и неохотно, с усилием гнал из головы мысли о смерти Лолиты. Теперь это стало только частью расследуемого мной дела; только так я должен думать об этом. Воспоминания останутся со мной, в глубинах моей памяти, — именно там их и следовало хранить. Нельзя допустить, чтобы мысли о ее убийстве помешали мне довести до конца начатое мной расследование — по крайней мере, найти того, кто убил ее.
После смерти Лолиты я еще острее нуждался в помощи Джея. К тому времени, как полиция отпустила меня, уже не имело смысла ловить Джея на дороге: он давно уехал из поместья Квина. Тогда я решил, что, возможно, вчерашнее свидание повторится и у меня есть шанс отыскать его в мотеле «Сэнд Дюнз». Рассудив так, я направился сюда. Надежды мои оправдались: неодолимая сила любви, или как там это у них называлось, снова привела Джея и миссис Квин прямехонько в мотель.
По крайней мере, я засек неподалеку от мотеля большой «кадиллак» миссис Квин, поскольку не знал, на какой машине приехал Джей. По моим расчетам, после отъезда миссис Квин не составляло труда выследить Джея или захватить его прямо в номере мотеля — пойти туда тотчас после ее ухода и постучаться в дверь. Но мне очень не хотелось впутывать в это дело миссис Квин. Не говоря уже о нравственной стороне проблемы, сама она, насколько мне известно, никого не застрелила, не зарезала и не отравила, поэтому незачем было ей присутствовать при нашем разговоре. Я хотел заполучить Джея, одного, без лишних ушей или глаз. И, кроме того, сразу после ухода миссис Квин я надеялся не только застать Джея в расслабленном состоянии, но застукать его, так сказать, на месте преступления.
Только все мои расчеты с треском провалились.
Прождав минут двадцать, я принялся снова рассматривать фотографии. Чтобы заставить Джея повиноваться, на мой взгляд, вполне хватило бы одной, самой выразительной. На этой фотографии Джей и миссис Квин по какой-то причине — возможно, потому, что инфракрасная вспышка создает не только нужную температуру, но и дает иногда слабую подсветку, — были видны совершенно четко, они смотрели прямо в объектив. Глядя на него, можно было подумать, что он, широко раскрыв рот, поет что-нибудь вроде «По пути на Мандалай», а у нее глаза слегка косили, зато все остальное было видно очень ясно. Я не сомневался, что на Джея эта фотография произведет сильное впечатление.
Положив обе фотографии обратно, в конверт, я стал засовывать его в карман пиджака. В эту минуту синий «тандерберд» отъехал от мотеля и направился в мою сторону. Я чуть было не проворонил его. Джей явно не соблюдал правил приличия — пропускать даму вперед, а я следил за «кадиллаком» миссис Квин. Но поскольку машина отъехала от мотеля, я внимательно посмотрел на водителя, когда «тандерберд» промчался мимо. И увидел Джея.
Быстро развернувшись, я поехал за Джеем по Третьей улице; он вскоре свернул налево, к Лос-Анджелесу. Я старался держаться поближе к нему, надеясь найти удобное место, чтобы прижать его к обочине. На такой оживленной магистрали это, мягко говоря, достаточно сложный маневр, ему ничего не стоило пристрелить меня, но мне позарез нужно было встретиться с ним сегодня вечером. И чем скорее, тем лучше.
Я не отставал от него, но около Ла-Бреа он проскочил перекресток на красный свет, а мне пришлось остановиться. Однако, миновав перекресток, он свернул налево, к стоянке около отеля на углу улицы. Только тут я сообразил, где мы находились, и по коже у меня побежали мурашки. Это была гостиница «Баркер». Гостиница, которой управлял Фарго, место сбора многих бандитов, в том числе и Фрэнка Квина.
— Нет! — заорал я Джею. Высунувшись из окна, я кричал: — Нет! Не заходи туда!
Он, не оглянувшись, вошел в гостиницу. Очевидно, не услышал меня. А должен был. Я кричал что было мочи.
«Что делать?» — подумал я. Со стороны «Баркер» не казался вертепом, это было современное, красивое двенадцатиэтажное здание, фасад которого выходил на Третью улицу. Мне был виден вход в «Гардения-Рум» со стороны Ла-Бреа, слева от меня. Позади отеля проходила аллея, соединявшая Ла-Бреа с параллельной улицей, Сикамор-авеню. Какие-то растения с большими зелеными листьями украшали нижний этаж здания, а со стороны, выходившей на Ла-Бреа, неподалеку от меня, росли три пальмы, их изящные стволы с разлапистыми зелеными ветвями дотягивались почти до окон четвертого этажа; снизу их подсвечивали прожекторами, и по стволам плясали розовые блики. Нет, «Баркер» совсем не походил на опасный притон.
На перекрестке цвет светофора сменился на зеленый. Нетерпеливый водитель отчаянно сигналил за моей спиной. Чертыхнувшись, я неохотно двинулся вперед и с тяжелым вздохом въехал на стоянку рядом с отелем.
Машина Джея стояла на месте, но самого Джея и след простыл. Стоянка соединялась лестницей с боковым входом, через который можно было попасть в вестибюль гостиницы. Я поднялся по ступенькам, вошел внутрь и, закурив сигарету, огляделся по сторонам. Слева от меня находилась стойка администратора, за ней стоял мужчина средних лет. Несколько человек расположились на диванах в холле гостиницы.
Все выглядело вполне благопристойно и даже приятно, пока я вновь не увидел Джея. Он стоял наискосок от меня, разговаривая с четверыми мужчинами, сидевшими на диване неподалеку от дугообразной арки, над которой горела неоновая вывеска: «Гардения-Рум». Не успел я рассмотреть их, как из-под арки появился высокий рыжеволосый человек и, подойдя к веселой компании, хлопнул Джея по спине. И они тут же вместе скрылись под неоновой вывеской. Но, к счастью — или к несчастью, — я успел разглядеть его.
Это был побывавший за решеткой заносчивый тип, по имени Блистер. Рыжий вор с красной рожей — очевидно, спал он под лучами кварцевых ламп; его нос столько раз ломали о различные предметы, что сейчас от него остались одни воспоминания; вследствие этого недостатка его рот всегда был полуоткрыт, и из него исходил такой запах, что москиты от дыхания Блистера погибали кучами. Одним словом, Блистер был малопривлекательным типом, мускулистый тупица и трус, но трус этот больше всего боялся Фрэнка Квина. Вдобавок он водил дружбу с Фарго, управляющим «Баркера», а тот просто обожал меня.
Но в моем положении отступать было некуда, и я отправился за ними. «Да и что плохого случится со мной в холле или в баре, где полно людей? — успокаивал я себя. — Конечно, ничего». Но когда я приблизился к группе мужчин, с которыми разговаривал Джей, когда посмотрел на них, ноги отказались повиноваться мне, решительно игнорируя приказы, отдаваемые головой. Похоже, они оказались намного умнее головы, потому что у меня были весьма серьезные причины держаться подальше от этой четверки.
Это были Малыш Хэл, Пицца Джим, Ларри Борн и Тигр Макгун. Малыш Хэл и густобровый Макгун, по-моему, работали на Фрэнка Квина. А может, и вся четверка. Разница невелика, поскольку все они, не испытывая угрызений совести, стащили бы костыли у калеки, продали бы кокаин школьнику и охотно окунули бы Шелла Скотта в раствор серной кислоты. Они, очевидно, заметили меня раньше, так как вся четверка с обалделым видом уставилась на меня. Потрясающее зрелище — четверо тупоголовых гангстеров с выпученными, как у раков, глазами.
Прошло чуть больше года, как при моем активном содействии Хэла посадили в тюрьму штата за разбойное нападение; он гулял на свободе уже больше месяца. Всего два-три месяца назад Тигр Макгун с еще одним бандитом напали на меня в аллее; там они и остались лежать: второго бандита я прикончил, а залитый кровью Макгун получил дырку в черепе от удара мусорным бачком. У Макгуна этот шрам останется до самой могилы, но он поклялся, что сначала придет на мои похороны.
Я заставил свои мудрые ноги двигаться, и они пронесли меня мимо этой группы. Четыре башки повернулись вслед за мной, когда я прошел мимо; четыре пары глаз уставились с удивлением на меня. Но я снова напомнил себе, что ничего страшного в баре, где полно народу, со мной не случится. Так ли? Конечно нет. Но все же я нырнул под неоновую вывеску и оказался в «Гардения-Рум».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32