В воздухе все еще кружилась пыль, поднятая колесами машины, когда я резко затормозил перед закрытыми воротами,.
— Что за чертовщина там происходит? — спросил Невада. — Мне только что позвонили из дома и приказали никого не впускать и не выпускать отсюда.
Это означало, что мне не удастся без помех выбраться за ворота — по крайней мере, с помощью Невады. За его спиной, на деревянной стойке в домике, я увидел два телефонных аппарата. Возможно, именно сейчас кто-то из гостей с изумлением обнаружил бесчувственные тела Квина и Барракуды. Возможно, по этой причине и предупредили охрану у ворот.
Поэтому, открыв дверцу, я вылез из машины.
— Для этого я и приехал, — обратился я к Неваде, — чтобы рассказать тебе, что произошло. Держи ворота на запоре, Невада, и...
Он прищурился и, наставив на меня ружье, спросил:
— Как тебя звать, парень? Ты не Хеккер.
— Нет, — ответил я, — у нас с Хеккером одинаковые костюмы Я... гм... Уайти Макгаффорд. — При этих словах я стащил с головы капюшон и бросил его на сиденье машины. Мое лицо все еще было загримировано. Это должно было поразить Неваду, что было мне на руку; мне хотелось хотя бы на две-три минуты заморочить ему голову. Надо было так запудрить ему мозги, чтобы он разрешил мне позвонить.
— Макгаффорд, — растерянно повторил он. — Не помню никакого...
— Да заткнись, — сказал я. — Где телефон? Босса пристрелили, и Динки мертв, так что кончай трепаться. Мне надо сообщить кой-кому о боссе.
— Эй, подожди-ка. Кто такой Динки?
— Тебе-то какое дело? Его убили, — сказал я. И не стал ждать. Мне все еще было не по себе при виде этих восьмидюймовых пушек, но к этому времени ружье уже приняло свои нормальные размеры, и я с независимым видом прошел в сторожку. Только на одном из двух телефонов имелся диск. Я схватил его, повернулся к Неваде спиной, чтобы он не видел, какой номер я набираю, и позвонил в дежурную часть полицейского управления.
Невада стоял в дверях, приблизительно в двух ярдах от меня, и держал ружье так, что его стволы смотрели мне прямо в живот.
— Кому ты звонишь? — спросил он. И в голосе его не слышалось той растерянности, которая звучала в нем поначалу. — И что это ты болтаешь? Говоришь, босса убили?
— Точно не знаю, — грубо ответил я, — но в кабинете у Квина шла попойка, и там что-то случилось.
Суровое лицо Невады немного смягчилось при упоминании о попойке. Он не сомневался, что я говорю правду, — ведь и ему звонил какой-то подвыпивший тип.
— Фрэнка подстрелили, ранение нетяжелое, — продолжал я, — но он требует доктора Хотшота Даттона, никого другого к себе не подпустит. Пуля застряла у него в боку.
— Кому ты звонишь? — спросил Невада.
— Хотшоту.
Дежурный офицер тут же ответил, и я произнес:
— Хотшот! — Глядя на Неваду, я добавил: — Доктор Даттон, вам предстоит иметь дело с пулями Фрэнка Квина и сотни его гостей в загородном поместье Квина. Сколько раз повторять вам?
В полицейском управлении «Хотшот» — кодовое название, оно означает срочный вызов, который поступает в дежурную часть и одновременно его передают в отдел убийств или отдел разбойных нападений, в отдел детективов, а также патрульным машинам, — все эти подразделения тут же приводятся в состояние боевой готовности, не дожидаясь окончания телефонных переговоров. Все они должны были услышать мои слова, если только дежурный офицер понял, чего я от него добиваюсь.
Но Невада, снова насторожившись, спросил:
— А почему ты не воспользовался телефоном в доме?
— Я уже тебе объяснил: в кабинете у Фрэнка Квина переполох. Застрелили какого-то клоуна, кажется Шелла Скотта...
— Заткнись, парень. — Невада снова посуровел. — Отойди-ка от телефона. Положи трубку.
Мне опять показалось, что он собирается пустить в ход свою двустволку. Скорее всего, она заряжена крупной дробью и незачем тратить ее на человека — если хотите сразу убить его. Каждый патрон двустволки выбрасывает девять дробинок размером с пулю 22-го калибра. Я представил себе восемнадцать пуль у себя в животе и положил трубку, а затем, подчинившись приказу, вышел из сторожки.
Невада, держа меня на прицеле, поднял другой рукой телефонную трубку.
— С кем я говорю? — спросил он.
Я затаил дыхание и приготовился к прыжку.
— Ах так? — сказал Невада. Не спуская с меня глаз, он произнес: — Доктор Даттон, да? Так вы говорите, доктор...
Я чуть не расхохотался. Если уцелею, сообразительный полицейский дежурной части получит от меня ящик своего любимого напитка. А сомнений на этот счет хватало, потому что Невада прекратил разговор по той же причине, по которой я перестал хихикать. Со стороны дома раздался страшный шум. Взревели моторы, раздались выстрелы.
Я торчал у этих ворот от силы две-три минуты. Этого времени оказалось достаточно, чтобы разобраться в случившемся. Может, кто-то даже опознал мертвого клоуна. Потому что стреляли по моему «линкольну». Очевидно, они полагали, что я все еще сижу в машине, потому что за несколько секунд с десяток пуль пробили ее капот. Фары еще одной машины, подъезжавшей к сторожке, разорвали темноту ночи.
Невада, выругавшись, бросил трубку и обернулся посмотреть, что же случилось. Двустволка качнулась в сторону, и в ту же секунду я бросился к нему.
Закричав, он попытался повернуться лицом ко мне, но я успел нанести сильный удар правой рукой в подбородок, и вопль резко оборвался. Невада пошатнулся, выронив ружье, но мой кулак не свалил его с ног. Он оказался на деле крепче, чем выглядел. Выкрикивая проклятия, он двинулся на меня, держа перед собой руки так, как это делают профессионалы.
У меня не было времени заниматься с Невадой боксом или прыгать вокруг него. Машина уже приближалась к воротам. Поэтому, позволив ему нанести мне удар, я набросился на него. Конечно, я мог выдержать парочку сильных ударов его кувалд, но охотно заменил бы их на свои собственные. Левой рукой, как большим камнем, он стукнул меня по подбородку. Я почувствовал, что у меня лопнула кожа, и острая боль обожгла лицо. Но я успел войти с ним в контакт и, так как другой его кулак навис надо мной, ударил его одной рукой в солнечное сплетение, как незадолго до этого врезал Барракуде, а потом нанес серию ударов по лицу. Он откачнулся назад. Глаза его были широко открыты, но абсолютно бессмысленны. Он был открыт, незащищен, стоял как истукан, прислонившись спиной к конторке, и я ударил его в живот с такой силой, что костяшки моих пальцев чуть не проткнули его насквозь.
Он издал какой-то странный высокий звук, но сам уже не услышал его. Не успел Невада соскользнуть на пол около конторки, как я уже подобрал его двустволку и одним прыжком оказался у дверей сторожки. Одна машина, развернувшись, только что остановилась у ворот. Я поднял ружье и наугад выстрелил из одного ствола. Но дробинки разорвали радиатор машины и выбили ветровое стекло.
Если я и задел кого-то, это был не шофер. Водитель вывернул руль и отъехал вправо, подальше от меня. Можно было бы выпалить в него из второго ствола, когда он проезжал мимо, — но это был последний заряд, так что я прекратил огонь. Машина, темный «кадиллак», снесла задний бампер стоявшего неподалеку «линкольна», потом помчалась к дому и остановилась на полпути.
К воротам приближалась другая машина, бежали люди. В темноте сверкали огоньки выстрелов, обстреливали сторожку. Пули ударялись в стекла, но те не разбивались. Пуленепробиваемое стекло — единственная моя защита.
Я огляделся в поисках рычага, открывавшего ворота. На глаза попался только один, я опустил его и потянул на себя. Створки ворот поехали в стороны. Мне позарез нужно было оружие, любое оружие или патроны. Но в сторожке ничего не было. Оставалось только запереться внутри. Может, стекла и были пуленепробиваемыми, но я, к сожалению, не обзавелся этим качеством и с тоской подумал, что вскоре мне предстоит доказать это на практике.
Еще две пули ударились в стекло. Теперь я видел несколько одетых в маскарадные костюмы людей, бежавших от дома к сторожке, что не создавало мне дополнительных удобств. Однако сражаться с ними я не мог. У меня оставался последний заряд. Но на этот раз я хотел попасть в цель.
Я прицелился. Времени было в обрез, потому что мне пришлось высунуться из сторожки, но я прицелился. Сначала я убедился, что ворота открыты, потому что после последнего выстрела ружье могло служить мне только в качестве дубинки, а я не намеревался отягощать себя при беге лишним весом. Сбросил с себя черный балахон, который стеснял движения. Вышел из дома и увидел на расстоянии двадцати ярдов группу людей с оружием в руках. Прицелившись, я выстрелил и бросился плашмя на землю.
В ответ прозвучало пять выстрелов, но пули просвистели над моей головой, одна из них попала в сторожку. Я вскочил на ноги и, согнувшись, побежал к воротам, стараясь как можно быстрее нырнуть в спасительную темноту. Мне некогда было смотреть, попал ли я в цель, но, похоже, мой выстрел не пропал даром. За моей спиной раздался пронзительный крик, как будто закричала испуганная женщина.
Этот последний заряд и крик мужчины дали мне пять секунд для старта. Немного. И я понимал, что этого недостаточно. Но все же успел выскочить за ворота и побежал по дороге, наклонив голову и изо всех сил работая ногами. Никогда не бегал с такой скоростью. Но тут же снова началась пальба. Бандиты прекрасно видели меня, потому что я все еще находился в круге света, отбрасываемого фонарем, — а теперь я услышал еще шум мотора догонявшей меня машины. Ее фары освещали меня и дорогу, которая вела к шоссе. Из машины тоже открыли огонь. Одна пуля просвистела у меня под ухом. Другая пронеслась вдоль дороги и, заскулив, исчезла в вышине. Легкие жгло огнем, больно было дышать. И тут одна пуля угодила в меня.
Меня ранили в ногу. Я почувствовал сильный удар, и мне показалось, что я остался без ноги. Я покатился по земле, больно ударившись головой о дорожное покрытие, дыхание со свистом вырывалось из моего горла. Я был оглушен, асфальт больно царапал кожу плеч и лица, но я ухитрился раскинуть руки и, остановив скольжение, скатился с асфальта на край дороги, в грязь, перемешанную с гравием.
Падение привело меня в состояние шока. Я довольно сильно ударился головой об асфальт, перед глазами плыли черно-белые круги. Но я не потерял сознания. В голове у меня помутилось, но все же я что-то соображал. Я слышал топот бегущих ног, мне почудилось — но это уж из области фантазии, — что вдалеке завыла сирена.
Я никак не мог вспомнить, удалось ли мне дозвониться до дежурной части. В голове гудело, мысли путались. Снова защелкали выстрелы, одна пуля вырвала клок моей одежды. Я откатился подальше от дороги, пытаясь избавиться от тумана в голове и перед глазами. Все окружающее было окутано дымкой. Я понимал, что ко мне бегут люди, они уже близко; машина была совсем рядом. Я ругался, задыхаясь от ярости, мечтая о своем револьвере, на худой конец — о ружье с пустой обоймой: я бы воспользовался им как дубинкой. Мне бы сейчас автомат, пусть даже лук со стрелами, что угодно, лишь бы дать отпор этой кровожадной шайке, которая сейчас расправится со мной. Но мне даже не удалось приподняться или хотя бы подогнуть ноги, мысли путались, я не понимал, что происходит.
Вокруг меня внезапно засверкали огни, я увидел красную мигалку. А потом услышал завывание сирены и понял, что это радиофицированная машина, полицейский патруль. Затем вновь вспыхнула перестрелка, но, похоже, пули летели не в мою сторону. Сознание прояснилось, в голове внезапно вспыхнула пульсирующая боль. Сирена завыла прямо над ухом. Одна патрульная машина остановилась возле меня, а другая, объехав ее, направилась к воротам.
Одетый в форму сержант полиции поспешил ко мне. Луч света играл на пистолете, который он направил на меня. И тут я вспомнил, что слой грима по-прежнему надежно скрывает мое лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32