денег набралось триста тысяч с небольшим; личность установить не получилось, только кликуху узнали - Махмуд.
- Ты слушаешь меня? Махмуд? Есть триста тысяч. Это большие деньги...
- Сколько стоит жизнь маленького человека? Ты скажешь?
- Ну, хорошо. Поищу. - И я пошел к машине.
А что мне оставалось?
Мое место занял Майор:
- Махмуд, не обижай девочку. Пусть она скажет слово.
Я остановился у машины, прислушался.
- Что может сказать ребенок?
- Пусти ее к окну. Я должен знать, что она в порядке.
В открытом окне появилась девочка. Она вскарабкалась на подоконник, ухватилась за прутья решетки.
- Дяденька, позови дедушку. Пусть он заберет меня. Я боюсь.
- Леночка, потерпи немного. Дедушка скоро придет. А этот... чужой дядя, он не обижает тебя?
- Нет. Он меня гладит.
- Махмуд! - голос Майора прозвучал резко - как выстрел. - Если обидишь девочку, я привяжу тебя за руки к дереву. А за ноги к БТРу. Ты понял меня, Махмуд?
Во дворе Горотдела при свете фар специалисты Майора занимались с "уазиком", предназначенным для передачи террористу. План его захвата еще не существовал, а подготовка уже ве лась: из-под капота торчали три задницы, а из-под кузова - две пары ног. И слышались тихие, отрывочные фразы: "держи", "вот здесь подтяни", "подвигай", "нормально"...
- Как там? - набросились на меня оставшиеся в отделе люди.
Я пожал плечами, прошел к Волгину.
- Выдели мне пару ребят, которые могут выйти на Гошу. Денег не хватает.
- Сам поедешь?
- Конечно.
Уже далеко за полночь, ближе к рассвету, мы остановились на тихой и темной улице Заречья.
Я вышел из машины, закурил. Чтобы облегчить работу засевшим в кустах Гошиным стрелкам.
Темно было. Луна маленькая - так, осьмушка от полной. Не высоко, да еще и за облаками...
Лениво застучали по асфальту каблуки.
- Какие проблемы, командир? - Гоша подошел близко, почти вплотную. От него хорошо пахло недавно выпитой чистой водкой.
- Взаймы пришел взять. Один из твоих отморозков заложника захватил. А денег на выкуп не хватает.
Сейчас издеваться начнет. Ничего, потерплю.
- Нахал ты, полковник. Совести у тебя нет. Войну-то ты начал. А теперь у смертельного своего врага помощи просишь. Где ж твоя офицерская честь? За взяткой пришел? Борец за справедливость...
Накопилось у него. Сдают нервишки.
- В заложниках девочка десяти лет. Какая там честь! - пояснил я. - А деньги ты у него заберешь, как он мост переедет. Риску для тебя нет.
Наконец ущербная луна выбралась на чистое, обрадовалась. Гоша стоял передо мной: рука в бок, другая прутиком пощелкивает по ноге. Улыбается. На вид - нормальный мужик. Чего ему не хватало? Неужели жадность такое сильное чувство, чтобы из-за него бить, пытать, насиловать, убивать? Неужели она сильнее всех других чувств? Да не может быть. Тут что-то другое...
- Ладно, полковник. Я тоже человек.
Вот удивил-то!
- Но я не лох: даром ничего не даю. Мое условие: снимаешь свой ультиматум и открываешь мост. У нас ведь в Слободе не только дела, но и семьи, дружки. Ты должен понять.
Ну вот все и прояснилось.
Опять торговаться придется. Хотя бы для проверки.
- Через край хватил, Гоша. Деньги ты даешь в долг...
- А проценты? Сумма большая.
Он и сумму знает.
- Плохо считаешь. Процент у тебя больше ссуды выходит.
- В нашем бизнесе всегда так. Счет простой: за рубль два берем.
- Ладно. Давай так: я под процент отдам десятерых твоих ребят. На выбор, кто тебе дороже.
Гоша засмеялся.
- Трудный выбор. Мне все хороши. Нет, командир, я не отступаю.
И тут я поступил осторожно.
- Хорошо, я подумаю и посоветуюсь. Тебя известят. Приготовь на всякий случай двести штук баксов.
- Ох, командир, ты и так нас ограбил. - Гоша отбросил прутик - сигнал, скорее всего. - Придется с шапкой пойти.
Я сел в машину и сказал в опущенное стекло:
- Только знай, Гоша, если с девочкой что случится, я пущу сюда два танка. И смешаю с дерьмом ваш гадюшник. Мне терять нечего.
В ответ не выстрелы, а короткий смешок...
У дверей Горотдела толпились люди, вроде в очередь собрались. Но я не обратил на них внимания, - были дела поважнее.
Работу с машиной закончили. Один из парней сел за руль и запустил движок, трое стояли рядом, а пятый поодаль с дистанционным пультом в руке.
Двигатель набрал обороты - парень с пультом нажал кнопку- двигатель мгновенно заглох. Будто зажигание выключили.
Собственно, так оно и было.
Я вошел в здание. И здесь чужого люда полно. Ну, понятно: повозмущаться пришли, высказать свое отношение по поводу бездействия милиции.
Кажется, немного ошибся.
Очередь тянулась к столику в Ленинской комнате. Там, под своим великолепным портретом, на который кто-то из ребят успел приколоть свой боевой орден, восседала при камуфляже и револьвере Лялька. Перед ней стояла коробка от компьютера.
Граждане складывали в коробку деньги.
Лялька вела учет в тетради.
- Слушай, такая молодая, такая красивая, - басил над ней седой шашлычник грузин, - зачем пишешь? Думаешь, я обратно деньги просить буду, да? Самые честные люди к тебе пришли, а ты пишешь. Вай, как тебе стыдно!
- Вот еще! - Лялька дернула плечом. - Порядок должен быть, учет. Я и себя записала. Проходи, кацо, дорогой, люди ждут...
Волгин даже встал, когда я вошел к нему.
- Ну?
- Провокация. Шантаж.
- Плохо.
- Да, это надо обдумать. А что за сборы там? Кто организовал?
- А никто. По-моему, Прошка дал на радио сообщение о ЧП. И народ сориентировался.
- А где Одиноков?
- Спит. Ему укол сделали.
- Ладно. Собирай участников операции.
- Решил брать его?
- Еще чего! Но из города он не уйдет.
Разрабатывая операцию, мы постарались предусмотреть вариант, при котором террорист не согласится обменять девочку на одного из нас. А он наверняка не согласится. Значит, все должно быть продумано до мелочей, проделано безупречно. С многократной подстраховкой.
Труднее всего было выбрать место для засады. С точки зрения безопасности для маленькой заложницы. Он ведь, скорее всего, посадит ее рядом с собой.
Значит, должна быть гарантия, что после выстрела снайпера неуправляемая машина остановится, а не съедет в кювет и не врежется, положим, в дерево.
После споров и прикидок решили провести акцию на Крутом спуске, к котрому вела дорога от дома Одинокова. В конце спуска начинался подъем. Вот здесь, в мертвой точке, и будет остановлена машина. Снайперов решили расположить на флангах и фронтально - мы ведь не знаем, где террорист Махмуд посадит девочку.
Светало, когда мы выехали к спуску. Там уже ждали люди Майора.
Снайпер справа от дороги залег в припаркованном возле магазина легковом автомобиле, снайпер слева занял позицию в газетном киоске, а фронтальный (тот самый, что истребил в Заречье Чачу) спрятался на чердаке частного дома на повороте дороги к Набережной. Рядом с этим снайпером расположился специалист с дистанционным пультом. Другие бойцы, незримые, заряженные злой энергией, как патроны порохом, рассредото чились вдоль улицы.
Мы пару раз проехались туда-сюда, чтобы убедиться - ничего подозрительного заметить нельзя. Вернулись в Горотдел, уложили доллары в "дипломат", а рубли в чемодан, и отправились к месту действия.
Утро разгорелось на востоке, захватило полнеба. Но вторая его половина была еще по-ночному густо-синей.
Когда ж это кончится?
Я вышел из машины, молча покурили с Майором.
- С богом, - сказал он и хлопнул меня по спине.
- Махмуд! - я подошел к штакетнику. - Не спишь? Не передумал?
- Деньги привез? - голос хриплый, усталый. Прямо пожалел его, бедного.
- Привез. Но часть рублями, по курсу ММВБ. Возьмешь?
- Возьму. Давай.
- Ты только не стреляй в меня. А то деньги не нужны будут.
Я подхватил чемоданы и посыпанной песком дорожкой, прошел мимо дома к сараю.
- Поставь на крыльцо и уходи.
Странно - все время говорить с человеком и не видеть его лица.
Я поставил чемоданы на крыльцо и вернулся за ограду.
Дверь приоткрылась. Из нее вышла девочка, обвязанная по талии веревкой. Она втащила в дом один чемодан, затем другой.
Дверь захлопнулась.
- Полковник! - крикнул Махмуд. - Иди домой, завтракать - я деньги буду считать. Проверить надо, да?
- Когда его возьмем, - сказал мне в ухо Пилипюк, - я его сам, вместо бронетранспортера, за ноги тягать буду. Сам разорву. Попроси Майора, он тебя слушается.
Нет уж, хохол хитрый. Я тебе такого удовольствия не уступлю.
Счет длился долго. Даже свежее утро не радовало. Потому что я еще не знал - каким оно будет в конце.
- Полковник! Тащи автомат и наручники. Деньги забирай, положи в машину, на заднее сиденье.
Я взял автомат и сумку с магазинами, пошел к сараю.
- В окно пихай, - была команда. - И стой здесь. Пока не скажу.
Я слышал, угадывая по звукам, как он отсоединил рожок автомата, выщелкнул все патроны - видимо, осматривал. Потом снова снарядил магазин, проверил рожки в сумке. Дотошный.
Неожиданно из окна рубанула короткая очередь. В ствол яблони.
- Не зацепил, полковник? - насмешливый голос Махмуда.- Не бойся машинку проверял. Надо ведь, да?
- Не доверяешь?
- А кто ментам доверяет, а?
Знал бы ты, откуда эти деньги взялись...
- Ну иди. Сейчас выходить буду. Все от машины прочь. Левую дверцу открыть. Иди, иди.
- Оставь девочку, Махмуд. Возьми меня. Гоша рад будет.
- Плевать... мне на Гошу. Я полковников не люблю. Мне девочки нравятся. Иди. - Сказано было таким тоном, что оставалось только выполнять.
Дверь скрипнула. На пороге Махмуд - типичный кавказский волчара. Когда такого видишь, рука сама тянется к оружию.
В правой руке пистолет, автомат на плече. На левой руке сидит девочка, обхватив его за шею. В бок ее упирается ствол. Девятимиллиметровый. На запястьях девочки болтаются наручники.
Махмуд медленно идет к машине.
"Уазик" стоит на открытом месте. Вокруг - ни души. Одни глаза и прицелы.
- Деда! - вдруг кричит девочка в сторону дома. - Я спать хочу.
- В машине поспишь, - отвечает вместо деды Махмуд.
Он заглядывает в машину - проверяет, нет ли засады, садится за руль с девочкой на коленях. Ничего, это не страшно, дальше дорога такая, что ему придется пересадить ее на сиденье.
- Я провожу тебя, Махмуд, - говорю издалека.
- Провожай. До моста можешь проводить. Мне спокойней.
У нас договоренность - Махмуд высаживает девочку на той стороне реки.
Звенит в холодном воздухе стартер. Схватывает движок, ровно бормочет.
Махмуд не спешит, прогревает двигатель, не спуская девочку с колен, перегибается назад, осматривает чемоданы с деньгами.
Хорошо еще - снова считать не взялся.
А я уже не могу ждать, на последнем пределе.
Наконец Махмуд длинно сигналит и трогается. Сразу набирает скорость.
Я сажусь в машину и еду за ним, где-то метрах в ста.
Дорога неровная, асфальта местами нет, а дальше она еще хуже будет. Приближается Крутой спуск. Это что-то вроде старого оврага, когда-то, наверное, здесь бежал в речку Вольную ее любимый приток.
Махмуд снижает скорость. "Уазик" слегка повиливает - значит, пересаживает девочку на сиденье.
Хочется закрыть глаза и выключить в себе все остальное. А включить уже тогда, когда дед с внучкой будут пить чай, а мы все - водку.
Как же! Это еще надо заслужить. Отработать.
Машина уходит из зоны видимости. Сейчас она достигнет дна оврага мертвой точки, и раздастся спасительный выстрел.
Вот сейчас.
Выстрела нет. Вместо него взревел движок - "уазик" делает перегазовку и начинает взбираться в гору.
Выстрел.
Глохнет двигатель.
Машина останавливается, замирает, будто в раздумье и, набирая скорость, катится вниз. Почти по прямой. А спуск в этом месте довольно круто сворачивает. Позади машины - обрыв в овраг. Не очень глубоко, но хватит, чтобы перевернуться пару раз. С девочкой внутри...
Вжимаю педаль газа в пол. Рассчитывая плавно поймать "уазик" своим бампером и задержать его движение.
Но ясно, что не успею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61