Неужто генерал обижает? Оно и понятно, им не больно-то покомандуешь: генерал все ж таки… Хотя я, признаться, удивлен. Мне казалось, ты можешь скрутить в бараний рог любого министра…
Он охнул и застыл в неудобной позе, придерживая одной рукой наполовину снятые джинсы, а другой схватившись за стенку, чтобы не упасть. Вот тебе бараний рог, подумал он. Будешь знать, как языком-то молоть… Хоть бы отпустило скорее, что ли. Торчу тут, как абстрактная скульптура, неудобно все-таки…
– Тебе помочь?
Жена стояла в дверях ванной. Лицо у нее было встревоженное. Чиж заметил, как ее глаза опустились вниз, к здоровенному синяку на ребрах, и тут же испуганно метнулись обратно к его лицу.
– Пустое, – прокряхтел он, силясь выдавить из себя улыбку. – Это не радикулит. Мне радикулит по штату не положен, это болезнь генеральская. А меня просто ушибли немножко. Сейчас пройдет. Уже проходит… Ну вот, прошло.
Он развернулся на одной пятке, осторожно опустился задом на холодный и жесткий край ванны и, подергав ногами, сбросил джинсы на пол.
– Иди, иди, – сказал он своей бывшей жене. – Нечего тут глазеть.
Генерал приревнует. Ступай, я сейчас. Душ приму только.
«Какого дьявола я прицепился к этому ее генералу? – с досадой подумал он. – Я его сроду в глаза не видел, так же, как и он меня. Может быть, он мировой мужик, откуда мне знать? Во всяком случае, он наверняка ни разу не пришел домой с расквашенной мордой.»
– Подвинься, – сказала жена, протиснулась мимо него, пустила воду и принялась деловито мыть ванну, не обращая внимания на брызги, летевшие прямо на ее строгое бордовое платье.
– Ты чего это? – тупо поинтересовался Чиж, наблюдая за тем, как раскачиваются в ее ушах, посылая во все стороны острые лучи, бриллиантовые серьги. – Что это ты затеяла?
– Примешь горячую ванну, – сухо сказала она. – Половину твоих болячек как рукой снимет. У тебя неприятности?
– Приятности, – привычно огрызнулся Чиж. – Ты все-таки того.., шагай отсюда. Что генерал подумает?
– Что подумает? Если бы он мог тебя сейчас слышать, то наверняка подумал бы, что ты клинический идиот. Вернее, маньяк, одержимый навязчивой идеей. Ты так часто повторяешь слово «генерал», что становишься похожим на попугая. На сержантского попугая. Кстати, если ты забыл: моего генерала зовут Георгием. Георгием Ивановичем.
– А! – обрадовался Чиж. – Как главного героя в этом твоем любимом фильме.., как его… «Москва слезам не верит»! Теперь я понял, что ты в нем нашла. Ну и как он? Не пьет?
В течение двух или трех секунд он был уверен, что ему вот-вот залепят пощечину – прямо по разбитой физиономии, по синякам и царапинам. Он не стал бы возражать: после кулаков десантуры и милицейского «демократизатора» пощечина стала бы чем-то вроде легкого десерта, достойно завершающего роскошный обед. Кроме всего прочего, ему было страшно интересно узнать, способен ли он еще вызвать у своей бывшей супруги хоть какие-то эмоции, кроме усталости и раздражения.
Потом свирепый холодный огонь в ее прозрачных серых глазах погас, словно кто-то щелкнул выключателем. В ванне с глухим ревом била сильная струя воды. Жена повернулась к Чижу спиной, нашла на полке пузырек с каким-то шампунем, или гелем, или черт его знает, как там называлась эта дрянь, второй год стоявшая без употребления в самом углу полки, и щедро плеснула из пузырька в ванну. В том месте, куда била струя воды, моментально вспухло облачко густой пены и пошло увеличиваться прямо на глазах, затягивая поверхность воды толстым пушистым слоем.
– Полезай в воду, – непререкаемым тоном приказала жена. – Я отвернусь, если ты такой стеснительный.
– Я не стеснительный, – проворчал Чиж. – Я просто привык строго соблюдать морально-правовые, этические и.., как это?., социальные нормы. А! Чуть было не забыл! Самое главное – субординация. Что скажет Генерал Иванович, когда узнает, что какой-то майоришка показывал стриптиз госпоже генеральше?
– Иногда ты бываешь просто невыносим, – сказала она неестественно ровным тоном и быстро вышла из ванной, плотно закрыв за собой дверь.
Чиж скорчил ей вслед рожу, но безо всякого удовольствия, просто по инерции. Ему было неприятно признать, что после ухода жены в ванной стало как-то пустовато. Да и только ли в ванной?
Кряхтя, он полез в корзину с бельем, выкопал свою куртку и извлек из кармана забытые сигареты и зажигалку. Его так и подмывало докопаться до самого дна – раньше там, на дне, в самом углу частенько пряталась чекушка, – но теперь никакой заначки в корзине не было, и майор взял себя в руки. Он закурил, стащил с себя трусы и носки и осторожно погрузился в ванну. Горячая вода огнем обожгла ссадины и ушибы, и Чиж промолчал только потому, что был в квартире не один.
«Кстати, – подумал он. – Кстати-кстати-кстати… Ведь она так и не сказала, зачем пришла. Я спрашивал два раза.., или даже три?.. Неважно, сколько именно. Важно, что она так и не ответила. Может быть, ей просто нечего сказать? Может, она решила вернуться, но не знает, с чего начать разговор?»
Чиж глубоко затянулся сигаретой и до самого подбородка погрузился в воду, так что пушистая пена защекотала нижнюю губу. Хорошо, подумал он. Просто здорово. Мир на земле и в человецех благоволение. Насчет того, что она решила вернуться, – это, конечно, полная ерунда, но могу же я немного помечтать!
Несколько минут он мечтал – ровно столько, сколько понадобилось, чтобы докурить сигарету до самого фильтра. После этого он намылился, осторожно потер себя мочалкой, тщательно обходя синяки и ссадины, сполоснулся под душем, побрился и вскоре предстал перед госпожой генеральшей одетый в свой любимый мохнатый халат, распаренный, посвежевший, гладко выбритый и словно заново родившийся на свет. Госпожа генеральша была права: половину его болячек действительно как рукой сняло. «Сейчас бы заложить сто пятьдесят за галстук, и от второй половины следа бы не осталось», – подумал Чиж, подавляя вздох.
Он прошел на кухню, звонко хлопая задниками домашних шлепанцев по босым пяткам, и обнаружил, что его дожидается накрытый стол. Госпожа генеральша в своем бордовом платье и бриллиантовых серьгах смотрелась на кухне немного неуместно. К такому наряду больше подошел бы интерьер гостиной и чтобы на крахмальной скатерти сверкал хрусталь и поблескивало начищенное серебро, но то, что ужин был накрыт именно на кухне, создавало атмосферу, очень близкую к семейной, – той, которая была у них в их лучшие дни. Кроме того, в отличие от своей экс-супруги, сам Чиж щеголял отнюдь не в смокинге, а в халате, из-под которого торчали тонкие волосатые ноги.
– Ого, – сказал он, потирая руки, – еда! Настоящая еда, не из консервных банок! Все-таки супружеская жизнь имеет свои преимущества.
– Я рада, что ты наконец-то это понял, – ровным голосом сказала жена. – Лучше поздно, чем никогда. Открой вино, пожалуйста.
– Да, – стоя к ней спиной и по очереди выдвигая и задвигая многочисленные ящики, сказал Чиж. – Конечно. Теперь я понял, зачем ты пришла. Ты пришла убедиться, что я все прочувствовал, осознал и полон раскаяния. Это не совсем соответствует действительности – не на все сто процентов, я имею в виду, – но допустим, что все так и есть. Ну и что теперь? Черт, да куда он опять подевался?
– На верхней полке, – сказала жена. – В красной коробке. Нашел?
– Нашел, – буркнул Чиж, возвращаясь к столу со штопором в руке.
Он мастерски откупорил бутылку. Руки у него при этом почти не дрожали. Да и с чего им было дрожать? Сухое красное – не водка. Чиж терпеть не мог сухое вино, как, впрочем, и все остальные вина. Для утоления жажды существует вода, а если тебе хочется опьянеть, то сорок градусов – оптимальный вариант. Это доказал еще Менделеев, а он был умный мужик.
Впрочем, в данный момент Чиж был готов пересмотреть свое мнение. Хорошо вертеть носом, когда есть из чего выбирать. А если выбора нет, то сойдет, пожалуй, и этот компот без сахара…
Он наполнил бокалы, стараясь не замечать испытующего взгляда госпожи генеральши. Ему вдруг сделалось как-то неловко и за себя, и за нее. Словно они, двое взрослых, неглупых людей, ни с того ни с сего затеяли какую-то детскую игру. Он никак не мог понять, почему люди не могут жить просто, не мучая себя и друг друга.
– За встречу? – с вопросительной интонацией сказал он, поднимая бокал.
– За встречу, – откликнулась она и, не чокаясь, поднесла бокал к губам.
Чиж смотрел, как она пьет – как всегда, с непринужденным изяществом, маленькими, медленными глотками, – и думал о том, что существует такая примета, согласно которой мужу и жене нельзя чокаться, иначе в доме не будет денег…
Он поднял бокал и поднес его к губам. Терпкий аромат вина ударил в ноздри, заставив их затрепетать. Чиж посмотрел на жену поверх бокала и успел перехватить ее напряженный взгляд прежде, чем она поспешно отвела глаза.
«Хорошая штука – вино, – подумал Чиж. – Если бы в этом чертовом бокале была водка, даже не знаю, как бы я себя повел.»
Он слегка смочил вином губы, чтобы все это не выглядело детской демонстрацией, и осторожно поставил бокал на стол. Губы он сразу же промокнул салфеткой, но на них все равно остался терпкий сухой привкус.
– Ну-с, – бодро сказал он, наваливая себе в тарелку салата, – так ты мне скажешь все-таки, чему я обязан приятностью нашей встречи? Мне не хочется повторяться, но я надеюсь, что твой визит вызван не ссорой с генералом?
– Хамишь, Чижик, – грустно сказала жена. – Хамишь и врешь. Совсем не на это ты надеешься.
– Ну хорошо, – с аппетитом жуя и наслаждаясь полузабытым вкусом, согласился Чиж. – Хорошо, хорошо… Переспорить тебя мне никогда не удавалось, поэтому я лучше сразу сдамся и подниму лапки кверху. Я тебя полтора года не видел, так что ссориться не хотелось бы… Согласен, на самом деле я надеялся совсем на другое: что твой генерал тебя наконец-то выгнал.., то есть, пардон, что ты выгнала его… Ну, в общем, что вы разбежались и ты решила вернуться. Явиться, так сказать, с повинной.
– А ты изменился, – медленно сказала она. – Стал откровеннее.
– Так ведь я никогда и не скрывал, что не испытываю никакого восторга по поводу этого развода, – прежним бодрым тоном проговорил Чиж, плотоядно вонзая вилку в сочную свиную отбивную. «Какая закуска пропадает, – огорченно подумал он. – Какая закуска!» – Тем более что ты не просто ушла, а ушла к генералу. Меня это, в общем-то, почти не задевает, но на тебя бросает определенную тень. Хотя вынужден признать, что ушла ты не столько к генералу, сколько от меня. И правильно сделала. Бывают моменты, когда я сам готов бежать от себя на все четыре стороны, но это, сама понимаешь, невозможно.
Госпожа генеральша задумчиво взяла со стола бутылку, слегка наклонила горлышко в сторону Чижа (майор отрицательно качнул головой), наполнила свой бокал и поставила бутылку на место. Обалдеть можно, подумал Чиж. Сама принесла, сама наливает… Этикет побоку. Чем это они по вечерам с господином генералом развлекаются? Мне, выходит, нельзя, а генералу можно?
– Ты изменился, – повторила она, сделав глоток из бокала. – Только не пойму, в какую сторону. Но в том, что у тебя неприятности, я не сомневаюсь.
– Еще бы, – хмыкнул Чиж, совершая хищные круговые движения нацеленной вниз вилкой над тарелками и блюдами. – К такому выводу не придет разве что слепой… При моей-то роже!
Он вонзил вилку в очередную отбивную, отправил в рот до неприличия большой кусок и мечтательно закатил глаза.
– Ммм, – промычал он. – Мммммм!!!
Госпожа генеральша поморщилась, как делала всегда, когда Чиж в неподходящий, с ее точки зрения, момент принимался валять дурака.
– Перестань паясничать, – потребовала она, – и объясни, что с тобой происходит.
Чиж начал жевать быстрее. Жена терпеливо ждала. Он проглотил недожеванное мясо, едва не подавился, хотел было запить это дело вином, но вовремя спохватился и отдернул руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Он охнул и застыл в неудобной позе, придерживая одной рукой наполовину снятые джинсы, а другой схватившись за стенку, чтобы не упасть. Вот тебе бараний рог, подумал он. Будешь знать, как языком-то молоть… Хоть бы отпустило скорее, что ли. Торчу тут, как абстрактная скульптура, неудобно все-таки…
– Тебе помочь?
Жена стояла в дверях ванной. Лицо у нее было встревоженное. Чиж заметил, как ее глаза опустились вниз, к здоровенному синяку на ребрах, и тут же испуганно метнулись обратно к его лицу.
– Пустое, – прокряхтел он, силясь выдавить из себя улыбку. – Это не радикулит. Мне радикулит по штату не положен, это болезнь генеральская. А меня просто ушибли немножко. Сейчас пройдет. Уже проходит… Ну вот, прошло.
Он развернулся на одной пятке, осторожно опустился задом на холодный и жесткий край ванны и, подергав ногами, сбросил джинсы на пол.
– Иди, иди, – сказал он своей бывшей жене. – Нечего тут глазеть.
Генерал приревнует. Ступай, я сейчас. Душ приму только.
«Какого дьявола я прицепился к этому ее генералу? – с досадой подумал он. – Я его сроду в глаза не видел, так же, как и он меня. Может быть, он мировой мужик, откуда мне знать? Во всяком случае, он наверняка ни разу не пришел домой с расквашенной мордой.»
– Подвинься, – сказала жена, протиснулась мимо него, пустила воду и принялась деловито мыть ванну, не обращая внимания на брызги, летевшие прямо на ее строгое бордовое платье.
– Ты чего это? – тупо поинтересовался Чиж, наблюдая за тем, как раскачиваются в ее ушах, посылая во все стороны острые лучи, бриллиантовые серьги. – Что это ты затеяла?
– Примешь горячую ванну, – сухо сказала она. – Половину твоих болячек как рукой снимет. У тебя неприятности?
– Приятности, – привычно огрызнулся Чиж. – Ты все-таки того.., шагай отсюда. Что генерал подумает?
– Что подумает? Если бы он мог тебя сейчас слышать, то наверняка подумал бы, что ты клинический идиот. Вернее, маньяк, одержимый навязчивой идеей. Ты так часто повторяешь слово «генерал», что становишься похожим на попугая. На сержантского попугая. Кстати, если ты забыл: моего генерала зовут Георгием. Георгием Ивановичем.
– А! – обрадовался Чиж. – Как главного героя в этом твоем любимом фильме.., как его… «Москва слезам не верит»! Теперь я понял, что ты в нем нашла. Ну и как он? Не пьет?
В течение двух или трех секунд он был уверен, что ему вот-вот залепят пощечину – прямо по разбитой физиономии, по синякам и царапинам. Он не стал бы возражать: после кулаков десантуры и милицейского «демократизатора» пощечина стала бы чем-то вроде легкого десерта, достойно завершающего роскошный обед. Кроме всего прочего, ему было страшно интересно узнать, способен ли он еще вызвать у своей бывшей супруги хоть какие-то эмоции, кроме усталости и раздражения.
Потом свирепый холодный огонь в ее прозрачных серых глазах погас, словно кто-то щелкнул выключателем. В ванне с глухим ревом била сильная струя воды. Жена повернулась к Чижу спиной, нашла на полке пузырек с каким-то шампунем, или гелем, или черт его знает, как там называлась эта дрянь, второй год стоявшая без употребления в самом углу полки, и щедро плеснула из пузырька в ванну. В том месте, куда била струя воды, моментально вспухло облачко густой пены и пошло увеличиваться прямо на глазах, затягивая поверхность воды толстым пушистым слоем.
– Полезай в воду, – непререкаемым тоном приказала жена. – Я отвернусь, если ты такой стеснительный.
– Я не стеснительный, – проворчал Чиж. – Я просто привык строго соблюдать морально-правовые, этические и.., как это?., социальные нормы. А! Чуть было не забыл! Самое главное – субординация. Что скажет Генерал Иванович, когда узнает, что какой-то майоришка показывал стриптиз госпоже генеральше?
– Иногда ты бываешь просто невыносим, – сказала она неестественно ровным тоном и быстро вышла из ванной, плотно закрыв за собой дверь.
Чиж скорчил ей вслед рожу, но безо всякого удовольствия, просто по инерции. Ему было неприятно признать, что после ухода жены в ванной стало как-то пустовато. Да и только ли в ванной?
Кряхтя, он полез в корзину с бельем, выкопал свою куртку и извлек из кармана забытые сигареты и зажигалку. Его так и подмывало докопаться до самого дна – раньше там, на дне, в самом углу частенько пряталась чекушка, – но теперь никакой заначки в корзине не было, и майор взял себя в руки. Он закурил, стащил с себя трусы и носки и осторожно погрузился в ванну. Горячая вода огнем обожгла ссадины и ушибы, и Чиж промолчал только потому, что был в квартире не один.
«Кстати, – подумал он. – Кстати-кстати-кстати… Ведь она так и не сказала, зачем пришла. Я спрашивал два раза.., или даже три?.. Неважно, сколько именно. Важно, что она так и не ответила. Может быть, ей просто нечего сказать? Может, она решила вернуться, но не знает, с чего начать разговор?»
Чиж глубоко затянулся сигаретой и до самого подбородка погрузился в воду, так что пушистая пена защекотала нижнюю губу. Хорошо, подумал он. Просто здорово. Мир на земле и в человецех благоволение. Насчет того, что она решила вернуться, – это, конечно, полная ерунда, но могу же я немного помечтать!
Несколько минут он мечтал – ровно столько, сколько понадобилось, чтобы докурить сигарету до самого фильтра. После этого он намылился, осторожно потер себя мочалкой, тщательно обходя синяки и ссадины, сполоснулся под душем, побрился и вскоре предстал перед госпожой генеральшей одетый в свой любимый мохнатый халат, распаренный, посвежевший, гладко выбритый и словно заново родившийся на свет. Госпожа генеральша была права: половину его болячек действительно как рукой сняло. «Сейчас бы заложить сто пятьдесят за галстук, и от второй половины следа бы не осталось», – подумал Чиж, подавляя вздох.
Он прошел на кухню, звонко хлопая задниками домашних шлепанцев по босым пяткам, и обнаружил, что его дожидается накрытый стол. Госпожа генеральша в своем бордовом платье и бриллиантовых серьгах смотрелась на кухне немного неуместно. К такому наряду больше подошел бы интерьер гостиной и чтобы на крахмальной скатерти сверкал хрусталь и поблескивало начищенное серебро, но то, что ужин был накрыт именно на кухне, создавало атмосферу, очень близкую к семейной, – той, которая была у них в их лучшие дни. Кроме того, в отличие от своей экс-супруги, сам Чиж щеголял отнюдь не в смокинге, а в халате, из-под которого торчали тонкие волосатые ноги.
– Ого, – сказал он, потирая руки, – еда! Настоящая еда, не из консервных банок! Все-таки супружеская жизнь имеет свои преимущества.
– Я рада, что ты наконец-то это понял, – ровным голосом сказала жена. – Лучше поздно, чем никогда. Открой вино, пожалуйста.
– Да, – стоя к ней спиной и по очереди выдвигая и задвигая многочисленные ящики, сказал Чиж. – Конечно. Теперь я понял, зачем ты пришла. Ты пришла убедиться, что я все прочувствовал, осознал и полон раскаяния. Это не совсем соответствует действительности – не на все сто процентов, я имею в виду, – но допустим, что все так и есть. Ну и что теперь? Черт, да куда он опять подевался?
– На верхней полке, – сказала жена. – В красной коробке. Нашел?
– Нашел, – буркнул Чиж, возвращаясь к столу со штопором в руке.
Он мастерски откупорил бутылку. Руки у него при этом почти не дрожали. Да и с чего им было дрожать? Сухое красное – не водка. Чиж терпеть не мог сухое вино, как, впрочем, и все остальные вина. Для утоления жажды существует вода, а если тебе хочется опьянеть, то сорок градусов – оптимальный вариант. Это доказал еще Менделеев, а он был умный мужик.
Впрочем, в данный момент Чиж был готов пересмотреть свое мнение. Хорошо вертеть носом, когда есть из чего выбирать. А если выбора нет, то сойдет, пожалуй, и этот компот без сахара…
Он наполнил бокалы, стараясь не замечать испытующего взгляда госпожи генеральши. Ему вдруг сделалось как-то неловко и за себя, и за нее. Словно они, двое взрослых, неглупых людей, ни с того ни с сего затеяли какую-то детскую игру. Он никак не мог понять, почему люди не могут жить просто, не мучая себя и друг друга.
– За встречу? – с вопросительной интонацией сказал он, поднимая бокал.
– За встречу, – откликнулась она и, не чокаясь, поднесла бокал к губам.
Чиж смотрел, как она пьет – как всегда, с непринужденным изяществом, маленькими, медленными глотками, – и думал о том, что существует такая примета, согласно которой мужу и жене нельзя чокаться, иначе в доме не будет денег…
Он поднял бокал и поднес его к губам. Терпкий аромат вина ударил в ноздри, заставив их затрепетать. Чиж посмотрел на жену поверх бокала и успел перехватить ее напряженный взгляд прежде, чем она поспешно отвела глаза.
«Хорошая штука – вино, – подумал Чиж. – Если бы в этом чертовом бокале была водка, даже не знаю, как бы я себя повел.»
Он слегка смочил вином губы, чтобы все это не выглядело детской демонстрацией, и осторожно поставил бокал на стол. Губы он сразу же промокнул салфеткой, но на них все равно остался терпкий сухой привкус.
– Ну-с, – бодро сказал он, наваливая себе в тарелку салата, – так ты мне скажешь все-таки, чему я обязан приятностью нашей встречи? Мне не хочется повторяться, но я надеюсь, что твой визит вызван не ссорой с генералом?
– Хамишь, Чижик, – грустно сказала жена. – Хамишь и врешь. Совсем не на это ты надеешься.
– Ну хорошо, – с аппетитом жуя и наслаждаясь полузабытым вкусом, согласился Чиж. – Хорошо, хорошо… Переспорить тебя мне никогда не удавалось, поэтому я лучше сразу сдамся и подниму лапки кверху. Я тебя полтора года не видел, так что ссориться не хотелось бы… Согласен, на самом деле я надеялся совсем на другое: что твой генерал тебя наконец-то выгнал.., то есть, пардон, что ты выгнала его… Ну, в общем, что вы разбежались и ты решила вернуться. Явиться, так сказать, с повинной.
– А ты изменился, – медленно сказала она. – Стал откровеннее.
– Так ведь я никогда и не скрывал, что не испытываю никакого восторга по поводу этого развода, – прежним бодрым тоном проговорил Чиж, плотоядно вонзая вилку в сочную свиную отбивную. «Какая закуска пропадает, – огорченно подумал он. – Какая закуска!» – Тем более что ты не просто ушла, а ушла к генералу. Меня это, в общем-то, почти не задевает, но на тебя бросает определенную тень. Хотя вынужден признать, что ушла ты не столько к генералу, сколько от меня. И правильно сделала. Бывают моменты, когда я сам готов бежать от себя на все четыре стороны, но это, сама понимаешь, невозможно.
Госпожа генеральша задумчиво взяла со стола бутылку, слегка наклонила горлышко в сторону Чижа (майор отрицательно качнул головой), наполнила свой бокал и поставила бутылку на место. Обалдеть можно, подумал Чиж. Сама принесла, сама наливает… Этикет побоку. Чем это они по вечерам с господином генералом развлекаются? Мне, выходит, нельзя, а генералу можно?
– Ты изменился, – повторила она, сделав глоток из бокала. – Только не пойму, в какую сторону. Но в том, что у тебя неприятности, я не сомневаюсь.
– Еще бы, – хмыкнул Чиж, совершая хищные круговые движения нацеленной вниз вилкой над тарелками и блюдами. – К такому выводу не придет разве что слепой… При моей-то роже!
Он вонзил вилку в очередную отбивную, отправил в рот до неприличия большой кусок и мечтательно закатил глаза.
– Ммм, – промычал он. – Мммммм!!!
Госпожа генеральша поморщилась, как делала всегда, когда Чиж в неподходящий, с ее точки зрения, момент принимался валять дурака.
– Перестань паясничать, – потребовала она, – и объясни, что с тобой происходит.
Чиж начал жевать быстрее. Жена терпеливо ждала. Он проглотил недожеванное мясо, едва не подавился, хотел было запить это дело вином, но вовремя спохватился и отдернул руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51