Официально ты будешь состоять в резерве, потом, возможно, переберёшься на какую-нибудь непыльную должность в какой-нибудь отдел по связям с прессой. Никто, даже подруга твоя, не должен знать, чем ты занимаешься. Причины этому есть, сам поймёшь, когда втянешься. Ни с кем другим из отдела, кроме меня, контачить не будешь. Такое у нас правило. У каждого своя линия или своё задание, и если не будет крайней ситуации, все вместе мы никогда не встречаемся. Пока, слава Богу, такого не бывало.
Я думал. Думал, насколько могла этим заниматься моя несчастная больная голова. Меня подмывало согласиться немедленно, но я всё-таки тянул время, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Я почему-то считал, что отдел внутренней безопасности — это святая святых любой организации такого уровня и непроверенного человека с улицы звать туда не должны.
— За комплектацию и работу отдела отвечаю я. Один. Я решаю, кого мне брать, а кого нет. У меня свои принципы.
Видимо, что-то произошло с моим лицом — в последнее время все кому не лень легко угадывали мои мысли.
— Отдел наш состоит из таких, как ты, бывших оперов. Как ни крути, такой опыт нигде больше не получишь. У тебя самого опыт невеликий. Есть у нас один подполковник, так у него за спиной восемнадцать лет работы в розыске, и на пенсию он ушёл всего-то пять месяцев назад, достаточно успел потрудиться при нынешнем бардаке. Тебе этого, конечно, не хватает, но задатки хорошие. Я серьёзно говорю, это и специалисты наши отмечают, и моё личное мнение. А ему я больше всего доверяю. Думаешь, почему я тебя за руль посадил?
Я молчал. Если честно, предложение мне сразу понравилось: такая работа по мне. И Марголин мне нравился. Спокойный, уверенный мужик. Чувствуется, что дело своё знает крепко. Интересно, кем он раньше был? Явно не из наших, милицейских, хотя и здорово похож на моего бывшего начальника — и внешностью, и поведением.
— Скажу ещё одну вещь… Кстати, если хочешь — кури, не стесняйся, вот пепельница.
Он подождал, пока я достану из кармана пачку «Мальборо» — остатки вчерашнего торжества, внимательно наблюдал, как я прикуриваю.
— Скажу тебе ещё одну вещь. Важную. Во время стажировки у тебя конфликтов ни с кем не было?
— С наставником.
— С Аркашей? Ну, я не это имею в виду! Он ни с кем ужиться не может. Понимаешь… Охранная фирма — организация… сложная. Особенно такого уровня, как наша. Бывают случаи, когда мы оказываемся попросту прослойкой между милицией и бандитами. Контакты у нас есть и с теми, и с теми. Мы должны соблюдать нечто вроде нейтралитета, есть своего рода соглашение, неписаное, конечно… Это я к тому, что народу у нас много всякого болтается. И много таких, с кем вообще никаких дел иметь не хотелось бы, но приходится, и никуда от этого не денешься. И представь себе ситуацию, когда ты лоб в лоб сталкиваешься с кем-то, кто имел с тобой дело в твоей, так сказать, иной роли. И питает к тебе, мягко говоря, не самые дружеские чувства. Есть ведь такие? Я не мелкого воришку имею в виду.
Я кивнул. Есть, конечно. И не сказать, чтобы мало их было.
— Есть. И из такой встречи может родиться не самый приятный конфликт. Мы в состоянии защитить своих сотрудников, но ты сам прекрасно понимаешь, что ситуации бывают разные. Самые разные. Иногда можно отложить решение и подготовиться, а если не будет такой отсрочки? Согласен, не каждый день такое бывает. — Во время своего монолога Марголин не спускал с меня глаз и теперь улыбнулся, как и раньше, одними губами. — Кроме того, мне, лично мне, не хотелось бы упускать такой кадр. Продавать билеты на толкучку или в офисе по ночам дрыхнуть можно и без такой подготовки. Насколько я знаю, в других конторах тебе предлагали нечто подобное.
— Ну, ещё были предложения ларьки по ночам караулить или грузовики сопровождать.
— Хорошая работа. Правда, есть объяснение, почему так происходит. Последняя часть твоей биографии несколько смущает. Не инцидент на лестнице конкретно, а профиль работы вообще. У некоторых товарищей не самые лучшие представления о, так сказать, воспитанниках системы МВД… Пятнадцать минут прошли, я жду ответа. Итак?
— Да, — я невольно пожал плечами. — Согласен!
— Отлично. Скажу честно, я рад. Надеюсь, менять своё мнение мне не придётся.
Я отметил ещё одну особенность последнего времени. Все мои новые знакомые не только умели угадывать мысли, но искренне радовались моему стремлению оказать посильную помощь… За исключением Аркадия. Он, сволочь, подкачал…
— Это моя штаб-квартира. — Марголин шлёпнул ладонью по столу. — Появляться тебе здесь придётся крайне редко, и всегда — только по согласованию со мной. В той комнате, — он махнул рукой в сторону запертой двери, — сидит круглосуточно на телефоне оператор. В экстренном случае звони ему, номер я оставлю, он в любое время быстро отыщет меня. Остальные вопросы обсудим позже. Как настроение? Готов к работе?
Я кивнул, ожидая в очередной раз услышать: «Завтра начнём».
— Тогда сегодня и начнём, — Марголин спрыгнул со стола и подошёл к сейфу, — пока с простенького, а дальше видно будет.
Он вытащил из сейфа тонкий скоросшиватель, вернулся обратно, бросил бумаги на стол, наклонился к тумбочке и неожиданно поставил передо мной банку «джин-тоника».
— Возьми, не мучайся. Но запомни: впредь этого быть не должно. После работы можешь расслабляться, как хочешь… Понял?
Занятый открыванием банки, я молчал. Точь-в-точь мой бывший начальник, даже интонации те же. Нет, Марголин в нашей системе не работал, но какое-то отношение определённо имел. Комитетчик он бывший, что ли?
— Пей и читай. Я сейчас подойду.
Он исчез за дверью той комнаты, где должен был сидеть круглосуточно оператор. Я успел заметить обтянутые все тем же шумопоглощаюшим материалом стены и мерцание компьютерного монитора. На нём высвечивалась какая-то игра. Я подумал о том, как и на кого оформлена эта квартира, и придвинул папку.
Через несколько минут я закрыл её с чувством лёгкого разочарования. Глотнул коктейль и закурил.
В папке было всего два листка, оба — с отпечатанными на принтере текстами, похожими по стилю на подробные милицейские рапорта, только никому не адресованные и никем не подписанные. Суть сводилась к тому, что Василий Валерьевич Бабко, 22 лет, работающий охранником в старом Гостином Дворе, периодически употребляет наркотики — курит «травку», и даже на работе. Указывалось и некое лицо, у которого он предположительно приобретает наркоту.
Я курил и мрачно думал, что ловить своих, пусть даже и занимающихся такими делами, душа у меня совсем не лежит. Я вспомнил этого Бабко. Невысокого роста широкоплечий крепыш, кажется, бывший борец, замкнутый и мрачный. Кто-то мне говорил, что у него проблемы с жильём и с женой — то ли гуляет с кем-то, то ли вообще его бросила. Мы с ним лишь здоровались по уграм. Раз я видел, как он урезонивал двух пьяных. Возникла драка, но прежде, чем я подбежал к нему на помощь, он справился с обоими, мы оттащили их в административный корпус и вызвали милицию.
Ладно, допустим, он покуривает «травку». Я это подтвержу. А потом что?
— Не понравилось? — Марголин подошёл незаметно, и я вздрогнул от его голоса. — Понимаю. Самому не понравилось бы. Но кому-то надо выполнять и грязную работу. Напарник-наркоман никому не нужен. Это раз. А два — если он влетит с этим дерьмом на рабочем месте, пятно ляжет на всю фирму. И как мы его будем отмывать? А ведь он рано или поздно влетит… Гостинку какое отделение обслуживает? Правильно, двадцать второе. Знаешь там кого-нибудь? Нет? Тогда поверь мне на слово. Там весьма недовольны нашим, так сказать, присутствием. И сделать нам бяку не постесняются. А газеты не все нас поддерживают, да и конкуренты не поленились бы лишний камень подбросить. Какой отсюда вывод? Правильно, надо нам работать. За это нам и платят. Не подтвердится — и слава Богу, никто парня трогать не будет. А если уж правдой окажется — сам виноват. Возражать будешь?
Возражать я не стал. Не было у меня возражений. И желания работать по этому факту тоже. Если вздыбиться сейчас — это наверняка распрощаться с «Оцеплением». Испугался грязной работы, брезгливость свою проявил. А на что я рассчитывал? Сидеть на телефоне и в компьютер играть? Так ведь мой единственный козырь — это те несчастные полтора года ежедневного ковыряния в грязи. Нету у меня других талантов. Не дал Бог. И выбирайся теперь, Федя, как сумеешь. Лопата здесь другая, да грязь-то везде одинаковая, нигде фиалками не пахнет…
— Что я должен делать?
— Ну, ты меня удивляешь. — Марголин развёл руками. — Я думал, ты мне сам расскажешь.
— Я имею в виду, какой должен быть конечный результат.
— Проверить информацию. Если подтвердится — будем решать по ситуации, а нет — значит, забудем. Скучать тебе здесь не придётся, это я сразу обещаю.
Я помолчал. «Джин-тоник» кончился, и я бросил пустую банку в корзину под столом.
— Мне нужны все материалы на Бабко. Все, какие есть. Если на меня уже заведено досье, то на него оно должно быть в пять раз толще.
— Получишь. — Марголин кивнул в сторону сейфа. — Ничего ценного там нет. Я смотрел.
— Второе — откуда эта информация?
— Из двух источников. Независимых и надёжных. Правда, случайных. Больше они ничего сообщить не смогут. К сожалению…
— Убили их, что ли?
— Изнасиловали, — тут же отозвался Марголин, не обращая внимания на мой тон. — Что ещё?
— Подумать надо.
Марголин вынул из сейфа ещё один скоросшиватель, намного толще первого.
— Читай. Десяти минут тебе хватит. Я подойду.
Он опять исчез за дверью, и опять мой взгляд ухватил включённую на мониторе игру. Я подумал, что никакого оператора там нет, а мой новый патрон бегает туда отдохнуть от моего общества и сразиться с космическими монстрами. Так, мимоходом. Ввиду отсутствия в данный момент монстров земных.
В досье действительно не оказалось ничего ценного.
Цветная фотография, на которой изображён тот самый крепыш с раздавленными ушами. Засняли его явно не в лучший момент жизни — судя по выражению лица… Заявление о приёме на работу. Стандартная анкета, в графе «семейное положение» стоит «женат». Значит, опять-таки не перепутал я, именно у него семейные проблемы. Медицинские справки. Заключение психолога… Какой-то затёртый, покрытый жёлтыми пятнами тетрадный листок с пляшущими рукописными строчками. Ага, объяснительная: «Директору ЧОП „Оцепление" г-ну Лившицу от охранника Бабко Василия Вал. ». Правильно, сила есть — ума не надо. И что же там этот Василий Вал. натворил? Напился на работе. «Я, Бабко В. В., выпил 50 граммов водки с приятелем». Прямо как объяснение правонарушителя в административных протоколах. Кратко и ёмко. И факт налицо. Интересно, а какие к товарищу Бабко были приняты меры? Товарищеский суд? Или понизили в должности? Был охранник, а стал помощник охранника…
Остальные листы в досье были чистыми. Ждали новых подвигов героя. А где же результаты бесед с соседями? Получается, либо Бабко живёт в поле, либо я один удостоился такой чести.
Когда вернулся Марголин, я сидел и курил, вспоминая свою практику по охране Гостинки, пытаясь уцепиться хоть за что-то. Марголин улыбался сурово и слегка устало, как человек, в неравной схватке победивший космических осьминогов и защитивший Землю от покорения. Пройдясь по комнате, он приподнял жалюзи и долго смотрел на улицу — может быть, беспокоясь о своей машине, — а потом сел в кресло.
— Ну-с, какие идеи, молодой человек?
Я пожал плечами.
— Не знаю, какими возможностями мы располагаем. И каков обычный порядок действий.
— Понятно. Устава и инструкций общих у нас нет. Каждый действует в меру сил и здравого смысла. Естественно, в рамках закона. То есть вывозить Бабко в лес и гладить его утюгом мы не будем.
— Потому что там розетки нет, — буркнул я, но Марголин не обратил на мою реплику ни малейшего внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41