Вскоре мы выбрались за город, и Сеня вдавил акселератор от души. Я уснул и проснулся от толчка блондина.
— Вставай, приехали!
Машина вкатилась в распахнутые ворота на огороженную высоким кирпичным забором территорию усадьбы. Я увидел двухэтажный, из того же белого кирпича дом с высокими сводчатыми окнами, занесённые снегом деревья сада, какие-то хозяйственные постройки и гараж. Сеня остановил «ровер» у крыльца и, не глуша мотор, обернулся:
— Мы, наверное, сразу поедем. Обойдётесь тут без нас?
— Разберёмся, — кивнул блондин, спрыгивая на землю и потягиваясь. — Завтра заедете?
— Как получится. А вообще-то вряд ли.
— Как знаете. А то бы на охоту сходили, шашлычок организовали…
— Какая сейчас охота? — усмехнулся второй пассажир.
— Не знаю. — Блондин развёл руками, и я подумал, что по манере вести себя он напоминает Гаймакова. — Какая-нибудь, я думаю, есть… Ну, бывайте! Пошли, Федя!
В доме нас встретили двухметровый амбал Саша и худощавый, гибкий и подвижный Коля. Пока мы выбирались из машины, Саша вышел на крыльцо, позевывая и почёсывая живот, держа в руке помповое ружьё.
— Закемарил немножко, — добродушно пояснил он, пропуская нас и запирая дверь.
— А ворота чего, так и будут открытыми? — спросил мой спутник.
— Попозже закрою. Кто сюда сунется?
Коля сидел в комнате и смотрел телевизор. Наше появление его не заинтересовало. Он оторвался от экрана, чтобы поздороваться, и сразу же сел обратно в кресло. На полу, около его ног, стояли пустые пивные бутылки и валялась упаковка от солёных орехов. По лицу блондина было заметно, что увиденное ему очень не нравится, но он сдержался и не стал делать замечание охранникам в моём присутствии. Только пробормотал:
— Смотрю, расслабились вы тут совсем…
— Да брось ты, Леха, — отозвался Саша, поигрывая ружьём на манер дубинки, — здесь, бля, сидишь круглыми сутками, от скуки дуреешь… А на фига? Я сюда не рвался…
— Ладно. Сготовьте чего-нибудь пожрать. Только не как в прошлый раз, я тогда полночи блевал, думал, кишки вылезут! Попроще, без всяких китайских наворотов.
— Это к нему, — Саша махнул помповиком в сторону напарника. — Слышь, Николай, тебя зовут!
Коле очень не хотелось отрываться от телевизора, он недовольно сморщился и указал рукой в коридор:
— Там в холодильнике все есть. Разогреть сами не можете?
— Не можем. — Блондину Лехе надоело, и он решил показать свою власть. — Иди и сделай. А ты закрой ворота и дом обойди, чтоб ни одного окна незапертого не осталось.
— Кто же их открывает-то в такой мороз?
— Вот иди и проверь. Не знаете, что в городе творится?
— Кто сюда доберётся? — пробормотал Саша, взял ружьё и вышел в коридор.
Коля, демонстрируя недовольство, выключил телевизор и отправился на кухню.
— Располагайся, — блондин кивнул в сторону дивана. — Потом я покажу тебе твою комнату. Извини, спать тебе придётся под замком. Вдруг ты лунатизмом страдаешь?
Я уселся на диван, наблюдая, как Алексей поправил дрова в камине, а потом, раскалив конец кочерги, прикурил от неё сигарету.
— Замечаешь, какой здесь воздух?
— Где? Здесь, по-моему, только дымом и пивом воняет.
— Да не здесь, а на улице! В городе такого нету…
— А здесь такого, как в городе, не найдёшь.
Сидя на корточках перед камином, блондин долго смотрел на меня, а потом спросил:
— Чего ты на меня так взъелся-то? Чего я тебе плохого сделал?
— Ничего.
— Сам ведь к нам пришёл, мы тебя не звали!
— А я и не жалуюсь.
— А-а, вижу я. — Алексей махнул рукой и поморщился. — Сам в то дело влез и нас ещё всех впутал!
— Я не специально.
Он выругался и отвернулся.
Через несколько минут Коля позвал нас ужинать. Я съел пару консервированных котлет с картофельным пюре, выпил стакан сока и рюмку коньяка. Алексей настойчиво предлагал мне налить ещё, но я отказался. Я вдруг почувствовал себя абсолютно опустошённым. Мне хотелось скорее добраться до кровати и уснуть. Но блондину нужен был собеседник, и он, прихватив коньяк, затащил меня в гостиную, где мы устроились перед камином в глубоких кожаных креслах.
— Знаешь, на чьей «ауди» ты рассекал?
— На твоей, что ли?
— Ага. Меня тут подрезали маленько, пришлось её на пару месяцев бросить. Пока в больнице валялся, пока отдыхать ездил. Жалко, офигенная была тачка! И все из-за тебя, мудака, так получилось.
За брючный ремень на правом бедре у него был заткнут пистолет, и, разговаривая, он подвигался ко мне этим боком, провоцируя захватить оружие. Дёшево. Сам он до этого додумался или посоветовал кто? Если Гаймаков, мои шансы плохи. С таким уровнем оперативного мышления он в нынешней ситуации долго не протянет. Или, наоборот, это что-то изощрённо-хитрое, что-то такое, чего я даже представить себе не могу?
— Ты молодец, что к нам пришёл, — бормотал Леха, пропустив три вместительные рюмки. — У нас своя команда подбирается, из бывших ментов. Из тех, кто работать умеет. Санек — бывший омоновец, в Чечне был. Коля на вокзале постовым служил, я — командиром взвода четыре года оттрубил…
— А чего уволили-то?
— А-а, — он махнул рукой и икнул. — Сам знаешь, раз на чем-нибудь прокололся, и все. Хорошо хоть дали «по собственному желанию» уйти.
Он напивался и нёс уже чепуху, вспоминал какие-то истории, не мог их досказать, громко ржал над своими анекдотами и называл меня то Федей, то Сергеем. Саша, который иногда заглядывал в комнату, укоризненно качал головой. Я подумал, что, реши я отобрать у блондина пистолет, проблемы это не составило бы — тот даже не заметил бы этого…
Саша вынул магазин, передёрнул затвор, ловко поймав вылетевший патрон, опять сурово покачал головой и убрал оружие в задний карман своих камуфлированных брюк.
— Пошли, я тебе комнату покажу, — сказал он и добавил извиняющимся тоном: — С ним всегда так. Совсем пить человек не умеет. Пробку понюхает — и готов…
Предоставленная мне комната располагалась на втором этаже рядом с лестницей, была скупо обставлена, но зато имела маленькую душевую кабинку. Окно отсутствовало. Дверь из крепкого дуба с массивными замками. Ручки на внутренней стороне двери не было.
— В баре выпивка, если захочешь. В шкафу — чистое бельё. Кровать можешь не перестилать, её недавно меняли и никто ещё не спал.
— Спасибо.
— Если надо будет, телевизор завтра притащим. Сейчас неохота возиться…
Он поставил ружьё к стене, достал из нарукавного кармана пачку «винстона» и предложил мне. Мы закурили.
Я чувствовал, что он хочет что-то мне сказать.
Так и было.
— Ты в пятнадцатом работал?
— Да.
— Опером?
— А ты что, меня знаешь?
— А ты меня не помнишь?
Я присмотрелся повнимательнее и виновато улыбнулся.
Он понимающе кивнул:
— Я ж тогда в форме был. Конечно, не запомнил… Прошлой зимой мы одного хрена с наркотой притаскивали. Вместе с гаишниками тогда работали и тормознули, он на джипе каком-то навороченном ехал. Героин там, что ли, был.
Я вспомнил. Февраль девяносто пятого. Я оформлял в дежурной части протокол изъятия, а задержали мужика омоновцы. Случай этот я запомнил потому, что тогда первый и последний раз видел героин «живьём».
— Вспомнил..
— Ну да, вспомнил ты! Так, из вежливости говоришь. Сейчас-то к нам какими судьбами принесло? Я так понимаю, ты уволился?
— Уволили.
— Было за что?
— Ствол прое…л.
— Да, бывает… И кем сейчас?
— Никем. Не знаю, что дальше получится.
Саша посмотрел на меня недоверчиво, расценив мой ответ как нежелание говорить, но уточнять ничего не стал. Вздохнул и сказал про себя:
— А меня через неделю после этого в Чечню отправили. Второй раз. И в первый же день угораздило. Очередь пулемётную схватил. Вот сюда. — Он отодвинул полу куртки и похлопал по обтянутому белому майкой животу, пониже рёбер с правой стороны. — Не знаю, как коньки не отбросил. Да ещё контузия. В общем, комиссовали меня. С деньгами до сих пор рассчитаться не могут. Да я и плюнул. Теперь сам им в десять раз больше заплатить могу! Обидно, жена ушла. Когда узнала, что в командировку второй раз посылают, истерику закатила. А когда сказал, что отказываться не буду, вещи собрала и — с концами. Обидно, да? И все равно уволили… Обидно.
Подхватив помповик, он крутанул его в руке, вышел в коридор и замялся, не решаясь закрыть дверь.
— Запирай, я все понимаю.
— Ты уж извини…
Он мягко закрыл тяжёлую дверь и дважды провернул ключ. Второй замок трогать не стал.
* * *
Спал я крепко и впервые за последнее время проснулся, чувствуя себя отдохнувшим.
Завтрак я готовил себе сам. Блондин Леха страдал с похмелья и не был расположен к общению с кем-либо, кроме пивной бутылки. Коля, как я понял, занимался чем-то в гараже, а Саша болтался по комнатам первого этажа, держа в руках помповое ружьё.
К полудню прикатили двое посланцев Гаймакова, похожие на агентов ФБР из кино. Мы расположились в моей комнате. Агенты аккуратно повесили на вешалки свои одинаковые светлые пальто, синхронно пригладили волосы и уселись за стол, не переставая жевать резинку и раскрывая свои дипломаты. Как я заметил, агент № 1 предпочитал ментоловую жвачку, а его напарник довольствовался клубничной.
Они начали меня допрашивать квалифицированно и быстро. При этом агент-«клубника» что-то помечал в своём блокноте, а агент-«ментол» неотрывно сверлил меня взглядом. Если бы я пытался врать, запутался бы уже на пятой минуте. Но я говорил в основном правду, да и какой-никакой опыт у меня был. Задав последние вопросы, агенты удовлетворённо посмотрели друг на друга, после чего «ментол» заметил:
— Я рад, Федор Ильич, что мы нашли общий язык.
Я был рад намного больше, но говорить этого не стал.
— А теперь, Федор Ильич, я вынужден попросить вас заново повторить то же самое. Пожалуйста.
Я выругался и принялся пересказывать свою историю. Теперь «ментол» что-то писал в блокноте, не переставая размеренно жевать и кивая мне головой, а «клубника» смотрел на меня. Взгляд у него был слабее, чем у напарника. Такого в принципе можно было обмануть.
Когда я замолчал, они опять удовлетворённо переглянулись…
Вечером в комнату забрёл Саша. Судя по всему, он успел принять стакан и ему хотелось поговорить. Он тяжело опустился на стул, поставив ружьё между ног. Закурил, помолчал и стал рассказывать о своей жене, о том, как они расстались. Я никогда не любил подобных разговоров, не понимая, как можно да и вообще зачем нужно рассказывать постороннему такие вещи.
Он монотонно бубнил. Меня клонило в сон. Он был неплохим милиционером и честно воевал, но жить с ним, пожалуй, было сущим мучением. Удивительно, как жена терпела его столько лет…
Я закемарил и часов в десять вскочил, растеряв остатки сна. Никакой видимой причины для беспокойства не было, но я ощущал тревогу. Прислушался. Внизу бормотал телевизор, да где-то за стенами поскрипывало дерево. Я обул ботинки и спустился в гостиную.
Коля и Саша сидели на диване, Леха — в кресле у камина с бутылкой в руке, а в кресле, отодвинутом в угол и развёрнутом к экрану, застыл агент-«клубника». Он был в сверкающей белой рубашке, на поясе в жёлтой кобуре из толстой кожи у него висел револьвер. Такой же, как и тот, что я отобрал у Столяра. На моё появление отреагировал только Саша, подняв голову, он печально посмотрел на меня и переложил ружьё на другое колено.
Я взял свободный стул. Показывали какую-то телеигру с немыслимыми призами.
Через полчаса агент поднялся и объявил:
— Все, я поехал. Саша, закрой ворота.
Они вышли.
Телеигра завершилась, и после рекламного блока стали передавать «Криминальную сводку».
Когда на экране под звуки милицейских сирен и автоматных очередей появилась заставка, вернулся Саша.
Я понял, почему проснулся.
Камера показывала воткнувшийся в столб, изрешечённый пулями красный «вольво» с распахнутыми дверями и застывшими на сиденьях трупами. Разорванный мощным взрывом, обгоревший кузов микроавтобуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Вставай, приехали!
Машина вкатилась в распахнутые ворота на огороженную высоким кирпичным забором территорию усадьбы. Я увидел двухэтажный, из того же белого кирпича дом с высокими сводчатыми окнами, занесённые снегом деревья сада, какие-то хозяйственные постройки и гараж. Сеня остановил «ровер» у крыльца и, не глуша мотор, обернулся:
— Мы, наверное, сразу поедем. Обойдётесь тут без нас?
— Разберёмся, — кивнул блондин, спрыгивая на землю и потягиваясь. — Завтра заедете?
— Как получится. А вообще-то вряд ли.
— Как знаете. А то бы на охоту сходили, шашлычок организовали…
— Какая сейчас охота? — усмехнулся второй пассажир.
— Не знаю. — Блондин развёл руками, и я подумал, что по манере вести себя он напоминает Гаймакова. — Какая-нибудь, я думаю, есть… Ну, бывайте! Пошли, Федя!
В доме нас встретили двухметровый амбал Саша и худощавый, гибкий и подвижный Коля. Пока мы выбирались из машины, Саша вышел на крыльцо, позевывая и почёсывая живот, держа в руке помповое ружьё.
— Закемарил немножко, — добродушно пояснил он, пропуская нас и запирая дверь.
— А ворота чего, так и будут открытыми? — спросил мой спутник.
— Попозже закрою. Кто сюда сунется?
Коля сидел в комнате и смотрел телевизор. Наше появление его не заинтересовало. Он оторвался от экрана, чтобы поздороваться, и сразу же сел обратно в кресло. На полу, около его ног, стояли пустые пивные бутылки и валялась упаковка от солёных орехов. По лицу блондина было заметно, что увиденное ему очень не нравится, но он сдержался и не стал делать замечание охранникам в моём присутствии. Только пробормотал:
— Смотрю, расслабились вы тут совсем…
— Да брось ты, Леха, — отозвался Саша, поигрывая ружьём на манер дубинки, — здесь, бля, сидишь круглыми сутками, от скуки дуреешь… А на фига? Я сюда не рвался…
— Ладно. Сготовьте чего-нибудь пожрать. Только не как в прошлый раз, я тогда полночи блевал, думал, кишки вылезут! Попроще, без всяких китайских наворотов.
— Это к нему, — Саша махнул помповиком в сторону напарника. — Слышь, Николай, тебя зовут!
Коле очень не хотелось отрываться от телевизора, он недовольно сморщился и указал рукой в коридор:
— Там в холодильнике все есть. Разогреть сами не можете?
— Не можем. — Блондину Лехе надоело, и он решил показать свою власть. — Иди и сделай. А ты закрой ворота и дом обойди, чтоб ни одного окна незапертого не осталось.
— Кто же их открывает-то в такой мороз?
— Вот иди и проверь. Не знаете, что в городе творится?
— Кто сюда доберётся? — пробормотал Саша, взял ружьё и вышел в коридор.
Коля, демонстрируя недовольство, выключил телевизор и отправился на кухню.
— Располагайся, — блондин кивнул в сторону дивана. — Потом я покажу тебе твою комнату. Извини, спать тебе придётся под замком. Вдруг ты лунатизмом страдаешь?
Я уселся на диван, наблюдая, как Алексей поправил дрова в камине, а потом, раскалив конец кочерги, прикурил от неё сигарету.
— Замечаешь, какой здесь воздух?
— Где? Здесь, по-моему, только дымом и пивом воняет.
— Да не здесь, а на улице! В городе такого нету…
— А здесь такого, как в городе, не найдёшь.
Сидя на корточках перед камином, блондин долго смотрел на меня, а потом спросил:
— Чего ты на меня так взъелся-то? Чего я тебе плохого сделал?
— Ничего.
— Сам ведь к нам пришёл, мы тебя не звали!
— А я и не жалуюсь.
— А-а, вижу я. — Алексей махнул рукой и поморщился. — Сам в то дело влез и нас ещё всех впутал!
— Я не специально.
Он выругался и отвернулся.
Через несколько минут Коля позвал нас ужинать. Я съел пару консервированных котлет с картофельным пюре, выпил стакан сока и рюмку коньяка. Алексей настойчиво предлагал мне налить ещё, но я отказался. Я вдруг почувствовал себя абсолютно опустошённым. Мне хотелось скорее добраться до кровати и уснуть. Но блондину нужен был собеседник, и он, прихватив коньяк, затащил меня в гостиную, где мы устроились перед камином в глубоких кожаных креслах.
— Знаешь, на чьей «ауди» ты рассекал?
— На твоей, что ли?
— Ага. Меня тут подрезали маленько, пришлось её на пару месяцев бросить. Пока в больнице валялся, пока отдыхать ездил. Жалко, офигенная была тачка! И все из-за тебя, мудака, так получилось.
За брючный ремень на правом бедре у него был заткнут пистолет, и, разговаривая, он подвигался ко мне этим боком, провоцируя захватить оружие. Дёшево. Сам он до этого додумался или посоветовал кто? Если Гаймаков, мои шансы плохи. С таким уровнем оперативного мышления он в нынешней ситуации долго не протянет. Или, наоборот, это что-то изощрённо-хитрое, что-то такое, чего я даже представить себе не могу?
— Ты молодец, что к нам пришёл, — бормотал Леха, пропустив три вместительные рюмки. — У нас своя команда подбирается, из бывших ментов. Из тех, кто работать умеет. Санек — бывший омоновец, в Чечне был. Коля на вокзале постовым служил, я — командиром взвода четыре года оттрубил…
— А чего уволили-то?
— А-а, — он махнул рукой и икнул. — Сам знаешь, раз на чем-нибудь прокололся, и все. Хорошо хоть дали «по собственному желанию» уйти.
Он напивался и нёс уже чепуху, вспоминал какие-то истории, не мог их досказать, громко ржал над своими анекдотами и называл меня то Федей, то Сергеем. Саша, который иногда заглядывал в комнату, укоризненно качал головой. Я подумал, что, реши я отобрать у блондина пистолет, проблемы это не составило бы — тот даже не заметил бы этого…
Саша вынул магазин, передёрнул затвор, ловко поймав вылетевший патрон, опять сурово покачал головой и убрал оружие в задний карман своих камуфлированных брюк.
— Пошли, я тебе комнату покажу, — сказал он и добавил извиняющимся тоном: — С ним всегда так. Совсем пить человек не умеет. Пробку понюхает — и готов…
Предоставленная мне комната располагалась на втором этаже рядом с лестницей, была скупо обставлена, но зато имела маленькую душевую кабинку. Окно отсутствовало. Дверь из крепкого дуба с массивными замками. Ручки на внутренней стороне двери не было.
— В баре выпивка, если захочешь. В шкафу — чистое бельё. Кровать можешь не перестилать, её недавно меняли и никто ещё не спал.
— Спасибо.
— Если надо будет, телевизор завтра притащим. Сейчас неохота возиться…
Он поставил ружьё к стене, достал из нарукавного кармана пачку «винстона» и предложил мне. Мы закурили.
Я чувствовал, что он хочет что-то мне сказать.
Так и было.
— Ты в пятнадцатом работал?
— Да.
— Опером?
— А ты что, меня знаешь?
— А ты меня не помнишь?
Я присмотрелся повнимательнее и виновато улыбнулся.
Он понимающе кивнул:
— Я ж тогда в форме был. Конечно, не запомнил… Прошлой зимой мы одного хрена с наркотой притаскивали. Вместе с гаишниками тогда работали и тормознули, он на джипе каком-то навороченном ехал. Героин там, что ли, был.
Я вспомнил. Февраль девяносто пятого. Я оформлял в дежурной части протокол изъятия, а задержали мужика омоновцы. Случай этот я запомнил потому, что тогда первый и последний раз видел героин «живьём».
— Вспомнил..
— Ну да, вспомнил ты! Так, из вежливости говоришь. Сейчас-то к нам какими судьбами принесло? Я так понимаю, ты уволился?
— Уволили.
— Было за что?
— Ствол прое…л.
— Да, бывает… И кем сейчас?
— Никем. Не знаю, что дальше получится.
Саша посмотрел на меня недоверчиво, расценив мой ответ как нежелание говорить, но уточнять ничего не стал. Вздохнул и сказал про себя:
— А меня через неделю после этого в Чечню отправили. Второй раз. И в первый же день угораздило. Очередь пулемётную схватил. Вот сюда. — Он отодвинул полу куртки и похлопал по обтянутому белому майкой животу, пониже рёбер с правой стороны. — Не знаю, как коньки не отбросил. Да ещё контузия. В общем, комиссовали меня. С деньгами до сих пор рассчитаться не могут. Да я и плюнул. Теперь сам им в десять раз больше заплатить могу! Обидно, жена ушла. Когда узнала, что в командировку второй раз посылают, истерику закатила. А когда сказал, что отказываться не буду, вещи собрала и — с концами. Обидно, да? И все равно уволили… Обидно.
Подхватив помповик, он крутанул его в руке, вышел в коридор и замялся, не решаясь закрыть дверь.
— Запирай, я все понимаю.
— Ты уж извини…
Он мягко закрыл тяжёлую дверь и дважды провернул ключ. Второй замок трогать не стал.
* * *
Спал я крепко и впервые за последнее время проснулся, чувствуя себя отдохнувшим.
Завтрак я готовил себе сам. Блондин Леха страдал с похмелья и не был расположен к общению с кем-либо, кроме пивной бутылки. Коля, как я понял, занимался чем-то в гараже, а Саша болтался по комнатам первого этажа, держа в руках помповое ружьё.
К полудню прикатили двое посланцев Гаймакова, похожие на агентов ФБР из кино. Мы расположились в моей комнате. Агенты аккуратно повесили на вешалки свои одинаковые светлые пальто, синхронно пригладили волосы и уселись за стол, не переставая жевать резинку и раскрывая свои дипломаты. Как я заметил, агент № 1 предпочитал ментоловую жвачку, а его напарник довольствовался клубничной.
Они начали меня допрашивать квалифицированно и быстро. При этом агент-«клубника» что-то помечал в своём блокноте, а агент-«ментол» неотрывно сверлил меня взглядом. Если бы я пытался врать, запутался бы уже на пятой минуте. Но я говорил в основном правду, да и какой-никакой опыт у меня был. Задав последние вопросы, агенты удовлетворённо посмотрели друг на друга, после чего «ментол» заметил:
— Я рад, Федор Ильич, что мы нашли общий язык.
Я был рад намного больше, но говорить этого не стал.
— А теперь, Федор Ильич, я вынужден попросить вас заново повторить то же самое. Пожалуйста.
Я выругался и принялся пересказывать свою историю. Теперь «ментол» что-то писал в блокноте, не переставая размеренно жевать и кивая мне головой, а «клубника» смотрел на меня. Взгляд у него был слабее, чем у напарника. Такого в принципе можно было обмануть.
Когда я замолчал, они опять удовлетворённо переглянулись…
Вечером в комнату забрёл Саша. Судя по всему, он успел принять стакан и ему хотелось поговорить. Он тяжело опустился на стул, поставив ружьё между ног. Закурил, помолчал и стал рассказывать о своей жене, о том, как они расстались. Я никогда не любил подобных разговоров, не понимая, как можно да и вообще зачем нужно рассказывать постороннему такие вещи.
Он монотонно бубнил. Меня клонило в сон. Он был неплохим милиционером и честно воевал, но жить с ним, пожалуй, было сущим мучением. Удивительно, как жена терпела его столько лет…
Я закемарил и часов в десять вскочил, растеряв остатки сна. Никакой видимой причины для беспокойства не было, но я ощущал тревогу. Прислушался. Внизу бормотал телевизор, да где-то за стенами поскрипывало дерево. Я обул ботинки и спустился в гостиную.
Коля и Саша сидели на диване, Леха — в кресле у камина с бутылкой в руке, а в кресле, отодвинутом в угол и развёрнутом к экрану, застыл агент-«клубника». Он был в сверкающей белой рубашке, на поясе в жёлтой кобуре из толстой кожи у него висел револьвер. Такой же, как и тот, что я отобрал у Столяра. На моё появление отреагировал только Саша, подняв голову, он печально посмотрел на меня и переложил ружьё на другое колено.
Я взял свободный стул. Показывали какую-то телеигру с немыслимыми призами.
Через полчаса агент поднялся и объявил:
— Все, я поехал. Саша, закрой ворота.
Они вышли.
Телеигра завершилась, и после рекламного блока стали передавать «Криминальную сводку».
Когда на экране под звуки милицейских сирен и автоматных очередей появилась заставка, вернулся Саша.
Я понял, почему проснулся.
Камера показывала воткнувшийся в столб, изрешечённый пулями красный «вольво» с распахнутыми дверями и застывшими на сиденьях трупами. Разорванный мощным взрывом, обгоревший кузов микроавтобуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41