Поздно вечером, когда Берский уже спал на широкой кровати в своей спальне, а Серый сидел за компьютером в кабинете, поступила информация о том, что Янович задержан по подозрению в убийстве Овчинникова и у него изъят пистолет, из которого это самое убийство и было совершено.
Поблагодарив собеседника, Серый сразу же позвонил Берскому. Тот выразил свои мысли длинным витиеватым ругательством и сказал, что с утра приедет в офис, чтобы найти решение проблемы.
Положив трубку, Серый задумался. Поступившая информация вносила в дело некоторую ясность, но никакого облегчения от этого он не испытывал. Наоборот, он почувствовал какую-то нестыковку, но, как ни бился, так и не смог разгадать, в чём именно она заключается. Всё было слишком гладко и неровно одновременно. Конечно, в жизни всякое бывает, и два «братка» вполне могли поругаться, причём поругаться настолько, что один ухлопал другого, а потом в панике бежал, не сбросив «мокрый» ствол, и случайно нарвался на гаишников. Подобная ситуация, конечно, неприятна, но назвать её невероятной нельзя. Но Серый готов был спорить на что угодно, что вот так — именно так — все это не могло произойти, и одновременно с ростом уверенности, что здесь кроется некий подвох, в Сером загоралась спортивная злость, и он чувствовал, что, как в былые времена, готов работать без сна и отдыха и что обязательно возьмёт ситуацию в свои руки и разгадает секрет.
* * *
Воскресное утро принесло новые неприятные сюрпризы. В течение часа, один за другим, оперативниками из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков были задержаны три подопечных Вовы — торговцы марихуаной. Обстоятельства проведённых задержаний не оставляли никакого сомнения в том, что их кто-то «вложил».
Узнав об этом, Берский посмотрел на Серого и с лёгкой грустью сказал:
— Что ж, ссучился, значит, толстячок-то… Конечно, когда впереди «вышка» маячит, с человеком можно договориться. Может, у него просто «крыша» съехала? Так долго изображал чужую «крышу», что остался без своей. Сначала Гену шлёпнул, а теперь начал языком трепать, снисхождение себе зарабатывать. Козёл!
К торговле наркотиками Берский относился примерно так же, как к проституции или изготовлению порнографии: раз есть желающие платить за это деньги, то упускать свою прибыль просто глупо. Но ни один продавец наркотиков, равно как сутенёр или поставщик «моделей» для фото— и видеосъемок, не мог удостоиться даже простого рукопожатия Берского, не говоря уж хотя бы о каком-то его уважении. Задержанных милицией торгашей ему было не жаль, но сам факт, что один из его людей «раскололся» и начал «стучать», требовал немедленной и жёсткой реакции.
— Дерьмо малолетнее, — проговорил Берский уже более спокойно. — Ничего ведь сами сделать не могут, а вот другим нагадить — так это всегда пожалуйста! Жалко, нельзя его из клетки вытащить. Пусть Ромео возьмёт бригаду Гены, временно, но если потянет, то оставим постоянно. Объясни, чтобы он все подчистил: мало ли кого Толстый ещё сдаст. И реши с ним…
Серый кивнул. Вариант решения проблемы с Вовой существовал, но Серому очень не хотелось его использовать. Нужного человека он берег уже больше года и рассчитывал ввести его в дело только в том случае, если опасность будет угрожать непосредственно ему самому. В нынешней ситуации такой опасности пока не предвиделось.
— Вроде бы все, да?
Подумав, Серый опять кивнул, и Берский откинулся на спинку кресла, мгновенно переключившись на другие, чисто коммерческие вопросы.
Серый пошёл в свой кабинет. Посмотрев на холодильник, не удержался, достал банку пива, открыл и жадно выпил почти половину. Сел за стол и закурил. Теперь он тоже склонялся к мысли, что Толстый Вова по какой-то причине убил Гену и, оказавшись в камере, начал торговаться с операми, рассчитывая выменять себе льготы. Видимо, на помощь со стороны «братвы» Вова не очень надеялся, и это служило свидетельством, что в конфликте с Геной он был полностью не прав.
Созвонившись с адвокатом, которому удалось поговорить с Вовой в ИВС, Серый договорился с ним о встрече. Адвокат пересказал историю про Таню и бумажник, даже не скрывая того, что сам в неё ничуть не верит. Проинструктировав адвоката на случай будущих свиданий с Вовой, Серый отправился обратно в офис и вызвал своего помощника, дав ему задание отыскать эту самую Таню. Сам сел за компьютер и принялся в очередной раз гонять заветную дискету, надеясь зацепиться за какую-нибудь ниточку, которая дала бы ключ к пониманию происходящего.
Помощник вернулся довольно быстро, но ничего утешительного сообщить не смог. Воспользовавшись теми приметами, которые Вова дал адвокату, он сумел отыскать дом и даже посмотрел на запертую дверь квартиры, в которой якобы Вова и провёл ночь с пятницы на субботу. Соседи рассказали, что в квартире этой — наркоманский притон, шляется туда-сюда полрайона, но никакой Тани с рыжим «каре» они никогда не видели. Квартира приватизированная и принадлежит какой-то женщине, которая сама в ней не появляется. У женщины этой есть дочка, но зовут её не Таней, а Наташей, и она не рыжая, а блондинка, судя по манерам — проститутка вокзального класса, и в последний раз её видели много месяцев назад.
Серый поставил перед помощником задачу найти и проверить Наташу, но сделал это без всякой надежды, просто по привычке доводить все до конца. Было очень похоже на то, что всю историю с Таней Вова придумал, отчаянно пытаясь создать себе какое-то алиби на момент убийства, а адрес наркоманской хаты он узнал давно, при каких-то других обстоятельствах.
Вводить в дело своего человека Серому очень не хотелось, но другого выхода, похоже, не оставалось. Несмотря на скромное место в иерархии «центровых», Вова знал достаточно много для того, чтобы своим языком наделать немало бед. Поэтому первым делом Вову следовало заставить молчать, а уже потом разбираться, почему и как все произошло.
Вечером Серый узнал, что некоторое время назад Вова обзавёлся пистолетом. Правда, он вроде бы купил не ТТ, а «вальтер», и несколько раз ссорился со своим «бригадиром». Многие видели их стычку в пиццерии, после освобождения из 15-го отделения милиции, когда Вова упрекал Гену в жадности и полном отсутствии мозгов. По другим каналам Серый выяснил, что оперы тщательно проверяли алиби Вовы и тоже пришли к выводу, что все это туфта. Одно было установлено точно — у себя дома в ту ночь он не появлялся.
Все складывалось одно к одному, но у Серого опять пробудились старые подозрения, и он никак не мог отделаться от ощущения, что играет навязанную ему роль в спектакле по чужому сценарию и на чужой сцене.
* * *
Воскресный день Ковалёв провёл на работе. Сообщив утром операм из Отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков информацию о трех подконтрольных Вове продавцах марихуаны, он мог бы отправиться домой, но делать там было нечего, а идти в гости не хотелось. Пользуясь свободным днём и тёплой погодой, Петров вместе с женой и ребёнком поехал загорать на дачу, и Костя весь день был один, только иногда к нему заходил дежуривший по району опер Володя Якименко. Под вечер Володю вызвали в какое-то отделение, он заглянул попрощаться и сказал:
— Слышал? С завтрашнего дня выходные отменяются, будем работать по двенадцать часов, в две смены, круглосуточно. Переработку оплачивать не будут, потом прибавят дни к отпуску.
— Да у меня этих отгулов уже штук тридцать набралось, — махнул рукой Костя.
— Да и у меня не меньше… И рейды назначены, на неделе — сразу три. Сначала суточный рейд «Ударник». Будем ловить грабителей, которые «опускают» пьяных работяг, возвращающихся домой после работы. Со вторника до четверга — «Косяк-95», это по отлову торговцев наркотой…
— А потом «Айболит-66», — предположил Костя.
— Нет, не угадал. Потом, с пятницы и до 15.00 воскресенья, — «Пурга-4», будем ловить всех, кого не успели поймать раньше.
— А почему в воскресенье только до обеда? — удивился Костя. — Или потом просто некого будет ловить?
— Нет, в воскресенье с пятнадцати до двадцати мы проведём маленький субботничек по озеленению территории. Распоряжение мэрии. Говорят, замполит уже нарисовал карту — каждое отделение и каждая группа будут сажать деревья на своём участке…
Обсудив планы проведения рейдов и субботника, коллеги расстались. Якименко поехал в отделение, Ковалёв тоже начал собираться домой. Погода резко испортилась. Тяжёлые тучи полностью закрыли солнце, поднялся ветер, и вскоре началась гроза. Закрыв окно, Ковалёв смотрел, как косые струи дождя заливают двор и посеревшее угрюмое небо разрывают всполохи молний, и представлял Диму, поспешно улепётывающего с дачи. Потом Костя вспомнил вчерашние события и поспешно закурил. Он чувствовал себя постаревшим на добрый десяток лет, и где-то в глубине души барахталась предательская мысль о том, что долго в таком режиме не выдержать…
Постепенно грозовые тучи отползли в сторону северных окраин. Выждав ещё немного, Костя вышел на улицу. Трамвайное движение по какой-то причине было закрыто, и, флегматично выругавшись по этому поводу, Ковалёв отправился к расположенной тремя кварталами дальше автобусной остановке.
На автобус он не попал. Выйдя на проспект, Ковалёв сначала замедлил шаг, а потом и вовсе остановился перед витриной обувного магазина, решая, что ему больше необходимо на предстоящее лето: кроссовки или лёгкие туфли. Позади Ковалёва к тротуару прижалась автомашина, процокали по асфальту каблучки и послышался слегка насмешливый женский голос:
— Здравствуйте, господин комиссар!
Голос был знакомый, но в первый момент Костя растерялся и, только рассмотрев отражение женщины в стекле витрины, медленно развернулся и ответил:
— Добрый вечер, Вика!
Ей было двадцать девять лет, но выглядела она значительно моложе. Среднего роста, одетая дорого, но не броско, с минимумом косметики, с волосами цвета спелой пшеницы и насмешливыми зелёными глазами, она буквально излучала здоровье, независимость и благополучие. Бывшая однокурсница по Юридическому институту и бывшая хорошая подруга его жены; в последний раз они виделись года два назад.
Слегка склонив голову набок, Вика остановилась в метре от Ковалёва, пристально рассматривая его.
— Решаешь, покупать магазин или нет?
— Я его продаю, — вздохнул Костя. — Думаю, какие ботинки на память оставить.
Вика хмыкнула, кивнула в сторону машины и протянула связку ключей.
— Надеюсь, ты не на работе и не очень спешишь? Проводишь меня?
— А если я машину разобью?
— Ничего, переживу.
Причин отказываться не было, и Костя взял ключи. У Вики был «фольксваген-гольф» цвета морской волны. В салоне пахло дорогими духами и ароматным табаком, негромко играла спокойная музыка, да и вообще было очень приятно оказаться после сырой холодной улицы в уютном кресле за рулём хорошей машины. Возле рычага переключения передач лежала стопка визитных карточек, перехваченных бумажной лентой. Ковалёв вытащил верхнюю и прочитал текст, выведенный золотом по бледно-голубому фону:
Забелина Виктория Аркадьевна
Журналист
Вместо домашнего и рабочего номеров телефона был указан только номер пейджера.
— А где ты работаешь? — спросил Костя, переворачивая карточку другой стороной.
— В свободном поиске. Где возьмутся напечатать, для тех и пишу.
— И на какие темы?
— Господи, да на разные! Городская жизнь, политика, искусство, преступность… Как живёшь-то?
— По-старому.
— Все там же работаешь?
— Нет, уволили за пьянку и развратные оргии.
— За это у вас не увольняют. Из нашей группы ты один в ментовке остался. Даже Слава Баранов уволился, крутится сейчас на квартирах и хочет агентство своё открывать. Ты вообще-то видишься с кем-нибудь?
— Редко.
— Юльку Вознякову помнишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Поблагодарив собеседника, Серый сразу же позвонил Берскому. Тот выразил свои мысли длинным витиеватым ругательством и сказал, что с утра приедет в офис, чтобы найти решение проблемы.
Положив трубку, Серый задумался. Поступившая информация вносила в дело некоторую ясность, но никакого облегчения от этого он не испытывал. Наоборот, он почувствовал какую-то нестыковку, но, как ни бился, так и не смог разгадать, в чём именно она заключается. Всё было слишком гладко и неровно одновременно. Конечно, в жизни всякое бывает, и два «братка» вполне могли поругаться, причём поругаться настолько, что один ухлопал другого, а потом в панике бежал, не сбросив «мокрый» ствол, и случайно нарвался на гаишников. Подобная ситуация, конечно, неприятна, но назвать её невероятной нельзя. Но Серый готов был спорить на что угодно, что вот так — именно так — все это не могло произойти, и одновременно с ростом уверенности, что здесь кроется некий подвох, в Сером загоралась спортивная злость, и он чувствовал, что, как в былые времена, готов работать без сна и отдыха и что обязательно возьмёт ситуацию в свои руки и разгадает секрет.
* * *
Воскресное утро принесло новые неприятные сюрпризы. В течение часа, один за другим, оперативниками из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков были задержаны три подопечных Вовы — торговцы марихуаной. Обстоятельства проведённых задержаний не оставляли никакого сомнения в том, что их кто-то «вложил».
Узнав об этом, Берский посмотрел на Серого и с лёгкой грустью сказал:
— Что ж, ссучился, значит, толстячок-то… Конечно, когда впереди «вышка» маячит, с человеком можно договориться. Может, у него просто «крыша» съехала? Так долго изображал чужую «крышу», что остался без своей. Сначала Гену шлёпнул, а теперь начал языком трепать, снисхождение себе зарабатывать. Козёл!
К торговле наркотиками Берский относился примерно так же, как к проституции или изготовлению порнографии: раз есть желающие платить за это деньги, то упускать свою прибыль просто глупо. Но ни один продавец наркотиков, равно как сутенёр или поставщик «моделей» для фото— и видеосъемок, не мог удостоиться даже простого рукопожатия Берского, не говоря уж хотя бы о каком-то его уважении. Задержанных милицией торгашей ему было не жаль, но сам факт, что один из его людей «раскололся» и начал «стучать», требовал немедленной и жёсткой реакции.
— Дерьмо малолетнее, — проговорил Берский уже более спокойно. — Ничего ведь сами сделать не могут, а вот другим нагадить — так это всегда пожалуйста! Жалко, нельзя его из клетки вытащить. Пусть Ромео возьмёт бригаду Гены, временно, но если потянет, то оставим постоянно. Объясни, чтобы он все подчистил: мало ли кого Толстый ещё сдаст. И реши с ним…
Серый кивнул. Вариант решения проблемы с Вовой существовал, но Серому очень не хотелось его использовать. Нужного человека он берег уже больше года и рассчитывал ввести его в дело только в том случае, если опасность будет угрожать непосредственно ему самому. В нынешней ситуации такой опасности пока не предвиделось.
— Вроде бы все, да?
Подумав, Серый опять кивнул, и Берский откинулся на спинку кресла, мгновенно переключившись на другие, чисто коммерческие вопросы.
Серый пошёл в свой кабинет. Посмотрев на холодильник, не удержался, достал банку пива, открыл и жадно выпил почти половину. Сел за стол и закурил. Теперь он тоже склонялся к мысли, что Толстый Вова по какой-то причине убил Гену и, оказавшись в камере, начал торговаться с операми, рассчитывая выменять себе льготы. Видимо, на помощь со стороны «братвы» Вова не очень надеялся, и это служило свидетельством, что в конфликте с Геной он был полностью не прав.
Созвонившись с адвокатом, которому удалось поговорить с Вовой в ИВС, Серый договорился с ним о встрече. Адвокат пересказал историю про Таню и бумажник, даже не скрывая того, что сам в неё ничуть не верит. Проинструктировав адвоката на случай будущих свиданий с Вовой, Серый отправился обратно в офис и вызвал своего помощника, дав ему задание отыскать эту самую Таню. Сам сел за компьютер и принялся в очередной раз гонять заветную дискету, надеясь зацепиться за какую-нибудь ниточку, которая дала бы ключ к пониманию происходящего.
Помощник вернулся довольно быстро, но ничего утешительного сообщить не смог. Воспользовавшись теми приметами, которые Вова дал адвокату, он сумел отыскать дом и даже посмотрел на запертую дверь квартиры, в которой якобы Вова и провёл ночь с пятницы на субботу. Соседи рассказали, что в квартире этой — наркоманский притон, шляется туда-сюда полрайона, но никакой Тани с рыжим «каре» они никогда не видели. Квартира приватизированная и принадлежит какой-то женщине, которая сама в ней не появляется. У женщины этой есть дочка, но зовут её не Таней, а Наташей, и она не рыжая, а блондинка, судя по манерам — проститутка вокзального класса, и в последний раз её видели много месяцев назад.
Серый поставил перед помощником задачу найти и проверить Наташу, но сделал это без всякой надежды, просто по привычке доводить все до конца. Было очень похоже на то, что всю историю с Таней Вова придумал, отчаянно пытаясь создать себе какое-то алиби на момент убийства, а адрес наркоманской хаты он узнал давно, при каких-то других обстоятельствах.
Вводить в дело своего человека Серому очень не хотелось, но другого выхода, похоже, не оставалось. Несмотря на скромное место в иерархии «центровых», Вова знал достаточно много для того, чтобы своим языком наделать немало бед. Поэтому первым делом Вову следовало заставить молчать, а уже потом разбираться, почему и как все произошло.
Вечером Серый узнал, что некоторое время назад Вова обзавёлся пистолетом. Правда, он вроде бы купил не ТТ, а «вальтер», и несколько раз ссорился со своим «бригадиром». Многие видели их стычку в пиццерии, после освобождения из 15-го отделения милиции, когда Вова упрекал Гену в жадности и полном отсутствии мозгов. По другим каналам Серый выяснил, что оперы тщательно проверяли алиби Вовы и тоже пришли к выводу, что все это туфта. Одно было установлено точно — у себя дома в ту ночь он не появлялся.
Все складывалось одно к одному, но у Серого опять пробудились старые подозрения, и он никак не мог отделаться от ощущения, что играет навязанную ему роль в спектакле по чужому сценарию и на чужой сцене.
* * *
Воскресный день Ковалёв провёл на работе. Сообщив утром операм из Отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков информацию о трех подконтрольных Вове продавцах марихуаны, он мог бы отправиться домой, но делать там было нечего, а идти в гости не хотелось. Пользуясь свободным днём и тёплой погодой, Петров вместе с женой и ребёнком поехал загорать на дачу, и Костя весь день был один, только иногда к нему заходил дежуривший по району опер Володя Якименко. Под вечер Володю вызвали в какое-то отделение, он заглянул попрощаться и сказал:
— Слышал? С завтрашнего дня выходные отменяются, будем работать по двенадцать часов, в две смены, круглосуточно. Переработку оплачивать не будут, потом прибавят дни к отпуску.
— Да у меня этих отгулов уже штук тридцать набралось, — махнул рукой Костя.
— Да и у меня не меньше… И рейды назначены, на неделе — сразу три. Сначала суточный рейд «Ударник». Будем ловить грабителей, которые «опускают» пьяных работяг, возвращающихся домой после работы. Со вторника до четверга — «Косяк-95», это по отлову торговцев наркотой…
— А потом «Айболит-66», — предположил Костя.
— Нет, не угадал. Потом, с пятницы и до 15.00 воскресенья, — «Пурга-4», будем ловить всех, кого не успели поймать раньше.
— А почему в воскресенье только до обеда? — удивился Костя. — Или потом просто некого будет ловить?
— Нет, в воскресенье с пятнадцати до двадцати мы проведём маленький субботничек по озеленению территории. Распоряжение мэрии. Говорят, замполит уже нарисовал карту — каждое отделение и каждая группа будут сажать деревья на своём участке…
Обсудив планы проведения рейдов и субботника, коллеги расстались. Якименко поехал в отделение, Ковалёв тоже начал собираться домой. Погода резко испортилась. Тяжёлые тучи полностью закрыли солнце, поднялся ветер, и вскоре началась гроза. Закрыв окно, Ковалёв смотрел, как косые струи дождя заливают двор и посеревшее угрюмое небо разрывают всполохи молний, и представлял Диму, поспешно улепётывающего с дачи. Потом Костя вспомнил вчерашние события и поспешно закурил. Он чувствовал себя постаревшим на добрый десяток лет, и где-то в глубине души барахталась предательская мысль о том, что долго в таком режиме не выдержать…
Постепенно грозовые тучи отползли в сторону северных окраин. Выждав ещё немного, Костя вышел на улицу. Трамвайное движение по какой-то причине было закрыто, и, флегматично выругавшись по этому поводу, Ковалёв отправился к расположенной тремя кварталами дальше автобусной остановке.
На автобус он не попал. Выйдя на проспект, Ковалёв сначала замедлил шаг, а потом и вовсе остановился перед витриной обувного магазина, решая, что ему больше необходимо на предстоящее лето: кроссовки или лёгкие туфли. Позади Ковалёва к тротуару прижалась автомашина, процокали по асфальту каблучки и послышался слегка насмешливый женский голос:
— Здравствуйте, господин комиссар!
Голос был знакомый, но в первый момент Костя растерялся и, только рассмотрев отражение женщины в стекле витрины, медленно развернулся и ответил:
— Добрый вечер, Вика!
Ей было двадцать девять лет, но выглядела она значительно моложе. Среднего роста, одетая дорого, но не броско, с минимумом косметики, с волосами цвета спелой пшеницы и насмешливыми зелёными глазами, она буквально излучала здоровье, независимость и благополучие. Бывшая однокурсница по Юридическому институту и бывшая хорошая подруга его жены; в последний раз они виделись года два назад.
Слегка склонив голову набок, Вика остановилась в метре от Ковалёва, пристально рассматривая его.
— Решаешь, покупать магазин или нет?
— Я его продаю, — вздохнул Костя. — Думаю, какие ботинки на память оставить.
Вика хмыкнула, кивнула в сторону машины и протянула связку ключей.
— Надеюсь, ты не на работе и не очень спешишь? Проводишь меня?
— А если я машину разобью?
— Ничего, переживу.
Причин отказываться не было, и Костя взял ключи. У Вики был «фольксваген-гольф» цвета морской волны. В салоне пахло дорогими духами и ароматным табаком, негромко играла спокойная музыка, да и вообще было очень приятно оказаться после сырой холодной улицы в уютном кресле за рулём хорошей машины. Возле рычага переключения передач лежала стопка визитных карточек, перехваченных бумажной лентой. Ковалёв вытащил верхнюю и прочитал текст, выведенный золотом по бледно-голубому фону:
Забелина Виктория Аркадьевна
Журналист
Вместо домашнего и рабочего номеров телефона был указан только номер пейджера.
— А где ты работаешь? — спросил Костя, переворачивая карточку другой стороной.
— В свободном поиске. Где возьмутся напечатать, для тех и пишу.
— И на какие темы?
— Господи, да на разные! Городская жизнь, политика, искусство, преступность… Как живёшь-то?
— По-старому.
— Все там же работаешь?
— Нет, уволили за пьянку и развратные оргии.
— За это у вас не увольняют. Из нашей группы ты один в ментовке остался. Даже Слава Баранов уволился, крутится сейчас на квартирах и хочет агентство своё открывать. Ты вообще-то видишься с кем-нибудь?
— Редко.
— Юльку Вознякову помнишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43